Чистота крови навек

Как и следовало ожидать, сенсационная публикация Риты Скитер оставила глубокий след не только в судьбе Римуса Люпина. Альбус Дамблдор, рьяно сражавшийся с нападками Попечительского Совета, все же не смог отстоять своё право и впредь единолично управлять делами Хогвартса. По ходатайству ряда представителей Министерства Магии и даже родителей учеников (преимущество принадлежавших факультету Годрика Гриффиндора) за ним все же сохранили должность директора. Однако на исходе апреля порог школы переступил внештатный наблюдатель. Точнее наблюдательница в лице Аннабель Мальсибер, которой и вменили обязанность производить оперативную оценку рисков, связанных с административными решениями. К делу она приступила старательно и охотно, посвящая львиную долю свободного времени изучению бумаг, опросу учеников, сопоставлению дотаций и расходов, а также корректировке намеченных дирекцией планов на новый учебный год. Побеседовав с Адель Гринграсс (единственной достойной представительницей студенческой власти на ее взгляд), миссис Мальсибер сочла возможным оставить Джеймса Поттера на посту старосты школы. Не преминув предварительно заручиться на то согласием Вальбурги Блэк. В конце концов, учиться мальчишке оставалось два жалких месяца, один из которых являл собой череду тяжелых и чрезвычайно важных экзаменов. Пользуясь географической близостью матери, Филбертус не преминул обратиться к ней за помощью. Именно она, довольная активной гражданской позицией сына и его товарищей, помогла направить подписанную сотней учеников петицию точно на стол министра Магии. Минуя педантичных перекладывателей бумажек. Тех, что, наверняка, отложили бы творческий проект юнцов в долгий ящик, а то и вовсе похоронили в мусорной корзине в угоду благополучия чертовых грязнокровок. Впрочем, радовался появлению в замке столь полезной персоны Сириус недолго. Выждав от силы неделю, миссис Мальсибер принялась настойчиво приглашать потенциального зятя на вечерние чаепития. Восседая в вольтеровском кресле, она манерно подносила к губам крошечную отвратительно пурпурную чашку и весьма непрозрачно намекала вновь и вновь, что отношения без обязательств тянутся неприлично долго. Так долго, что бедняжку Флоренс вот-вот причислят к позорной когорте старых дев, а то и вовсе заклеймят распутницей. Изможденный ее давлением и начисто лишившимся былой искры романом, Сириус медленно превращался в юный аналог Филча. Раздражительность и пессимизм завладели его истерзанным муками выбора сознанием, и в один из свободных от экзаменов июньских дней он обнаружил себя стоящим на берегу Чёрного Озера с зажатым в кулаке пузырьком. Зелье, презентованное Снейпом в Сочельник, переливалось на солнце нежным перламутром и сулило долгожданное облегчение. Один глоток - и травяное варево развеет все сомнения, оставив в голове образ той, что завладела сердцем. Что действительно нужна как никто другой на целом свете. Брезгливо поморщившись от собственных размышлений под стать любимым книжонкам Флоренс, Сириус залпом осушил пузырёк, запоздало отметив неожиданно приятный вкус. Будто клубнику с мятой перетерли. Разумом он надеялся изо всех сил, что едва зелье смешается с кровью, привязанность к Марлин покажется лишней и неправильной. Надеялся, что внутренний голос насмешливо и твёрдо протянет: «Поиграли и хватит, приятель. Какая, к чертям собачьим, МакКиннон? Ты ее не любишь.» Надеялся, что по мановению снейповского таланта поймёт, наконец, для себя, что просто привык к ней, а подлинных чувств никогда не испытывал. Надеялся, что по щелчку пальцев перестанет ощущать непреодолимую потребность находить ее взглядом в Большом Зале, считать дни до очередного вторника, обнимать мучительно крепко. Так было бы проще, ведь, если Скитер не соврала Краучу, получалось, что маленькая идиотка вздумала выбраться на тропу войны с самим Темным Лордом. Слепо помчалась за Дамблдором и его набившими оскомину благими намерениями во имя благополучия грязнокровок. У них двоих все и так было катастрофически сложно. Открытое противостояние, сделавшееся по ее вине неизбежным, превысило все границы разумных препятствий для отношений. Ему хотелось наорать на неё, выбить из красивой головы недевичью дурь. Но как он объяснил бы причину своего гнева, не признавшись, что такими темпами совсем скоро возьмёт ее на прицел собственной палочки, выбирая между долгом и чувствами? За подобными размышлениями прошла четверть часа, и Сириус решил для себя, что на этот раз Снейп допустил ошибку и сварил вместо зелья клубничный компот. Потерев ноющие виски, он со злостью отшвырнул носком ботинка маленький камушек и зашагал к замку, вознамерившись соблазнить Барти на бокальчик-другой медовухи. Уж это пойло, в отличие от сомнительных волшебных составов, всегда действовало безотказно, разливая по телу умопомрачительно приятную легкость. Он почти миновал ступени крыльца, когда двери распахнулись и порог перешагнула Марлин. В компании гриффиндорских подружек она, вероятно, направлялась на берег Озера, сжимая подмышкой скатанный в рулон клетчатый плед. Эванс удерживала на локте корзину с незатейливыми припасами, Вэнс и МакДональд хохотали над чем-то омерзительно громко и вульгарно, но все это смазалось вдруг неразличимым маревом, выхватив пугающе четко - до рези в расширившихся зрачках - ее лицо. Чуть тронутое пленкой загара, расслабленное, нежное. Сириус оцепенело смотрел, как поднимаются уголки ее губ в удивленной улыбке, и почти заподозрил, что пострадал от теплового удара, различив мерцающий золотой ореол, охвативший силуэт Марлин. Но тут же с бескомпромиссной жестокой ясностью он осознал, что никто, кроме неё, не сделает его по-настоящему счастливым. Что любого, причинившего ей боль, готов разорвать в клочья голыми руками, не потянувшись даже за куда более эффективной в вопросах мести палочкой. Что заботиться о ней - задача ничуть не менее важная, чем дышать или выпивать два литра чистой воды в день. - Идём, Марли, - задрав курносый нос к небесам, МакДональд подхватила ее за руку, утягивая вниз по ступеням. Потеряв Марлин из виду, Сириус медленно выдохнул, ощущая, как сходит на нет жуткое наваждение, сменяясь незыблемым знанием. По-прежнему противоречащим здравому смыслу, но теперь уже точно неоспоримым и чётким. Как кровоточащий порез, оставшийся на его ладони от лопнувшего в стиснутом кулаке пузырька. *** (1) Музыку для танца, служившего неотъемлемой частью церемонии открытия выпускного бала, выбирала профессор МакГонагалл. Потому мотив являл собой воплощение степенности, достоинства и благородства. Ни минорных нот, ни провокационных куплетов, ни будоражащих кровь проигрышей. Только симфоническая музыка. Чистая и звонкая, словно сама молодость. Джеймс в строгой парадной мантии накрыл ладонью лопатки партнерши. Обычно пару для танца образовывали старосты школы в независимости от того, насколько уставный характер носили их отношения. Но не далее как неделю назад Эванс обратилась к МакГонагалл с ожидаемой просьбой подыскать себе замену. Поколебавшись немного, та все же пошла девочке навстречу, не желая омрачать настроение своих подопечных в главный вечер в году. Посовещавшись, педагоги заключили, что наиболее гармоничной и интересной альтернативой станет Адель Гринграсс. Предполагалось, что танцевальный дуэт гриффиндорца и слизеринки позволит выпускникам осознать, что даже исторически сложившееся предубеждение легко обратить в союз и мир. А мир сейчас казался тем единственным, что имело значение. - Снейп с тебя глаз не сводит, - хмыкнул Джеймс, плавно направляя Адель по кругу. Вдоль тесного ряда однокурсников, разодетых в наряды, достойные лучших приемов Нарциссы Блэк. Северус, стоявший подле Сириуса и Барти, и впрямь следил за подругой слишком пристально. Задумчиво потирая подбородок, он не замечал слаженных движений, мягких колебаний пышного платья, приосанившегося Джеймса. Его взгляд, строгий и цепкий, неотрывно блуждал по лицу Адель, подмечая малейшие эмоции - от вежливой улыбки до приподнятых в сдержанном удивлении бровей. - Его право, - холодно отозвалась она, податливо вращаясь на месте по велению руки Джеймса. - Я хотел сказать что-то приятное, но, видимо, ляпнул бестактность, - покаялся он и, чуть склонив голову, взглянул на неё из-под сведённых к переносице бровей. Опыта общения с девушками, подобными Гринграсс, у него практически не было. Даже Доркас, когда-то воспитанная в лучших традициях слизеринской элиты, на светском этикете не зацикливалась и эмоции выражала вполне явно. Потому, ведя Адель в подобии вальса, он все ещё сомневался в необходимости завязывать непринужденную беседу, но и быть молчаливым попросту не умел. - Не то чтобы это приятно, - она задумчиво сощурилась, а после приподняла уголки губ в искренней улыбке, - но довольно мило. - Вторая попытка, - ободрённый ее жестом, Джеймс удобнее перехватил девичьи пальцы и заговорщически сообщил, - завтра ты получишь письмо от моего отца. С приглашением пройти в его лаборатории трёхмесячную стажировку. Адель, движения которой до того сплошь напоминали лёгкие волны - мерные и плавные - порывисто подняла лицо, недоверчиво всматриваясь в его глаза. Карие, как и у Северуса. Только вот радужки у зельевара казались беспросветно темными, едва ли не слившимися со зрачками. А у Джеймса глаза - будто расплескавшийся чай. Сладкий, умело заваренный и тёплый. - Во имя Годрика, Гринграсс, я опять сказал что-то не то? - он комично возвёл руки к потолку, лишь на мгновение отпустив ее, и тут же вновь подхватил, увлекая ритмичным шагом к преподавательскому столу. - Дай угадаю. Я испортил сюрприз и ты предпочла бы лично узнать эту новость, вскрыв конверт? Или ты рассчитывала сразу заключить трудовой договор и теперь разочарована... - Шутишь? - Адель подалась вперёд, будто намеревалась поцеловать незадачливого гонца прямо в гладко выбритую щеку, но замерла в дюйме от его лица, испуганная утраченными на мгновение манерами. - Теперь это лучший выпускной из всех возможных. Спасибо, что рассказал. - Значит, и ты способна проявлять эмоции, - довольно протянул он, даже не пытаясь отстраниться. - Ну разумеется. Я ведь не психопатка, - сухо заметила она, будто отвечала на вопрос одного из профессоров, унижающий образцовую ученицу своей примитивностью. Впрочем, напускная сдержанность тут же исчезла, и губы Адель вновь дрогнули в счастливой улыбке. - Даже не верится, что все получилось. Ты же в курсе, что лаборатория твоего отца считается лучшей в Западной Европе? Я и не мечтала, что он пожелает принять меня сразу после выпуска. - Эта лучшая в Западной Европе лаборатория совсем рядом с нашим домом, - Джеймс многозначительно подмигнул ей, уводя прочь от зашептавшихся Эванс и МакДональд. - Ты могла бы как-нибудь остаться на ужин, если захочешь. Мама всегда рада гостям. - Разве твой отец не сочтёт подобное нарушением профессиональной этики? - она недоверчиво нахмурилась, позволяя закружить себя чуть проворнее и современнее, чем предполагал классический вальс. - Смеешься? - Джеймс искренне расхохотался, и его смех зазвучал слишком громко на фоне уже стихающей музыки. - Карлус Поттер - самый демократичный из всех чистокровных волшебников, что я встречал. Вот увидишь, пройдёт неделя, и начнёшь перемывать с ним косточки нашим чиновникам за утренним кофе. - В таком случае, спасибо за приглашение, - Адель остановилась, изобразив подобие реверанса, когда оборвались финальные аккорды. - Я с удовольствием поужинаю с тобой и твоей семьей. Когда Альбус Дамблдор приблизился к высокой кафедре, готовый начать приветственную речь, они все ещё стояли друг напротив друга. Уже не держась за руки, но и не отступая к взорвавшейся аплодисментами толпе. Не в силах побороть странное оцепенение, охватившее обоих. Спустя час после открытия бала Сириус в кругу приятелей поднимал бокал за окончание эпохи бесконечных домашних заданий и проверочных работ. Флоренс отчаянно избегала общества мальчиков, довольствуясь компанией Бетани и Марты. Предложение закончить изжившие себя отношения она восприняла достойно и тихо. Лишь болезненно сморщилась на короткое мгновение, поджимая дрожащие губы, но тотчас совладала с собой и разрыдалась в голос, лишь когда Сириус покинул ее спальню, нерешительно замерев на пороге, но так и не добавив ничего к отзвучавшему приговору. Сам он не смог бы сказать с уверенностью, что именно толкнуло его на столь серьезный шаг. Пожалуй, имело здесь место и свойственное каждому Блэку благородство, ведь время неумолимо неслось вперёд, а Флоренс, привязанная к неспособному на взаимность человеку, даже не пыталась подобрать запасной вариант. Но регулярно страдала от нападок родителей, выискивавших проблему не только в порядочности жениха, но и в действиях собственной дочери. К слову, сыграла немаловажную роль в этом решении и миссис Мальсибер, надоевшая Сириусу до колик в животе. Впрочем во главе угла с высокой долей вероятности стояло ни что иное, как себялюбие, ведь, выплюнув давно вертевшиеся на языке слова, он ощутил такую внутреннюю свободу, что не мог припомнить со времён раннего детства. Почуяв на себе чей-то настойчивый взгляд, Сириус чуть повернул голову. Убедившись, что не остался незамеченным, Поттер бесцеремонно подтолкнул стушевавшегося Петтигрю к МакДональд, а после поддел непринужденным жестом сигаретную пачку. Край характерной красно-белой коробочки показался из нагрудного кармана. Склонив голову в безмолвном приглашении, Поттер указал глазами на выход из шумного Большого Зала, и Сириус лениво улыбнулся в ответ. Следуя на почтительном расстоянии друг от друга, мальчики добрели до уединенной беседки и остановились в тени розовых кустов, усыпанных тугими, пока не раскрытыми бутонами. Феи-светляки затаились в листве. Мерцание их крошечных крыльев едва ли освещало укромный уголок, но не давало забыть, что все здесь пропитано магией донельзя и едва ли хоть одно место в целом мире способно подарить столь явственное ощущение неиссякаемого чуда. - Прости, Блэк, - выпалил Джеймс, едва кончики сигарет заалели призывными огоньками у губ обоих. - За что именно? - хмыкнул Сириус, привалившись к одной из каменных опор, удерживавших купол навеса. - За то, что назвал тебя треплом тогда, - Джеймс вскинул голову, и золотые искры отразились в стёклах его очков. - Что решил, будто ты навёл Скитер на мысль про болезнь Римуса. - И что заставило тебя передумать? - Сириус выпустил длинную струю дыма, взирая на дальнего родственника со смесью скепсиса и любопытства. - Марлин, - просто ответил Джеймс. - Если она утверждает, что ты не при чем, видимо, так и есть. Я знаю, что ты спас ее в ту ночь. Спасибо за это. И за неё, и за Римуса. Он бы себе не простил, случись с ней что-то плохое. И я понятия не имею, как жил бы дальше, если она... - МакКиннон жива и здорова, - сухо перебил Сириус, весь вечер усиленно пытавшийся не поедать ее взглядом. - А тебе не идёт сентиментальность, так что завязывай со слезливыми благодарностями и не порти момент. - Как скажешь, - Джеймс усмехнулся и задумчиво уставился туда, где за избушкой Хагрида брала разбег истоптанная тропа в недружелюбную чащу. - Тогда в лесу ведь был кто-то ещё. Кто-то, наложивший на неё Империус. Быть может, он и сделал снимок. Хоть я и не представляю, как такое возможно. Римус бы учуял человека и напал прежде, чем сработал затвор колдоаппарата. - Извинения приняты, Поттер, - твёрдо ответил Сириус. Ему совершенно не понравилось то направление, что задал своими рассуждениями Джеймс, не то и впрямь искренне делившийся гипотезами, не то тщательно следивший за реакцией собеседника. - Ну надо же. А я то думал так и не услышу три заветных слова, пока не сброшу все козыри, - хмыкнул тот и бесхитростно протянул на ладони брелок с ключами от мотоцикла. - Он твой. - Это что за аттракцион неслыханной щедрости? - Сириус недоверчиво сощурил глаза, не спеша забирать неожиданный подарок. - Почему ты отдаёшь его мне? Я ведь не сдержал обещание держаться подальше от твоей «младшей сестренки», а уговор был такой. - Мама мне голову открутит, если узнает, - без обиняков признался Джеймс и с едва слышной в звонком голосе досадой пояснил, - спрятать то негде будет. Это раньше я думал, что после школы мы с Эванс снимем квартирку в центре Лондона, пока не обзаведёмся постоянным домом. Но теперь смысла в этом никакого. Терпеть не могу сам готовить ужины, так что поживу ещё немного со своими стариками. - Ну надо же. Доблестный Джеймс Поттер боится хрупкой матушки? - фыркнул Сириус, спина которого покрывалась мурашками от одной только мысли о вполне ожидаемой реакции Вальбурги Блэк на магловский драндулет, развивающий в воздухе умопомрачительную скорость. - А ты нет? - точно прочитав его мысли, хитро улыбнулся Джеймс. - Женщины Блэк страшны в гневе. Даже милашка Энди. И потом я подумал, что ты мог бы иногда давать мне его на время. - Мерлиновы панталоны, да ты ищешь повод видеться со мной после выпуска? - Сириус расхохотался, довольный собственный шуткой. Закатив глаза, Джеймс выставил вверх средний палец, словно оба вновь оказались первокурсниками, не овладевшими в совершенстве искусством изящно оскорблять оппонента. Но, не удержавшись, и сам засмеялся в голос, не то осознавая всю абсурдность комментария, не то ощущая подспудно сокрытую в нем долю правды. - Ещё по одной? - предложил он и потянулся за новой пачкой, спрятанной во внутреннем кармане парадной мантии. Где-то неподалёку раздался звук опорожнения желудка, раздражающий слух, и мальчики переглянулись с одинаково брезгливым выражением на лицах, после чего вновь разразились сдавленным смехом. Потеряв бдительность лишь на секунду, да ещё и по столь нелепому поводу, Джеймс не заметил, как вместе с сигаретами выскользнула наружу служившая ему верой и правдой Карта Мародёров. Спящий пергамент остался лежать на земле у самых ботинок, надежно укрытый подолом одеяния и темнотой. А когда окурки истлели и выпускники поспешили вернуться к друзьям, Джеймс уже не смотрел под ноги и не оглядывался назад, неосознанно заложив очередной кирпичик в фундамент будущего своих только-только появившихся на свет последователей. (2) Оказавшись в Большом Зале, Поттер и Блэк обогнули по бокам пуффендуйца, выискивавшего кого-то в толпе, и разбрелись по углам, принадлежащие всецело разным компаниям и факультетам. Незамеченный ими мальчик улыбнулся уголком губ, провожая взглядом Сириуса, и наконец обнаружив нужное лицо среди десятков одинаково невыразительных и пресных, двинулся к столику, подле которого обсуждали едва минувший экзамен когтевранцы. - Доркас, позволь пригласить тебя на танец, - откашлявшись, он тронул девушку за локоть. Та, повернувшись к новоявленному кавалеру, улыбнулась тепло и вежливо, но отрицательно покачала головой, отчего мягкие локоны заиграли на голых плечах блестящим каскадом. - Прости, Сэмюэль. Я не слишком люблю медленные танцы, да и двигаюсь весьма посредственно. - Тогда, может быть, ты согласишься прогуляться со мной по саду? Треть часа, не более, - мальчик галантно улыбнулся, рассеянно пытаясь спрятать вычурную бахрому под отворот нарядной мантии. - Может, немного позже? - деликатно предложила Доркас, ощущая затылком, как встают за ее спиной Фенвик и Бейтс, готовые ответить незадачливому поклоннику куда более доходчиво и резко. - Боюсь, позже я буду не доступен, Дюймовочка, - мальчик хитро прищурился. - Сэм, ты славный парень и, если хочешь, можешь выпить с нами, но Медоуз ясно дала понять, что не желает оставаться с тобой наедине, так что... - Все в порядке, Бенджи, - Доркас поспешно тронула шагнувшего вперёд капитана за локоть и кивнула настойчивому однокурснику, - мы с Сэмюэлем немного подышим воздухом, и я вернусь к вам. - Уверена? - осторожно спросил Бейтс, в памяти которого ещё жила декабрьская выходка Пруэтта. - Ты слышал даму, - с несвойственной пуффендуйцам вкрадчивостью отозвался Сэмюэль и тут же простодушно улыбнулся, - мисс Медоуз желает пройтись. Подхватив Доркас под локоть, он вывел ее из замка и, замедлив шаг, направился в тот внутренний дворик, что являл собой маленькую квадратную площадь со скульптурным фонтаном по центру. Подкрашенная зеленцой цветения вода почти сравнялась с каменными бортиками, но ни одна капля так и не сорвалась на землю, мощёную согретым за день булыжником. - Никто не зовёт меня так уже много лет, - осторожно заметила Доркас, искоса взглянув на доселе молчавшего спутника. - Очень жаль, ведь тебе так идёт это прозвище, - отозвался в тон ей мальчик, когда-то очарованный магловской сказкой, прочитанной детям на ночь ныне здравствующей миссис Яксли. - Зачем ты так рискуешь, Регулус? - тихо спросила она. - Рисков не так много, как ты думаешь, - заверил он, привычно потянувшись ко лбу, но не нащупав пальцами вечно лезущей в глаза упрямой челки. - Сэмюэль перебрал лишнего и уснул на подступах к крыльцу, прежде оросив содержимым желудка несчастные земли Хогвартса. А в качестве зелья, если тебя беспокоят побочные эффекты, у меня поводов сомневаться нет. - И все же не стоит так заигрывать с удачей, - мягко попеняла она, рассеянно перебирая прохладную ткань его мантии под собственными пальцами. - А тебе не стоит вечно тревожиться о благоразумии моих поступков, - ответил Регулус чуть более мрачно, чем того желал. - Неужели? Разве не это моя прямая обязанность, как старшей по возрасту? - Доркас шутливо приподнялась на носочки, но по-прежнему едва ли дотягивалась макушкой до его виска. - Родись ты на два часа позже, и мы были бы однокурсниками, - иронично напомнил он, глянув на неё сверху вниз. Усевшись бок о бок на бортик фонтана, они одновременно подняли лица к шпилям башенок, казалось, силившихся проткнуть остриём прозрачные облака, вуалью растянувшиеся по чернильному небу. Где-то там шумели неведомыми людям языками бесчисленные приборы в директорском кабинете. Таились под чехлами забытые до сентября телескопы. Готовились убаюкать в последний раз своих повзрослевших хозяев кровати когтевранской и гриффиндорской спален. - Зачем ты здесь? - Доркас первой нарушила молчание мучившим ее вопросом. Ответ витал в воздухе, казался таким очевидным и вместе с тем совершенно неправдоподобным. - Я не мог не попрощаться, - Регулус слабо улыбнулся своим мыслям и тронул ее за руку, развёрнутую к небу узкой ладонью. - Только не в этот раз. Он и впрямь пугающе отчетливо осознавал, что теперь, повзрослев и избавившись от неусыпного контроля матушки и брата, был должен ей хоть что-то. Дюжину слов, пару прикосновений, один дерзкий поступок. Что угодно, лишь бы не исчезать безмолвно, как в то лето, когда погибли мистер и миссис Медоуз, а для самой Доркас разом захлопнулись двери всех уважаемых домов высшего света магической Британии. Захлопнулись двери самих Блэков, до того пестовавших и лелеявших очаровательную малышку. Впрочем, ситуация изменилась. Настал черёд Доркас бесследно пропасть из его жизни. Кто знает, куда ее забросит судьба к моменту, когда и он навсегда покинет замок? В Штаты? В Нормандию? В африканские джунгли? Ведь ей, целеустремленной и развитой не по годам, всегда было тесно в клетке надуманных кем-то запретов и устоев. - Что ты собираешься делать? Вернёшься в Лондон? - он с трудом подбирал слова, что не ранили бы ее. Не оскорбили. Не показались издевкой. Когда-то они часами говорили о чем угодно, не таясь и не стесняясь самых важных секретов. Теперь Регулус чувствовал себя ни дать ни взять ликвидатором проклятий, склонившимся над редкой и невероятно опасной вещицей. - Мы с бабушкой поселимся в ее старом доме на Бедфорд-Сквер, - губы Доркас тронула тёплая улыбка, что появлялась всякий раз при упоминании миссис Яксли. - Я буду учиться в Академии Мракоборцев. Приняли без вступительных. Кажется, мистер Грюм из аврората воспринял декабрьский инцидент слишком близко к сердцу и взял надо мной подобие шефства. - Зачем тебе быть мракоборцем? - Регулус едва сдержался от неподобающего ситуации и воспитанию возгласа, понизив голос до свистящего шепота. Мгновение назад он боялся, что больше никогда не увидит ее, но теперь куда сильнее страшился встретить вновь. На поле боя. Там, где нет места сантиментам. - Я найду ту дрянь, что убила моих родителей, и прикончу. По статистике восемьдесят процентов мракоборцев, превысивших допустимые нормы самообороны, не несут за это ответственности, так что у меня есть все шансы избежать наказания. А после я приду за Ним, - различив, сколь шумно и порывисто втянул носом воздух Регулус, Доркас засмеялась. Так, словно страшные, произнесённые холодно и бесстрастно слова были лишь неудавшейся шуткой. Только в этом смехе ему почудилось тихое невыстраданное безумие. То, что непременно обернётся бедой, только жди. - Доркас... - Ну что ты в самом деле? Работа, сопряженная с обилием физической активности, не для меня, - не дав ему договорить, заверила она. Спокойно и разумно. Так, словно минуту назад у фонтана вещала совсем другая девочка. Не похожая на эту - с добрыми ореховыми глазами и непомерными амбициями. - Я не собираюсь засиживаться в аврорате слишком долго. Однако проще всего к исполнению моих истинных карьерных планов подступиться именно с этой стороны. Если ты понимаешь, о чем я. - Стало быть, ты не оставила детской мечты пойти по стопам дедушки? - Регулус улыбнулся, припоминая престарелого невыразимца, не чаявшего души в единственной внучке. Лукаво сверкнув глазами, Доркас заговорщически приложила палец к губам, но все же едва приметно кивнула. Часовая стрелка на башенном циферблате пришла в движение с громким щелчком. - Ты возвращаешься, - забывшись на мгновение, Доркас прижала ладонь к его щеке. Заурядное лицо Сэмюэла рассыпалось, будто хрупкая маска из папье-маше. Размазалось оливковой акварелью, обнажая тонкие черты Регулуса Блэка. - Тебе пора. - Береги себя, - он поймал ее руку, прижавшись на мгновение губами к костлявому запястью. Там, где ощутимо бился под бледной кожей пульс и синели дорожки вен. - И ты, Регги, - шепнула она. Едва прикосновения Регулуса остались лишь фантомным жаром на коже, облюбовавшая ее душу пустота вновь раскинулась в груди, повисая на рёбрах липкой жижей. Сжимая лёгкие так беспощадно, что воздух выходил теперь короткими судорожными толчками, а вдохи сделались частыми и мелкими. Так, как бывает, если сдерживать давно рвущийся из горла постыдный плач. *** (3) - Пройдёмся по замку напоследок? - подкравшись со спины, Лили обвила рукой локоть Марлин. Ей хотелось навсегда запечатать в памяти тёплый июньский воздух, разлившийся по когда-то непостижимым коридорам Хогвартса. Вобрать в себя вязкий свет летних звёзд, опустившийся на шершавый пол ровными арочными пластами у подножия витражных окон. Позволить меняющимся лестницам запутать себя, словно первокурсницу. Ту, что ещё не знает жестокой борьбы за право быть среди волшебников. Зваться одной из них. - Напоследок, - эхом откликнулась Марлин, ободряюще склонив голову к плечу Лили. С меланхоличной улыбкой она взглянула на танцующих рядом друзей. Даже Доркас, обычно сдержанная в проявлении эмоций, сейчас громко подпевала хиту минувшей весны, стиснутая по бокам панибратскими объятиями Джеймса и Бенджи. Они прощались с местом, ставшим едва ли не дороже родного дома так, как умели. Шумно, дружно, всецело отдаваясь веселью, того и гляди готовому обернуться не проходящей ностальгией. Они прощались с собой - с теми взбалмошными, импульсивными, хохочущими до потери сознания ребятами, что уже завтра не будут прежними. Обрекут себя на слишком взрослые, слишком страшные, слишком сложные поступки. Они прощались с детством, стоя на пороге нового мира. Лили и Марлин выскользнули из Большого Зала, не размыкая рук. Их платья - пепельно серое и изумрудное - слились дымчатым фатиновым градиентом, распластавшись позади единым шлейфом. Бредя бок о бок навстречу полумраку очередного этажа, они будто вернулись ненадолго в то чудесное время, когда понимали друг друга. Чувствовали. Не осуждали за первые противоречивые решения, которые уже не подгонишь под ребяческое толкование плохого и хорошего. - Помнишь, как мальчишки притащили в школу свору щенков нюхлера? На этом самом месте они и учуяли Мальсибера, - Лили прикусила губы, сдерживая улыбку. - Не удивительно. Он тогда всерьёз считал, что носить с собой килограмм галлеонов неимоверно круто, - Марлин засмеялась, припоминая облепленного чёрными зверьками однокурсника, едва не контузившего собственную сестру в слепых попытках выбраться из цепких лапок. - И платил малышам, когда те выполняли его поручения, потому что думал, будто товарно-денежные отношения делают его старше и солиднее, - подхватила Лили, закатив густо подведённые глаза. - Блэк тогда в отместку превратил волосы Джеймса в салат-латук, помнишь? - Иногда мне кажется, что не будь этой массовой истерии по поводу чистоты крови, они стали бы лучшими друзьями, - задумчиво отозвалась Марлин, возвращаясь в памяти ко дню похорон Альфарда Блэка. Дню, когда непримиримые враги сидели на полу, привалившись друг к другу, и глотали из одной бутылки дешевый виски. - Так было бы проще, верно? - сочувственно прошептала Лили. - В каком смысле? - Марлин искоса взглянула на подругу, явственно ощутив, что говорит та отнюдь не о своём незавидном положении маглорожденной. - То, что у нас с тобой появились секреты друг от друга, не означает, будто я не вижу, что с тобой происходит, - Лили нежно дотронулась до щеки Марлин, уводя за ухо выбившийся из прически завиток. - Ты влюблена, милая. Посмотри на себя - ты же вся светишься изнутри. Ты стала нежнее, женственнее, мягче. Счастливее. Ты гуляешь где-то после отбоя и вряд ли делаешь это в одиночестве. А ещё тот букет в твой день рождения. Он не идёт ни в какое сравнение с кустовыми розочками от Бенджи. У вас с Сириусом все получилось, ведь так? Вы нашли способ быть вместе? - Пока не нашли, - нехотя отозвалась Марлин. Она не любила врать. Но вдруг явственно ощутила, что по-прежнему не готова поведать о себе и Блэке кому бы то ни было. Не потому что последствия откровений могли обернуться настоящей трагедией. Не потому что сомневалась в способности этой новой Лили хранить секреты. Не потому что боялась осуждения. Просто то странное чудесное хрупкое нечто, выросшее между ней и Сириусом всего за несколько месяцев, принадлежало только им двоим и никому кроме. Будто небрежная болтовня бы опошлила происходящее и лишила той Магии, что не сотворишь ни одной палочкой. - Ты только будь осторожна, пожалуйста, - Лили поспешно замолкла, едва Марлин предупреждающе вскинула в воздух ладонь, призывая к тишине, и растерянно замерла на повороте. Прямо под бледно мерцающим факелом Сириус Блэк прижимал к стене Элизабет Стоунстрит, что семь лет назад была без колебаний отправлена Шляпой на Когтевран. Его рука скользила по смуглому бедру, вульгарно открытому вырезом шёлкового платья. Ее пальцы неумело забирались под щегольский фрак, но всякий раз замирали в дюйме от пряжки на ремне и вновь возвращались к плечам. Не то чтобы Сириус не мог устоять перед будничной красотой этой однокурсницы или ставил перед собой цель непременно заняться сексом в последнюю ночь в Хогвартсе. Просто Элизабет располагала вполне приемлемой родословной и совершенно не походила на Марлин, о которой он так жаждал перестать думать с той самой минуты, как сработало треклятое зелье. Ему бы сесть на утро в Хогвартс-Экспресс и притвориться, что никакого тайного романа попросту не существовало. Что МакКиннон - заурядная грубая гриффиндорка с гнилой кровью, пересекаться с которой после выпуска просто негде и незачем. Потому он и целовал так исступленно шею Элизабет, замещая дилемму плотским удовольствием, к его досаде крайне слабым и сомнительным. Сама Марлин оценить степень вовлечённости Блэка в процесс не могла, ослеплённая яркой и доселе незнакомой вспышкой ревности. Лишенная способности мыслить трезво и спокойно, она взмахнула палочкой. Сириус, не сдержав хлесткое ругательство, взмыл к потолку вниз головой и тут же рухнул на пол, больно ударившись спиной. Элизабет испуганно закричала, но не предприняла ни единой попытки сбежать или отразить атаку. Сириус поднял глаза в поисках обнаглевшего нарушителя спокойствия, но успел заметить лишь мелькнувший из-за угла шлейф пепельно серого платья, расшитый полевыми цветами. Заглянув за угол, Лили раздосадовано поджала губы, получив очередное подтверждение своих догадок. Ей ужасно хотелось устроить болвану Блэку нагоняй, посулив все муки ада, если тот ещё хотя бы раз вздумает обидеть МакКиннон. Но интуиция, говорливая и редко обманывающая свою хозяйку, подсказала тактично удалиться и позволить в общем-то взрослым молодым людям разбираться в своих чувствах без посторонней помощи. Сириус, едва борясь с нетерпением, успокоил расплакавшуюся от пережитого страха Элизабет и проводил до Большого Зала, даже удостоив бедняжку танца. Пусть изначально он не собирался коротать с Марлин ни минуты выпускного вечера, к слову, даже пришедшегося не на злополучный вторник. Пусть решил исчезнуть по-английски и понадеяться на ее непомерную гордость, что едва ли позволила бы девушке выйти на связь первой или потребовать какой-то определенности. Но все навязанные здравым смыслом установки просто перестали работать. Редко одолевавшее Сириуса чувство стыда и необъяснимой паники угнетало, подавляло, мешало продолжить праздник в кругу степенно попивавших брют слизеринцев. Оставляло лишь одну жизненно важную потребность: найти Марлин. И он, конечно же, нашёл ее. Сидящей в одиночестве посреди крытого виадука. Аккуратно примостив туфельки на подоконнике, Марлин свесила босые ноги над пропастью и всматривалась в безграничные кроны Запретного Леса. Тревожные и вечные, будто само волшебство. - И что это было? - усилием воли Сириус спрятал руки за спиной, вместо извинений выплескивая на неё всю скопившуюся злость. Она промолчала, неуютно поёжившись на ветру, и чуть повернула голову, не позволяя встретиться взглядами. - С каких пор ты добиваешься от меня моногамии посредственно исполненным левикорпусом? Он уселся рядом, спиной к обрыву, и закурил. Облачко сигаретного дыма растаяло в подступившей темноте. Ветер нежно взъерошил волосы, причесал макушки деревьев, разогнался и промчал по мосту, чтобы стихнуть в пении ночных птиц. - Я так не могу, Сириус, - просто сказала Марлин, отрешенно теребя бесконечные складки фатина. - Я знаю, что по правилам нашей игры должна сейчас притвориться равнодушной и заверить тебя, что не понимаю о чем речь. Или проявить чудеса покорности и терпения, подыскав твоему поступку приличное оправдание. Что-то вроде: на тебя так много всего навалилось в последние месяцы, ты запутался, устал, а мы ничего друг другу не обещали... Но, кажется, с меня хватит. Я не осуждаю и ничего от тебя не требую. Просто дай мне знать, если все это для тебя так и осталось баловством. Забавой. Если я для тебя ничего не значу, отпусти. Сейчас самое время. - Мы с тобой не закончили, - в миг растеряв всю браваду, он попытался поймать ее руку, но Марлин лишь глубже зарылась пальцами в жесткую ткань, не позволяя прикоснуться к себе. - Мы ещё не израсходовали все вопросы. Так что решение принимать слишком рано. - Мы не давали непреложных обетов и кровью договоры не подписывали, - сухо напомнила она. - А значит вольны остановиться когда угодно. - Не знаю, как ты, но лично я и впрямь запутался больше прежнего, - Сириус вздохнул и, затушив окурок о каменный стык, заговорил прямо и жестко. - Ты все ещё полукровка, а я все ещё Блэк, и ни то, ни другое изменить нам не под силу. Считай это подлостью или какие там оскорбления популярны на вашем факультете, но я хотел отвлечься. Перестать думать о тебе и завтра свести все на нет. Исчезнуть, прекратить общение, избежать долгих прощаний, потому что... - Так зачем пришёл? - запальчиво перебила она. - Тебе стоило оставить все как есть. Я бы решила, что ты увлёкся новой чистокровной буржуа, и уж точно не усложняла твою роскошную жизнь напоминаниями о себе. - ... потому что знал, что если только заговорю с тобой ещё раз, то отпустить уже не смогу, - решительно продолжил он, игнорируя горький вопрос. Как и всегда в ее присутствии оставаться верным себе, последовательным и хладнокровным ему было невероятно сложно. Тело, голос, сердце не желали слушаться шепчущего теперь уже едва слышно разума, и Сириус сдался. До того, как на его предплечье расцветёт чернотой метка слуги, оставалось успешно применить два непростительных заклятия. И если Сириус точно знал, кто удостоится Круциатуса в обозримом будущем, то с последним, самым сложным и необратимым, пока искренне не понимал, что делать. Ведь чтобы убить кого-то - взаправду и навсегда - даже самой чистой ненависти порой не достаточно. Все это, помимо ожидаемого недовольства Беллатрикс, означало для него возможность побыть с Марлин ещё какое-то время. Месяц или два - в эту самую минуту сроки были не так важны. Куда важнее была ее пьянящая близость. - Я не готов отпустить тебя, - твёрдо повторил он. - И то, что происходит между нами, уже давно не кажется мне баловством или забавой. А ты? Ты действительно готова попрощаться навсегда? - Разве ты сам не видишь? - она взглянула на него из-под ресниц и придвинулась чуть ближе, касаясь теперь холодным мизинцем его руки. - Мерлин, Блэк, и зачем ты только пошёл за мной тем вечером на пятом курсе? - Хочешь сказать, что пала жертвой моего неземного обаяния прямо в комнате наказаний под убаюкивающее бормотание Филча? - Сириус недоверчиво изогнул бровь, припоминая самый первый, неловкий, странный, злой, но оттого не менее чувственный поцелуй. Широко улыбнувшись, он притянул ее к себе. - Врешь. Уверен, в действительности это произошло ещё на детской площадке на площади Гриммо. - Не суди меня по себе, - шепнула Марлин, касаясь его щеки так бережно, словно боялась ранить одним неловким движением. - Всем давно известно, что мальчики дразнят тех девочек, которые им симпатичны. А ты умудрился оскорбить меня в самую первую встречу. - Ты тогда заявила, что я не умею драться, - справедливости ради, напомнил он и, спрыгнув с подоконника, подал руку, - идём со мной? В том, как она послушно перекинула ноги через бортик и, подхватив туфли, босая последовала за ним, не отнимая ладони, не произнося вслух ни единого вопроса, было столько неизбывного доверия, что сердце Сириуса сжалось одновременно сладко и болезненно. Беззвучно смеясь и прикладывая пальцы к губам друг друга, они миновали восемь этажей, чудом избежав встречи с Филчем и компанией когтевранцев, раскуривших что-то ядовито зелёное и едва ли полезное для здоровья. Трижды прошествовав мимо пустой стены, они все ещё держались за руки и думали, вероятно, в унисон, потому что выручай-комната приняла облик спальни, походившей одновременно и на слизеринскую, и на гриффиндорскую. Роскошная меховая шкура - толстая и белоснежная - покоилась на лоскутном покрывале, обтянувшем королевских размеров кровать с инфантильной гирляндой на кованом изголовье. Деревянные столбики с искусной резьбой поддерживали балдахин рубиново-красный снаружи, но выкрашенный в спокойный малахитовый цвет изнутри. Расценив компромиссный интерьер комнаты как молчаливое согласие Марлин на долгожданный переход к новому уровню отношений, Сириус подвёл ее ближе к камину. Туда, где отблески пламени ложились на плечи причудливой игрой света и тени. Золотили убранные в чуть небрежную романтичную прическу волосы. Согревали руки манящим жаром. Затаив дыхание, Марлин повернулась спиной, и Сириус осторожно поцеловал выступающий чуть ниже шеи трогательный позвонок. Ощутил, как напрягается все ее тело от нежного прикосновения. Кончиками пальцев - потому что собственные ладони вдруг показались ему слишком грубыми для ее хрупких косточек и тончайшей кожи - он вычерчивал бессмысленные фигуры на сведенных лопатках, плечах, ключицах. Бережно расстегивал один за другим крошечные крючки на корсете, пока платье не соскользнуло чуть ниже, удерживаемое теперь лишь ее руками. Обойдя Марлин по кругу, Сириус мягко отнял ее ладони от шершавой ткани и уложил себе на грудь. Туда, где сердце так и норовило вырваться из клетки рёбер отчаянным стуком. Марлин медленно подняла лицо, исполненное немого ожидания и странного смирения. Склонившись к ней, он оставил на губах поцелуй, многообещающий и требовательный. Выбравшись из ставшего вдруг тесным и неудобным пиджака, потянул корсет вниз, и пышное платье осело у ног искрящимся стогом. Марлин подалась вперёд, прячась в его же руках от изучающего, горящего нетерпением взгляда. Сириус обнял ее так крепко, словно хотел лишить воздуха и, не дождавшись решительных действий, шагнул назад, медленно освобождаясь от белоснежной сорочки и брюк. Не прекращая смотреть на неё так, словно попал под действие неведомых чар. Таких, что способны запечатлеть на веки вечные с одним единственным и самым прекрасным в целом мире человеком. Когда Сириус уложил ее на кровать, туда, где обнаженную спину грел и щекотал мягчайший мех, Марлин уперлась ладонями ему в грудь и, зажмурив глаза, не то жалобным, не то стыдливым шепотом попросила: - Только не вздумай смеяться надо мной. Сам же советовал не торопиться. На короткое мгновение брови Сириуса дернулись вверх в немом удивлении. Конечно, до этой минуты он мог лишь догадываться о полноте ее интимной жизни. Ведь сама Марлин делиться подробностями свиданий с Фенвиком нужным не считала, а Сириус, будучи истинным английским джентльменом, подобные вопросы предпочитал не задавать. Потому тот факт, что она действительно послушалась его и не стала спешить, одновременно поражал и казался единственным правильным. Если уж говорить о чистоте, то явление это волновало многие поколения Блэков далеко не только в контексте крови. Разум, любовь, красота, истина, совесть - все это имело непомерное значение. Равно как и целомудрие девиц, связывавших свои судьбы с юношами рода. Прежде опыт немногочисленных партнёрш оставался для Сириуса лишь одним из прилагающихся к телу качеств. Чёрточек вроде покладистости, любопытства или застенчивости. Даже с Флоренс возможность оказаться первым была лишь приятным, тешащим самолюбие бонусом, но не более. С Марлин все складывалось совершенно иначе. Рвало устоявшиеся шаблоны, кружило голову, наполняло необъяснимой нежностью. Коротко вздохнув, Сириус прижался горячим лбом к ее лбу и ласково спросил: - Разве это смешно? - А разве нет? - она обреченно повернула голову, уставившись в охваченную огнём топку камина. Едва ли способная столь нехитрым образом укрыться от его взгляда и неловкого разговора. - Обычно никто не ждёт восемнадцати, чтобы заняться сексом. - Ты никогда не была для меня обычной. И вряд ли однажды станешь, - прошептал Сириус, поддев ее подбородок и заставляя вновь посмотреть на себя. Коротко кивнув, Марлин чуть приподняла бёдра и тесно приникла к нему животом, подводя, наконец, логический итог затянувшемуся мучительному ожиданию. Впереди у вчерашних школьников была вся ночь - долгая, тёплая, пронизанная удовольствием и первозданным счастьем. А на утро, когда солнце поднялось над кудрявыми макушками Запретного Леса золотисто-розовой пеленой, все они - непримиримые враги и неразлучные друзья - благоговейно взошли на борт маленьких лодочек. Тех самых, что семь лет назад скользили в свете звёзд по глади Чёрного Озера, степенно открывая жаждущим волшебства малышам вид на величавый замок. Замок, что теперь оставался далеко позади, исчезая в скалах вместе с навеки запечатанными в нем мириадами улыбок и слез сменяющих друг друга поколений.