***
Когда Сириус вышел из камина главного целителя, Орион уже ждал сыновей, нетерпеливо поглядывая на большие часы, увенчавшие короткий кусок бледно-желтой стены над дверным проемом. Приветствуя их, он позволил себе мягкую улыбку. Напряженные и испуганные, они не имели ничего общего с теми мальчишками, что порой набирались наглости дерзить в ответ на запреты или настоятельные рекомендации. - Он правда умирает? - Сириус исподлобья посмотрел на отца, не зная куда деть беспокойные руки. Школьная сумка все ещё болталась на его плече, и он хватался за ремень, будто за спасательный трос, сжимая до белизны крепкий кулак. - У нас не так много времени, - Орион дернул дверь за ручку и вышел в коридор, поманив сыновей за собой. - Поспешим. Минуя лестничный пролёт, Сириус поймал отца за локоть и, не сбавляя шаг, требовательно заглянул в глаза. Он не хотел прощаться. Он хотел понять, почему так получилось. Почему бодрый, излучающий здоровье, молодой Альфард вдруг оказался на больничной койке со столь неутешительным прогнозом. Ему просто не верилось, что совсем скоро отзвучит его последний разговор с дядей. Меньше часа назад он помогал Эвану разобраться с новой темой и раздумывал, чем удивить Марлин грядущим вечером, а теперь, в эту самую минуту, навсегда терял дорогого человека. - Он завёл интрижку с Пенелопой Ньюкирк, - вздохнул Орион с едва уловимой ноткой осуждения. - Кто это? - Сириус качнул головой. Имя ему ни о чем не говорило, да и подружки у Альфарда менялись с поразительной скоростью, но ни одна ещё не пыталась прикончить его за неверность. - В том то и дело, что никто, - Орион мрачно усмехнулся, сворачивая в крыло, где исцеляли недуги от проклятий, и пренебрежительно выплюнул, - Полукровка. Однако, на нашу беду ее муж оказался редкостным ревнивцем и, прознав о похождениях супруги, затеял дуэль прямо в агентстве. Альфард был сильнее, и мистер Ньюкирк, не желая признавать поражение, применил какие-то на редкость затейливые чары, от которых кровь буквально сменилась жидкой грязью. Когда его доставили в Мунго, внутренние органы уже отказали, и сейчас его жизнь поддерживают только... - Вызовите другого целителя! - звенящий голос Вальбурги эхом забился по коридору, и Орион почти перешёл на бег. Но, там где его могли увидеть, вернулся к степенному размеренному шагу. Подобающему статусу и положению. Приблизившись к жене, он осторожно коснулся ее жесткой спины. Она стояла у дверей угловой палаты, нацелив палочку в грудь совсем юного волшебника, чей подбородок мелко трясся от волнения, но взгляд ещё хранил то непоколебимое упрямство, что в силах подогреть лишь злость или ущемлённое достоинство. - Миссис Блэк, вашего брата уже посмотрели шесть целителей, и, к сожалению... - Значит, пусть посмотрит седьмой, - грозным шипением Вальбурга прервала увещевания мистера Бродерика и непреднамеренно взмахнула рукой. От ее резкого жеста молодой волшебник испуганно дернулся и отступил к стене, словно и впрямь опасался, что обезумевшая от горя ведьма ранит его прямо на глазах у коллег и дюжины хмурых родственников. - Вызовите МакКиннон, - устало велел мистер Бродерик, коротко взглянув на одну из подчиненных. Поправив очки в тяжёлой роговой оправе та поспешила к лестнице, сгрузив несколько свитков в руки седовласого мага, обеспокоенно поглядывавшего то и дело сквозь открытую дверь палаты. Сириус ощутил странное напряжение в груди от одного только упоминания фамилии Марлин. Он никогда не представлял себе знакомство с ее родителями, но если бы даже позволил своей фантазии зайти так далеко, едва ли вообразил бы, что произойдёт подобное у постели умирающего Альфарда. - Чудесно. Теперь ещё и маглов доктор скажет своё веское мнение, - желчно усмехнулась Вальбурга, ничуть не стесняясь осуждающих взглядов целителей. - Остынь, - приказал Сигнус, и на контрасте с его ледяным тоном рука легла на плечи разъяренной сёстры удивительно мягко. - Миссис Блэк, Натали МакКиннон долгое время специализировалась на недугах от проклятий и весьма преуспела в этой области. Возможно, ее заключение убедит вас в справедливости диагноза. На смерть близких все люди реагировали по-разному. Кто-то плакал навзрыд, кто-то терял сознание, кто-то ругался и грозил жалобой в Министерство Магии. Скандалы в стенах больницы не были редкостью, и мистер Бродерик научился абстрагироваться от агрессии, беседуя с родными пациентов спокойно и предельно вежливо, даже если те опускались до оскорблений. - Так позвольте осведомиться, любезный друг, если миссис МакКиннон столь хороша, почему вы вызываете ее только сейчас? - холодно спросил Орион, забирая из онемевших пальцев жены волшебную палочку. Нарцисса промокнула воспалённые глаза салфеткой и темной тенью отделилась от стены, возле которой безмолвно наблюдала за уже проигранным боем тетушки Вальбурги. Приблизившись к кузенам, она бережно подтолкнула обоих вперёд, выразительно взглянув на дедушку Поллукса, своевременно вышедшего в коридор из палаты. - Почему вы позволили заниматься моим братом гря ... - Орион с силой сжал локоть забывшейся жены, и она раздраженно поправила себя, - маглорожденному юнцу, который терял драгоценное время, расспрашивая свидетелей о том, что произошло во время дуэли? Почему вы начали суетиться, лишь когда мы потребовали должного внимания к проблеме? - Это называется анамнез! - возмущённо воскликнул целитель, которого Вальбурга столь рьяно обвиняла в некомпетентности. - Как можно приступить к работе, не зная... - Спасибо, Тони, - мягко оборвал мистер Бродерик, предупреждающе похлопав младшего коллегу по вздернутому плечу. - Миссис Блэк, я понимаю, вы расстроены. Но, уверяю, мистер Бейтс весьма достойный специалист, и я настоятельно призываю не судить о его способностях по ... юному возрасту. - Перестаньте, - Поллукс, едва поморщившись, вскинул руку, осаждая вознамерившегося продолжить спор Ориона. За его спиной склонилась над постелью сына Ирма, приговаривая что-то очень тонким, но ни единожды не дрогнувшим голосом. Ведь мать должна быть сильной, утешая своего ребёнка, будь тому шесть месяцев или тридцать три года. - Мистер Бродерик, мы признательны вам за участие. Что ещё можно попробовать сделать для его спасения? Может, требуется специальное разрешение Министерства на особые манипуляции или содействие иностранных целителей, или дорогостоящий препарат, отсутствующий в больнице? Мистер Бродерик мягко покачал головой, и Сириусу показалось, что дедушка уступил старости лишь за один тяжелый день столько внутренних резервов, сколько не терял десятилетиями. Дело было не в стати - ведь выправка волшебника как всегда отличалась величием и даже налетом воинственности. Не прибавилось на проницательном лице и новых морщин, но что-то в его магнетических тёмных глазах выдавало бесконечную усталость. Готовность капитулировать, неведомую Блэкам. - Приветствую. Досадно, что наша спонтанная встреча выпускников обусловлена столь печальными обстоятельствами, - не совладав с любопытством, Сириус уставился на Натали МакКиннон. По ее нейтральным уверенным интонациям не удавалось понять, говорит ли она с сарказмом или вполне серьезно сожалеет о прискорбности повода увидеться с бывшими однокурсниками. Издалека ее, по-девичьи хрупкую и не обременяющую пшеничные волосы сложными прическами, можно было принять за Марлин. Только взгляд - твёрдый и терпеливый - выступал не стираемым следом зрелости, беспощадно одолевшей юношеский задор. Когда она обогнула Сигнуса, нашептывавшего что-то Беллатрикс прямо посреди прохода, Орион потянул Вальбургу в сторону, уступая миссис МакКиннон дорогу. Он даже нашёл забавным тот факт, что мастер по сотворению самых изощренных проклятий сейчас держалась за его локоть, а эксперт по исцелению их последствий смотрела в глаза. Внимательно и будто бы даже дружелюбно. - Здравствуй, Натали, - Орион улыбнулся. Просто и искренне. Без наигранной вежливости или показного равнодушия. Так как не улыбался никому, кроме ближайших членов семьи, пожалуй, с того дня, когда Медоузы заигрались в борцов за справедливость. У висков МакКиннон раскинулась паутинка тончайших морщин, но уголки губ остались неподвижны, так и не сложившись в ответную улыбку. Друэлла сухо кивнула, ведь в школьные годы общалась с этой ведьмой лишь на заседаниях клуба Слизнорта, да и затрагивала в беседах совершенно обезличенные темы. Фоули была странной. Слишком равнодушной к побрякушкам, слишком холодной с ухажерами (и, видит Салазар, среди тех встречались поистине достойные маги), слишком прямолинейной. Апогеем ее вычурности стал разрыв помолвки с Трэверсом, обернувшийся затяжным одиночеством и порочным браком с маглом. В Хогвартсе Друэлла остерегалась столь непредсказуемых личностей, а теперь считала, что любезничать с дамами, подобными Натали - ниже ее достоинства. Не станет же леди церемониться с попрошайкой из Лютного Переулка, даже если посещала вместе с той уроки зельеварения или прорицания. Натали МакКиннон, не задержавшись ни на минуту подле притихшего семейства, зашла в палату, поманив за собой Тони Бейтса. Вальбурга возвела к потолку глаза, пробормотав что-то о ещё одной любительнице поболтать, и Поллукс укоризненно покачал головой, призывая дочь соблюдать приличия. Но скепсис ни одного из старших Блэков не шёл ни в какое сравнение с той гримасой отвращения, что застыла на лице Беллатрикс. Сириус впервые за те минуты, что стоял истуканом позади матери, поймал взгляд кузины, но та будто не видела его. Она уставилась в спину миссис МакКиннон так, словно размышляла, какое заклятие особенно хорошо разорвало бы в клочья ее спрятанное под лимонной мантией тело. - Это унизительно, - шепнула она, и Нарцисса, отпустив плечи Регулуса, торопливо скользнула к сестре, стиснув ее влажную ладонь обеими руками. - Сперва безродный подонок посмел насмехаться над нашей кровью. После заносчивый неумеха потратил уйму времени, вызнавая подробности дуэли, которые, наверняка, продаст в Пророк... - Бэлла, тише, - Нарцисса умоляюще сощурила глаза, машинально поглаживая кончиком пальца ребристый бриллиант на помолвочном кольце. - Тебя слишком слышно. Все будут обсуждать... - И что? - Беллатрикс повысила голос будто наперекор просьбе сестры. - Хочешь сказать, я не права? Даже маглы чтят своих монархов, а у нас чем чище кровь, тем меньше уважения. Эту целительницу считают профессионалом. Но она выхаживала маглов, когда у Альфарда ещё был шанс... - Что она здесь делает? - ее гневную тираду прервал отрывистый хлесткий вопрос Сигнуса, и Беллатрикс молниеносно обернулась, встретившись взглядом с Андромедой. Она только что завернула за угол и замерла, не спеша проходить сквозь стену родственников, будто нарочно сгрудившихся в самом центре коридора, преграждая путь. Ни новая фамилия, ни магловская одежда, ни здоровый румянец, чуждый ее сёстрам, не могли заставить кого-то усомниться в том, что эта молодая красивая женщина - одна из Блэков. Она двигалась, смотрела перед собой, держала кудрявую голову так, будто каждый дюйм этого места принадлежал ей. Будто ей принадлежал целый мир, стелясь у ног послушной ковровой дорожкой. - Я успела? - сухо спросила Андромеда, стягивая с тонких пальцев велюровые перчатки. - Как тебе только хватило наглости явиться сюда? - Беллатрикс выдернула ладонь из ледяных рук Нарциссы, жадно рассматривавшей сестру. Отороченное темным мехом пальто вместо классической зимней мантии. Гладкое чистое лицо счастливого человека, едва ли коротающего ночи в сожалениях о непоправимой ошибке. Простенькое кольцо на безымянном пальце, как насмешка над всей ювелирной империей Блэков, веками позволявшей наследникам рода ни в чем не нуждаться. - Он и мой дядя тоже, Бэлла, - пальцы Андромеды бессознательно взметнулись к щеке, словно кожа ещё помнила последнее сестринское прикосновение. Жестокое и обжигающее. - Ты ему никто. Ты теперь никто для каждого из нас, - обычно тягучий томный голос Беллатрикс зазвучал хрипло и резко. На ее вишневых губах не блуждала издевательская, испытывающая терпение собеседника улыбка, что появлялась всякий раз, когда волшебница намеревалась ранить или уязвить кого-то своими словами. - Это не значит, что он - никто для меня, - Андромеда тихо усмехнулась, и плечи Нарциссы сковала судорога. Каждый из стоявших в коридоре Блэков услышал ее. Уловил тот смысл, что маленькая предательница посмела вложить в имя Альфарда, обобщая всех, кто отрёкся от неё много лет назад. - Кто ей сказал? - Сигнус обвёл родных испытующим взглядом, подозрительно сощурившись, когда Друэлла вдохнула пропахший целебными настойками воздух слишком шумно. - Мы обсудим это после, - Поллукс оттеснил сына плечом, устав от некрасивых сцен, что его, казалось бы, превосходно воспитанные дети, устраивали битый час перед армией целителей, будто возжелав сделаться эпицентром скандальных слухов в череде ближайших приёмов. - Это простой вопрос, дедушка, - вкрадчиво заметила Беллатрикс, искоса взглянув на Нарциссу, искусавшую нежные губы до пошлой припухлости. - Пусть ответит. Мы должны знать, чья терпимость к предателям крови угрожает репутации семьи. - Очевидно, моя, - холодно проронила Дорея Поттер вместо приветствия. Волшебница едва взглянула на медленно выдохнувшего Сириуса, но в неуловимом движении ее печальных глаз ему почудилось подмигивание. Детское и лукавое. - Предвосхищая ваше неуемное любопытство, спешу пояснить, что мне о случившемся любезно сообщила Натали МакКиннон. Хвала Мерлину, у меня много друзей, ведь надеяться, что родной брат додумается предупредить о недуге любимого племянника, не приходится. - Здравствуй, Дорея, - Поллукс рассеяно обернулся, заслышав в палате тихий увещевающий голос целительницы. К союзу с Поттером он относился совершенно нейтрально и умышленно дистанцировать сестру от семьи не пытался. Скорее, та сама ушла с головой в быт, материнство, научную деятельность, предпочитая общество мужа традиционным и масштабным сборищам Блэков. Ее, рождённую немногим раньше Вальбурги, было слишком сложно воспринимать, как равную себе. Как взрослую. Будто на свет появилась ещё одна племянница, но, в отличие от изнеженной материнской любовью Лукреции, непозволительно своенравная для той эпохи. Для военного времени. Для противостояния, в которое Грин-де-Вальд едва не втянул Сигнуса и ее. Тогда ещё совсем юных и всерьёз полагавших, что насилие - это действенный политический инструмент. Теперь никто и не вспомнит, что именно Карлус Поттер, немного чудаковатый, обладающий странным юмором и катастрофически неусидчивый для зрелого мужчины, вытащил ее из опасной компании, завоевав пылкое, жаждущее приключений сердце Дореи. Может, он подмешивал ей что-то в полуденный чай или проводил многочасовые философские беседы, но та показная нетерпимость, разделённая Вальбургой и Беллатрикс, сошла на нет. Размякла. И вот образцовая Блэк ободряюще пожимает плечи племянницы, променявшей семью на грязнокровку, водит дружбу с предательницей крови и воспитывает сына на беспардонный современный лад. - У меня нет вопросов к действиям мистера Бейтса, - Натали МакКиннон покинула палату и коротко отчиталась перед начальником, после чего обернулась к Поллуксу. Ее строгое напряженное лицо смягчилось, - мистер Блэк, к сожалению, мы должны отпустить вашего сына. Сейчас я применила чары, ослабившие болезненные ощущения, но с каждой минутой ему становится хуже, и искусственные попытки поддерживать жизнь лишь мучают его. Проклятие, которому его подвергли - очень тёмная магия. Решающими были первые две-три минуты после поражения кровеносной системы, а после запустились необратимые процессы. Натали, чуть нахмурившись, обернулась к коллегам, все ещё стоявшим у палаты в ожидании новых распоряжений начальника и невольно наблюдавшим за достаточно шумной и экспрессивной драмой древнейшего и благороднейшего семейства: - Альфард Блэк хочет побыть наедине с родными. В консилиуме нужды больше нет. Давайте вернёмся к работе. - Спасибо, Натали, - мистер Бродерик взмахом руки отпустил подчиненных, и те с видимым облегчением поспешили прочь, избегая потухшего взгляда Вальбурги. - Быть может, ты сама остановишь поддерживающие чары? Она искоса посмотрела на Ориона, и когда тот едва заметно кивнул, безропотно согласилась выполнить ненавистную каждому из целителей роль палача. Тони Бейтс свернул за угол с чувством выполненного долга, предоставив старшей волшебнице право возиться с неблагодарными чистокровными снобами. Он знал о существовании магии уже четырнадцать лет, и не переставал удивляться неприязни, с которой сталкивался то и дело, даже не претендуя ни на одну из привилегий традиционных семей. Когда все Блэки, включая Андромеду (снискавшую таки у деда благословение на прощание) посидели у постели Альфарда, изо всех сил притворяясь, что узнают в бледном, безвольном, с трудом открывающем глаза человеке того денди, что изводил родителей непослушанием, Натали коротким взмахом палочки сняла чары, струившиеся чуть розоватым дымком вдоль его чёрных набухших вен. Ирма плотно прижала ладонь ко рту, уставившись во все глаза на хрипло дышащего сына. Беллатрикс выскочила за дверь, и Сириус услышал, как в бессильном гневе ее кулак глухо врезается в стену. Вальбурга что-то зашептала, склонившись к самому уху брата. Она заботливо перебирала спутанные, влажные от пота пряди, как делала, когда ее собственные малыши страдали от простуды, ворочаясь в лихорадке на накрахмаленном белье. - Сириус, - хрипло выдохнул Альфард, и по его подбородку стекла к вороту желтой больничной рубашки серая жижа. - Оставьте нас одних. Взяв под локоть Нарциссу, пытавшуюся держаться предельно далеко от Андромеды, но бросавшую то и дело взгляды на сестринский профиль, Регулус первым исполнил просьбу дяди, покинув палату. Поцеловав брата в лоб, Сигнус вывел в коридор мать, наконец, давшую волю слезам. Когда у постели Альфарда никого не осталось, Сириус уселся на самый краешек матраца возле обмякшей руки. Не решаясь дотронуться до землистых пальцев. - Как я буду без тебя? - прошептал он. В горле будто что-то надломилось вместе с подавленным постыдным всхлипом, так и не прозвучавшим, ведь плачущий мужчина Блэк - все равно, что балерина с избыточным весом. - Слушай, малыш, - Альфард облизал сухие губы, игнорируя риторический вопрос. - Я никогда ни о чем не просил тебя, но сейчас прошу. Пожалуйста, Сириус, поклянись, что не пойдешь по стопам Бэллы. Я не призываю тебя брататься с грязнокровками, но держись подальше от этого человека. Он опасен. Его методы опасны. Альфард закашлялся, и Сириус испуганно подскочил с места, словно искал способ помочь ему. Снять приступ. Напоить холодной водой. Позвать кого-то. Ведь это же чертова больница, в которой, если верить слухам, спасают жизни. - Я не хочу, чтобы ты закончил жизнь в Азкабане или карцере для душевнобольных. Вникай в семейный бизнес, заводи красивых подружек, только с замужними не связывайся, - Альфард хрипло засмеялся. Его голос сделался неразборчивым и скрипучим. Будто кто-то ведёт острыми когтями по проржавевшему металлу. - После выпуска укати на месяц в Испанию со своей Марлин и занимайся с ней любовью прямо на пляже. Обустрой холостяцкое гнездышко в лофте, ведь я оставляю его тебе, ты же понимаешь. И организуйте с Краучем настоящий мальчишник. С джином, стриптизершами и хорошей музыкой. Эти поминки будут уж точно лучше заунывного отцовского обеда... Только обещай держаться подальше от этого выскочки. Есть иные способы бороться за свои убеждения. И Андромеда ... не вычеркивай ее из жизни. Обещай. - Хорошо, я постараюсь найти способ поддерживать с ней связь, - шепнул Сириус. Пламя непреложного обета обожгло предплечье, словно без минуты покойник успеет разболтать кому-то секрет, а не унесёт прощальные слова в могилу. - Обещай! - Альфард повысил голос и с трудом поймал племянника за пальцы. Его рука казалась шершавой и нестерпимо горячей. - Обещай, что не присягнёшь Ему. - Я люблю тебя, - скороговоркой пробормотал Сириус, прикрыв глаза, лишь бы не видеть, как серая жижа разливается по дядиным губам и наполняет последний вдох булькающим звуком. Лихорадочно бегающие зрачки остановились. Рука безвольно свесилась с краешка постели. Опустилась под тонким одеялом широкая грудь, и Сириус уселся прямо на пол уткнувшись лбом в колени. Мертвые пальцы коснулись его волос, словно Альфард, даже покинув навеки своё тело, все ещё пытался дотянуться до племянника. Защитить от неверных решений. - Он ушёл, - тихо сообщил Поллукс, осторожно заглянув в щель дверного проёма. Не проронив ни слова, Андромеда медленно двинулась прочь, засунув руки в карманы пальто. Нарцисса разомкнула губы, будто собиралась сказать что-то на прощание, но, встретив испытующий взгляд отца, отвернулась, подняв к потолку мокрое лицо. С трудом оторвавшись от вида узкой прямой спины бывшей дочери, Сигнус обнял плачущую мать. Беллатрикс погладила деда по сухой морщинистой щеке, как делала в далёком детстве, желая подражать красивым жестам взрослых женщин, всегда находившихся в центре внимания. Проходя мимо Друэллы, Андромеда замешкалась лишь на долю секунды и, вытащив из кармана носовой платок, будто бы не заметила, как на светлый пол выпал цветной снимок. Маленькая девочка в белоснежном наряде. Молочные колготки, кремовое платьице с бантиками и кружевными воланами у подола, перламутровые пуговки от воротничка до кулиски на ещё не выраженной детской талии. Нелепые локоны - светлые на пушистых кончиках, как у бабушки, и ядовито малиновые у корней. Воровато оглядевшись, Друэлла потянулась к движущемуся изображению и поспешно спрятала его в полах мантии. Регулус, тихий и незаметный в кругу импульсивной родни, отвёл глаза, рассудив, что маленькая тетина тайна никому не навредит. Уголки его губ приподнялись в грустной улыбке. Он стал бы для дочери Андромеды исключительно славным дядей. Иначе и быть не могло, ведь в его сердце навсегда осталась лучшим образцом для подражания безусловная любовь Альфарда к племянникам.***
Джеймс, Римус и Питер спускались по парадной лестнице, когда в вестибюль вошёл ссутулившийся Регулус. Он так и не сменил траурное чёрное одеяние на школьную форму, и оттого казался особенно худым. В ослепительных лучах морозного полудня, что золотой вуалью колыхнулись из открытого дверного проема, его фигура казалась чем-то неестественным и лишним. Будто столб прямо посреди тротуара. Его тут же обступили друзья Сириуса, также как и Мародеры направлявшиеся на обед. Обычно скупой на эмоции и нежности Крауч заключил мальчика в крепкие объятия, коротко шепнув что-то на ухо. Мальсибер, Розье и даже Снейп без тени той наигранной серьезности, что обычно так раздражала гриффиндорцев, касались его плеч и спины раскрытыми ладонями. Будто купали в своём сдержанном сочувствии. Прежде Джеймсу не доводилось видеть Регулуса в компании семикурсников. Обычно нелюдимый племянник предпочитал человеческому обществу очередную книгу, перещеголяв даже Римуса, который в дни лютой апатии (как правило, предшествующие полнолунию) с головой погружался в воображаемые миры. Словно так его собственная пушистая проблема становилась менее реальной. - Чем хочешь заняться? - услышал Джеймс, когда Регулус осторожно высвободился из рук Крауча и замер в центре круга, не поднимая глаз ни на одного из старших ребят. - На ближайшую неделю мы с Толкэлотт согласовали с капитанами других команд расписание, которое позволит тренироваться каждый день, - мягко сообщила Адель. - Так что, если желаешь задать снитчам жару, мы с Филбертусом к твоим услугам. - Я беседовал со стариной Горацием. Он разрешил тебе на какое-то время перебраться в нашу спальню. Если хочешь быть ближе к брату, только скажи, и эльфы поставят шестую кровать, - Барти склонил голову набок, пытаясь поймать взгляд младшего приятеля, и многозначительно подмигнул, - а там, глядишь, уговорим Сириуса взять тебя на следующую ночную вылазку ... в Три Метлы. - Кстати о Сириусе, - тихо промолвила Флоренс, никогда не знавшая, как подступиться к не слишком приветливому брату своего парня, - разве вы вернулись не вместе? - Вместе, - кивнул Регулус, смерив ее безразличным взглядом. Он и прежде не слишком жаловал Мальсибер, принимая ее показательно легкий нрав за поверхностность. Теперь же, ощущая едва ли не самой кровью тот холодок, коим обернулось отношения брата к давней пассии, расценивал ее лишь как некий приторно пахнущий фон. - Сириус захотел прогуляться. - Я поищу его. Не думаю, что сейчас ему стоит находиться в одиночестве, - скороговоркой пробормотала Флоренс и, грациозно подавшись вперёд, погладила щеку Регулуса. Стиснув зубы, он выдержал непрошеное прикосновение, и она, наспех накинув на голову капюшон, вышла на крыльцо. Джеймс замешкался у входа в Главный Зал и, отпустив друзей к исключительно ароматным яствам, нырнул в укромную арку за могучими рыцарскими доспехами. Он вытащил из-за пазухи Карту и, коснувшись палочкой разводов на пергаменте, прошептал заветные слова. Пустота сложилась в линии и точки, благодаря которым пятерка гриффиндорцев порой внушала обитателям замка благоговейный ужас своей осведомлённостью. Кружок с надписью «Сириус Блэк» отсутствовал как в стенах школы, так и на прилегающей территории, а значит находиться скорбящий племянник мог или в Запретном Лесу (что казалось маловероятным), или на пути в Хогсмид. К чудесному, мощному, совершенному мотоциклу. Джеймс вернулся в вестибюль и едва не врезался в Регулуса, засмотревшись сквозь распахнутые двери Главного Зала на Лили. Она подошла к столу и какое-то время терпеливо ждала, пока Марлин не подвинулась, наконец, к Эммелине, освобождая для подруги немного свободного места. Всего месяц назад Джеймс мог называть их обеих своими любимыми девочками, а теперь ненавидел слово на «л», именуя МакКиннон сестрой, а для Эванс оставив сухое обращение по фамилии. - Мне жаль твоего дядю, - усталые глаза Регулуса испытующе впились в Поттера, выискивая подвох, но тот лишь задумчиво запустил пятерню в вихры на затылке, подбирая верные слова. - Мы с ним были едва знакомы, но мама искренне любила его. Надеюсь, мерзавец, который его проклял, понесёт достойное наказание. - Он сбежал, - пояснил Регулус столь тихо и хрипло, словно не пользовался голосом с того самого дня, как покинул кабинет декана через камин. - Мракоборцы не могут его найти. - Паршиво, - Джеймс поморщился с искренней досадой, не зная, что ещё добавить. Не обещать же грустному мальчишке лично засадить убийцу в Азкабан через годик-другой. - Да, - согласно кивнул Регулус, не спеша завязывать непринужденный диалог. - Что ж, не стану тебя задерживать, - Джеймс приподнял уголок губ в невеселой улыбке и, не дожидаясь ответа, взбежал вверх по лестнице. Сириус Блэк не был ему другом и едва ли являлся тем человеком, моральные качества которого могли импонировать истинному гриффиндорцу. Тем не менее, проигнорировать драматическое бегство пусть и дальнего, но все же родственника представлялось ему чем-то неправильным. Блэки славились пылким нравом и безрассудными поступками, а потому от столь типичного представителя рода приходилось ожидать весьма опасных выходок. Что если прямо сейчас он допивает третью за день бутыль огденского виски и, оседлав пока не доведённый до ума мотоцикл, устремляется на поиски Корвина Ньюкирка, в надежде задавить того насмерть? Если глупец разобьётся в лепешку, совесть Джеймса молчать не станет, а иметь дело с этой назойливой эмоцией ему бы крайне не хотелось. Потому, вернувшись в спальню, он сгрёб в рюкзак пару стеганых одеял, зелье для снов без сновидений, отвар, исцеляющий похмелье, непочатую пачку крепких магловских сигарет и несколько шоколадок из тумбочки Римуса. Большеглазый кухонный народец с неподдельным удовольствием собрал для него увесистый свёрток с едой, уделив особое внимание мясным пирогам и тыквенным кексам, популярным среди привыкших перекусывать на бегу выпускников. Джеймсу оставался последний, но далеко не по значимости, утешительный элемент. Блэку требовался кто-то близкий. Вызывающий доверие. Комфортный, как мягкий диван или нагретая постель. Домашняя жилетка, в которую не стыдно поплакаться. Но вести в амбар миссис Яксли Мальсибер или Крауча Джеймс желания не испытывал по целому ряду объективных причин. Во-первых, Доркас бы точно не пришла в восторг от блуждания толпы слизеринцев по бабушкиной собственности. Во-вторых, он и сам не хотел демонстрировать личное место силы чужакам. Третье объяснение промелькнуло в его голове лишь вереницей образов, ведь признайся паренёк в подобном даже себе, умер бы от отвращения. В действительности, ему нравилось проводить время с Блэком, а гласность, наверняка, разрушила бы тайную идиллию. Потому единственным и очевидным выбором для Джеймса стала Марлин. Он заметил, как на трансфигурации, вскоре после ухода Сириуса, она достала претенциозный блокнот, совсем не в духе ее ироничного или хиппарского скарба. Заметил, как изменилась в лице, прочитав что-то на самой первой странице, а потом, даже не дождавшись перерыва, шепотом озвучила просьбу связаться с Андромедой. Джеймс не задал подруге ни единого вопроса, ведь уже пообещал себе не лезть в этот обреченный роман хотя бы до того момента, пока не придётся кулаками восстанавливать честь и достоинство доверчивой МакКиннон. Однако с удивлением подумал, что со случайной девчонкой создавать особое средство связи не станешь. Когда Марлин восприняла предложение оказать Блэку моральную поддержку, как должное, Джеймс и вовсе предположил, что недооценил всю глубину происходящего. Ни секунды не колебавшись, она согласилась пропустить сдвоенный урок зельеварения, высший балл по которому крайне приветствовался при поступлении в Академию целительства. И удивилась краткому рассказу об амбаре в Хогсмиде слишком фальшиво. Будто уже знала о его существовании. Впрочем, даже эгоистично забраковав кандидатуру Крауча на роль утешителя, Джеймс все же не мог совсем не отдать дань мужской дружбе. Ведь сам бы свихнулся от тревоги, исчезни при подобных обстоятельствах Римус или Питер. В попытке избежать тягостного, но вполне оправданного любопытства, он выбрал для переговоров самого сдержанного и тактичного представителя змеиного факультета. - Гринграсс, уделишь мне минуту? - он дежурно улыбнулся, окликнув показавшуюся из-за угла Адель. - Что-то случилось? - она остановилась, поправив едва не соскользнувший с плеча ремень сумки. Какой бы скучной не казалась Джеймсу ее педантичность, от туго повязанного галстука до заученных наизусть параграфов, готовность слизеринской старосты к диалогу всегда приятно удивляла. Безо всяких саркастичных прелюдий, так любимых ее друзьями, она шла на контакт, отвечала лаконично и по делу, реагировала на чужой юмор улыбкой или собственной шуткой, не имеющей под собой цель унизить собеседника. - На счёт Блэка, - Джеймс понизил голос до шепота, склонившись совсем близко к ее уху. Адель неуютно поежилась от близости, явно нарушившей все границы приличия, но не отстранилась. Лишь обхватила себя руками, словно пыталась создать преграду для вторжения в личное пространство. - С ним все в порядке, но, полагаю, в замке его в ближайшие часы можно не ждать. Сможешь соврать что-то Слизнорту и передать Краучу, чтобы не волновался? - Ты позаботишься о нём? - неуверенно спросила Адель, чуть нахмурившись. Как он и ожидал - никакого вытягивания подробностей клещами занудства. Только искреннее беспокойство за друга. - Придётся. Племянник же все-таки, - хмыкнул он и тут же попросил с обезоруживающей улыбкой, - Не тревожься, хорошо? У меня богатый опыт выхаживания страдальцев. - Боюсь представить твои методы, - Адель приподняла уголки губ и, немного помедлив, прибавила. - Я что-нибудь придумаю. Может, даже удастся спасти тебя от отработки за прогул зельеварения. - Спасибо, - от души поблагодарил Джеймс, будто забыв на мгновение, что сама Гринграсс - лицо, куда более заинтересованное в благополучии Блэка, чем он. - Поттер? - она позвала его, едва успевшего отвернуться, и сама подалась вперёд, привстав на носочки, чтобы прошептать ценное наставление в едва заметное под лохматой копной ухо, - если он заговорит о детских приключениях, упоминая при том кузину Андромеду, постарайся соврать, что алкоголь закончился. Потому что следующая стадия - рассуждения о чистоте крови, которые могут тебе не понравиться или спровоцировать. Не хочу, чтобы вас двоих обнаружили бездыханными где-нибудь за Кабаньей Головой. - Откуда такие познания? Примерная староста участвует в развратных пьянках Сириуса Блэка? - Джеймс шутливо цокнул языком и, повинуясь странному порыву, легонько щелкнул Адель по носу, а она, не терпящая вульгарного панибратства, неожиданно для себя лукаво улыбнулась. - Спасибо за предупреждение. Торжественно клянусь вернуть его без серьезных телесных повреждений.***
Джеймс вошёл в амбар первым, опасаясь, что Блэк может запустить в незваного гостя чем-то весьма увесистым вроде пассатижей, применения которым в быту волшебники пока так и не нашли. Разве что прижимали инструментом так и норовящие свернуться свитком уголки схем. Однако кидаться Сириус ничем не собирался. Он растянулся прямо на пыльном столе, свесив не уместившиеся длинные ноги, и рассматривал потолок, подложив под голову траурную мантию. Марлин проскользнула следом за Джеймсом, остановившись в нерешительности у порога. Одетый во все чёрное, трезвый, злой и подавленный Сириус смерил обоих гриффиндорцев насмешливым взглядом и желчно протянул: - Вот ты олень, Поттер. Притащил девчонку в мужское логово. Если не можешь обходиться без сисек, лучше бы постер с какой-нибудь голой ведьмой повесил. - Что ж, сочту за комплимент. Олень - сильное и благородное животное, - невозмутимо отозвался Джеймс. Вытащив из рюкзака стратегический запас еды, он, не церемонясь, плюхнул весь тюк Блэку на живот, и тот приподнялся на локтях, болезненно скривившись, - пожуй, очаровательное дитя. Иначе ядовитые соки твоего пустого желудка переварят всю деревушку. Брезгливо оттолкнув свой обед, Сириус спрыгнул на пол и, скрестив руки на груди, продолжил сверлить Марлин взглядом. Она не улыбалась, не пыталась выразить соболезнования, не выговаривала ему за холодное приветствие. Только наблюдала за Джеймсом, который с наигранной беззаботностью расстилал прямо на полу одеяла, небрежно швыряя поверх шоколадные плитки. - Я отлучусь ненадолго. Чувствую, вынести тебя сегодня без здравой порции виски мне будет не под силу. Конечно, Джеймс мог бы захватить алкоголь из тех запасов, что всегда хранились в спальне Мародёров на случай неожиданной радости или непредвиденной беды. Но решил оставить Сириуса и Марлин наедине хотя бы на полчаса, и покупка пары бутылок выступала вполне уместным поводом покинуть амбар. Дождавшись ее уверенного кивка, он назидательно погрозил пальцем: - Веди себя хорошо, Блэк. Продолжишь язвить, останешься без десерта. Когда Джеймс скрылся за дверью, Марлин медленно приблизилась к Сириусу и обняла за талию, уставившись в воротник чёрной рубашки. Слишком контрастной на бледной, никогда не поддающейся лучам солнца коже. Она знала, что в подобных ситуациях следует нахваливать усопшего и сопереживать оставшемуся на Земле, но кому и когда становилось легче от избитых фраз? - Зачем ты пришла? - глухо спросил Сириус. Он не двигался и не пытался отстраниться, но стоял столь скованно и напряжённо, что казалось, будто она насильно удерживает его в своих руках, преломляя сопротивление. - Думаешь, я хочу сейчас целовать тебя? Или выдумывать не слишком банальные вопросы, гадая, сколько пустых слов мне придётся выслушать, прежде чем ты позволишь себя трахнуть? Серьезно, МакКиннон? - Нет, но... - А какой ещё от тебя толк? Мы не встречаемся, забыла? У меня есть Флоренс, и если бы я нуждался в утешении, то пошёл к ней. А у тебя есть Бе-е-енджи, - он с издевательской нежностью протянул имя Фенвика, хотя никогда не слышал в исполнении Марлин таких благоговейно-слащавых интонаций. Обидные слова подкатывали к горлу тошнотой, словно смерть Альфарда отравила его изнутри, вынуждая больное тело изрыгать из себя всю ядовитую злость и бессилие. - Так что если хочешь кого-то пожалеть, иди к нему. Доброму мальчику-грязнокровке ой как не просто в жестоком волшебном мире. - Как же тебе больно, бедный мой, - мягко прошептала она, заключая в ладони его пылающее лицо. - Я не твой, - рявкнул Сириус, оттолкнув ее от себя. Единственный Блэк, знавший о ней, знавший, что Марлин МакКиннон для него нечто большее, нежели чем безродная однокурсница с неряшливой причёской, лежал в земле, а значит уже никто в целом мире не поддержит затеянный под властью гормонов бред. - Разумеется, - она нервно улыбнулась, отступая на несколько шагов к стене. Сириус низко опустил голову, и спутанные пряди закрыли его лицо. Казалось, что он, часто дышащий и взбешённый неосторожной фразой, будто герой низкопробного фильма ужасов переродится в монстра прямо посреди холодного амбара. - Это всего лишь образное выражение. Я не хотела... - Так научись правильно подбирать слова, прежде чем открывать рот, - отчеканил Сириус. Он злился на тупоголового целителя из Мунго. На других волшебников в лимонных мантиях бестолковыми попугаями повторявших, что «коллега сделал все, что мог, и помочь Альфарду был бы не в силах и сам Мерлин». Злился на Поттера и на Марлин, потому что ее искреннее и пронзительное «мой» все ещё билось в ушах самым прекрасным за последнюю неделю звуком. - Слышал, это полезный навык для тех, кто хочет работать с людьми. Хотя компетентность ведьмам вроде тебя ни к чему, верно? - Сириус желчно усмехнулся. - Главное, занять место какого-нибудь чистокровного олуха, не отстоявшего свои права, а дальше будь что будет. В Азкабан-то не посадят просто за то, что ты поганый целитель, не способный совладать с примитивным проклятьем. - Сириус... - Что? Может, степень чистоты крови и впрямь влияет на способности волшебника. Никто ведь не проводил подобных исследований, это же так не толерантно, - он хрипло рассмеялся. - Может, таким, как ты или твоя рыжая подружка, лучше орудовать шваброй или разводить флоббер-червей во имя безопасности магического сообщества? Если у тебя котлы взрываются, где гарантия, что та же участь не постигнет кишки несчастного пациента? Марлин разомкнула губы, словно собиралась что-то ответить, но лишь безвольно уронила руку, которую прежде удерживала в воздухе в оборонительном жесте. Под его испытующим тяжелым взглядом, она медленно развернулась и вышла на улицу, впустив в амбар стылый январский воздух. Едва дверь закрылась, Сириус без сил опустился на пыльный ящик и, низко склонив голову, накрыл ноющий затылок дрожащими ладонями. Погруженный в водоворот безрадостных мыслей, он не услышал, как вскоре вновь скрипнули петли. Лишь по ногам мазнуло холодом. Сириус не обратил внимания и на тихие шаги, будто те слились с завыванием ветра за стенами или его собственным дыханием. А после Марлин присела перед ним на колени, осторожно коснувшись бедра. Его слова ранили и унижали, ведь она никогда не тешила себя иллюзиями, что этот Блэк - другой. Не такой, как прочие чистокровные выскочки, мнящие себя лучше волшебников, вроде неё. Марлин понимала, что в каждом выплюнутом им оскорблении есть увесистая доля правды. Наверняка, Сириус и впрямь полагал, что талант зависит от происхождения, а маглорожденные не достойны адекватного положения в обществе. Только вот каким-то неведомым чутьем или провидением она знала, что сама теперь не вписывается для него ни в одну из существующих классификаций. Не такая, как он. Не такая, как Лили или Северус. Знала, что сумела доказать ему своё право находиться в Хогвартсе. Знала, что он не хотел оттолкнуть ее, а грубость, спровоцированная скорбью и досадой, была напускной и не принесла должного облегчения. Потому Марлин и вернулась, не посмев оставить его, раздавленного и утратившего обычное самообладание, в одиночестве. Потому и смотрела на него без тени насмешки или гнева, желая лишь унять хотя бы немного удушающую боль, что читалась в пасмурных глазах Сириуса даже безо всяких слез. - Если ты действительно хочешь когда-нибудь трахнуть меня, то попросишь прощения, - она пыталась говорить спокойно и сдержанно, но голос дрогнул на непривычной вульгарности. Это с его языка подобные вещи срывались не менее гармонично, чем сложные речевые конструкции или изощренные остроты. - Когда придёшь в себя, конечно же. А сейчас я просто побуду рядом, и ты помолчишь. Или, если хочешь, выплеснешь всю свою ярость, ругая ту мразь, что прокляла твоего дядю. Или расскажешь о нем что-нибудь, заставляющее одновременно смеяться и плакать. Или... Не дав Марлин закончить, Сириус сгрёб ее в охапку, не заботясь о порванных об шершавый пол колготках и сбившемся дыхании. Он крепко прижал ее к груди и уткнулся носом в холодные волосы, ничего не ответив. Не сомневаясь, что сейчас пылких речей и напыщенных благодарностей она от него и не ждёт. Ощущая мимолетное и странное облегчение оттого, что ее не обманула, не оттолкнула глупая маска жестокости. Позволяя ей позаботиться о себе хотя бы один ничего не значащий вечер.