P. S. Ты мне нравишься

Рич не мог быть моим другом по переписке. Не мог и все. Он был равнодушным, эгоистичным, высокомерным придурком. А не веселым, внимательным парнем с исключительно хорошим музыкальным вкусом. Билл должен был быть моим другом по переписке. Я почти убедила себя в этом прошлым вечером. Рич точно не был тем, кто мог сделать меня уравновешенным человеком. Зачем я пошёл в этот класс? — спросил я себя, в бешенстве несясь по коридору. Почему не нашёл человека, который выполнил бы за меня поручение? Я никогда не смогу об этом забыть. Никогда больше не смогу получать анонимные письма. Мне хотелось плакать. Хотелось кричать. Хотелось вернуться туда и сказать Ричу, что он не может быть настолько разным. Я зашел в ближайший туалет и попытался успокоиться. Я не стану плакать. Никогда Рич Тозиер не получит надо мной столько власти. Я прислонился к плиточной стене, позволив ее прохладе проникнуть сквозь футболку и охладить меня. На противоположной стене висело зеркало в полный рост. Сегодня мои волосы растрепались более, чем обычно. На мне была простая коричневая футболка, узкие джинсы и кеды с нарисованными от руки картинками. Этот наряд был одним из самых простых в моем гардеробе. Я снял подвеску, давным-давно подаренную мне Эшли: бабочка, кошка, цветок и музыкальная нота были изображены на ней. Подвеска стала моим талисманом. Сестра частенько подтрунивала надо мной из-за того, что я ее до сих пор носил, но это простенькое украшение очень мне нравилось. Я сжал подвеску в руке, надеясь зарядиться энергией. Ничего не получилось. Сестра была права: это бессмысленная вещичка. Я сполз по стене и притянул колени к груди. Я ненавидел Рича Тозиера. Сейчас больше, чем когда-либо. Почему он всегда все портит? Я знал, что глупо так думать. То, что Ричи Тозиер писал эти письма, должно было дать мне понять, что он совсем не такой, каким я его всегда считал. Но я никогда не пойму, как один и тот же человек мог писать такие искренние письма и насмехаться надо мной и моим другом, да и другими ребятами тоже. В туалет со смехом зашли двое парней. И остановились, когда увидели меня. Я встал, отряхнув джинсы, и вышел.

* * * На уроке химии я очень медленно достал из-под стола письмо. Меня трясло. Мне впервые было страшно письмо читать. Напевать в понедельник? Такое раньше случалось в истории понедельников? Я приму вину за это, если ты примешь вину за мой смех посреди урока химии. Как же плохо, что мы не сможем обмениваться письмами на каникулах. Неделя — это слишком долго. Конечно, твоя идея с самолетами, несущими наши сообщения, хороша, но я имел в виду ту новую штуку, которой в наши дни пользуются некоторые люди, и название ей — эсэмэски. Что думаешь? Или я просто парень, который развлекает тебя на химии? Кстати, меня полностью устраивает такой титул. Химический развлекатель. Нет, плохо. Уверен, ты придумаешь мне кличку получше, будучи парнем слова. Парнем слова? Думаю, ты был прав, когда запретил мне сочинять песни. Письмо должно было меня насмешить, однако мне захотелось что-нибудь расколотить. Я сложил его, как было, и засунул обратно под парту. Рич не знал, что переписывался со мной. Поэтому он решит, что его адресата сегодня не было в школе. И меня не будет в школе до конца учебного года. Я больше не напишу Ричу. Никогда. Когда урок закончился, я поднялся, чтобы уйти. — Эдд, — позвал меня мистер Ортега. — Мне нужно с тобой поговорить. У меня остановилось сердце. Он узнал о переписке? Мне сейчас влетит за то, что писал на парте и занималась ерундой во время урока? Рич снова отравит мне существование? Если бы я только мог взять письмо, самолично засунутое под парту, и сбежать. Мне не хотелось, чтобы мистер Ортега его прочитал. Когда класс опустел, я медленно подошла к длинному столу, за которым сидел учитель. Он прочистил горло. — Я получил от вчерашнего замещающего учителя не такой уж приятный отчет. Должен сказать, я очень разочарован. — Чем? — удивился я. — Он сказал, что ты не только весь урок болтала с Лорен, но и показал кому-то неприличный жест, а после урока цеплялся к другой ученице. Я не сразу сообразил, что из-за подтасовки с местами замещающий учитель подумал, будто я — Саша. — Ох! Мы поменялись местами, — стал оправдываться я. — Он принял меня за другую девочку. — Еще он сказал, что в конце урока пришел какой-то юноша и разыграл целое представление. Он был одним из твоих друзей, но ты не назвал его имя. — Он не один из моих друзей, — запротестовал я, мое лицо покраснело. Я вспомнил о засунутой под парту записке. — Тогда кто это был? Почему бы мне просто не сказать ему? Я ничем не обязан Ричу. Совершенно ничем. — Не мне об этом говорить. Мистер Ортега нахмурился: — Я очень разочарован. Будешь две недели оставаться после уроков. Сокращу до одной, если передумаешь насчет признания и возьмешь на себя ответственность за свои поступки. — Но... — Это все.

* * * — Что случилось? — спросил меня Стэн во время ланча. Мне хотелось только одного: все ему рассказать. Я мог думать только об этом. Но не знал, как друг отреагирует. И что мне сказать? Я представил, как сложится наш разговор. «Помнишь друга по переписке с химии, о котором я тебе рассказывал? Это твой бывший. Я обменивался письмами с твоим бывшим». «С тем, которого ты ненавидишь?» «Да, с которым ты расстался, потому что он ненавидел меня, а я ненавидел его. И до сих пор ненавижу. Но, очевидно, на бумаге у нас все неплохо складывается. Идеально даже. Так что, вероятно, я до конца жизни буду общаться с ним через письма. Круто, да?» «Ну конечно. В смысле, я целовался с ним и часами болтал несколько месяцев кряду, но, эй, теперь он весь твой». Нет. Все пойдет совсем не так. Лучше завести этот деликатный разговор не на территории школы. Просто на случай, если я заплачу, или Стэн побьет меня, или случится что-нибудь не менее драматичное. — Мы можем поговорить позже? — спросил я Стэна. — После школы. Мне нужно тебе кое-что рассказать. В карих глазах подруги отразилось беспокойство. — Звучит слишком загадочно. Ты в порядке? — Позже. Я отвечу тебе позже. Стэн сжал мою руку: — Хорошо. Позже.