P. S. Ты мне нравишься

Ты хоть представляешь, как неприятно достать листок, ожидая от кого-то письма, и увидеть свой же почерк? Отстойно. Ты, должно быть, болеешь. Что для тебя, уверен, не очень хорошо, но подумай, с чем остался я. Мне жаль, что ты заболел. Надеюсь, тебе скоро станет лучше. Ладно, эм, это похоже на обезображенную черепаху или что-то еще, но должна была получиться тарелка супа. Эта штука, которая выглядит как голова черепахи, ложка. Теперь видишь? Нет? Больше не буду пытаться рисовать. Прости, что заставил тебя пройти через это, когда ты только оправилась от болезни. Так, викторина. Какую музыку ты слушаешь, когда болеешь? Она отличается от каждодневной? Я во время болезни слушаю слащавую музыку. Даже не знаю, почему, ведь, когда я здоров, она мне не нравится. Возможно, она дает мне возможность немного похандрить. Нам нужно придумать для наших фанатов какие-нибудь слащавые песни на время болезни. Что-то вроде... Ты думал, я придумаю какой-нибудь текст для песни, да? Я усвоил урок. Не придумаю. Как жизнь дома?

* * * Я закрыл глаза. Я не напишу ему ответ. Не напишу. Эти письма от Рича. Он ненавидел меня. Я ненавидел его. Я сложил письмо и вернул его на место. Если я перестану писать, то и он в конце концов тоже. И читать мне тоже надо бы перестать. Я это знал. Нечестно с моей стороны перестать писать письма, но при этом продолжать читать его. Несмотря на то что я знал, кто их пишет, какая-то часть меня все равно ощущала трепет. Все равно одобрительно кивал и весело улыбался. Я не хотел становиться ближе к Ричу. Не хотел считать его забавным. Я знал его как облупленного. И мне было плевать, почему на публике он вел себя именно так. Он был достаточно взрослым, чтобы не относиться к людям как к мусору, несмотря на то, как к нему относились его отец и отчим. А я был достаточно взрослым, чтобы честно сказать Ричу, что больше не мог писать. Я достал из-под парты два письма, убрал их в рюкзак и уставился на пустой листок перед собой. Мне не обязательно быть грубой. Я не хотел оскорблять Рича, хотя именно так ему нравилось поступать со мной. Я был выше этого. Я не болел, но все равно спасибо за черепашью миску. Она была так ужасно нарисована, что почти пересекла черту, которая превращает ее в искусство. Почти. У меня было два-три плохих дня. На последнем предложении слезы защипали глаза. Мне хотелось рассказать Ричу обо всем, что произошло. Хотелось написать: «Сначала я узнал, что ты — это ты. Потом мой брат сломал единственную вещь, которая могла бы мне помочь справиться с этим фактом, а напоследок я в пухи прах разругался с лучшим другом, поэтому он даже не поможет мне пройти через это». Но я не мог. Интересно, какой совет Рич дал бы мне насчет брата, насчет Стэна. Это же Рич Тозиер. У него миллион друзей. Один за всех и все за одного. Стэн же был моим единственным другом. Я поссорился с лучшим другом. А еще мой младший брат сломал кое-что очень важное для меня, то, что я не могу заменить, и я так разозлился, что, когда этим утром он попытался меня обнять и попросить прощения, я повернулся к нему спиной. И я ненавижу себя за это, но все равно злюсь. У меня выкатилась слеза, но я быстро ее смахнул. Я до сих пор ощущал вину за то, что этим утром повернулся к Джоне спиной. Он выглядел таким грустным, а я не смог преодолеть свою злость, чтобы успокоить братишку. И я не думаю, что от меня следовало ожидать утешений, хотя, судя по маминому взгляду, именно это я и должен был сделать. Этому ребенку все прощалось. Возможно, Джоне стоило понять, что не все можно исправить объятиями. Видите, я снова пытался оправдать свое утреннее поведение. Но потом я подумал: это всего лишь вещь. Понимаешь? А мой брат — человек. Вещь не важнее человека... А ты, Ричи Тозиер, не важнее моей дружбы с Стэном. И я ненавижу тебя еще больше за то, что ты встал между нами. Вот что я должен был написать. Но я закончил иначе: В общем, я не болел.

* * * Не такое письмо я планировал написать. Письмо, которое я хотел написать, должно было включать слова. «Я больше не буду тебе писать». Тут же на это не было и намека. Тогда почему я складывал его и засовывал под парту? Мне просто нужно было написать еще одно, последнее письмо. А потом я обязательно прерву переписку.

* * * Мне нужно было поговорить с Стэном. Мы сумеем справиться со всем. Нам просто нужно все обсудить. Вчера я поспешно сбежал, ни в чем не признав своей вины. Вот что я понял, когда вышел с урока химии. Мне нужно было извиниться перед Стэном за то, что я разрушил их с Ричем отношения, потому что тогда (а может, и сейчас) я был слишком глупым. Я надеялся, это признание все исправит. Только Стэн не ждал меня на нашем месте за ланчем. И не отвечал на мои сообщения. Я нигде не мог его найти. Наверное, он давал мне время все обдумать. Я направился к лотку с едой. Возьму что-нибудь и отыщу тихое местечко в библиотеке, чтобы поесть и подумать. Справа от меня, прислонившись к дереву, стоял Майк, поэтому я свернул налево и пошел длинным путем. Мне казалось, Майк встречался со мной, только чтобы сделать одолжение Стэну. Чтобы удержать меня от «любого другого». А мне не нужны свидания из жалости. К лотку с сандвичами было три очереди, и я выбрал не ту, что нужно. Сначала я этого не знал. Но через несколько минут в очередь прямо за мной встали Рич, Саша и вся их компания. Мне хотелось уйти, но это было бы слишком заметно, да и вообще глупо. Я достал телефон и притворился, что читаю сообщения. Позади раздался голос: — Милые шортики. — Это была Саша. И она точно обращалась ко мне. Я обрезал джинсы и нашил на них заплатки. Мне не хотелось оборачиваться и тем самым подтверждать, что Саша говорила обо мне, но, когда Рич засмеялся, я разозлился. Рич приобнял Сашу, хотя раньше, когда я видел их вместе, она всегда вешалась на него. Интересно, что изменилось? Я посмотрел прямо в глаза Ричу, словно это он отпустил комментарий, и сказал: — Извини, что ты сказал? Я не говорю на языке придурков. Парень и глазом не повел, просто наклонил голову и ответил: — А мне показалось, ты говоришь на нем свободно. Это не должно было меня задеть. Я к такому привык. Слышал и похуже. Однако задело, и я не хотел, чтобы Рич это заметил. Поэтому я вышел из очереди, не зная, куда пойти, и вдруг увидел Билла, который сидел с друзьями и слушал музыку. Здесь, но не здесь. Я направился к нему. А оказавшись перед ним, потянул за провод с наушниками. Они упали ему на колени, и Билл удивленно посмотрел мне в глаза. — Хочешь чем-нибудь заняться? — выпалил я. — Что? Сейчас? — Нет. В пятницу, эту пятницу. Послезавтра. В Фениксе в клубе будет концерт для всех возрастов. Играет новая Группа. Хочешь пойти со мной? Говоря это, я очень нервничал. Все друзья Билла замолчали и уставились на меня. И он смотрел на меня. — Конечно, — улыбнулся он. — Конечно? — Да, я поеду. Встретимся там в восемь? — Хорошо. В пятницу, в восемь. Уходя, мне удалось сдержать радостный визг.