P. S. Ты мне нравишься

— Кто-нибудь видел мои плоскогубцы с синими ручками? — обратилась мама ко всем. Когда под одной крышей проживают шестеро, так общаться гораздо проще. Этот способ не всегда приносит плоды, но зато является самым быстрым. — Эй, кто-нибудь? — Нет! — раздался ответ Уайата. Мама просунула голову в мою комнату. Я сидел на кровати, раздумывая, вставать или нет. — Я тоже их не видел, — зевая, ответил я. — Хочешь сегодня поехать со мной? Примерно раз в месяц мама ездила на разные ярмарки ремесел на открытом воздухе или блошиные рынки, где продавала свои творения. — Далеко? — спросил я. — В город. На осенний фестиваль. Получишь двадцать процентов. Так мама заманивала нас ей помочь — двадцать процентов от прибыли. Это казалось выгодным делом, только если она не зарабатывала всего пятьдесят баксов, а такое случалось. Тогда наша выручка за весь день составляла десятку. Но иногда мама зарабатывала триста долларов, и я мог уйти с шестьюдесятью баксами в кармане. Да, это был риск. На который я был готов пойти, потому что соглашался не только ради денег. Я ездил туда посмотреть на людей. Они меня вдохновляли, и я мог это использовать в своей работе. С тех пор как я написал несколько замечательных строчек под музыку «Крукед Брукс», у меня наступил ступор. Вырезка из газеты насмехалась надо мной со стены возле кровати. Она напоминала, что на написание песни осталось менее двух недель — на музыку, слова и все остальное. А я едва выжал из себя несколько строчек. — Да, я поеду, — решительно сказал я, наконец вставая с кровати. Мама кивнула: — Выезжаем через полчаса.

* * * Тележка с попкорном стояла к нашей палатке ближе, чем обычно, и сладкий запах в воздухе почти компенсировал то, что я обнаружил, приехав на осенний фестиваль. В палатке рядом с нашей находился Ричард Тозиер. Его отец владел весьма успешной страховой компанией, и сегодня они раздавали листовки с коммерческим предложением прямо в гуще палаток с ремеслами. Я нахмурился. Разве для такого не существовало отдельной секции? Мама выставляла подносы на стол, а я старался придумать предлог, чтобы смыться из палатки. — Сходить за напитками? — спросил я. — Я захватила бутылки с водой. — Мама указала на сумку под столом. — Снеки? — Ты уже проголодался? Было девять утра, и мы позавтракали перед отъездом. Так что вопрос был уместным. — Нет, думаю, нет. — Там еще коробка с кольцами. Достанешь? — Хорошо. — Я задрал край скатерти и вытащил коробки. — Почему мы сегодня не продаем папины изделия? — Я имел в виду элементы интерьера, папина мебель была действительно хорошей, куда лучше тех ожерелий, которые он делал, притворяясь, будто они лучше маминых. — Он сейчас работает по контракту — делает кухонные шкафчики для какого-то дома в Скоттсдейл. — О, здорово! — обрадовался я: работа по контракту была более стабильной и лучше оплачивалась. Я взглянул направо. Рич еще меня не видел. По крайней мере, я так предположил — судя по отсутствию едких комментариев. Он выкладывал на пластмассовую стойку какие-то листовки. Я никогда раньше не видела его таким разодетым. Он надел слаксы, рубашку и даже галстук. И я в своих домашних коротких цветастых шортах и джинсовой жилетке ощущал себя хуже обычного. Но даже не пытался хоть частично скрыть свой наряд, присев, хотя мне очень этого хотелось. Мне было плевать на то, что обо мне думает Ричи. К палатке Ричи подошел мужчина, ни капли не похожий на него, с двумя стаканчиками с крышкой и один протянул Ричу. Вероятно, Рич пошел в маму. Или этот мужчина был деловым партнером его отца. Он пробормотал что-то Ричу, и тот бросил листовки, которые раскладывал, и положил на пластмассовую стойку другие. Мама начала обсуждать с дамой слева возможную толчею, В этот момент Рич поймал мой взгляд, будто знал, что все это время я за ним наблюдал, и его губы медленно растянулись в улыбке. — Делаешь заметки? — спросил он меня. — Вот как выглядит успех. — Его взгляд прошелся по украшениям на нашем столе и замер на подносе с ожерельями с перьями. Он поднял брови: — Пожалуй, тут одними заметками делу не поможешь. Я притворился, будто пишу на листке. — Первый шаг: одеться как сорокалетний мужчина, — ехидно проговорил я. — Второй: ужасно относиться к людям. Третий: вести себя так, словно мир вращается вокруг меня. Я что-нибудь упустил? Рич усмехнулся: — Вообще-то, очень многое. Не притворяться, будто знаешь все. Не писать на ходу. И хоть иногда думать о других. — Что? Думать о других? И что это значит? — Здесь нет никакого скрытого смысла. Я прищурился и уже было собрался сказать то, что наверняка не следовало, как мама положила руку мне на плечо. — Ты учишься с этим мальчиком? — спросила она меня. — Как интересно. — А потом, к моему ужасу, выкрикнула: — Привет! Приятно познакомиться. Рич натянул улыбку, которая маме конечно же показалась искренней, но в действительности была ироничной. — Здравствуйте, соседка по палатке, — ответил он, и мама засмеялась, словно это была суперостроумная шутка. — Какой милашка, — прошептала мама. — Ты знаком с моим сыном? — громко спросила она, и я напрягся. Рич встретился со мной взглядом, и в его глазах вспыхнул озорной огонек. — Да. Мы вместе учимся. — Вот здорово. Если сегодня покупателей будет мало, вы двое хоть не будете скучать. — Да. Эдди определенно не даст заскучать, — усмехнулся Кейд. — Так и есть, — согласилась мама, словно он только что не оскорбил меня. Мне предстоял тот еще денек.

* * * Удивительно, но день прошел не так плохо, как я ожидал. Рич занимался своими делами, я — своими. А теперь его даже не было в палатке. Он ушел около часа назад и пока не вернулся. Может, Стэн был прав. Может, я провоцировал его чаще, чем думал. У нашей палатки остановилась женщина с несколькими окрашенными прядями в волосах. В руках у нее было портмоне. Она проверила ценники на каждой вещице, а потом начала пересчитывать мелочь. И каждый раз, когда ей не хватало, она переходила к следующей вещичке. Для таких ситуаций должна быть песня. Если пенни приносит удачу, а десять центов исполняют желание, почему же мои одиннадцать не купят то, что мне нужно? Я хихикнул, осознав банальность слов. — Что смешного? — спросила мама. — О, ничего. — Сделаем обеденный перерыв? — Конечно. Мама протянула мне десятку: — Я хочу тот большой вегетарианский буррито. — Хорошо, я быстро. Я поплелся сквозь толпу к закусочным на колесах в конце улицы. И, простояв в очереди несколько минут, увидел Рича, который сидел справа за длинным пластиковым столом с одним из своих школьных друзей, Джексоном. Ребята находились всего в нескольких шагах, и мне было прекрасно их слышно, хотя я даже не пытался прислушиваться к их разговору. — Думаешь, тренер хочет, чтобы мы ходили на каждую тренировку и на все игры? — спросил Джексон. — Да, — кивнул Рич. — По крайней мере, ты не проводишь утро здесь, а день там. — И то верно. Сколько еще тебе здесь отрабатывать? — поинтересовался Джексон. — Столько, сколько решит компаньон, — вздохнул Рич. — Здесь не так уж плохо. Хорошее место, чтобы познакомиться с новыми людьми. В отличие от бейсбольного клуба. — В самом деле? Ты заметил средний возраст здешних покупателей? Не моя возрастная категория. — В палатке возле твоей я заметил одного парня из школы... ты его знаешь... как же его зовут... Эдд. Это было бы интересно. Он странный, но милый. Я напрягся. — Эдд Каспбрак? — уточнил Рич. — Ты думаешь, Эдд Каспбрак милый? — А ты нет? — Нет. — Тогда, возможно, я пойду поговорю с ним. — Поверь мне, избегай его любой ценой. Он не стоит твоего времени. Он... — Вы заказываете или просто смотрите? — рявкнул человек, стоящий в очереди позади меня, не дав мне дослушать замечательное предложение Рича. — Ой, заказываю! Я быстро подошёл к окошку, краем глаза проверяя, заметил ли меня Рич. Он выгнул бровь и глотнул содовую. Я протараторил свой заказ и подождал его на другой стороне палатки, подальше от Рича. В голове крутилась куча мыслей. Этот парень, Джексон, считал меня странным, но милым? Неожиданно. Мне казалось, парни обо мне вообще не думали. Однако меня ни капли не удивил ответ Рича. Я мог понять, почему Рич меня ненавидит, Правда мог. По его мнению, я поссорила их с Стэном. И я мог бы справиться с его ненавистью, будь это единственная причина. Но Рич всегда так ко мне относился. И не после их расставания, а с самого начала их отношений. Именно из-за его сволочизма мне хотелось вычеркнуть его из жизни Стэна. Его нападки положили начало моим. Он сам заронил семя моей ненависти к нему. И я, хоть убей, не понимал почему.