Чистота крови навек

Профессор МакГонагалл невозмутимо пригубила бордовый пунш, взирая поверх хрустальной каймы фужера на преобразившийся к празднику Главный Зал. Ее коллеги восприняли нетрадиционное убранство неоднозначно. Закостенелые консерваторы, трудившиеся в стенах замка дольше, чем сама Минерва жила на свете, не пытались скрыть скепсис и вполголоса посмеивались над вкусами юных волшебниц. Альбус Дамблдор с детским любопытством рассматривал разномастные элементы декора, порой склоняясь к профессору магловедения за разъяснениями не волшебного фольклора современной Британии. Гораций Слизнорт добродушно сетовал на отсутствие привычной атмосферы кельтской средневековой торжественности, но при том не уставал нахваливать декана Гриффиндора за действенную идею направить кипучую энергию учениц в мирное русло. Сама МакГонагалл полагала, что воспитательная задумка дала тот самый эффект, на который она и рассчитывала. Почти неделю ни от одного из преподавателей не поступало жалоб на студенток. Они не целовались с хогвартскими сердцеедами в самых непригодных для выражения чувств местах. Не тревожили слух благовоспитанных наставников обсценной лексикой, позабыв о ссорах. Не донимали мадам Помфри последствиями летучемышиных сглазов и прочей ерунды. Да, клуб юных леди не зародил единства и общности среди слишком разных девочек, и в преддверии Хэллоуина соперничество трёх коалиций лишь обострилось, вылившись в острое желание превзойти фантазией и чувством стиля остальных. Студентки пропадали в библиотеке, выискивая любопытные чары, что могли бы помочь в декорировании Зала. Рассматривали в поисках вдохновения журналы, альбомы и книги. Шушукались по углам, обсуждая придуманные варианты. И, к великой радости МакГонагалл, сами того не подозревая, факультативно учились полезным вещам, не предусмотренным образовательной программой. В результате Главный Зал сделался неоднородным, аляповатым и едва ли гармоничным пространством, но размах воображения и свежеобретенных навыков действительно впечатлял. Отдельные зоны словно сошли с картин викторианской эпохи, поражая гипертрофированной роскошью. По стенам спускались тяжелые богатые ткани, расшитые золотом. Чёрные и бордовые свечи грузно плавились на многоруких канделябрах. На резных столиках привычные праздничные лакомства перемежались с литургическими сосудами и роскошными кубками, в которых томились устрашающего вида деликатесы. Среди помпезного великолепия ютилась кельтская нечисть, вполне искусно сотворенная из совершенно неожиданных материалов. Медные пучки света росли из тыквенных светильников, хаотично сверкавших острыми глазами с полов и полок. Ведьмы, фэйри и горные божества таились в поистине фермерском колорите, цепляясь за увитые паутиной лестницы, выглядывая из-за сломанных колёс и ржавых грабель. По углам страшили своей натуралистичностью воссозданные кадры из магловских фильмов ужасов. Так из гигантской тыквы торчала окровавленная бензопила, с манекенов свисали драные маски, будто сшитые из человеческой кожи, а жуткое существо крутило глазастой головой с изуродованной челюстью. Проходя мимо, Лили передернула плечами. Для неё Хэллоуин с раннего детства был чем-то, ничуть не менее уютным, нежели Рождество, и пах тыквенными печеньями, пряным уличным воздухом и нафталином, что пропитал собой пылившиеся в шкафу ткани, из которых миссис Эванс шила для дочерей очаровательные наряды. Дом становился особенно тёплым и солнечно-рыжим, утопая в фонариках и флажках, и потому навязчивые идеи Скитер нагнать в Главный Зал атмосферы липкой жути и тревоги отклика у старосты школы так и не нашли. - Адель, ты позволишь одолжить у тебя Северуса на один танец? - перламутровые крылья из органзы за спиной Лили мягко качнулись в такт шагам. Джеймс ещё не успел вернуться с отработки, и она поддалась спонтанному порыву, завидев старого друга среди учеников, перевоплотившихся на одну ночь в любимых героев. Сам Снейп, одетый во все чёрное, обнажил бутафорские клыки в сдержанной улыбке и элегантно коснулся поясницы Гринграсс, будто извиняясь за чужую бестактность. - Одалживают вещи, - Адель снисходительно изогнула бровь, мерно постукивая кривым посохом по полу. - Почему бы тебе не спросить у самого Северуса, раз уж именно он приглянулся тебе в качестве партнера? - Не смею отказать подруге в столь невинной просьбе, - нарочито не замечая пробежавшей по лицу Лили тени раздражения, он посмотрел Адель в глаза и, проводив ее к скучающей без Блэка Флоренс, вернулся в танцевальную зону. Медленная композиция в исполнении певицы, известной поклонникам под именем Самбургской Банши, близилась к первому припеву. Лили растерянно теребила многослойную зелёную юбку из сетчатой ткани, комкая воланы и тугие складки. Приподняв уголок губ, Северус предложил ей руку и, некрепко сжав исполосованные пестрыми колечками пальцы, плавно сократил расстояние, опуская свободную ладонь на талию. Он едва ощутимо подтолкнул ее вперёд, вовлекая в неспешное кружение, ведя всем телом в спокойном танце. Лили поддалась, принимая его темп, и увитые плющом маленькие туфельки заскользили по полу синхронно с тяжелыми мужскими ботинками. - У нас не было возможности поговорить, - Лили прикусила губы, чуть отстраняясь и ловя его рассеянный взгляд. - О чем? - воспользовавшись громким тактом интерлюдии, Северус умело развернул ее, прижимая спиной к груди и продолжая покачиваться на одном месте. Мысленно он пообещал себе больше не смеяться над, казалось бы, бесполезными талантами Блэка, ведь разученное при его непосредственном участии движение получилось и впрямь эффектным. - О тебе и Гринграсс, - не видя его лица, но ощущая на талии уверенные руки, она поддалась безотчетной робости, поражаясь тому, сколь противоречивые эмоции будит теперь близость лучшего друга, сдобренная чувственной музыкой и несвободой обоих. - Что ты хочешь знать? - он вновь оказался перед ней, замедляясь и чуть склоняя голову. - У тебя появилась девушка, - неохотно констатировала Лили, послушно откинувшись спиной на его руку. - А я даже не знала, что тебе кто-то нравится. Как все началось? - Не уверен, что с моей стороны будет порядочно делиться подробностями отношений с Адель, - Северус закружил ее, будто крошечную балеринку из материнской музыкальной шкатулки. Оборки юбки взметнулись вверх, рвано опадая к ногам, едва он замедлил шаг. - Я же твой друг. А с друзьями обычно делятся такими новостями, как влюбленность в чистокровную богачку, - обвинение прозвучало резче и грубее, чем рассчитывала Лили, и она досадливо поморщилась. Ей не хотелось оскорблять или хоть сколько-то принижать качества Гринграсс, ведь та никогда не кичилась состоянием родителей и вела себя одинаково нейтрально с учениками любой крови. Но, представляя Северуса наедине с ней, утонченной и холодной, Лили ощущала подкатывающую к горлу мерзкую тошноту и постыдное желание разреветься. - На Слизерине не принято кричать о чувствах. Должно быть, я немного ассимилировался, - он мягко усмехнулся и прибавил, решив, что с задачей заинтриговать справился на отлично даже по меркам придирчивого Блэка. - Адель - славная девушка. Мне с ней интересно, а вечное одиночество может быть весьма утомительным, Лили. Неужели ты за меня совсем не рада? - Ты не был рад, когда я начала встречаться с Джеймсом, - мрачно откликнулась она, чопорно топорща ладонь на его плече. - Во мне говорил подростковый максимализм и иррациональное чувство собственности, - Северус виновато вздохнул, останавливаясь в наступившей между песнями паузе. - А сейчас твоё чувство собственности молчит? - Лили сощурила зелёные глаза, отчаянно пытаясь рассмотреть в нем былые отголоски ревности. - Благодарю за чудесный танец, - не ответив, он старомодно коснулся губами ее руки, мысленно ликуя, и, сдерживаясь от непременно испортившего бы все признания, поспешил к Адель. От скверного настроения Джеймса спас тот простой факт, что в Зал он вошёл, когда Лили уже щебетала в окружении подружек, нетерпеливо поглядывая на дверь. Ей было жизненно необходимо почувствовать себя нужной и желанной. Продемонстрировать Северусу, что подозрительный роман с Гринграсс и в подметки не годится тем долгим отношениям, в которых три бесконечно счастливых года состояла она сама. Ревность грызла ее изнутри, очерняя все то светлое, что привносил в жизнь Джеймс, неутомимый на выдумки, нежность и широкие романтические жесты. У фигурки скелетоподобного вестника смерти Поттер обернулся к Блэку и, гримасничая, запрокинул лицо к потолку. Суть его костюма немалого оскорбляла сэра Николаса, ведь гриффиндорец догадался удвоить свой рост, надставив над плечами множество поролоновых губок, теперь затянутых в потертый камзол, увенчанный окровавленным обрубком шеи. Собственную голову он высунул из разреза между пуговиц, заключив ее в руки, наколдованные из папье-маше на уровне импровизированного живота. - Так что, вас ждать? - Джеймс выразительно поиграл бровями. Он не слишком то хотел видеть слизеринцев на своей вечеринке, но, посоветовавшись с Римусом, рассудительно решил, что безопаснее держать их в поле зрения. Во избежании неприятных происшествий с маглорожденными студентами, которым ещё возвращаться в гостиные глубоко за полночь. - Пожалуй, - Сириус лениво улыбнулся, поправив съехавшую на затылок шляпу-цилиндр. Сам он нарядился кукловодом. Такой образ ожидаемо привлекал внимание, но требовал минимальных приготовлений: надеть темный фрак, высланный Вальбургой прямиком из Лондона; разрисовать лицо под треснутый фарфор простеньким заклинанием и заказать в лавке Горбина и Бэрка пугающую мистическими чертами марионетку. - Сколько я должен за алкоголь? - Нисколько, - Джеймс щедро отмахнулся своей настоящей рукой, высунув ее из-под рубахи. - В следующий раз угостишь меня пивом или, может, проникнешься моим гостеприимством и соизволишь вернуть плеер. Вопреки напускному равнодушию, Сириус был совсем не против заглянуть на организованную гриффиндорцами вечеринку. Поттер знал толк в веселье, а это означало, что ночь непременно пройдёт громко, насыщенно, интересно и забавно. Без этого приглашения бал бы, с высокой долей вероятности, закончился для слизеринских семикурсников в собственной спальне под пьяные разговоры о свершениях Темного Лорда, спонтанные поцелуи с подружками и мрачные взгляды Барти, вполне осознанно оберегавшего одиночество от девичьих посягательств. Конечно, Сириус сомневался, что друзья захотят наведаться в толпу безродных подростков, хлещущих дешевую выпивку и отплясывающих под примитивную музыку маглов. Но все, включая особенно нетерпимого к огрехам происхождения Берта и неприемлющего шумные сборища Снейпа, выразили желание немного развеяться перед привычными камерными посиделками и в четверть двенадцатого покинули стены школы через настоятельно рекомендованный Поттером выход. Никто из ребят, включая четверых Мародеров, Эванс и уж тем более прочих приглашённых не имел ни малейшего понятия, что после разговора с деканом Джеймс обратился за помощью к профессору Джонс. Возлагая надежды на ее молодость и легкий нрав, он честно рассказал о своей затее. Профессор ЗОТИ, вспоминая себя в семнадцать лет, справедливо рассудила, что предприимчивые дети найдут способ осуществить задуманное и без неё, подвергая себя немалой опасности. Потому и согласилась лично разработать комплекс охранных мер для места проведения вечеринки, рискуя карьерой и доверительными отношениями с Дамблдором. Она даже продумала способ выбраться из замка без экстремальных прыжков из окон и полетов на мётлах в темноте и алкогольном угаре, а сама втайне от Поттера расположилась неподалёку с горячим чаем и мрачной решимостью лично следить за развлекающимися учениками. Спускаясь с каменистых холмов, подпиравших Хогвартс, слизеринцы прошли в дюжине шагов от неё, ничего не заметив. Они немного поплутали среди ущелий и ниш, прежде чем обнаружили нужную пещеру, надежно занавешенную заглушающими и маскирующими чарами. Внутри оказалось просторно, накурено и довольно-таки душно. Темноту рассекали рыжие отсветы тыквенных фонарей, хаотично развешенных и расставленных по периметру. Тут и там кружили чёрные шары, плюшевые летучие мыши, кленовые листья и клочья вполне реалистичной паутины. Праздник только набирал обороты, и потому музыка звучала лишь фоном для гула голосов. Старшекурсники Гриффиндора, Пуффендуя и Когтеврана перемещались туда-сюда, останавливаясь у приспособленных в качестве столиков каменных платформ, чтобы обзавестись порцией горячительного напитка или подкрепиться закусками, услужливо сотворенными домовыми эльфами для «не наевшихся» за ужином. Обменявшись неизменной порцией острот с довольным собой Поттером, по-хозяйски обозревавшим дело рук своих с небольшого постамента, Сириус огляделся в поисках друзей, но те уже затерялись в толпе. Приблизившись к скопищу многообещающих бутылок, он потянулся за парой стаканов в намерении принести себе и Флоренс немного выпить и напряжённо замер, обратившись в слух. Фенвик и МакКиннон стояли в паре шагов от него и оживленно спорили, не замечая ничего вокруг. Он беспрестанно теребил кожаные ремешки на ее просторной белой рубашке, а она хмурилась и кутала руки в прорезях достававших до пола рукавов. Сириус хмыкнул. Вспыльчивой и вечно попадавшей в неприятности Марлин как никому другому подходил наряд безумной пациентки. Даже Пандора Бродерик из выпуска прошлых лет, славившаяся своими причудливыми убеждениями и тягой к нелепым экспериментам, скорее показалась бы хрупкой и безобидной в таком обличье. Но МакКиннон выглядела опасной и почти пугающей. Голые ноги она просунула в светлые резиновые тапочки, на запястья и голову намотала будто бы окровавленные бинты. Вкупе с болезненными кругами под глазами верилось, что девчонка и впрямь сбежала из особой секции Мунго в надежде затеряться среди фей, ведьмочек и мертвых невест. - Я бы подождала ещё немного, - Марлин упрямо поджала губы. - Чего подождала, Марли? - Фенвик нежно заправил ей за ухо свалянную прядь. - Я понимаю, ты боишься. И стесняешься. И думаешь, что это слишком сильно изменит твою жизнь. Но что, по-твоему, есть подходящий момент? Номер в отеле после романтического ужина? Продолжительность отношений, как у Джима с Лили? Или первая брачная ночь? - Сколько мы вместе, Бенджи? Три недели? Четыре? - она осторожно отстранилась и неуютно скрестила руки на груди. - Может, нам стоит узнать друг друга получше? - Мы дружим с одиннадцати лет. Куда уж лучше? - Фенвик терпеливо вздохнул, и Сириусу подумалось, что в этот самый момент он мог бы сотворить восхитившее даже самого Темного Лорда заклятие боли. - Почему ты так торопишься? - Марлин взглянула на него исподлобья. - Ты мне очень нравишься. А ещё мне семнадцать и, уж прости за откровение, но мне хочется проводить вечера с тобой, а не запираться в ванной комнате. Такова физиология, - он говорил нарочито спокойно, словно доказывал профессору Вектор нумерологическую теорему, а не признавался в чем-то интимном симпатичной девушке. Его речь звучала складно и не сбивчиво, но тягучие излишне благодушные интонации ясно давали понять, что паренёк изрядно набрался, прежде чем решиться на увещевания такого рода. Он примирительно улыбнулся и заверил, - я не стану на тебя давить, Марли. Нет, значит, нет. Только вот ты сама все время твердишь о войне, а мы даже не знаем, доживем ли до следующего Хэллоуина, но теряем время на комплексы и страхи, которые легко развеять, прочитав пару правильных статей. - Мы могли бы попробовать начать, и если что... - Марлин, пойманная на собственных, повторяемых слишком часто словах о зыбкости будущего, неуверенно покачала головой. Ее окружали счастливые пары, и это подавляло. Поторапливало и нашёптывало, что в круговерти учебы и спорта упускается нечто важное. Неотъемлемый атрибут юности и взросления. - Вот это уже похоже на научный подход. Без проб и ошибок никогда не получится ничего дельного, - Фенвик одобрительно подмигнул ей и притянул к себе, понизив голос, - все мои соседи сейчас здесь, а ты ещё ни разу не была в нашей башне... - Ладно. Только побудем здесь ещё немного? Не хочу обижать Джима..., - неловко перебила она и замолчала, насмешливо уставившись туда, где уже собирались в кружок другие ребята. Скитер появилась на вечеринке с одной единственной целью - не упустить становления новых парочек, подлых измен и комичных выходок. Конечно, пришлось бы завуалировать тот факт, что информационный повод родился на противоречащей правилам сходке старшекурсников за пределами замка. Прознай деканы о подобной вольности, ужесточение мер безопасности не заставило бы себя долго ждать, а усложнять лишними запретами жизнь самой себе Рита не намеревалась. Однако в этот раз она все же ослабила бдительность на целую непростительную секунду, и этого оказалось достаточно для весьма унизительного казуса. От духоты и табачного дыма в горле пересохло. Рита никогда не пила спиртные напитки, предпочитая оставаться собранной и хваткой, и даже не знойной вечеринке отдала предпочтение невинному стакану виноградного сока, так кстати подходившего по цвету к губной помаде. Однако едва она опустила графин на каменную поверхность, Бетани, ставшая героиней последней статьи, подкралась со спины и заголосила что-то об отцовских правозащитниках, наказаниях за клевету и тотальном отсутствии личной жизни, вынуждающем копаться в чужом грязном белье. Пока Рита снисходительно выслушивала сбивчивый поток проклятий и обвинений, Марта опорожнила небольшой пузырёк с зеленоватым зельем в ее сок и отступила к стайке шестикурсниц. Эффект от обрушившегося на пустой желудок пойла не заставил себя долго ждать. Спустя несколько минут Рита почувствовала столь восхитительную пустоту в голове и груди, что вся ее безупречная манера держаться на публике рассеялась в радостном хихиканье. Выбравшись в самый центр ещё не заполненного танцпола, она закружилась на месте, едва не оступившись на высоких каблуках. Ей казалось, что в пещере стоит невыносимая жара, сродни той, что изнуряет туристов в тропиках и на южных островах. Тело плавилось в слишком тёплой одежде, и Рита скинула на пол кофточку, оставшись в коротком кукольном платье с открытыми плечами. Образом страшной ожившей игрушки она вдохновилась, прочитав в начале осени готический роман даже близко не знакомого с волшебством американца, и теперь монструозная инфантильность сплеталась с женственностью детскими фасонами, шпильками и нарочито ярким макияжем. Неловкими руками Рита ослабила шнуровку корсета, не замечая, как получившие, наконец, повод высмеять ее поведение студенты, подталкивают вперёд тех друзей, что додумались притащить на вечеринку камеры магического и не магического производства. Она сорвала с шеи короткое, плотно прилегающее ожерелье на бархатной ленте, неуклюже выбралась из туфель, отшвырнув те в сторону, и, приподняв подол ажурной юбки, попыталась отстегнуть от пояса резинку чулок. Не совладав с ремешком, Рита нашла взглядом Бозо и поманила к себе, бездумно улыбаясь. К черту Крауча, - думала она, прижимаясь к выпуклому животу однокурсника и извиваясь в его руках. Развлекаться - вот чего ей не хватало все эти годы. Получать удовольствие и не размышлять о последствиях, не просчитывать свои решения на много ходов вперёд, не корить себя в ночной тишине за самый правильный в жизни поступок, почему-то оставивший сжирающую изнутри тоску. Рита круто развернулась на носочках, обхватила обомлевшего от восторга Бозо за шею и ощутила, как чьи-то пальцы больно впились ей в плечи. Стиснув зубы, Барти оттащил ее к стене под возмущённый гул наслаждавшихся нежданным шоу учеников. Игнорируя неуклюжие попытки вернуться в центр круга, он вытолкнул ее из пещеры и грубо встряхнул, заглядывая в стеклянные глаза: - Сколько ты выпила? - Нис-коль-ко, - давясь от смеха, похвалилась она, с трудом фокусируясь на его напряженном лице. - Просто меня отпустило. Слышишь, Крауч? От-пус-ти-ло. Мне теперь на все плевать. Ничего не чувствую. Совсем. Я буду танцевать, пока не усну. Удерживая одной рукой ее запястья, другой Барти вытащил палочку и применил то заклинание, что обычно помогало вернуть в сознание Мальсибера с Розье и Блэка после особенно удавшихся праздников. Белесая вспышка охватила тело Риты и растворилась в темноте под громкий хохот. - Ты никогда не умел доверять мне, так? - она скорчила сокрушенную гримасу, безрезультатно подёргав сжатые его ладонью руки, и, запрокинув голову назад, прокричала, - ничего я не пила. Просто это хэллоуинское чудо. Освобождение, Крауч! Попроси у Джека-с-Фонарем. Может, и тебе повезёт? - Это не чудо, а расплата за твои пробы пера, - насмешливо откликнулся он и подтолкнул ее вверх по склону, запоздало вспомнив об оставленных в пещере туфлях. - Куда ты меня ведёшь? - Рита упрямо замерла посреди тропинки, поджимая пальцы обтянутых белым капроном ног. Среди скал было скучно и тихо, а ей хотелось, чтобы оглушительные басы отдавались в рёбрах гулкой вибрацией. - Увидишь, - Барти стянул с себя строгий пиджак и накинул ей на плечи. - В кого ты вырядился? - она сделала пару шагов и задумчиво сдвинула брови, рассматривая знакомую щеточку ровных усов над его верхней губой. - В главу отдела магического правопорядка, разумеется, - он хмыкнул, упираясь ладонью ей в спину и заставляя двигаться дальше. - Кто может быть страшнее? - Хочешь я оденусь во все розовое и... - Силенцио, - шепнул Барти, и Рита гневно схватила себя за горло, безмолвно распахивая яркий рот. Она едва не рухнула с узкой тропы и тут же взлетела вверх, возмущённо задрыгав ногами. Теперь к замку ее увлекали почти прозрачные язычки чар, сочившиеся из его палочки. Невидимая ребятам Гестия Джонс иронично вздохнула, но не стала вмешиваться в грубую заботу о пьяной девчонке. Лишь плеснула из термоса ещё немного ягодного чая в свой глубокий стакан. Успешно добравшись до пятого этажа, Барти миновал мрачную статую Бориса Бестолкового, три закрытые двери и левитировал в ванную старост обмякшую в воздухе Риту. Опустив ее на кафельный пол чуть жёстче, чем следовало бы, он наложил на замок запирающие чары. Перешагнув через вытянутые ноги своей недавней ноши, прошёл к высокой тумбе, где домовики всегда оставляли успокаивающие и расслабляющие напитки вроде имбирно-лавандового молока. - Давно мы с тобой здесь не были, - осуждающе протянула Рита. Она приподнялась на локтях и подползла к бортику мраморного бассейна, зачерпнув ладонью горячей воды. - И больше не будем, - отрезал Барти и, присев возле неё, схватил за щеки, заставляя выпить до дна зеленоватый, пахнущий лекарствами отвар. - Поднимайся. Затолкав ее в душевую кабину, он заклинанием включил кран с холодной водой и прислонился спиной к матовой дверке, не позволяя Рите выскочить наружу. Она оглушительно завизжала, молотя кулаками по стенкам и проклиная его столь хлёсткими выражениями, что не снились и завсегдатаям Лютного Переулка. Барти скрестил руки на груди, мысленно считая до шестидесяти. Перекрыв воду, он предусмотрительно отошел и, подхватив с полки мягчайшее белое полотенце, швырнул шагнувшей к нему Рите. Ее голубые глаза больше не казались пустыми и бессмысленными, но все ещё смотрели на него обиженно и зло. Она тряслась от холода, обтирая покрывшуюся мурашками кожу. Мокрые волосы облепили голову, скользнув ледяными змейками под корсет. - Бетани отвлекла меня, и кто-то подмешал в сок эту дрянь, - хрипло пробормотала Рита, демонстративно отжав лишнюю влагу из его пиджака. - Рано или поздно что-то подобное должно было случиться, - Барти бесстрастно пожал плечами, глядя сквозь неё. - Многие успели наделать снимков. Завтра сможешь посмотреть со стороны на свой зажигательный стриптиз. - Почему ты остановил меня? - она бессильно опустила руки и попыталась улыбнуться. Воспоминания о танце в пещере скорее походили на образы из сна, засевшего в голове под утро, но были вполне реальны и прискорбны. - Я староста, - сухо напомнил он. - Моя задача - не допускать, чтобы ученики попадали в неприятности. Кто-то должен был вмешаться, а если уж даже Бейтсу и Медоуз на тебя плевать, ожидать помощи от других точно не стоило. - И все? - помолчав, переспросила Рита. - И все, - эхом отозвался Барти. Забрав у неё тяжелый от влаги пиджак, он подошел к двери, - спокойной ночи. Постарайся добраться до спальни без приключений. - Останься, - шепнула она, качнувшись к нему на носочках. - Пожалуйста. - Нет, - твёрдо ответил он, поворачивая латунную ручку. - Только на одну ночь, - Рита требовательно сощурилась. Свой путь она выбрала сама и не тешила себя фантазиями о единомышленниках или уж тем более верных друзьях. Но, вновь и вновь обращаясь к минувшему часу и тому факту, что никто - ни Бозо, ни факультетские старосты, ни девочки из спальни - даже не попытались вразумить ее или убедиться, что все в порядке, Рита чувствовала себя как никогда одинокой. Ей до зубовного скрежета хотелось вернуться в то время, когда Барти иронично критиковал слог очередной заметки, растянувшись без рубашки на широкой постели, а после сгребал ее в охапку, кутая в тёплое одеяло. И все наставления матери, сызмальства звучавшие в голове, затихали. - Останься. А завтра продолжишь делать вид, что меня не существует. - Делать вид? - Барти холодно улыбнулся, через силу смерив ее равнодушным взглядом, не задержавшимся на дрожащих губах или лифе корсета, опустившемся неприлично низко. - В этом нет необходимости. Для меня тебя действительно больше не существует. - Ты и правда как отец! - крикнула Рита, выдернув из-за пояса волшебную палочку. - Такой же черствый чурбан! Весь такой правильный и благовоспитанный. Только вот волосы не его. Какая досада. Яркая вспышка ослепила Барти, и он вздрогнул, ощущая смутное шевеление на голове, как если бы полчища муравьев вздумали забраться на него, привлечённые сладковатым запахом шампуня. Рита медленно опустила руку, недоверчиво уставившись на эффект подсмотренных в материнском журнале чар. Барти заглянул в высокое зеркало у самого выхода и осторожно тронул угольно-чёрную прядь под стать шевелюре отца. От его соломенных, почти белых в младенчестве, волос осталась тьма, и он вдруг с пугающей ясностью осознал собственное внешнее сходство с человеком, чью любовь когда-то выслуживал и вымаливал, а теперь ненавидел столь яростно, что зыбкое отражение показалось самым отвратительным видом на всей планете. Смахнув с лица усы коротким взмахом палочки, Барти толкнул дверь и вывалился в коридор, ощущая, что вот-вот задохнётся.

***

Марлин проследила взглядом за Бенджи. Тот остановился у стола с напитками и щедро разливал огденский виски по ярко-красным картонным стаканчикам. Его вымазанные чем-то чёрным волосы уже утратили глянцевую гладкость, рассыпавшись сальными прядями. Пуффендуец Сэлмон окликнул его по имени, приглашая присоединиться к рассевшимся прямо на полу ребятам, затеявшим партию в карты, но Бенджи шепнул короткий ответ и, получив одобрительный хлопок по плечу, потянулся за лимонадом. Марлин выскользнула из пещеры. Сириус убедился, что Флоренс поглощена костюмом Адель, созданным ею по мотивам преданий о Синей Ведьме, приносившей зиму в горы Шотландии. На плече роскошной накидки, своим цветом напоминавшей присыпанное снегом пшеничное поле, складки собрались в невнятный комок, и девушки при помощи чар возвращали наряду первозданный величавый вид. Протиснувшись меж танцующих пар, он выбрался на свежий воздух, успев подметить, как Марлин, миновав короткую каменную гряду под виадуком, ныряет в неприметное ущелье. Холодный, будто напитанный стылой водой порыв ветра настырно забрался под одежду. Повинуясь смутному инстинкту, Сириус отправился следом. Его тень растянулась по отвесной скале длинной несуразной фигурой. Неполная Луна укоризненно выплыла из-за желтобрюхой тучи, насмешливо сверля глазами-кратерами бледный профиль. Заглянув в ущелье, он остановился, не спеша выдавать свое присутствие. Одной рукой Марлин удерживала подсвеченную на конце палочку, другой - карманное зеркальце, заглядывая в которое, безуспешно пыталась поправить смазанный грим. Чертыхнувшись, она плюхнулась на пологий камень и, вытянув ноги, бессильно склонилась вперёд, обхватив себя за ребра. В сумраке и столь разбитой позе ее и впрямь можно было принять за жутковатую пациентку отделения ментальных недугов. - Юным леди не пристало напиваться до отключки, - ловко ослабляя и натягивая нити, прикреплённые к похожему на странную вешалку приспособлению, Сириус заставил куколку меланхолично раскинуть руки и заплясать у порога. - Юным джентльменам не пристало облекать замечания в столь грубые формы, - Марлин спешно поднялась, натягивая подол белой рубашки на разрисованные синяками и ссадинами бёдра. - И, чтобы ты знал, пока я пила только сок. - Какая умница, - Сириус манерно коснулся пальцами полей цилиндра, подходя совсем близко. Куколка побежала вперёд, обхватив Марлин за щиколотки тонкими деревянными ручками и задрала кверху безглазое лицо. - Убери, - она поёжилась, брезгливо переступая с ноги на ногу. - Как бестактно, - он потянул за коромысло, и сникшая марионетка уселась на его ботинок, сложившись пополам. - Так значит, у тебя сегодня великая ночь? - О чем это ты? - бледный румянец проступил даже под плотным слоем пудры, и Марлин, ощутив поднявшийся к щекам колючий жар, с досадой шепнула «Нокс», погасив огонёк на кончике палочки. - Случайно услышал ваши с Фенвиком дебаты, - Сириус презрительно поморщился, едва упомянув когтевранца, и, оставив ироничный тон, попросил, - не делай этого. Если боишься, чувствуешь, что не готова, или... не уверена в нем, просто откажись. Ты запомнишь первый секс на всю жизнь, и если все случится наспех и без особого желания, потом будешь жалеть. - Ты всем такие напутствия даёшь или только тем, кто собирается переспать не с тобой? - в конец смущённая слишком личной и деликатной темой Марлин спрятала руки в непомерно длинные рукава и запальчиво спросила, - какое тебе вообще дело? - Ты права. По сути, никакого, - Сириус пожал плечами и, опустив голову так, что тень козырька упала на лукавые глаза, напомнил. - Но целовалась ты впервые со мной. И я теперь чувствую что-то вроде ответственности за твой последующий опыт. - С чего ты взял, что впервые? - возмутилась Марлин, взирая на него из-под пропитанной красной краской повязки. - С того, что получалось у тебя так себе, - самодовольно пояснил он. - Да что ты? - протянула она и, стоило Сириусу сделать короткий шажок навстречу, подалась к нему, целуя в искривлённые победной улыбкой губы. - Не так жестко. Ты же не съесть меня собираешься, - выдохнул он спустя минуту граничащих с агрессией жалящих прикосновений, удерживая ее за плечи. - Сколько можно меня поучать? - Марлин обиженно дернулась в попытке вырваться, но Сириус тихо засмеялся, скидывая на пол мешающие деревяшки, и вновь потянул ее к себе. - Вот так, - шепнул он, мягко дотронувшись до ее губ и неторопливо наращивая интенсивность и глубину. - И так. Поцелуй казался долгим, правильным, останавливающим стрелки часов и кружение планет, стирающим в блаженную черноту ущелье, лунную дорожку на воде и каменистую тропку. Сириус и Марлин ускорялись и замедлялись, неосознанно повторяли движения друг друга, задыхались и прижимались слишком тесно, даже не ощущая впивавшихся в грудь ремешков на ее рубашке. - Марли? Марли! Куда ты пропала? - недоуменный голос Фенвика заставил их спешно нырнуть в темноту каменного выступа, разорвав поцелуй. Шуршащие шаги стихли, сменившись неловким глубоким молчанием. - Иди. Он ждёт, - прошептал Сириус, все ещё не выпуская ее из рук. Марлин жалобно помотала головой и уткнулась лбом ему в плечо, сжимая фалды фрака. Если бы кто-то осмелился только намекнуть ей девятилетней, что сквернословящий сноб, не сумевший поколотить Джеймса, станет для нее не проходящим наваждением, получил бы знатный хук справа в ту же секунду. Но детские обиды таяли, и чем больше язвил повзрослевший Сириус Блэк, чем чаще улыбался ей той самой нахальной улыбкой, чем крепче прижимал к себе, тем отчетливее Марлин понимала, что глупое сердце ее подвело. Что сама мысль о том, что рядом с ним - по-настоящему и всерьёз - ей никогда не быть, ранит ничуть не меньше отношения таких, как он, к таким, как она. - Не хочешь, - полуутвердительно протянул он, ласково смахивая с ее скул осыпавшийся темный порошок. Ощущая себя псом, что вцепился зубами в игрушку, и чем сильнее хозяин тянет ту на себя, тем невозможнее разжать челюсть. - По десятибалльной шкале то, что сейчас происходит, неправильно на одиннадцать, - пробормотала Марлин ему в воротник. - Как минимум, на сто, солнышко, - Сириус усмехнулся, уже различая в голове нарастающий гвалт извечных сомнений, стыда, отрицания и необходимости вытряхнуть МакКиннон из груди сухим кашлем, чтобы больше никогда не захотеть приближаться к ней. - Не зови меня так, - глухо попросила она, не поднимая глаз. - Завтра мне будет сложнее тебя ненавидеть. - А ты ненавидишь? - он коснулся пальцами ее подбородка, заставляя посмотреть на себя, но Марлин промолчала и, зажмурившись на короткое мгновение, нерешительно попятилась. Сириус нехотя разжал руки, жадно наблюдая, как она достигает узкого выхода, купаясь в молочном свете Луны, оборачивается через плечо и шепчет непослушными губами: - Больше нет.