Чистота крови навек

Июльское солнце неторопливо клонилось к лондонским крышам. Прозрачный воздух уже вобрал в себя закатную желтизну и немноголюдная площадь расплывалась в вечернем мареве, подставляя открытые окна прощальным лучам. Мягкий свет пронизал малую гостиную дома номер 12 рукой заправского художника, перемешавшего привычные глазу краски в пастельный хоровод. Величавое серебро и глубокий изумруд классического интерьера старой комнаты сделались приглушенными. Будто растушёванными по шершавому холсту матерчатых стен и диванного уголка. Пристальный взгляд Вальбурги Блэк устремился к старшему сыну. Тот сосредоточенно вчитывался в скрупулёзный финансовый отчёт, подготовленный гоблинами о движении средств на счетах семейного бизнеса. У его ног покоился учебник по международному магическому праву, отброшенный совсем недавно и обиженно раскрытый теперь на странице о принципах нерушимости границ. То, как старательно Сириус пытался усидеть на двух стульях, совмещая практику в Министерстве под началом отца и изучение основ ювелирного дела под руководством деда, восхищало ее и вместе с тем серьезно беспокоило. Взвалив на себя слишком много, мальчик мог попросту перегореть и утратить интерес к обеим стезям. - Бартемиус сегодня отужинает с нами? - окликнула Вальбурга, опустив на укрытые графитовой парчой колени дочитанное письмо. - Обещал закончить вовремя, - рассеянно отозвался Сириус, не поднимая глаз от сводного баланса. - Гоблины совсем его не щадят, - она возмущенно качнула опрятной головой, едва ли одобряя единственный во всей Британии институт, где существа упивались властью над волшебниками, раздавая тем приказы и поручения. - Без месяца стажёр, а уже засиживается в офисе до полуночи. - Полагаю, это сугубо его инициатива, - бесстрастно отозвался Сириус, цокнув языком и возвращаясь пальцем к началу раздела. Пока Крауч не терял сознание от усталости и вдохновенно болтал о практике, организованной Альфардом незадолго до кончины, поводов для беспокойства будто бы не наблюдалось. Вальбурга замолчала. Бездумно перебирая драгоценные камешки на тонком браслете, она невольно залюбовалась им. Своим самым сложным и самым совершенным творением, окутанным сейчас нежнейшим мерцанием стремящейся к горизонту звезды. В каждой его утонченной черте, в каждом грациозном жесте будто восставали из могил прародители нынешних Блэков, сияя квинтэссенцией чистоты и благородства в серых глазах. Ярких и выразительных. Сириус повёл плечом, разминая затёкшие мышцы, и привалился к подлокотнику, все ещё удерживая перед собой отчёт, но отрешенно глядя сквозь него. - Я все ещё не теряю надежд услышать, что же послужило причиной твоего раздора с Флоренс, - мгновенно подметив его витание в облаках, Вальбурга требовательно изогнула чернильную бровь. Она и впрямь проявила недюжинное терпение, до сих пор не одолев скрытного мальчишку грубыми расспросами. Хоть и желала выведать причину размолвки с того самого дня, когда Флоренс Мальсибер сухо и лаконично отклонила принятое ранее приглашение погостить в летней резиденции Блэков. Впрочем, ее вездесущая матушка Аннабель умудрилась продемонстрировать поразительную многословность и за себя, и за дочь, направив Вальбурге возмутительно длинное письмо. Донельзя пронизанное гневом и переполненное пошлыми просьбами урезонить строптивого сына. То самое письмо, что теперь покоилось на ее коленях. - Ничего особенного, - поддавшись наконец ее настойчивым попыткам завязать разговор, Сириус закинул локоть на полосатую спинку дивана и, подперев голову ладонью, храбро встретил изучающий взгляд. - Никаких интриг и скандалов. Я всего лишь осознал, что Флоренс - не тот человек, которого мне хотелось бы видеть рядом. - Вот как, - задумчиво протянула Вальбурга, сплетая гибкие пальцы в тугой замок. - И какое же качество юной мисс Мальсибер ты счёл недостойным или, быть может, причиняющим неудобства? - Я не испытываю к ней хоть сколько-то сильных чувств, - с вызовом пояснил Сириус, уже приготовившись сражаться с матерью за свободу выбора. - Это исключительно моё качество доставляет ряд неудобств во всех сферах романтических отношений с юной мисс Мальсибер, равно как и навязчивое внимание ее матери. - Вот как, - повторила Вальбурга, чуть кивая в такт его гневной отповеди. - Юношеский пыл не вечен, знаешь ли. А вот относительно равное положение в обществе супругов - залог стабильного и долговечного союза. Флоренс происходит из древнего и уважаемого рода. Финансовое состояние господина Мальсибера не позволит ей чувствовать себя содержанкой в нашем доме. Девочка получила правильное традиционное воспитание. И, кроме того, не лишена женского очарования, чего не скажешь, например, о бедняжке Алекто, чьи родители почему-то сочли уместным осведомиться в этом месяце о возможности помолвки с твоим младшим братом... - Которую ты, разумеется, отклонила? - настороженно уточнил Сириус, скривившись от одной только мысли о свадьбе Регулуса и склочной девицы Кэрроу, лицом походившей на удивленного мопса. - Разумеется, - Вальбурга исступленно закатила глаза, точно поражаясь самому факту, что мальчик усомнился в адекватности ее решений, но тему сменить не позволила. - Также ты не можешь не понимать, что увлечение модой (в случае достижения определенных карьерных успехов, конечно же), будет крайне гармонично сочетаться с твоим участием в семейном бизнесе. - Это был всего лишь школьный роман, - Сириус нахмурился. Его прежде вальяжная поза сделалась напряженной, а линия губ искривилась тонкой злой нитью. - Я никогда не обещал ни Флоренс, ни тебе, что все это закончится звоном свадебных бубенцов. Да и потом неужели ты не видишь, что сейчас создание семьи стоит для меня на самом последнем месте из возможных? - Я и не прошу немедленно надевать ей на палец кольцо, - невозмутимо возразила Вальбурга, тронув машинально собственный бриллиантовый айсберг на безымянном пальце. - Я лишь призываю не сжигать мосты с присущей тебе категоричностью. Среди твоих сверстниц не так много действительно ценных экземпляров. А я, уж прости, не вижу тебя в браке с дамой, чей светский дебют пришёлся ещё на период маршей за права сквибов или напротив едва ли опередит падение железного занавеса.* - Вот как, - Сириус передразнил ее всезнающий тон и иронично сощурил глаза. - Почему же? - Первая явно обладает неким весомым изъяном, раз уж не получила до сих пор достойного предложения, а вторая наскучит тебе прежде, чем успеет разродиться, - невозмутимо пояснила Вальбурга. Позолоченные лучи дотянулись до ее величавого профиля, напитав цветом белёную кожу. - Почему тебя так обеспокоила моя личная жизнь? - Сириус упёрся локтями в колени, требовательно взирая на мать исподлобья. В школьные годы Вальбурга крайне редко интересовалась его сердечными делами, предпочитая уделять внимание успеваемости, поведению и кругу общения. К слову, в большинстве своём весьма правильному. - Потому что я видела, к чему приводит попустительство родителей в столь щепетильном вопросе, - обманчиво сухо ответила Вальбурга, невольно устремляя взгляд туда, где на фамильном гобелене зияла чёрным ожогом веточка, проступившая нестираемыми чернилами в день рождения Андромеды. Где под именем Альфарда Блэка прискорбно рано расцвела дата смерти. - Я - не они, - мягко напомнил Сириус, мгновенно уловив незримую вуаль скорби на материнском лице. Сейчас он был готов поклясться ей в чем угодно, ведь в те редкие минуты, когда Вальбурга Блэк позволяла разглядеть в себе червоточину слабости, его накрывал приступ сильнейшей паники. Словно посреди океана терпел крушение ковчег, а сам Сириус метался по палубе беспомощным матросом, не способным удержать равновесие. - Я не исчезну, мама. Обещаю. - Конечно же, не исчезнешь, - Вальбурга благосклонно улыбнулась, и в ее стати не осталось и следа подавленности. - Ты слишком умён, чтобы позволить сиюминутным желаниям уничтожить то будущее, к которому надлежит стремиться всякому наследнику рода Блэк. - Ты как всегда права, - Сириус свесил голову в шутливом поклоне, ощущая, как где-то в груди тревога неповоротливо расправляет могучие крылья, разбуженная свежим воспоминанием. Светлая современная спальня. Мягкие волосы разметались по голубой наволочке, будто кто-то вышил солнце размашистой гладью. Одеяло податливо соскальзывает с голого живота. Марлин заливисто смеётся, уворачиваясь от поцелуя, и тут же сама прижимается к нему губами... - Не думаю, что твой отец питал ко мне хоть сколько-то нежные или страстные чувства, когда мы были детьми, - верно истолковав фальшь его заявления, Вальбурга холодно усмехнулась, обнимая себя за рёбра. В редкие минуты праздного ничегонеделания она позволяла себе поразмыслить о прожитых годах, и всякий раз с гордой печалью приходила к выводу, что так и не познала прелестей настоящей влюбленности. Ей восхищались, ею хотели обладать, ее уважали, но эйфория, неизменно сопровождавшая начало любого громкого романа, с Вальбургой Блэк так и не случилась. Будто следуя фундаментальной инструкции, она впервые вкушала поцелуй, принимала ухаживания, шла под венец, позволяла Ориону стянуть с себя нижнюю рубашку. Воспитанная в традициях сдержанности и чувства долга перед семьей, она едва ли всерьёз сожалела о столь невыразительном стечении обстоятельств, но порой, мучаясь бессонницей, долго всматривалась в умиротворенное лицо супруга, гадая, смог ли он все же полюбить ее или по-прежнему превосходно играл отведённую предками роль. - Ваши отношения не похожи на те, что выстроили дядя Сигнус и тетя Друэлла, - осторожно вымолвил Сириус, застигнутый врасплох неожиданным откровением матери. Обсуждать подноготную личной жизни родителей казалось ему чем-то неловким и странным. - Но я всегда полагал, что вы счастливы в браке. - Вот именно, - удовлетворенно кивнула Вальбурга, довольная тем, что смышлёный мальчик сам озвучил нужную мысль. - Любовь не всегда гарантирует крепкий союз, равно как ее отсутствие не обязательно ведёт к годам уныния друг подле друга. - Что за диковинные разговоры вы ведёте перед едой? - Орион, уже несколько минут стоявший за дверью гостиной, все же обнаружил себя, умышленно не приглушая шаг и обращаясь к смолкшим жене и сыну от самого порога. Опустившись на край кушетки подле Вальбурги, он невесомо прижался губами к ее холодному запястью. Его лицо тронула тень смутного беспокойства, но в форму бестактного вопроса облечена не была, так и застыв в воздухе взаимной неловкостью. - Мальчика преждевременно настиг экзистенциальный кризис, - приподняв уголок губ в снисходительной улыбке, Вальбурга чуть повернула голову, встретившись взглядом с супругом. - Он полагает, что непременной спутницей помолвки должна выступать сказочная любовь. - Я такого не говорил, - возмутился Сириус, сердито вскинув ладони, будто желал защититься от столь обидного поклёпа. - Бедняжка Флоренс, - с пониманием протянул Орион, моментально уловив истоки морализаторства жены. - Аннабелль всерьёз разгневана нашим бездействием, - Вальбурга повела бровью, пододвигая супругу письмо от миссис Мальсибер, но тот лишь скользнул по беглым строчкам равнодушным взглядом. - Она сочла разумным непрозрачно намекнуть, что если в ближайшие недели мы не дадим мало-мальской определенности, Флоренс станет открыта для предложений от других семей. - Аллилуйя, - прошептал Сириус и тотчас был вознаграждён убийственным взглядом матери, вздохнувшей столь тяжко, будто мальчик вздумал радоваться подлинному непотребству. - Полагаю, мы могли бы рассмотреть альтернативные предложения, не ограничиваясь одним только полуостровом, - заметил Орион, преследуя единственную цель: не дать сыну разглядеть в логичном родительском беспокойстве повод для сдобренной максимализмом конфронтации. - Безусловно, - кивнула Вальбурга. - Однако на время поисков я предпочитаю сохранить Флоренс в качестве запасного варианта. - Не слишком гуманно по отношению к твоей любимице, - съязвил Сириус, в считанные минуты превратившийся из увлечённого работой молодого человека в бунтующего подростка. - Разве гуманизм когда-то доминировал среди моих жизненных позиций? - Вальбурга прижала ладонь к груди в притворном удивлении. - Стол накрыт, хозяйка Вальбурга, - с тихим хлопком из воздуха появился домовой эльф и тотчас скрючился в раболепном поклоне, с обожанием взирая на госпожу из-под костистых бровей. Опомнившись, он прибавил с чуть меньшим восторгом, но все тем же непоколебимым уважением, - хозяин Орион, хозяин Сириус. - Созови всех и будь готов подать закуски, - распорядилась она и коротко взмахнула рукой, призывая приступить к исполнению приказа.

***

В тот вечер к ужину на площади Гриммо присоединились Поллукс и Ирма Блэк. Такая уж сложилась традиция в их многочисленном семействе: по понедельникам пожилая чета трапезничала в особняке Сигнуса и Друэллы; по средам навещала молодых Лестрейнджей; по пятницам неизменно гостила в доме Вальбурги и Ориона. Поллукс порой иронично замечал, что когда в брак вступят и остальные внуки, их с супругой жизнь уподобится бесконечным гастролям. Однако тесная связь с младшим поколением в действительности более чем устраивала негласного главу рода, ведь именно так ему удавалось незаметно направлять на путь истинный импульсивных детей. - К осени мы с Барти собираемся съехать отсюда, - бодро вещал Сириус, взирая на бабушку поверх парадного сервиза из богемского стекла, что Кикимер расположил в центральной части стола, украсив живыми листьями и цветами. Подставив едва тронутую сеткой морщин руку под подбородок, Ирма радушно кивала, готовая слушать разглагольствования любимого внука часами. - Почему к осени, а не сейчас? - Поллукс пригубил портвейн и с любопытством посмотрел на Сириуса, судя по настрою, готового вырваться из родового гнезда, даже не дождавшись десерта. - Долг старшего брата не позволяет мне оставить Регулуса на произвол судьбы, - широко улыбнувшись, пояснил тот, и ехидно добавил, - боюсь, без нашего чуткого руководства малыш скоротает все лето, довольствуясь однообразным обществом Кикимера. - Кикимер почтёт за честь служить хозяину Регулусу... - забубнил домовой эльф, в тот самый момент курсировавший по столовой с тяжелым блюдом. Ароматные свиные стейки возвышались над серебряными краями внушительной горкой. - Не сомневаюсь, - Сириус ловко подцепил чуть сочащийся кровью кусок и подмигнул существу, едва ли желая всерьёз обидеть привычной колкостью. В действительности порой он даже испытывал странное подобие благодарности Кикимеру, поскольку тот удивительным образом стал для Регулуса добрым другом. Мальчик, радеющий за чистоту крови, доверял свои ребяческие секреты не прочим маленьким волшебникам, но человекообразной твари, сполна ответившей заботой и любовью на такую трогательную привязанность. Однако сколько бы кружек горячего шоколада не сварил юному господину Кикимер и сколько бы неловких слов утешения не проквакал, общения с людьми и простых подростковых радостей заменить все же не мог. Потому Сириус, не желавший видеть младшего брата одиноким затворником, и не решался перебраться с концами в оставленные Альфардом апартаменты, вознамерившись подарить «книжному червю» самые незабываемые летние каникулы в мире. - Не понимаю, к чему вам столь ранняя самостоятельность в быту, - Вальбурга недовольно поморщилась. - Не в быту, а в развлечениях, - педантично расправляя на коленях и без того крахмальную до хруста снежно белую салфетку, Регулус мстительно улыбнулся, в глубине души весьма довольный решением брата провести еще одно лето под одной крышей. Бок о бок. - Это и пугает, - вполголоса пробормотала Вальбурга. К неформальным юношеским раутам она относилась вполне терпимо, памятуя о собственной молодости. Но лофт Альфарда, оставленный в наследство старшему племяннику, подтачивал беспокойное материнское сердце тревогой из-за скверной энергетики затянувшегося праздника, оборвавшегося в конечном итоге трагедией. - Мы будем благоразумны, миссис Блэк, - мягко заверил Барти. - Посиделки с Эваном и Филбертусом по пятницам, и хватит с нас. - Только на твою ответственность и уповаю, мальчик мой, - в знак признательности за чуткость Вальбурга невесомо накрыла его запястье ладонью. - С прискорбием вынужден согласиться с этим унылым видением нашей взрослой жизни, - отправив в рот присыпанную розмарином дольку картофеля, хмыкнул Сириус. - Если в неделе не появится восьмой день, даже полноценный сон покажется нам непозволительной роскошью. Промокнув напомаженные губы салфеткой, Ирма с молчаливым укором воззрилась на зятя, будто именно тот был единственным виновником усталости внука. Поллукс предвзятости супруги не разделял и едва ли видел основную проблему в каждодневной министерской демагогии. Куда сильнее его тревожили те увлечения Сириуса, что обсуждать за столом не надлежало. Те, что в приличном обществе муссировались лишь в кулуарах, балансируя меж благоговейным шепотом и перепуганным бормотанием. - Я хотел бы побеседовать с тобой наедине, - когда хозяева дома поднялись из-за стола, заявив тем самым об окончании трапезы, Поллукс опустил крепкую ладонь на плечо старшего внука. - Полагаю, нам будет вполне комфортно в малой гостиной. По узкому длинному коридору, знавшему лишь угнетающий свет факелов, Поллукс двигался с нарочитой неспешностью. Заложив руки за спину, он степенно шествовал мимо портретов ныне почивших Блэков. Те из них, что не оставили свои рамы в угоду местечек помноголюднее, провожали законного потомка пытливыми взглядами. Поднявшись на второй этаж, он миновал большой каминный зал, опережая внука на несколько шагов. Это просторное, исполненное мрачной торжественности помещение всегда нравилось ему куда меньше примыкающей комнаты со знаменитым гобеленом. Та, хоть и казалась тесной, утонув в избытке антиквариата, но атмосферу в себе хранила на редкость умиротворяющую и располагающую к созидательным думам. - Я изучил финансовый отчёт за первое полугодие, - Сириус заговорил первым, дождавшись, пока дед усядется в угол дивана, закинув ногу на ногу. - Во всем разобрался? - без тени насмешки уточнил тот, выстукивая пальцами неслышный ритм на собственном колене. - Нет, - честно признался Сириус, голова которого шла кругом от бесчисленного множества показателей, казалось, противоречивших один другому. - Сформулируй все вопросы письменно к следующей пятнице, и мы с тобой вместе попробуем ответить на них, - Поллукса, принявшего бы бахвальство за поверхностность и невнимательный подход к чрезвычайно важному документу, вполне удовлетворил откровенный ответ внука. Огладив ладонью атласный подлокотник, он спросил, - ты, должно быть, доволен собой? Госпожа Багнолд нашла ваш социальный протест вполне логичным и, опираясь на него в числе прочих аргументов, добилась отмены программы. - Заставив тем самым Минчума принять единственное разумное решение, - отозвался Сириус с напускным безразличием. В действительности ему хотелось прыгать до потолка в ту минуту, когда Барти зачитал письмо от Филбертуса, сообщившего в присущей ему ядовитой манере благую весть. И дело было не только и не столько в радости за восстановленную справедливость. Ликовало честолюбие Сириуса, ведь составить в восемнадцать лет документ, достаточно убедительный для министра Магии - дорогого стоит. - Я только в толк не возьму, зачем Багнолд понадобилось выступать против программы, - продолжил он, не получив от деда и подобия похвалы. - Мне всегда казалось, что она из когорты защитников грязнокровок. - Хороший вопрос, - одобрительно кивнул Поллукс, буравя внука пристальным взглядом светлых глаз. - Сможешь сам на него ответить? - Сочинители программы на самом деле не желали помогать им? - помедлив, нерешительно вымолвил Сириус. Стушевавшись, он незаметно для себя сгорбил спину, за что непременно получил бы от Вальбурги болезненный тычок под лопатку, окажись та поблизости. - Молодец, - Поллукс задумчиво провёл ладонью по жесткой бородке и, сжалившись над приунывшим внуком сам закончил мысль, - не пойми меня не правильно, я ценю твою инициативность и финансовую грамотность. Документ получился достойным, а количество собранных подписей и вовсе выдаёт в тебе высокие лидерские качества. Однако меня огорчил тот факт, что ты ринулся в бой, не разобравшись в подноготной вопроса. Не копнул чуть глубже, зациклившись на доступной для всех поверхности. Программа была инициирована небезызвестным тебе Говардом Эйвери со вполне конкретной целью: спровоцировать агрессию среди нейтрально настроенных масс. Кроме того, утверди ее Минчум окончательно, учёт маглорожденных бы здорово упростился, ведь кто добровольно откажется от причитающейся по закону субсидии? - Если программа создавалась такими, как мы, зачем миссис Мальсибер помогла с петицией? - Сириус уязвлено нахмурился. Былая гордость сошла на нет, безжалостно задавленная дедушкиной логикой. - Что ж, здесь присутствует некая вариативность, - Поллукс помедлил, прежде чем дать ответ, но все же не пожелал смягчить непростой для внука разговор полуправдой. - С одной стороны, вы с друзьями продемонстрировали ту реакцию, что и ожидали от чистокровного сообщества. Вернее, от той его части, коей легко манипулировать. Вы разозлились и захотели опротестовать очевидный абсурд, втягивая в чужую шахматную партию и других соучеников. Прежде, возможно, равнодушных к привилегиям маглорожденных. Значит, содействие госпожа Мальсибер могла оказать вам по наущению супруга, приятельствующего с Эйвери. С другой стороны, даже будучи дамой образованной и не лишенной интеллекта, она поразительно плохо ориентируется в политических течениях. То есть я не исключаю возможности ее искренней солидарности с вашим ответом на программу. - Выходит, методы и подходы ты мои одобряешь, но недоволен, что я действовал ... как бы точнее выразиться ... не владея всей информацией? - резюмировал Сириус, чьё настроение не прекращало падать с того самого момента, когда Вальбурга помянула всуе имя Флоренс. Больше всего на свете ему хотелось сейчас выбраться на крышу и выкурить пару-тройку сигарет, любуясь звёздами. Те, если и осуждали кого-то, то делали это весьма ненавязчиво и безмолвно. Холодно взирая из неизвестных галактик на земной шар. - Слушай, малыш, я не пытаюсь сейчас уязвить тебя или обидеть, - Поллукс потёр морщинистый лоб, приступая к той части разговора, что свербела у него на языке с сентября. С того самого дня, когда Беллатрикс с игривой гордостью проболталась о новом для себя амплуа наставницы юных умов. Пусть девочка и не вдавалась в подробности, суть ее обязанностей была ясна без лишних слов. - Однажды ты возглавишь эту семью. Ты будешь в ответе за Нарциссу, Беллатрикс, Регулуса, постаревших родителей. За своих детей и племянников. Даже за приплодом Пруэттов и кузиной Андромедой придётся присматривать хотя бы издалека. - Дедушка... - Не надо, - Поллукс властно взмахнул ладонью, предвосхищая протесты внука. - В ближайшем будущем возлежать на смертном одре я не собираюсь. Но ты не можешь не понимать, что рано или поздно меня не станет. И я хочу уйти, зная, что ты готов. Я не хочу, чтобы ты похоронил себя в работе, даже не шагнув из юности в зрелость. Всех дел не переделаешь, во всём не преуспеешь. Сейчас я не прошу тебя стать усерднее или серьезнее, чем ты есть. Но мне бы очень хотелось привить тебе одно важное качество. Думать своей головой. Не позволяй Беллатрикс и Люциусу помыкать собой. Никому не позволяй. - Разве я позволяю? - Сириус вскинул голову, ставшую совсем тяжёлой и непослушной. Призрачные перспективы опекать всех Блэков от мала до велика тешили самолюбие, но вместе с тем пугали. Ведь столь высокая позиция в семье говорила об одном - ни к кому уже не прийти за советом. Ни за кем не спрятаться. Не позволить никому ласково пригладить вихры на макушке, суля передышку и покой. - Том, безусловно, интересный человек и идеи его не лишены здравого смысла, - не озвучив вслух прямой ответ, наверняка в конец доконавший бы мальчика, Поллукс поднялся с дивана, элегантно оправив наброшенную на плечи темную мантию. - Но ты - Блэк, Сириус. А Блэки сами творят свою судьбу испокон веков. Не присягая другим, будь то королева или величайший волшебник столетия. - Я это запомню, - вытянувшись тугой струной напротив деда, Сириус нашёл в себе силы посмотреть ему в глаза и даже улыбнулся с тем нахальством, что одновременно раздражало и забавляло старших Блэков. - Уж постарайся, - усмехнулся Поллукс и, встряхнув на прощание холодную руку внука, вышел из комнаты. *** Хотя мысли, созвучные опасениям Поллукса за свободу потомков, уже давно посещали и самого Сириуса, отступать теперь было слишком поздно. Капитуляция обернулась бы позором, а то и жестоким наказанием для всей семьи. Кроме того, бороться за свои убеждения в слаженном коллективе казалось куда проще, чем в одиночку, да и вторая часть импровизированного вступительного экзамена чудесно ложилась на запланированную вендетту. Стоя посреди старого кладбища, совершенно непохожего на городские ухоженные лужайки с типовыми надгробиями, он сверлил взглядом высеченное на чёрном камне имя погибшего дяди. Солнце настырно пробивалось к ледяному мрамору сквозь густые заросли карагача, британского символа долголетия, будто в насмешку заполонившего собой весь окруживший купольную часовню погост. - Поминки и впрямь вышли унылые, - пробормотал вполголоса Сириус, ощущавший неловкость от беседы с безликим памятником. Но неосознанная вера в способность мертвых слышать живых визитёров последней колыбели заставляла вновь и вновь шевелить языком, будто кто-то вот-вот ответит. - Ты уж прости, что я пока не вникаю в дела твоего агентства. Столько всего нужно успеть, а времени катастрофически не хватает. Но ты не тревожься. Назначенный тобой управляющий, кажется, справляется хорошо. Во всяком случае, дедушка рекомендовал мне поднять ему жалованье, когда ознакомился со всеми бумагами. Дай мне только освоиться, и я обязательно разберусь, что к чему в твоём детище. В тишине кладбища порыв ветра, растревоживший потолок из листвы, показался непривычно громким, почти рокочущим. Будто гром без молнии в ясный погожий день. - Эти остолопы из аврората утверждают, что Ньюкирк покинул страну, - Сириус стиснул зубы, сражаясь со вспышкой гнева, всякий раз одолевавшей его при воспоминании о бездействии мракоборцев. Конечно, те с ног сбивались разыскивая Пожирателей Смерти и отражая бесконечные показательные атаки на грязнокровок. Великаны, того и гляди норовившие взбунтоваться дементоры, расхрабрившиеся оборотни - вся темнота и гниль волшебного мира разом вскинула злую голову, заполонив Британию первобытным ужасом. На фоне набирающей мощь войны бегство перешедшего черту патологического ревнивца к приоритетным расследованиям не относилось. Даже все влияние Блэков ничуть не способствовало форсированию поисков. - Я этого так не оставлю, обещаю тебе. Спи спокойно, - отерев с ребра надгробия сухие крылатки, осыпавшиеся с дерева ещё на исходе весны, Сириус поднял глаза к синеющему сквозь переплетенные кроны небу. У него был план. Оставалось лишь взвалить на себя работу мракоборцев и отыскать скрывающегося от правосудия поганца. Это и было самой непонятной и проблематичной частью возмездия. Наложив на лондонский коттедж Ньюкирков тщательно замаскированную сетку Гомунколовых чар, Сириус убедился, что дома Корвин и впрямь не появляется. Его неверная супруга Пенелопа, лицемерно облачившись в траурные одежды, исправно ходила на работу в крупную студию, где записывались передачи Волшебного Радио, а вечера коротала на шумных богемных вечеринках, порой запираясь в уборных, чтобы вдоволь порыдать над судьбой. Обаяв донельзя одну из работниц министерского архива, Сириус даже добрался до свода доходов и расходов миссис Ньюкирк. Однако его надежды обнаружить подозрительные траты не оправдались. Потребительская корзина женщины не менялась из месяца в месяц, а самые крупные суммы галлеонов утекали в казну бутиков Косой Аллеи. Обратившись за помощью к Слизнорту, Сириус получил на руки целую коллекцию снимков курса, на котором, как оказалось, учились и Альфард, и Корвин Ньюкирк. Подвоха декан не заподозрил, расценив просьбу своего подопечного лишь как тоску по безвременно ушедшему родственнику. Однако не преминул посетовать в ответном письме на недостоверную цветопередачу и низкую скорость фокусировки своего колдоаппарата. Верно истолковав намёк, Сириус приобрёл флагманскую камеру. Он вознамерился презентовать ее бывшему учителю в начале августа, приурочив подарок к Лугнасаду, кельтскому началу сбора урожая, с пожеланием вкушать плоды воспитания исключительно зрелые и прекрасные. Сам Ньюкирк, к отвращению Сириуса, когда-то имел все шансы стать одним из таких плодов. Полоски на его школьном галстуке были выполнены в цветах Слизерина, очевидной оказалась и принадлежность к Клубу Слизней, но тесной дружбы ни с одним из учеников на снимках не угадывалось, а значит, ещё одна зацепка рассыпалась в прах, не оставив ниточек к неуловимому убийце. Сириус почти вознамерился нанять частного детектива, щедро заплатив тому за конфиденциальность, но субботней ночью на крыльце Ньюкирков появилась незваная гостья. Трансгрессировав в грязный проулок, он, прячась в тени живой изгороди, торопливо добрался до угла, из-за которого открывался в целом сносный обзор на место событий. Приземистая женщина с одутловатыми ногами, сизыми окороками торчащими из-под юбки, беспокойно расхаживала по влажному после дождя тротуару. Едва миссис Ньюкирк, возвратившаяся домой после очередной пирушки, перебежала пустую проезжую часть, визитерша воинственно устремилась к ней. В тусклом свете фонарей их силуэты казались карикатурно контрастными. Фигуристая, каланчой возвышающаяся над заборчиком Пенелопа и квадратная, едва дотянувшаяся макушкой до ее округлой груди незнакомка. Как показала последующая, исполненная нецензурной брани и оглушительного шепота беседа, женщина эта приходилась Корвину Ньюкирку матерью. В самых нелицеприятных выражениях она винила невестку в распутном образе жизни, обернувшемся для ее несчастного мальчика фатальной ошибкой. Оскорбления такого рода Пенелопа, очевидно, выслушивала не в первый раз, уверенно пятясь к своему крыльцу и вяло огрызаясь в ответ. Она позволила себе повысить голос, лишь когда свекровь принялась требовать денег, ссылаясь на вынужденную потерю финансовой поддержки от сына. К слову, успешно игравшего на бирже до злополучного убийства. Когда Пенелопе наконец удалось пробраться в дом и захлопнуть дверь перед самым носом вымогательницы, та смачно плюнула на каменные ступени и, нелепо переваливаясь с одной ноги на другую, устремилась к мерцающему указателю на подземный переход. В публичном отчете мракоборцев, зачитанном Сириусом от корки до корки, упоминалось, что родители Корвина развелись, едва тому исполнилось тринадцать. По решению суда опеку над единственным ребёнком доверили отцу, в те годы занимавшему высокий пост в Визенгамоте и ныне покойному, а мать существенно ограничили в правах, бездоказательно обвинив в нестабильности психики. По мнению опрошенных дальних родственников забота о Корвине господина Ньюкирка не интересовала. Куда больше его беспокоила возможность отомстить супруге, якобы уличённой в измене. Потому все каникулы мальчик проводил с бабушкой, а воспитательный процесс ограничивался россказнями о похотливости и безнравственности его матери. Поддавшись внушениям, сам Корвин с ней и впрямь общение прекратил, но, чтя сыновий долг, исправно снабжал скромными запасами провианта, направляя те с парнишкой-посыльным каждые две недели. Во всяком случае именно так утверждали соседи бывшей миссис Ньюкирк, проживавшей в промышленном пригороде Лондона. Слепо доверившись проделанной мракоборцами работе, проверять старуху Сириус изначально не стал. Ее характеристика, составленная штатным психологом аврората, не имела ничего общего с образом той матери, что встанет на защиту дитя любой ценой. Жадная, меркантильная, чёрствая, неуравновешенная - такая непременно продала бы родного сына за чрезвычайно щедрое вознаграждение, назначенное Поллуксом любому, кто предоставит достоверную информацию о местонахождении убийцы Альфарда. Однако в нападках на Пенелопу Сириусу почудилось что-то неожиданно искреннее. Никак не связанное с досадой от сорванных поставок еды. Странная животная ярость под стать реву медведицы, обнаружившей своих малышей на прицеле у охотника. Потому, умело подстроив под ситуацию совет деда думать своей головой, он решил лично убедиться в том, что мать и сын - чужие друг другу люди. И чутьё его не подвело. После недели волшебной слежки Сириус узнал, что мать Корвина работает приходящей горничной в домах тех состоятельных колдунов, что по каким-то причинам не имели «наследственных» слуг в лице эльфов. По воскресеньям она наводила порядок в таунхаусе Дэвисов, чей младший сын, Альберт, учился на том же курсе, что и Регулус. Крепкой дружбы между ним и мальчиками Блэк не зародилось, но отношения вполне допускали непринуждённую беседу и обмен новостями. Столкнувшись с Сириусом в музыкальной лавке, паренёк поведал, что отправляется вместе с семьей на Лазурный берег до конца лета. Беглый осмотр дома, втиснутого меж десятков его кирпичных клонов, показал плотно задёрнутые шторы в каждом из окон и отсутствие защитных чар, в свете войны казавшихся удобством ничуть не менее значимым, чем водопровод. Сириусу потребовалась ещё неделя, чтобы воочию увидеть, как горничная волочит плотно набитые продуктами сетки в будто бы пустующее жилище, а после выходит на крыльцо с подозрительно заполненным отходами контейнером. Сомнений в том, что Корвин временно скрывается в доме Дэвисов, почти не осталось, но врываться внутрь без маскировки было слишком опрометчиво. Да и встречу с убийцей Альфарда Сириус представлял себе куда более эффектной. Потому ещё до выпускных экзаменов обратился к Северусу с поручением сварить оборотное зелье, ведь появление в облике дяди позволяло сохранить анонимность и уж точно не оставило бы равнодушным единственного зрителя. Конечно, изысканный план мог не сработать. По словам Слизнорта, рассказавшего о крайне сложной в приготовлении настойке лишь для общего развития студентов, превращаться удавалось лишь в людей, живущих во время ее употребления. Но увязывал старый зельевар такое ограничение лишь с умерщвлением магического кода частичек, заимствованных у уже скончавшегося человека. Сириус же намеревался использовать волос с расчески Альфарда. Тот, что сорвался, когда дядя ещё дышал, раскуривал ароматные сигары и задумчиво взирал на город из огромного окна. Если бы зелье не принесло желанного результата, укрывать приметное лицо наследника Блэков надлежало маске чумного доктора, наспех вылепленной из пластикового ширпотреба магазинчика Зонко. Однако желанные метаморфозы не заставили себя долго ждать. Пальцы Сириуса вытянулись, обретая ту длину и девичью хрупкость, что когда-то позволяла бабушке Ирме прочить младшему сыну будушее пианиста. Волосы накрыли лопатки лакричной пастилой. Веки налились томной тяжестью, обычно передававшейся в роду по женской линии, но унаследованной и Альфардом, некогда нареченным репортерами самым красивым холостяком Британии. Не мешкая, Сириус бесшумно вошёл в дом, отперев замок простейшим заклинанием. Из высокого напольного зеркала на него смотрел дядя. Полумрак изрядно полакомился тонкими чертами, но даже в едва освещённом холле это лицо было не перепутать, не принять за иного лондонского денди. Сириус медленно поднял руку. Не тем движением, что могло бы рефлекторно породить его собственное тело. Забравшись в шкуру родного человека, он желал воссоздать образ до мельчайших подробностей. Вжиться в манерность и ленивую грацию. Наглотаться нарочито тягучих интонаций. Закутаться в сладостную неспешность безгранично свободного мужчины. От обернувшегося мучительным ступором созерцания его отвлёк отрывистый скрип - будто кто-то стул подвинул, оцарапав темный паркет тяжелыми ножками. Унимая сильно забившееся сердце, Сириус сосчитал до пяти, прежде чем шагнуть в гостиную, обставленную по новой моде цветной мебелью. Бирюзовые, желтые, оранжевые полосы резали диванные подушки, стены, напольные дорожки. Ни дать ни взять агрессивный шик магловских дискотек. За узкой аркой, объединявшей две комнаты воедино, тянулась лишенная окон эклектичная столовая. Краски восточного базара зияли аляповатыми мазками посреди венецианской роскоши, а за столом - длинным и осязаемо тяжёлым - венчала нелепую интерьерную композицию сутулая фигура. Корвин Ньюкирк сидел спиной ко входу, склонившись над тарелкой и вчитываясь в страницы толстенной книги. Та, вероятно найденная в библиотеке Дэвисов, раскинулась в развороте, изрядно превосходящем ширину плеч волшебника, не предусмотрительно отложившего палочку в сторону. Сириус и сам не смог бы ответить с уверенностью, что ожидал увидеть. Рыдающего без устали человека, осознавшего всю жестокость своего преступления? Трясущегося от страха перед наказанием люмпена? Безучастно уставившегося в одну точку безумца? Что угодно, лишь бы не обыденную картину, представшую в конечном итоге перед его глазами. Источающая тошнотворный аромат чеснока похлебка, приятный досуг, опрятная рубашка с подвернутыми до локтей рукавами. Корвин Ньюкирк все ещё пытался присосаться к жизни со всей оставшейся ему страстью. Не дожидаясь попыток защититься, Сириус приманил его палочку к себе. Упавшая ложка тревожно звякнула о край тарелки, расплескав мутноватое содержимое прямо на пожелтевшие страницы. Ньюкирк поднялся на ноги неуклюжим рывком и, исступленно уставившись на странного гостя, глухо спросил: - Ты? - Как видишь, - неуловимым движением Сириус швырнул стол точно к двери, вероятно, ведущей на кухню Дэвисов. Именно туда отчаянно рванулся Ньюкирк, но обреченно замер, не пытаясь тягаться с преградившей путь махиной, едва не задевшей его секунду назад в опасном воздушном пируэте. - Ай-яй-яй, Корвин, где же твои манеры? Неужели ты не справишься о моем здоровье? Не посетуешь на знойное лето? Не предложишь чаю? - Ты мёртв, - Ньюкирк недоверчиво встряхнул головой. - Стало быть, память тебя не подводит, - с обманчивым воодушевлением протянул Сириус, подступая чуть ближе к своей жертве. - Мёртв, - нервно повторил тот. - А значит, ты вовсе и не ты. Ведь ты в гробу, но стоишь сейчас передо мной, а значит, собой быть не можешь. - Но рассудком очевидно помутился, - Сириус печально вздохнул. - Ты кто такой? Что это за фокусы? - закричал Ньюкирк, неестественно выпятив нижнюю челюсть. - Боггарт? Галлюцинация? Или, быть может, один из заносчивых кузенов этого бл*дуна? Вы же все там на одно лицо, извращенцы хреновы. - Круцио, - шепнул Сириус. Его тело содрогнулось от неведомого прежде удовольствия. В том, насколько правильными, будто задуманными самой природой казались муки Ньюкирка, рухнувшего на пол, не было ничего общего с той ночью, когда маленькие солдатики Беллатрикс преподали урок Рите Скитер. Ничего даже отдаленно не напоминало то мрачное удовлетворение, что захлестнуло Сириуса в слизеринской спальне по вине Мальсибера. Сейчас он искренне наслаждался каждым мигом. Всматривался с соколиной внимательностью во вздувшиеся на лице убийцы жилки. Вслушивался с благоговением завсегдатая филармонии в нескончаемый утробный стон. - Думаешь, боггарт или галлюцинация так смогли бы? - участливо спросил Сириус, опустив палочку. Хлопая сухими губами, Ньюкирк прохрипел что-то нечленораздельное и предпринял попытку подняться на ноги. - Круцио, - повторил Сириус. Зрелище скорчившийся от боли волшебник являл собой крайне отвратительное, но вместе с тем притягательное. Так знакомятся со скандальной постановкой эпатажного режиссера, смешавшего на сцене дерьмо и философию. Клянут на чем свет, ругают, но продолжают смотреть. - Ч... чт...что тебе надо? - задыхаясь, пробормотал Ньюкирк, когда пытка вновь прекратилась на несколько томительных минут. - Мне? Уже ничего, мой сладкий сахар, - пропел Сириус, присев на корточки подле волшебника и поднимая голову того за куцые вихры, явно остриженные тупыми ножницами. - А вот тебе необходимо явиться в аврорат с повинной. Если, конечно, ты не желаешь скоротать со мной вечность. Уж поверь, эта славная игра просто не может мне наскучить. Круцио. Ньюкирк завизжал. Закатив глаза, Сириус разорвал проклятие, чтобы наложить на стены заглушающие чары. Встречаться с напуганными соседями, вероятно, далекими от волшебства, как сам Корвин от благочестия, ему не хотелось. Ему хотелось убить. Впервые в жизни ему хотелось не разбить в кровь чьё-то самодовольное лицо, не сплести парочку интриг против неугодного однокурсника, не причинить боль, а стереть с лица Земли. Убедиться, что жабий рот испустил последний вздох. Отпечатать зелёную вспышку точно в расширенных зрачках подлеца. Но Сириус сдерживался изо всех сил, довольствуясь одной только пыткой, потому что всерьёз полагал, что гибель станет не достаточно сильным наказанием. Волей Ньюкирка он лишился дяди без права вновь напиться с тем до беспамятства в элитном пабе или поговорить откровенно на темы, чуждые матери и Беллатрикс. Лишился верного друга, соратника, члена семьи, и никакая магия оказалась не в силах изменить десятки отведённых ещё ему лет, в которых не будет Альфарда. Определенно, быстрый и лёгкий конец в виде смерти Ньюкирк не заслуживал. То ли дело вечность в суровой компании дементоров. - Круцио, - Сириус вновь поднялся на ноги, взирая на убийцу сверху вниз. Поджимая несуразно длинные конечности к уже поплывшему лишним весом торсу, тот походил на таракана. Безмозглого и мерзкого. - Н-нет, - простонал Ньюкирк. Он плакал навзрыд, утирая в секунды передышки покрасневшие глаза, захлебывался слюнями, молотил ладонями по груди. - Нет? - с наигранной растерянностью переспросил Сириус, перехватывая палочку поудобнее. - Выходит, я остаюсь с тобой? - Н-не надо, - Ньюкирк завыл, свирепо покосившись на мучителя. - Ты ведь долго так не протянешь, - тот раздосадовано цокнул языком. - Знаешь, как мы поступим? Я буду приходить к тебе каждый день. Где бы ты не прятался. В разное время, разумеется, ведь иначе ты пресытишься нашими славными отношениями, как крошка Пенелопа пресытилась твоим половым органом за годы унылого исполнения супружеского долга. Ты будешь кричать, а я смотреть. Как тебе такой план? - Я заявлю куда следует, - сипло пригрозил Ньюкирк, безрезультатно пытаясь приподняться на локте. - Давай, - Сириус хлопнул в ладоши. - О том я тебя и прошу: явиться к мракоборцам. Патовая ситуация, да? - Ублюдок, - процедил Ньюкирк сквозь зубы, и тотчас вновь раззявил уставший рот в пронзительном крике. Сириусу потребовалось встретиться с ним ещё дважды. На следующий вечер рандеву состоялось среди свай заброшенного магловского склада, а после - в облюбованном бездомными кошками бесколёсом автобусе, ржавевшем на свалке. Осознав безвыходность своего положения, ныне заикающийся Ньюкирк сдался в руки правосудия. Сбиваясь и нервно оглядываясь по сторонам, он пытался поведать мракоборцам о мучительных визитах мертвого Блэка. Но те сочли, что убийца вконец обезумел на почве ревности и осознания вины, не удосужившись проверить его воспоминания. По ходатайству Ориона Корвин Ньюкирк получил двадцать пять лет Азкабана - наивысшую меру наказания за однократное преднамеренное убийство с применением темной магии. Сидя на судебном процессе по делу о гибели Альфарда Блэка, Сириус не испытывал ни капли вины или сожалений. Непростительные заклятия, применение которых каралось тюрьмой, уже во второй раз помогли ему приструнить опасного для общества мага. Впрочем, куда слаще мифического общего блага было ощущение свершившейся мести, увы, ни на йоту не облегчившее боль потери, даже когда Бартемиус Крауч Старший огласил свой приговор. * Вальбурга не желает видеть подле сына женщину значительно старше или младше по возрасту. События главы приходятся на июнь 78 года, а марши за права сквибов состоялись в Британии в конце 60х годов 20 века. Соответственно леди, дебютировавшая в обществе в ту эпоху, старше Сириуса как минимум на 9-10 лет. Предпосылок для падения железного занавеса меж Западной и Восточной Европой Вальбурга, вероятно, не замечает. Столь знаменательное событие кажется ей далеким и сомнительным, а значит про второй тип невест она по сути говорит «не родилась ещё»)