Пролив красных катамаранов

      Начальство любит заявляться ранним утром. Ни вечером, ни днём, только утром. Вообще-то в армии подъём осуществлялся в шесть утра, но иногда в свободную минутку Жилин позволял себе некоторую вольность в желании полежать лишние полчаса в постели. Хороший командир не обходится без хорошего самочувствия. Понимая это, полковник ни капли не корил себя.       Сегодня его корил за это генерал-майор, на что полковник почти не отвечал, слишком уж был сонный. Вообще, в армии свои порядки. Если старший по званию отчитывает тебя не совсем цензурно, ты должен отвечать ему тем же. Когда ты перед своими подчинёнными. Вообще-то по уставу, ни ты, ни старший офицер не имеют права на подобное, но сохранить свой авторитет было необходимо. Подрыв авторитета — подрыв дисциплины во всём армейском образовании.       Рядом с Жилиным не было подчинённых, но присутствие Катамаранова он ощущал почти физически. Капитан будто бы сидел у него под кроватью каждую ночь, нагоняя приятные сны уставшему полковнику, подслушивая и подсматривая. Стоило Жилину попытаться его найти, как тот оказывался рядом сам собой. Каждый раз эти мысли он с заметным трудом отгонял.       В этот раз они даже его отвлекли от выслушивания планов начальства, которые, тем не менее, полковник уловил, только реакция пришла с заметным опозданием. Жилин прокрутил в голове последние несколько фраз генерал-майора, а после нахмурился, представив ситуацию.       — Я на это не пойду. В этой резне у меня весь полк поляжет, вы вообще себе представляете, что будет? — хмурится Жилин, подходя к столу и разворачивая потрёпанную карту, — Да даже если нам повезёт, всё равно мы все в таком котле окажемся. Вы сами говорите, что их больше втрое. Нам не прорваться.       — Вы — отвлекающий манёвр, в этом ваша задача. Отвлекать как можно дольше, — относительно спокойно говорит генерал, громко ставя свою руку поверх карты и смотря на Жилина таким взглядом, что у того едва не подкосились колени.       — Нет. Я отказываюсь…       — Тогда я доложу о вас в нарком, — произносит генерал-майор, не дёргая ни одним мускулом на лице, словно это было обыденным делом для него.       Тишина, образовавшаяся после его слов, нарушается лишь стуком каблуков уходящего мужчины, а на душе у Жилина кошки скребут. Он садится за свой стол, не активно сворачивая карту и обдумывая, что же теперь будет с полком, когда генерал вернётся с арестом. Вряд ли новый полковник будет также волноваться, как Жилин. Скорее, тот просто подчинится приказу, да и Бог с ним. Оправдана ли жертва?       Уже привычно его думы прерывает Катамаранов, влетающий в палатку. Обычно спокойный, постоянно насмехающийся капитан теперь выглядел то ли раздражённым, то ли напуганным. Возможно, всё вместе. «Что может напугать такого человека, как он?» — спрашивает себя Жилин, наблюдая, как Игорь стремительно сокращает расстояние между ними, но скорость не сбавляет.       Выглядит капитан гораздо лучше: дыры на кителе зашиты, левый глаз больше не перевязан. На нём всё заживает, как на собаке. Полковник встаёт, встречая Игоря кивком, но в ответ не получает подобного. Напротив, Катамаранов едва не врезается в него, хмуря брови и что-то выискивая в глазах полковника.       — Доброе утро, товарищ капи…       — Ничего доброго! — рычит Игорь, не отступая от него ни на шаг, — Вы чего наделали? Почему отказались от боя?       — У нас бы весь полк полёг, немцев много, мы не справимся, — устало повторяет Жилин и отступает, понимая, что Катамаранов точно не отойдёт.       — Да наша мотострелковая их в лёт бы раскидала!       — Многие бы погибли.       — Это война, — рычит Катамаранов, вновь подходя ближе. Глаза у него дикие, отдают даже красным цветом, как у зверя какого-то.       То, что происходит далее, полковник с трудом готов воспринять. На его губы, словно удар, обрушивается что-то жёсткое и неприятное, как наждачная бумага, стирающая до черепа весь его рот. Привкус у этого странный, какой-то природный, вроде елового запаха, но смешавшийся со стальным — кровавым. Он ощущает укусы, как попытки съесть. Жилин не пытается отстраниться — ему интересно. Катамаранов уходит сам.       — Вы слишком слабы для того, чтобы быть полковником, — снова злится Игорь, отступая, видимо, планируя покинуть палатку.       — Для меня важен каждый из людей.       — Ждите приятного от начальства, — Игорь вновь надевает своё привычное выражение лица, игнорируя его слова и направляясь к выходу, — Арестом всё не обойдётся.       — Стой, — осторожно говорит Жилин, направляясь следом и хватая Игоря за плечо, — Перед тем, как всё это закончится, объясни, кто ты.       — Капитан Красной армии, — Катамаранов сбрасывает его руку со своего плеча, окидывая полковника быстрым взглядом и покидая, наконец, палатку.       Оставаться одному — особенно сейчас, — Жилину тяжело, но особого выбора у него нет. В палатке разложено совсем немного вещей, которые при необходимости он быстро соберёт, а готовиться к плохому заранее полковник не любил. Губы горели, кожа на них не ощущалась в принципе, только оголённые нервы. Касаясь их, Жилин видит остающиеся капли крови на пальцах. Напоминание о том, что Игорь вовсе не галлюцинация.       Скрепя сердце, полковник покидает временное место своего жительства, обнимая себя, растирая ладонями плечи — всё же осень с каждый днём становилась всё холоднее, — и осматриваясь вокруг в попытке запечатлеть в памяти знакомые лица. Он не хочет признаваться себе, что ищет Игоря. Это было бы глупо и неправильно. Что бы Жилин ему сказал? Сказать можно было много, хотя бы попрощаться. Поездка в Сибирь вероятно продлится до конца войны, если не до конца самого Сталина… Но о таком не то, что говорить, даже думать было запрещено.       Первые несколько дней Жилин с некоторым нетерпением ждал возвращения генерала. Хоть аппетит и пропал, но сны его становились настолько комфортными и мягкими, что оставаться в постели после общего подъёма он перестал. Полковник ещё давно догадался, кого нужно за это благодарить, а потому отправился прямиком за Игорем, зная, что другого момента не выдастся.       — Пришёл снова спросить о моей сущности? — только и хмыкает Катамаранов, появляясь буквально из неоткуда на тренировочном поле.       — В твоей роте никто не умирает, ты стреляешь с закрытыми глазами, и я уверен, что именно ты вторгся в мои сны, голубчик, — с ходу говорит полковник, искренне пытаясь задавить самоуверенность Катамаранова.       — Просто везение, — бросает Катамаранов, всем своим видом пытаясь показать, что разговор ему неинтересен.       — Не бывает такого везения, — раздражается Жилин. Ожидание сильно потрепало его нервы, теперь контролировать себя становилось всё невыносимее.       — Тогда, может быть, мне помогает природа, — качает головой Игорь, расплываясь в пугающей улыбке.       — Снова говоришь загадками, голубчик.       Катамаранов подходит ближе, улыбка сползает с его лица, оставляя слишком уж серьёзное лицо. Жилин не знает, к чему готовиться, а потому просто ждёт следующих действий капитана.       — Мне страшно терять вас, полковник, — раздаётся тихий шёпот рядом с ухом Жилина, а Игорь проходит мимо. Теперь уж его не хочется догонять.       Через две недели является генерал вместе с новым полковником да парой людей из КГБ. Под вечер, когда большинство солдат уже разошлось по палаткам. Жилин понимает, кто это, едва видит подъезжающую машину. На душе нет никакой тяжести. За всё время он даже нашёл в этой ссылке свои плюсы. Всё же, в Сибири живут люди. Может, ему даже там понравится.       Когда Жилину в руки попадает документ, он медленно читает, вникая. Подпись не требуется. Расстрел. «За трусость и бездействие». Внутри него что-то сжимается и происходит небольшой взрыв, съедающий все возможные эмоции. Жилин откровенно не знает, как на это реагировать. Ссылка в Сибирь казалась теперь истинным раем на Земле, лишь бы продолжать жить.       — К стеночке, товарищ, — только и говорит генерал-майор. Звучит странно, ведь рядом и стен-то нет.       Жилина берут под руки и забирают всё оружие, уводя ближе к лесу, рядом с которым и происходили предыдущие две битвы. «Что, убьют теперь, как обычного немца?» — думает он, потерянно смотря себе под ноги. Новый полковник куда-то исчез, но до этого Жилину не было никакого дела       А зря. Тот появляется с несколькими лейтенантами и Катамарановым. Теперь уже бывший полковник оказывается у одного из деревьев, устало облокачиваясь на него, и чувствует, наконец, какое-то расслабление. Такое неправильное в этой ситуации, но такое долгожданное. Жилин позволяет себе закрыть глаза и не смотреть, как бывшие подчинённые готовятся к расстрелу, заряжают винтовки. Он чувствует на себе взгляд капитана, но посмотреть ему в глаза было бы слишком трудно.       Кажется, подготовка длится целую вечность, поэтому Жилин снимает с себя фуражку и смотрит в небо, пытаясь найти там хоть одну звезду. Сегодня они все либо решили от него отвернуться, либо боялись заглянуть в тёмные полковничьи глаза. «Сегодня попаду к ним» — пропускает мысль Жилин, тяжело вздыхая. Опустить глаза не может — Катамаранов, а смотреть сил не остаётся.       Он слышит, как генерал командует приготовиться, и тогда обводит взглядом собравшихся здесь лейтенантов. Большинство из них выглядят виновато. За службу они притёрлись друг к другу, уважая своего полковника. Жилин не представляет, что те чувствуют, и склоняется к тому, что это даже лучше. На Катамаранова он смотрит последним. Игорь качает головой едва заметно, целясь куда-то в сердце Жилина. В глазах чувствуется потерянность. Полковник мог ожидать от него многих эмоций, но потерянности — никогда, слишком уж капитан был самоуверен.       Когда звучит команда «стрелять», Жилин не успевает закрыть глаза, как пули пронзают его тело. Лейтенантов достаточно, чтобы убить его без дополнительных страданий и боли. Катамаранов так и не спускает курок.