***
Барти, не привыкший откладывать дела в долгий ящик, трансгрессировал в безлюдный закоулок Блэкхита, спального района на юго-востоке Лондона. Дорогу до нужного дома он предусмотрительно отыскал заранее, и теперь вышагивал по чистеньким, похожим друг на друга улочкам с уверенностью местного жителя. Все здесь - от белёных почтовых ящиков до символических низких калиток - дышало размеренной неспешной жизнью добропорядочных британских налогоплательщиков. Барти остановился напротив единственного на Беннетт Парк двухэтажного коттеджа. Прочие строения были чуть выше и несколько старомоднее - с неизменными цокольными этажами, ступенчатыми крылечками, строгими колоннами и арочными окнами со скромной лепниной. Жилище Амбридж из нежно-персикового кирпича стыдливо выглядывало из-за раскидистого каштанового дерева, выросшего прямо посреди маленького палисадника. На первом этаже горел свет, и за опущенными жалюзи угадывался то и дело женский силуэт. Заслышав шаги, Барти, не желая привлекать к себе внимание, уверенно направился навстречу прохожему, решив вернуться через несколько минут. Когда улица вновь сделается пустой и безлюдной. Однако тотчас узнал характерную походку и совершенно неуместную в такую жару кожаную куртку лучшего друга. - Ты что здесь делаешь? - напряжённо прошептал Барти, поравнявшись с Сириусом. - Не беспокойся. Рег прикроет тебя в банке, - тот беззаботно отмахнулся и требовательно постучал кончиком пальца по циферблату наручных часов. Механизм - швейцарский, оправа и ремешок - блэковские. Куда уж дороже? - Если не хочешь узреть крошку Долли в неглиже, стоит поспешить. - Ещё раз. Соберись и ответь на вопрос, - Барти пощёлкал пальцами перед самым носом друга. - Почему ты здесь? - Чтобы присмотреть за тобой, конечно же. Вдруг рука дрогнет? - Сириус хлопнул его по плечу. В действительности он ни на секунду не сомневался в том, что когда придёт пора, зелёная вспышка вырвется из палочки Барти и настигнет полукровную выскочку. Только вот беспокойства за друга эта уверенность не убавляла. Амбридж искусно манипулировала людьми, талантливо выводила из душевного равновесия за считанные секунды и владела по меньшей мере одним непростительным заклятием. Все это делало ее опасным врагом, способным ввергнуть Крауча в состояние катотонического ступора или подтолкнуть к серии непоправимых ошибок. Потому Сириус и примчался на Беннет Парк. Если не подержать за руку, то подставить плечо по дороге домой. - Вход под защитными чарами. Похоже, отец наколдовал, - не размениваясь на ответные остроты, сообщил Барти. Он быстро смирился с присутствием Блэка и не предпринимал бесплодных попыток отправить его восвояси. Конечно, с ним - самоуверенным, сильным и смеющимся даже в самых безвыходных ситуациях - было в разы спокойнее. Даже тиски, беспощадно сдавившие тревогой все внутренности вверху живота, будто ослабили хватку, уже не причиняя почти физическую боль. - Снять сможешь? - деловито уточнил Сириус. Вытащив палочку из-за пояса, он провёл кончиком вдоль забора, изучая охранную маску коттеджа. - Не чета нашим. - Не чета, - эхом пробормотал Барти. Местная защита едва ли могла сравниться по каверзности и силе с той, что возвёл Орион на площади Гриммо, но примитивностью чары все же не отличались и вполне могли таить в себе некий неприметный секрет. Совершив несколько пасов, он убрал первый блок и выждал минуту, опасаясь ловушки. Однако ничего видимого глазу не произошло, и мальчики, не сговариваясь, шагнули за калитку. - Смотри, - шепнул Сириус, указав кивком головы на неестественно неподвижные ветви каштана. Дерево словно было неподвластно ночному ветерку, хотя совсем недавно шелестело листвой, послушно вздрагивая от порывов воздуха. - Для локомотора слишком приметно. - Это не локомотор, - согласно кивнул Барти, скрипнув зубами. Точно таким же заклинанием Крауч Старший защитил и собственный дом. - Не двигайся. Он опустил взгляд, всматриваясь себе под ноги. Туда, где земля уже пошла слабой, неощутимой, но вполне угадываемой рябью. Дьявольские силки, магией скреплённые с корневой системой дерева, обнаружили чужаков на своей территории и в любую секунду могли напасть, сковав ядовитой смирительной рубашкой. Амбридж осталось бы только вызвать мракоборцев и наслаждаться арестом. Не слишком полагаясь на удачу, Барти все же попробовал прошептать те латинские слова, что усмиряли силки у домашнего крыльца, и к собственному отвращению понял, что отец не утруждал себя сочинением нового пароля. Дерево всплеснуло ожившими ветками, и несозревший плод сорвался вниз, глухо ударившись о траву. На работу со входной дверью у Барти ушло чуть больше времени. Сириус терпеливо подпирал спиной стену, расположившись так, чтобы не попасть случайно в поле зрения выглянувшей из окна Амбридж. Каким-то особым чутьем он знал, что навязывать помощь сейчас не стоит. Что другу необходимо сделать все самостоятельно. От и до. Медленно повернув латунную ручку, Барти бесшумно вошёл в крошечный холл. Безобразно розовые цветы заполонили собой все свободное пространство, свесив упругие головки из подвешенных к потолку плетёных кашпо. Лохматый коврик, смутно напоминавший пуховку, которой Рита пудрила лицо, поглотил шаги. Котята на бесчисленных квадратных картинках запищали, вперившись крошечными глупыми глазёнками в незваных гостей. Тихая музыка, доносившаяся из глубины дома, смолкла. Барти выставил перед собой волшебную палочку, обхватив покрепче рукоять, и тотчас врезался в дверь, сбитый с ног резвым заклинанием. Ослепительный свет разлился по холлу. Долорес Амбридж в ситцевом лиловом халате растянула широкий рот в наигранной улыбке. - Так-так-так, - елейно пропела она, удерживая Барти на прицеле и не спеша приближаться. - Вот мы и снова встретились, маленький проказник. А папочка знает, что ты гуляешь один так поздно? Не обладай она выдающимися формами героинь картинок в стиле пинап, могла показаться совсем девочкой. Низенькая, словно первокурсница, широко распахнувшая голубые кукольные глаза, подобравшая тугие локоны инфантильным ободком под цвет одеяния, Амбридж ничем не походила на прочих тридцатилетних девиц, знакомых Барти. - Ну почему же один? - Сириус, успевший каким-то чудом втиснуть себя в нишу с цветочными горшками и потому незамеченный хозяйкой дома, холодно улыбнулся. - Остолбеней. - Блэк, - констатировала она дрогнувшим голосом. Парализованная, но не утратившая способность говорить. - Ты же не думаешь, что я спущу вам это с рук? Твой отец не сможет противостоять господину Краучу. - Однажды смог, - назидательно напомнил Сириус и, едва Барти поднялся на ноги, чуть виновато шепнул, - она твоя. Прости, очень уж хотелось осадить ее. Больше не вмешиваюсь. - Знаете, что дементоры делают в Азкабане с такими сладкими мальчиками? - прошипела Амбридж, с неприязнью взирая на самоуверенных юнцов. Она уже успела как минимум дюжину раз пожалеть, что не покинула дом, едва осознала в нем чужое присутствие. - Знаешь, что в аду розовое не носят? - чуть выбитый из колеи быстрым поражением, Барти все же собрал волю в кулак и бесстрастно смотрел теперь на свою давнюю мучительницу. Заклинанием переместив ее по воздуху в ближайшую комнату, он создал заглушающие чары и коротким взмахом руки погасил огонь в камине. Его лицо мгновенно покрылось неприятной испариной: так сильно было натоплено в помещении. Будто за окном и не лето в самом разгаре, а стылый февраль. - И что же ты собираешься со мной делать, Бартемиус? - полы халата распахнулись, обнажив пышное белое бедро, и оттого издевательский вопрос внезапно обрёл пошлый подтекст, заставивший саму Амбридж досадливо поморщиться. - Кое-что особенное, - посулил Барти, подмечая на журнальном столике раскрытый обложкой кверху роман Симоны Скитер. - Что-то я не могу представить себе ситуацию, когда ты - бездарь и посредственность - смог бы изобразить нечто действительно особенное, - щеки Амбридж покрылись крупными пунцовыми пятнами, паника во взгляде была очевидной донельзя, но тоненький издевательский смешок прозвучал вполне уверенно. - Или ты думаешь, что господин Крауч напрасно считает тебя главным разочарованием в своей жизни? - Его мнение обо мне абсолютно взаимно, - кадык Барти выступил и прокатился по горлу. - Блэки тебя обманули, внушая, что ты представляешь из себя нечто большее, нежели чем вредный капризный ребёнок, не смыслящий ничего... - Круцио, - выдохнул Барти, не дав ей договорить. Опережая яростно вскинувшего палочку Сириуса. На уроках Лестрейнджей это заклятие давалось ему мучительно трудно. Даже Эван, самый жалостливый и мягкий из всех мальчиков, научился к концу года истязать чужие тела, не испытывая притом к жертве хоть сколько-то серьезных негативных эмоций. Он закрывал глаза, шептал заветное слово, и темная магия приходила в действие. Пусть и длилась до смешного недолго, вызывая неизменное раздражение сперва у Беллатрикс, а после и у Люциуса Малфоя. Барти требовалось должным образом настроить себя, прежде чем напарник или подопытный зверёк сжимались от боли по мановению его палочки. Обычно безотказно работали воспоминания об отце. Критика, упреки, недоверие, разочарование - все это уничижение, копившееся в душе годами, вырывалось наружу искусной пыткой. Но сейчас заклятие удалось по мановению одной только мысли. Так зажигаешь огонёк на кончике палочки, оказавшись в темноте. Сушишь одежду, вымокнув под лондонским дождем. Подманиваешь к себе нужную книгу с самой верхней полки в библиотеке. Машинально. Обыденно. Без малейших усилий. - Экспеллиармус, - Барти обезоружил Амбридж. Даже рухнув минутами ранее на колени от нестерпимой боли, палочку из рук она не выпустила, словно надеялась ещё одержать победу в неравной дуэли. - Я - Долорес Джейн Амбридж, глава сектора борьбы с неправомерным использованием магии... - Ещё нет, - перебил Барти, покачав пальцем из стороны в сторону, словно грозил завравшемуся малышу. - Уже завтра будет подписан приказ, и, уж будьте уверены, выродки, я добьюсь для вас наивысшей меры наказания! - сладкие интонации ее голоса сменились визгливым криком. - Пункт «б» десятого закона ясно указывает, что любой волшебник... - Круцио, - повторил Барти. С превеликим удовольствием он опробовал бы на ней все то злое волшебство, что Лестрейнджи старательно вкладывали в головы своих подопечных. Но, чтобы Темный Лорд счёл успешным пройденное испытание, показать необходимо было уверенное владение тремя непростительными, и потому минутная стрелка отсчитывала все новые деления, а Амбридж все кричала от боли, всхлипывая и подвывая. - Как же ты не поймёшь, Долли? Ты уже ничего не добьёшься. Ни-че-го. Никогда. - Убьешь меня, и назад дороги не будет, - она угрожающе затрясла головой, и игрушечный ободок слетел с макушки, высвободив блеклые локоны на свободу. - Господин Крауч добьётся для тебя поцелуя... - Круцио, - Барти отёр со лба пот. Он потерял счёт времени. Успел забыть, что в комнате находится и Сириус, безмолвно наблюдающий за скорчившейся на полу женщиной. - Мы могли бы договориться, - стыдливо подоткнув намокший халат себе под бёдра, Амбридж зачастила с былой елейностью, силясь поймать взгляд мальчика. - Если вы немедленно покинете мой дом, твой отец ничего не узнает. А завтра я попробую убедить его, дать тебе второй шанс. Не лишать наследства... - Наследства? Думаешь, мне нужны его деньги? Или снисхождение? - грудь Барти сотряслась от гомерического хохота. - У меня есть идея получше. Присаживайся, пожалуйста. Хочу, чтобы ты кое-что написала для меня. - Нет! - ее лицо озарилось неприятным осознанием, и Амбридж отползла к стене. - Да, - настойчиво повторил Барти. Вытащив из-за пазухи кусок пергамента и перо, он бережно опустил вещицы на столешницу из розового дерева и вновь обернулся к ней, в страхе поджавшей округлые колени к самой груди. - Империо. Сдобное тело Амбридж обмякло. Растеклось под халатом, демонстрируя уже наметившиеся складки на животе, дряблый подбородок, неюношескую грузность. Тяжело опустившись на велюровый диванчик меж бесчисленных декоративных подушек, она слепо ткнулась кончиком пера в чистый лист. - Пиши, - выпустив ее из-под власти заклятия, скомандовал Барти обманчиво мягко. - Я не должна трахаться с чужими мужьями. - Крауч, - настороженно окликнул Сириус, наблюдая, как Амбридж, давясь слезами, гипнотизирует взглядом писчие принадлежности, но приказ исполнять не спешит. - Он поймёт, что это ты. Не надо. - Я хочу, чтобы он понял, - тихо отозвался Барти, посмотрев другу в глаза впервые за все время, проведённое в розовом доме. - Я хочу, чтобы он знал, что это сделал я. Чтобы увидел, каким я стал. - Не стоит, - настойчиво повторил Сириус, борясь с искушением наложить на зашедшуюся в истерическом плаче Амбридж заклятие немоты. - Он любит маму, - Барти насмешливо покосился на свою жертву. - Уж не знаю, чем его так привлекла мадам недоглава сектора по борьбе с неправомерным использованием магии. Возможно, виной всему частые и долгие визиты мамы в оздоровительные учреждения, означающие для него воздержание. Или дело в желании доминировать и ощущать превосходство. Ведь мама - чистокровная волшебница, чьё состояние в разы превосходит его доходы. Что бы там ни было, он никогда не рискнёт браком с ней ради поиска убийцы своей подстилки. Чтобы объяснить суду мою мотивацию, ему придётся признаться в сексе с ней. - Мы хотели пожениться! - завизжала Амбридж. - Не вы, а ты, - сухо поправил Барти. - Пиши. Если не хочешь наслаждаться круциатусом весь остаток ночи. Амбридж царапнула сухим пером по пергаменту, и едва слышно застонала. Крошечное красное пятнышко на лиловом ситце у ее груди разрослось объемной кляксой, прямо под которой - точно на молочной коже с россыпью родинок - алела ещё едва различимая, совсем тоненькая надпись. Удостоверившись, что буквы отпечатались достаточно ярко, Барти бросил перо и пергамент в камин, вновь разжигая в топке огонь. Амбридж затравленно взирала на ночных гостей, обхватив трясущимися руками окровавленный торс. Уголки ее губ понуро опустились, а во взгляде не осталось былого вызова. Даже котята, изображения которых украшали собой все холсты и керамику душной комнаты, притихли, свернувшись беззащитными клубочками. - Не убивай, - слабо попросила она, обводя тоскливым взглядом свою поверженную крепость. - Я могу навсегда уехать из Англии. Рассказать господину Краучу, как все было той зимой на самом деле. Ты ведь такой добрый мальчик. Только добрые мальчики так сильно любят своих мам, что... - Авада Кедавра, - его голос прозвучал твёрдо, а изумрудная волна света получилась насыщенной. Правильной. Образцовой. Впрочем, как и все в жизни Барти Крауча, не заслужившего похвалы лишь от одного человека в целом мире. От собственного отца.***
Неделей позже Барти и братья Блэк заглянули на ланч в таверну «У Шепарда». Это небольшое, но довольно уютное здание врастало похожей на грибную шляпку крышей прямо в кроны старых вязов, рощица из которых вот уже много столетий замыкала собой Косой переулок с противоположной от «Дырявого Котла» стороны. Заведения вяло боролись друг с другом за посетителей с середины девятнадцатого века. Именно тогда Джордж I Шепард дерзнул открыть собственный постоялый двор, понадеявшись, что из-за строительства маглами Чаринг-Кросс-Роуд «Дырявый Котёл» сравняют с землей. Однако волшебники объединились и нашли способ спасти любимый бар, гостиница в котором и по сей день пользовалась куда большей популярностью, чем комнаты для съёма у конкурентов. Потомки Шепарда такое положение дел списывали на транспортную развязку. К их удаче, гурманы и ценители вкусной еды трапезничать предпочитали не в обшарпанной харчевне, что служила извечным перевалочным пунктом для волшебников из провинции, но в просторном и светлом ресторане. Том самом, где из окон открывался вид на мшистые стволы вязов и кособокие жилые домишки Переулка, а блюда поражали разнообразием форм и степеней сытности. Мальчики расположились на открытой веранде. К балочным перекрытиям под деревянным потолком крепились большие пропеллеры. Их лопасти колебали искусственно увлажнённый воздух, и уличный зной застывал почти осязаемой границей у перил, увитых плющом. Барти глотнул имбирный лимонад из запотевшего стакана и умиротворенно уставился в меню. Жара не располагала к плотному приему пищи, но долгая прогулка по городу под руководством неутомимого Сириуса все же разбудила аппетит, и потому пудинг святого Патрика казался вполне разумным выбором. В особенности после всех тех дней, что он провёл, едва не вздрагивая от каждого оклика по имени и стука в дверь. Храбриться было легко, когда в крови бурлил адреналин, Амбридж ещё не отправилась в мир иной, а ненависть к ней и отцу достигла своего апогея. Но следующим же утром вполне реальные и обоснованные страхи завладели сознанием Барти, отвлекая от работы, сжимая желудок при всякой попытке поесть и мешая засыпать. Об учиненной расправе над отцовской любовницей он не жалел, но и оказаться в изоляторе Аврората ни малейшего желания не испытывал. Барти выдохнул с облегчением, лишь когда Орион Блэк, не слишком-то скрывая ироничную улыбку, поведал минувшим пятничным вечером о ходе расследования. За свою недолгую жизнь Амбридж обросла таким невероятным количеством недоброжелателей, что под подозрение попадал каждый второй сотрудник отдела магического правопорядка и каждый пятый Министерства Магии в целом. Конечно, слухи о ее романе с непосредственным руководителем разнеслись непозволительно быстро, и потому на допрос вызывали и самого Крауча Старшего, и его супругу, и даже Барти. К ужасу последнего, Корбан Яксли - белобрысый волшебник, чью должность никто озвучить вслух так и не соизволил - бесцеремонно забрался в самую гущу компрометирующих воспоминаний, не продемонстрировав разрешение на то Визенгамота и не предложив предварительно вызвать адвоката. Однако, пошарив небрежно в ворохе эмоций и образов, в лице грубый легилимент не поменялся. Лишь бросил скучающим тоном: «Пусто» и, точно утратив интерес к оцепеневшему пареньку, уставился в разворот «Ежедневного Пророка» с большим кроссвордом. Когда мракоборцы, уставшие от безрезультатных бесед и здорово настрадавшиеся прежде от навязчивых служебных записок Амбридж, принялись жаловаться наперебой на потерянное впустую время, Руфус Скримджер, недавно возглавивший аврорат, принял волевое решение. Ответственной за расследование ее гибели он назначил едва закончившую Академию девчушку, направлять которую на действительно серьезные и опасные задания старшие наставники не осмеливались. Тем самым был создан хрупкий компромисс между невозможностью столь скоро сдать нераскрытое дело в архив и необходимостью заниматься вопросами куда более значимыми для сообщества, нежели чем убийство стервозной карьеристки. - Вы знали, что у маглов существует такое понятие, как «экстернат»? - Регулус задумчиво перемешивал соломинкой кубики льда в своём стакане. - С каких пор ты увлёкся магловедением? - Сириус недовольно повёл бровью. Откинувшись на спинку плетёного кресла, он лениво наслаждался незатейливым пейзажем и безлюдностью рощи. - Я всегда читал конспекты Гринграсс по этой дисциплине. Для общего развития, - пожал плечами Регулус. Сам он едва ли решился бы записаться на столь провокационный курс, да и занятия вела грязнокровка, будто искренне скучавшая по своему убогому неволшебному миру. Но врага знать в лицо все же стоило, а Адель чудесно улавливала суть лекций и пользовалась весьма удобной системой сокращений. - Так вот, экстернат - это возможность получить образование без посещения школы. Ученик осваивает программу самостоятельно, а преподаватель контролирует степень владения материалом посредством зачетов и экзаменов. - Департамент образования вряд ли пойдет на такое, - мягко заметил Барти, подзывая официантку галантно поднятой рукой. - Уже пошёл. Письмо доставлено сегодня утром, - губы Регулуса тронула слабая улыбка, сделавшаяся чуть шире, едва старшие мальчики удивленно переглянулись. - В своём запросе я аппелировал ко множеству фактов. Во-первых, мне уже исполнилось семнадцать. Во-вторых, у меня превосходная успеваемость по всем предметам. В-третьих, у меня есть опыт проведения ряда исследований автономно от группы или класса. В-четвёртых, я получил рекомендательные письма от Слизнорта и Флитвика. В-пятых, внятно обосновал причины своего желания остаться в Лондоне в этом учебном году... - Вот уж не думал, что желание поскорее обзавестись татуировкой - достаточно убедительная для Министерства причина освободить ученика от занятий, - сердито прошипел Сириус в самое ухо брата. Новость мгновенно вывела его из душевного равновесия. Ещё минуту назад он полагал, что целый год Регулус будет в безопасности. Вдали от преклонения колен перед Тёмным Лордом и жарких боев с предателями крови. - Татуировкой, вероятно, нет, - невозмутимо кивнул тот, будто и вовсе не заметив сарказма. - А вот желание обучаться у лучшего артефактолога современности, который заявил не далее как в июне, что набирает последнюю группу и уходит через год на покой, оказалось очень даже весомым. - И они не сочли такой формат обучения опасным? - Барти инициатива Регулуса показалась вполне взрослой и разумной. К чему тратить время на школу, если друзьями за шесть лет не обзавёлся, а преподавателей находишь созданиями куда менее полезными, нежели чем книги? Однако Сириус имел в ту минуту столь уязвлённый и растерянный вид, что слова одобрения и поддержки для младшего товарища Барти решил приберечь на потом. - Зелья и заклинания, которые отнесены Министерством к классу «повышенной опасности», я буду выполнять в Хогвартсе. Кстати, таковых в общей сложности всего четыре, господа выпускники, - ответил Регулус, но мысль закончить не успел. Шумная и яркая компания бывших семикурсников устремилась к столику в противоположном от мальчиков углу. Они что-то обсуждали, перебивая друг друга, хохотали в голос, двигали круглые столики, объединяя их в общую несуразную конструкцию. Джеймс Поттер взялся шутливо командовать приятелями. В простой футболке и джинсах его было не отличить от заурядного магловского подростка, и только значок курсанта Академии Мракоборцев хвастливо блестел на груди, предвосхищая ещё не начавшиеся занятия. - Родителям сообщил? - рассеянно спросил Сириус, опустив на глаза солнечные очки. У него никак не получалось отвести взгляд от бывших однокурсников. Может, потому что Люпин уселся в одно из кресел. Чуть более бледный, чем всегда, но будто бы даже улыбающийся и, не таясь, сплетающий свои пальцы с пальцами Вэнс, очевидно, с ликантропией знакомой слишком шапочно, чтобы понимать всю опасность такого союза. Или все дело было в Фенвике, научившемся наконец умеренно использовать средство для усмирения буйных кудрей. Или виной такому вниманию стали Пруэтты, затеявшие шутливую дуэль, не поделив последнее свободное место рядом с Марлин. Его солнечной, желанной, невыносимой Марлин, особенно прекрасной в белом сарафанчике на тонких бретелях. Сириус поспешно нащупал за пазухой кожаную книжицу и выложил перед собой, поймав ее взгляд. Лукавый, ласковый, брошенный украдкой через плечо Петтигрю. Единственного из всех ребят нацепившего жаркую мантию поверх рубашки. Флоренс как-то заявила, что темную одежду летом носят лишь неуверенные в себе люди, склонные к повышенному потоотделению. Теорию Сириус, и сам не слишком жаловавший светлые наряды, считал совсем не состоятельной, но безразлично признал, что на фоне приятелей выглядел укутанный до подбородка гриффиндорец и впрямь нелепо. Царапая перьевой ручкой короткое послание, он не услышал утвердительный ответ Регулуса и не заметил, как уставились друг на друга Крауч с Эванс. Надвинув на глаза широкополую шляпку, защищавшую чувствительную кожу от беспощадного полуденного солнца, Лили - единственная из последователей Дамблдора - смотрела на Барти долго, испытующе и задумчиво, а он ощутил с необъяснимой ясностью, что вопреки всем ее догадкам, ни одна душа о преступном уговоре так и не узнала. Марлин осеклась на полуслове, едва Сириус занёс острый стержень над белой страничкой. Джеймс тут же охотно подхватил ее историю, силясь перещеголять подругу в ораторском искусстве и остроумии. Театрально копируя чьи-то интонации, он бурно жестикулировал, и взрывы смеха то и дело нарушали былой покой веранды. «Сбежим от них?» - прочитала Марлин, вытащив из сумочки собственный зачарованный блокнот. Прикусив дрогнувшие в радостной улыбке губы, она торопливо черкнула под вопросом короткое «да». На утро после выпускного ей уныло подумалось, что секс станет некой логической точкой в их странных отношениях. Что Сириус, удовлетворив своё любопытство и охотничий инстинкт, заживет так, как диктуют традиции рода. Она и сама понимала, что вязнуть в нем дальше - лишь одна из многообразных форм мазохизма. Сколько лет ей будет хватать роли тайной любовницы? Пять? Десять? А что после? Так и не обзавестись собственной семьей, ревностно наблюдая, как Сириус и очередная его Флоренс рожают детей, мелькают в прессе, рука об руку покоряют мир? Довольствоваться парой часов в его постели по вторникам? Или же связать свою жизнь со славным парнем вроде Бенджи и изменять ему, задыхаясь каждый миг от стыда и чувства вины? Впрочем, сколько бы Марлин не накручивала себя мрачными картинами воображаемого будущего, Сириус никуда не исчез и соблазнять новых чистокровных подружек явно не собирался. Изнутри их роман мог бы даже показаться вполне нормальным. Здоровым, завидным и счастливым. Но, всякий раз покидая спальню, оба неизменно упирались лбами в несокрушимые тайность и запретность, а после вновь спешили друг к другу, упрямо преодолевая препятствия, учинённые законами высшего света. В ту субботу однако о встрече они не договаривались. Марлин хотела провести день с друзьями, а Сириус усиленно пытался помочь Барти развеяться. Но по случайному стечению обстоятельств оба прибыли в одно место и в одно время. То непреодолимое притяжение, что крепло между ними долгие месяцы, смазало все планы, оставив взамен лишь острую необходимость немедленно оказаться рядом. Потому он и рассказывал теперь что-то невразумительное о забытом, но вовремя воскрешенном в памяти поручении Беллатрикс, не терпящем отлагательств. Потому она и пеняла скороговоркой на приступ тошноты, обмахиваясь ладонью и извиняясь перед встревоженными ребятами за бегство «домой». Убедившись, что оба спутника выглядят вполне довольными жизнью и не кажутся обиженными, Сириус покинул таверну, не расслышав, как Регулус пробормотал ему вслед: «Скоро это станет серьезной проблемой», а Барти невесело хмыкнул в знак согласия. Но, даже если бы обрывки фраз и растревожили его слух, значения в ту минуту не имели ни разговоры и шепотки за спиной, ни чужое осуждение и скепсис. Зной, сплетни, паршивые оправдания отошли на второй план, едва Марлин впорхнула в кольцо его рук, прижавшись к груди. Они, свободные и счастливые, перемещались из одного укромного уголка Британии в другой, словно пытались впечатлить друг друга знанием волшебной географии. Заповедный Каледонский лес, отвесные скалы острова Скай, крошечный безымянный городок с рыбацкой пристанью. Спонтанное путешествие длилось несколько часов, а после оба оказались на пустынном берегу, где и улеглись прямо на влажный травяной ковёр, дав волю усталости. Сюда, на самый край страны, а может быть и целого мира, лондонский зной не добрался. Сонное море слизывало пенистыми языками мелкую гальку. Соленый воздух холодил разгоряченную кожу, закручивал невидимыми папильотками волосы ребят, оседал на языке предвкушением чуда. Свежий ветер гладил фиолетовые головки чертополоха, а красный купол заброшенного маяка вспарывал небесным волнорезом плотный клин перистых облаков. - Расскажи о себе что-то такое, что никто другой не знает, - попросила Марлин. Откинувшись на спину, она придерживала на бёдрах так и норовивший задраться непозволительно высоко подол. Подложив ладони под голову, Сириус замолчал, задумавшись над обманчиво простым вопросом. Он никогда не был одиночкой или слишком скрытным человеком. Так или иначе все факты его биографии уже были кому-то известны. Поттер знал о мотоцикле. Друзья - о намерении стать Пожирателем Смерти. Барти - о попытках разбудить свою анимагическую сущность (ведь именно он и выступил инициатором этих тренировок). Беллатрикс - о судьбе Корвина Ньюкирка. Пожалуй, единственным секретом Сириуса была сама МакКиннон. - Иногда я думаю, что вся эта чистота крови не так уж и важна, - тихо откликнулся он и, высвободив руку из-под затылка, притянул Марлин к себе, обнимая за прохладные плечи. - Почему? - опустив щеку ему на грудь, она перебирала пальцами расстёгнутые пуговки у ворота рубашки. «Потому что ты лежишь сейчас так близко, и я сойду с ума, если потеряю тебя навсегда» - подумал Сириус, проклиная себя за слабость, но вслух лишь поддразнил ее, не преминув щелкнуть по носу: - Ты просила факт, но не просила его объяснять. А теперь твоя очередь. - Иногда мне хочется, чтобы папа был чистокровным волшебником, - помедлив, ответила она едва слышно и прикрыла глаза, позволив выглянувшему на мгновение солнцу согреть опущенные веки. - Был собой, понимаешь? Таким, каким я его знаю. Но из этого мира, а не из магловского. - Почему? - мягко спросил Сириус, играя с ее волосами. «Потому что тогда у нас был бы шанс», - подумала Марлин, прижимаясь теснее к его горячему боку, но лишь игриво парировала: - Ты не объяснял, и я не стану. Небо потемнело и будто спустилось совсем низко к воде. Бирюзовая трава подернулась ветряной рябью, и Сириус рассеянно выставил раскрытую ладонь над трепещущими ростками, ощущая, как те щекочут кожу. - Что случилось с твоей мамой? - спросил он. Марлин приподнялась на локте, недоуменно заглянув ему в глаза, и Сириус, оставив дорожку поцелуев у ее губ, осторожно пояснил, - почему она пошла наперекор родителям? Я сейчас не про брак с твоим отцом, а про более ранние годы. Как так вышло, что она перестала выходить в свет? Перестала быть одной из...нас? - Тебе действительно интересно? - Марлин скептично сощурилась, но, встретив его ободряющую улыбку, вновь спрятала лицо в складках рубашки и заговорила вполголоса, - даже в младенчестве мама считалась перспективной невестой. Кровь Фоули и Малфоев - все равно что философский камень для семей, вроде твоей. Дедушка принял предложение одного старого друга. Его сын был старше мамы на четыре года. Оскар Трэверс. - Оскар? - Сириус нахмурился, силясь сообразить степень родства несостоявшегося жениха Натали МакКиннон и Барти, чья мать происходила из рода Трэверсов. - Седьмая вода на киселе, - пробормотала Марлин, разгадав предмет его мысленных подсчетов. - Он приходится Краучу троюродным дядей. - Не знал, что ты так сведуща в вопросах генеалогических древ, - иронично заметил Сириус, поглаживая ее спину. От точёных лопаток к гибкой пояснице и обратно. - Бабушка долго не теряла надежд вырастить из меня благородную девицу, - Марлин грустно усмехнулась. - Так почему же потеряла в конечном итоге? Устала от содранных коленок и драк с мальчишками? - не желая обидеть ее, такую уязвимую и хрупкую в своей откровенности, он обхватил Марлин ещё крепче. Укрывая не то от усиливающегося ветра, не то от общества, что отвергало ее равенство. - Смирилась, что в этом нет никакого смысла. Когда на одной чаше весов чистая кровь, а на другой лишь правильное воспитание, что перевесит? - передернув плечами, она заговорила чуть жёстче и быстрее, ведь вспоминать о далеком прошлом матери было куда проще, чем анализировать собственные туманные перспективы. - Так вот, мама была помолвлена с Оскаром Трэверсом. Но в школьные годы у неё завязались отношения с другим человеком. Понятия не имею, как его звали. У нас весьма своеобразная семья, знаешь ли. Волан-де-Морта всуе поминать не боятся, зато имя того паренька - табу. Руки Сириуса на теле Марлин налились неприятной тяжестью, стоило ей заговорить о Темном Лорде, не таясь. Это пассивное проявление бесстрашия словно кричало, что если сейчас она с такой легкостью произносит его имя, созвучное для других со страшнейшим проклятьем, то совсем скоро ринется в бой, отважно и бездумно. - Кончилось все печально, - ощутив его напряжение, Марлин заворочалась и отстранилась. Обхватив колени руками, она пристально всматривалась туда, где скрылась в бронзовых тучах линия горизонта. - Герой-любовник, видимо, принадлежал к числу золотой молодёжи, потому что и сам был помолвлен с какой-то девушкой чуть ли не с пелёнок. Эту свою помолвку он расторгнуть так и не осмелился, а мама все связи с Трэверсом порвала. - Что за болван, - вздохнул Сириус, вообразив на мгновение, как мог бы быть счастлив с Марлин, забеременей ее мать от чистокровного мага. - Сложись все по-другому, я, такая как есть, просто не появилась бы на свет, - напомнила она, слабо улыбнувшись. Первые капли дождя упали ей на плечи. - Какое-то время Треверсы распускали о маме ужасные слухи и даже попытались подставить дедушку, перечеркнув одним махом все годы дружбы. Как я поняла, мама не выдержала общественного давления и уехала из Англии, даже не закончив учёбу. Лицензию целителя она получила уже в Штатах. Там и прожила почти четыре года. Работала в местной больнице. А вернуться решила после визита Поттеров... Черт, Сириус! Мелкий дождь в считанные секунды обернулся поистине пулеметным ливнем. Острые струи беспощадно молотили по вскочившим с земли молодым волшебникам, отскакивали ледяными брызгами от прибрежных камешков, заполняли рытвины мутной водой. Мягкий вечерний свет рассеялся в сумеречной серости, озаряемой всполохами молний, сопровождавшихся столь сильными раскатами грома, что казалось, будто армия великанов вознамерилась растоптать крошечных человечков. - Не отставай! - голос Сириуса утонул в небесном грохоте. Крепко сжимая руку Марлин, он бросился к маяку, не решившись трансгрессировать в столь непредсказуемую погоду. Чтобы взломать неприметный амбарный замок, хватило самых примитивных чар, и волшебники ворвались внутрь. Хохочущие, вымокшие до нитки, приникшие друг к другу, словно и не провели последние часы, не разрывая объятий. Не задержавшись внизу - среди опустошенных ящиков, залежей пыли и поломанных инструментов, они поднялись на самый верх по шаткой пожарной лестнице и, выбравшись в круглую комнату через скрипучий люк, замерли у панорамного окна. За стеклом бушевала стихия, остервенело швыряя в старый маяк бесконечные пригоршни воды. Море сливалось с небом и рваной береговой линией, редкие деревья возносили гибкие ветви к тучам в безмолвной молитве. Надвигалась ночь. В забытом людьми здании было тепло, а узкий топчан у стены укрывало старое байковое одеяло, наверняка, легко приводимое в порядок бытовыми чарами. - Давай я тебя высушу, - предложила Марлин, обернувшись к Сириусу. - Не утруждай себя, - шепнул он, стягивая с неё через голову тяжелый от влаги сарафан. Когда они - согревшиеся, обнаженные и расслабленные - задремали, уютно укрывшись колючим одеялом, ливень все не прекращался. А на утро, разбуженная ослепительно рыжим рассветом, Марлин осторожно приподняла руку спящего Сириуса и, с облегчением прикрыв глаза, поцеловала его в чистое предплечье.