P. S. Ты мне нравишься

Проявление неких норм этикета у наших гостей никоим образом не изменило манеры моей семьи. В ту секунду, как папа произнес слово «аминь», братья и кузены набросились на тарелки с едой. Остальные двинуться не успели, а ребятня уже похватала все кусочки индейки. На кухне развернулась бурная деятельность: мама снимала со всего крышки и фольгу, папа требовал индейку, сестра разливала напитки, бабушка с дедушкой руководили Из-за стола, тетя пыталась усадить дочку в детский стульчик, пока та визжала как резаная, два других ее ребенка нарезали круги вокруг стола, а дядя вразумлял своих детей. Рич словно примерз к плитке, не зная, что делать. Перед визитами в наш дом гостям стоило проходить тренинг. Я посмотрел на часы на духовке. Пять минут третьего. Час, не больше, Рич продержится, прежде чем придумает предлог для ухода. Ставлю на это свою сломанную гитару. Я ухмыльнулся ему: — Я тебя предупреждал. И если хочешь поесть, придется сделать решительный шаг. Так Рич и поступил. Он взял тарелку и начал ловко ее наполнять. Он умело маневрировал между присутствующими, пока не дошел до конца стойки, где Эшли протянула ему напиток. Теперь к полу пристыл я. Пустая тарелка из под рулетов явно насмехалась надо мною. На тарелке Уайата опасно балансировали три рулета, и я ухватил один, проходя мимо. — Эй! Я похлопал братишку по голове и откусил кусочек. Стол был забит, как и барные стулья у стойки. Поэтому, наполнив тарелку, я вышел на улицу к столику для пикника, где можно было с комфортом поесть даже в ноябре, потому что мы жили в Аризоне — этот штат каждое лето испытывал своих жителей на прочность: жара стояла невыносимая, — но заглаживал это крайне мягкой зимой. Проходя мимо кролика, я бросил ему в клетку зеленую фасоль. Затем присел. Вскоре ко мне присоединилась Эшли (и ее гость). А потом вышел Рич. У меня скрутило живот. Рич был гостем Уайата. Разве он не должен был остаться в доме вместе сним? Марк приуныл, его взъерошенные волосы к этому времени слегка улеглись. — Здесь гораздо спокойнее, — сказал он, с облегчением осматриваясь вокруг. — Ненадолго, — хмыкнул я. — Ну, я все равно не могу остаться надолго, — признался он. Ого, прошло десять минут, а Марк уже разрабатывал план побега. — Не можешь? — спросила Эшли. — Я же говорил тебе, правда? — смутился парень. — Меня ждут бабушка с дедушкой. Я ждал, что Рич скажет нечто подобное, но он был слишком занят едой. — Нас вроде еще официально не представили, — сказала Эшли Ричу. — Ты тренер Уайата, верно? Рич поднял голову и сглотнул. — И друг Эдди, — ответил он, подмигнув мне. — Вы друзья? — спросила Эшли удивленно, чем слегка покоробила меня. — Скорее, знакомые, — холодно поправил я сестру. Которые ненавидят друг друга, едва не добавил я, но вовремя прикусил язык. — Мы тусуемся в совершенно разных компаниях. Распахнулась задняя дверь, и выбежал Джона с двумя нашими кузенами. Кузены помчались к газону, а Джона направился к кроличьей клетке. — Эй, тренер! — крикнул Джона. — Хочешь увидеть Багза Рэббита? — В смысле, Базга Банни? — спросил Рич. — Нет, это кролик. Рич посмотрел на меня, и я улыбнулся. — Это кролик, — повторил я. — Конечно же кролик. — Рич кивнул Джоне. — Да, я вижу его. Очень крутой. Джона открыл клетку, и мы с Эшли одновременно закричали; — Не выпускай его. — Я только подержу его. — Джона достал кролика и принес показать его Марку и Кейду. — Вы когда-нибудь ели кролика? — спросил Марк. — На самом деле очень вкусно. У Джоны отвисла челюсть, и Эшли со смешком толкнула Марка в плечо. — Он просто шутит, Джона, — сказала она. Секундой позже Марк кивнул: — Да. Просто шутка. Мы не будем есть Багза Банни, — Багза Рэббита, — исправил Рич, опередив Джону. Рич почесал кролика за ушками, и Джона, должно быть подумав, что тот хотел его подержать, бросил кролика ему на колени. Ричи крякнул от удивления и не успел вовремя схватить зверька. Тот запрыгнул на стол и умудрился всего за пять секунд проскакать по всем тарелкам, пока мы все тщетно пытались поймать его. В конце концов я встал и взял кролика. Я впервые брал в руки это вредное существо и, понятное дело, не знал, как это правильно делать, его задние лапки враз превратились в мини-пилы, и когти знатно прошлись по моим рукам. Я вскрикнул и уронил кролика, и тот понесся по двору. Я изучил руки. Большинство царапин оказались поверхностными, но одна была очень длинной и покрылась капельками крови. Подняв голову, я увидел, как Рич преследовал Багза, а Джона бежал за ним по пятам. — Серьезно, кролики очень вкусные, — повторил Марк и усмехнулся собственной шутке. Рич нырнул вперед, вытянув руки, и умудрился удачно приземлиться, захватив в плен мелкого вредителя. Джона заулюлюкал, и оба кузена, которые присоединились к погоне, запрыгав, зааплодировали. Рич на земле перекатился на спину, прижимая кролика к груди. И теперь, когда Ричи ласково гладил кролика по мохнатой шерстке, этот паршивец выглядел как послушный котенок. — Он на тебя написает, — крикнул я. Ричи засмеялся, словно это была шутка, теперь все трое детей сидели на траве возле него и гладили кролика. Нет, это не было самой милой картиной в мире. Я отказывался это признавать. Рич сорвал несколько травинок и попытался накормить ими кролика. — Ему не нравится трава. Он ест морковку, латук и зерна, — проинформировал его Джона. — Что за зерна? — спросил Ричи. — Не знаю, но пахнут они отвратительно. Тозиер снова засмеялся. Смех его был искренним, и все дети к нему присоединились. Я был рад, что Рич отдыхает. Письмо, где он рассказывал о своих обычных семейных Днях благодарения, было довольно грустным. Думаю, сегодня я мог за Ричи порадоваться. А завтра все вернется на круги своя. Джона освободил Ричи от кролика и засунул животное в клетку. Эшли с Марком понесли грязные тарелки в дом. Кузены вернулись к собиранию сорняков, походивших на цветы. Ричи остался лежать на траве, сцепив руки за головой и скрестив щиколотки. Ноги сами собой понесли меня к нему. Рич покосился на меня: — У тебя милый брат. — И он это знает. Как и кое-кто другой, мне знакомый, — пробормотал я, прежде чем успел остановиться. Рич хохотнул: — Ты же не обо мне говоришь, верно? Потому что у нас перемирие. Это была шутка вроде как, но Рич был прав, у нас перемирие. — У тебя теперь на коленях пятна от травы, — засмеялся я. Тозиер приподнял одну ногу и посмотрел, потом опустил ее и похлопал по траве возле себя: — Присядь. Обычно я не жаловал приказы, но мой мозг, казалось, не контролировал тело. Я присел. Рич перевернулся на бок, лицом ко мне, оперся на локти и стал просто смотреть на меня. Так долго, что я заерзал под его пристальным взглядом. Мне не хотелось первым начинать разговор, но я не мог сдержаться: — Тебе стоит рассмотреть ловлю кроликов в качестве основной работы. У тебя неплохо получается. Рич улыбнулся: — Это было бы почти так же здорово, как стать ковбоем. Я хихикнул. — Кстати, а какие у тебя карьерные планы? — спросил я, осознав вдруг, что мы даже не поднимали эту тему в наших письмах. Рич вздохнул: — Ты говоришь как мой отец. Я заметил, что он не сказал «отчим», хотя предполагал, что именно его он имел в виду. — Это ответ? — Бейсбол. Таковы сейчас мои планы. Хотя дай мне знать, если узнаешь о вакансии ловца кроликов. Отговорка. Но я привык, что Рич делился со мной своими планами — по крайней мере, в своих письмах. И хотя в этом не было никакого смысла, мне было немного грустно от того, что он не желал лично поговорить о будущем. Ну конечно, Рич не откроется мне. Я ему не нравился. И он даже подумать не мог, что автор писем я. — Ты еще голоден? — спросил я, меняя тему. — Дома, наверное, еще осталась еда. — Да нет, я наелся, — улыбнулся Рич. — На самом деле, я поел дома до приезда сюда. — Тогда почему приехал? — Потому что меня пригласил твой брат. Он хороший парень. Я провел рукой по траве, позволив стебелькам щекотать ладонь: — Это единственная причина? Я хотел, чтобы Рич поговорил о доме. Высказался откровенно, как в письмах. Если у него было плохое утро, я хотел, чтобы он рассказал о нем. Возможно, я хотел доказать Ричу, что со мной можно обо всем поговорить. — А ты хочешь, чтобы была другая причина? — Парень наклонил голову и слегка улыбнулся. Я понял, на что только сейчас намекнул. — Нет! К-конечно же нет, — протараторил я, молясь, чтобы мое лицо не покраснело. — Мне просто интересно, почему твои родители не заставили тебя остаться дома. Мои не разрешают мне уходить на День благодарения. Уверенность Рича как ветром сдуло, и он снова лег на спину: — Да... Уверен, моим родителям тоже хотелось бы, чтобы я остался дома. Маме нравится, когда мы проводим время вместе. — Правда? — Раньше он не это говорил... точнее, писал. — Конечно. Какой маме не нравится, верно ведь? У этого парня самая толстая броня в мире. Я не знал, как заставить его быть самим собой вне писем. — Ну, не все мамы хорошие. Или папы, — вздохнул я. Рич даже не вздрогнул, не закрыл глаза. Просто повернул голову и снова пристально посмотрела на меня: — У тебя рука в крови. Я опустил голову и заметила на руке несколько красных капель: — Ох! Багз меня поцарапал. Ничего страшного. — Лучше промыть ссадину. Ваш кролик уж точно не самое стерильное создание в мире. Судя по тому, как Рич прикрыл глаза рукой, будто готовясь подремать, наш разговор закончился. И мне стало очень грустно.