***
Все в Хогвартсе знали, что Джеймс Поттер - редкостный везунчик. Сама фортуна воспылала к нему великой любовью, будто соревнуясь в глубине чувств с его матерью или соседской девчонкой, млеющей от одной только хулиганской улыбки. Он сызмальства привык с легкостью получать желаемое, но лентяем оттого не прослыл. Если Джеймс ставил перед собой цель, то шёл к ней с поистине оленьим упрямством, не уповая на одну лишь удачу. В очередной раз та снизошла на своего бессменного баловня уже на второй день занятий в Академии Мракоборцев. Желавших официально вступить на тропу войны с Тем-Кого-Нельзя-Называть в выпуске семьдесят восьмого года оказалось катастрофически мало. До обучения строгие члены комиссии и вовсе допустили лишь двоих: Джеймса и Доркас. Министерство магии объясняло столь скромный набор демографическим кризисом. Скримджер - страхом перед мечеными колдунами, чьи деяния не только пугали мирных граждан сами собой, но и обрастали леденящими кровь домыслами. Джеймс предпочитал не заострять своё внимание на причинах, ведь следствие превосходило их с лихвой. Практикующие педагоги, коих все чаще и чаще срывали с уроков из-за очередного убийства или террористического акта, в предыдущие годы оставляли плотно укомплектованные группы зачитывать до дыр учебники и практиковаться друг на друге, традиционно забирая в горячую точку лишь одного ученика. Оруженосца - так опытные мракоборцы в шутку называли желторотых курсантов, прорвавшихся на место преступления или поле боя. Пару первокурсников преподаватель криминалистики, Гавейн Робардс, предпочёл не разъединять и, завершив диктовку на четвёртом пункте классификации следов, предложил привнести в теоретическое занятие немного практики. Джеймс ликовал. Он предвкушал, как вместо просиживания штанов в душных лекционных аудиториях воочию увидит приемы и методы работы лучших мракоборцев. Как иммерсивные занятия позволят ему в рекордные сроки превзойти самого Фрэнка Лонгботтома - легендарного выпускника Академии, которого в неполные двадцать четыре года уже именовали преемником Скримджера. Торопливо забросив исчерканные свитки пергамента в наплечную сумку, Джеймс с гордостью поправил стоячий воротничок форменного темно-серого мундира и последовал за Робардсом. Шедший подле него волшебник, рыжий и волосатый до безобразия, тезисно докладывал о происшествии, разобраться в котором и надлежало мракоборцам. Продираясь через тернии резкого ирландского акцента с перепутанными гласными, Джеймс вычленил: «Коукворт», «магл» и «непростительное». Едва заслышав упоминание родного городка Лили, он нахмурился, но тут же вернул лицу бесстрастное выражение, которое, по его мнению, и надлежало носить мракоборцу наряду с особой нашивкой на рукаве. Встретив вопросительный взгляд Доркас, он виновато пожал плечами, будто считал себя не вправе беспокоиться за бывшую девушку. - Он сказал «пьянчужка», - одними губами прошептала Доркас, кивнув на рыжего мага. - Ее родители вредных привычек не имеют. Портал перенёс трёх волшебников в грязный закуток. В носы им тотчас ударил резкий запах речной тины, лежалого мусора и кошачьей мочи. Удивительным образом ни единый цвет кроме серого здесь не приживался, точно весь Паучий Тупик (а именно так называлась невзрачная улочка в бедном квартале Коукворта, где и обнаружили труп убитого магла) явился из альтернативной вселенной. Унылой и безрадостной. Меж стен из почерневшего от копоти кирпича тянулись веревки с бельём, вытертым и грубым. Небо заволокло едким дымом, что поднимался из труб фабрики, механическим монстром нависавшей над домами. Казалось, что сами люди, едва оказавшись здесь, выцветали, точно старый газетный снимок. - По протоколу 7.4.15 местечковые мракоборцы обязаны вызывать столичных, если зафиксировано применение любого из непростительных заклятий, - на ходу пояснил Робардс, взглянув через плечо на едва поспевавших за ним ребят. Миновав знак, запрещающий проход к грязной подворотне, они ощутили легкое давление, вторгаясь под купол защитных чар. Тех, что не позволили бы маглам улицезреть распростертое на земле рыхлое тело и волшебников, сосредоточенно изучавших окрестности маленького двора. - Сэр, - притопнув ногой, один из мракоборцев размашисто шагнул к Робардсу и без предисловий приступил к отчету. - Тело обнаружили соседские ребятишки приблизительно в восемь часов утра. По нашим оценкам смерть наступила около полуночи. Причина - убивающее заклятие. Жертву звали Тобиас Снейп. Магл, сорок четыре года, безработный. Проживал через дом от этого места. Злоупотреблял спиртными напитками. Состоял в браке, официально зарегистрированном в англиканской церкви Коукворта. Супруга - Эйлин Принц, волшебница. Сын - Северус Снейп. Окончил Хогвартс в этом году. Мракоборец неуловимым жестом указал на топтавшуюся поодаль семью. Болезненно худая женщина зябко куталась в ветхую шаль, вцепившись костлявой рукой в локоть сына. Бледного и будто готового расстаться с содержимым желудка в любую секунду. - А с ними кто? - Робардс смерил внимательным взглядом девушку, что ободряюще сминала в ладони пальцы Северуса Снейпа. Ее - тоненькую и огненно-рыжую - будто нарочно выделил контрастным оттенком незримый иллюстратор, задавшийся целью вознести любимого персонажа над черно-белой скверной. - Лили Эванс. Школьная подруга парнишки, - сообщил мракоборец, и Джеймс едва не скрипнул зубами от досады. Оказавшись в Коукворте, он меланхолично размышлял о том, как славно было бы заглянуть к ней домой. Поболтать о магловских музыкантах с добряком-отцом. Отведать пухлые блинчики, только что снятые миссис Эванс с тяжеленной чугунной сковороды. Поддразнить вредину-Петунью примитивным фокусом из арсенала Пруэттов. Джеймс скучал по ее семье. По ней самой - выбежавшей в просторной пижаме на задний двор, чтобы собрать букет из садовых цветов для украшения стола к скорому завтраку. Но, лишь увидев ее хрупкую руку в его - паучьей, под стать названию улицы, Джеймс тяжело сглотнул, ругая себя за сентиментальность, и сосредоточился на диалоге мракоборцев, старательно игнорируя ее смущенный взгляд. - Что вы можете сказать о месте преступления? - закончив разговор с коллегой, Робардс обернулся к ученикам. Достав из-за пазухи спиральный блокнот, он принялся писать что-то, но, не услышав ответа, требовательно взмахнул коротким пером, призывая не стесняться. - Он лежит на спине, сэр, - взволнованно взъерошив волосы на затылке, Джеймс бросил взгляд на Тобиаса Снейпа. Казалось, что перед смертью тот удивился чему-то настолько сильно, что даже не успел испугаться, встретив смерть с широко распахнутыми глазами и бестолково раззявленным ртом. - Скорее всего, он видел лицо нападавшего волшебника. Подкрадись убийца сзади, тело упало бы иначе. На живот. - Что-то ещё? - пробормотал себе под нос Робардс, продолжая выводить строку за строкой. - В момент смерти мистер Снейп был очень пьян или, возможно, находился под Империусом, - тихо предположила Доркас, задумчиво разглядывая труп. Из-за влажности местного воздуха ее собранные в высокий хвост волосы покрылись пушистой сеткой мелких завитков. - Почему вы так решили, Медоуз? - Робардс на мгновение оторвал взгляд от блокнота и с любопытством посмотрел на ученицу. - Он лежит в грязи, сэр, - пояснила она, приподняв руку, но своевременно сдержавшись от непроизвольного желания указать на очевидный нюанс. - Грязь налипла и на его подошвы. Среднестатистический трезво мыслящий человек инстинктивно попытается пройти по чистому участку асфальта, коих здесь предостаточно. - Неплохое наблюдение, - ободряюще кивнул Робардс, вернувшись к записям, и Джеймс нервно запустил пальцы в вихры на затылке, рассматривая во все глаза заброшенный дворик. От короткой похвалы, прозвучавшей в адрес подруги, его соревновательный дух поднялся в груди столь сильной волной, что даже плечи будто бы сделались шире. - Его голова направлена к улице. Значит, убийца целился из подворотни. Может, мистер Снейп помешал ему, проходя мимо. Или кто-то поджидал именно его, - Джеймс не сомневался, что Северус сейчас ловит каждое слово. Читает по губам, сузив темные глаза. Вглядывается в напряженные лица мракоборцев. - Зачем? - Робардс чуть приподнял кустистую бровь, но в тоне его не слышалось ни тени скепсиса или насмешки. Лишь профессиональный интерес к логике учеников. - Нищий магл. Зачем кому-то из волшебников могла понадобиться его смерть? - Чтобы научиться этому заклятию, - Джеймс понизил голос до едва разборчивого шёпота и повернулся к Снейпам спиной. Память услужливо выплевывала все новые подробности их жалкого депрессивного быта, поведанные когда-то Лили. - Или избавиться от балласта. - Отойдём-ка, - незаметно покосившись на Снейпов, Робардс увлёк Джеймса и Доркас в сторону. Молодой мракоборец, и сам лишь пару лет назад ловивший на лекциях каждое слово опытного криминалиста, радостно поздоровался и, не желая мешать, переместился в другой квадрат, ещё не исследованный на предмет отголосков волшебства. - Насколько я понимаю, сын убитого был вашим однокурсником? - Да, сэр, - дружным хором откликнулись ребята, невольно улыбнувшись своей синхронности. - Что можете о нем сказать? - Робардс перелистнул страницу и вновь занёс кончик пера над блокнотом. - Перфекционист, лучший в нашем выпуске по зельеварению, интроверт, - отчеканила Доркас, не допуская в присущей ей манере и слова домыслов. Лишь голые факты. Чистые и точные. - Состоял в приятельских отношениях с сыновьями Мальсиберов, Розье и Блэков, - многозначительно сообщил Джеймс. Слухи о том, что старшие родственники этих слизеринцев верой и правдой служат самопровозглашенному Лорду, ходили по школе не один год. - Мы не знаем степень их близости наверняка, - тихо возразила Доркас. - Они учились на одном факультете, жили в одной спальне. Разумеется, им приходилось общаться. Но назвать их приятелями я с уверенностью не могу. - У него был мотив, - упрямо повторил Джеймс. Особое чутьё - то самое, что отличает посредственного исполнителя от действительно талантливого мракоборца - заходилось в нем истошным криком. Он не рехнулся от ревности и не заигрался, но с пугающей ясностью осознавал, что Северус причастен к смерти своего отца. Что эмоции, отразившиеся на его желтушном лице, не скорбь и не шок, но страх быть пойманным. Уличённым в свершившемся преступлении. - Какой же, Поттер? - Робардс спрятал блокнот в полах мантии, и Джеймс не сдержал разочарованного вздоха, предположив, что наставник не воспринял его подозрения всерьёз, а после без обиняков заявил: - Насколько мне известно, Тобиас Снейп был редкостным подонком. Не раз поднимал руку на сына и жену. Искать подработки отказывался, но ел за троих, а порой приторговывал едой из холодильника и уцелевшими пожитками, чтобы раздобыть деньги не алкоголь. Считал, что оскорбления и упреки - единственная существующая в мире форма общения. - Насколько я понял, - Робардс невольно скопировал интонацию ученика, не желая обидеть того или уязвить. Лишь докопаться до сути, - друзьями вы с Северусом Снейпом не являлись. Так откуда такие познания? - Девушка рядом с ним, - Джеймс нехотя указал глазами на Лили. Та, будто расслышав собственное имя, вскинула голову и поймала его взгляд. - Мы были близки в школе, а он - ее лучший друг с раннего детства. Рассказывала порой кое-что. - И ты полагаешь, что этот мальчик мог убить своего отца непростительным заклятием? - прямо спросил Робардс, внимательно уставившись в лицо ученика. Точно пытаясь оценить субъективность его суждений по одному только трепету крыльев носа или бегу зрачков. - Да, - храбро кивнул Джеймс. Пусть он ненавидел Снейпа всей душой - от модной прически до новоявленной походки самоуверенного человека. Пусть искренне желал ему оступиться, чтобы Эванс прозрела наконец и поняла, на кого променяла их любовь. Пусть презирал за безучастность. Но беспричинно клеветать на него Джеймс бы никогда себе не позволил, и потому его решимость и убеждённость зазвучали такой ударной нотой в коротком согласии, что Робардс медленно кивнул и поманил рукой возглавлявшего группу мракоборца: - Сына отправьте на опрос в Лондон. Завтра в первой половине дня. Пусть с ним побеседует Комиссия по особым делам.***
Выезд на место преступления прошёл не совсем так, как представлял в своих мечтах Джеймс. Ему не удалось блеснуть достаточно ярко, чтобы все мракоборцы восторженно зашептались о новой звездочке, загоревшейся на небосклоне аврората. Свои реплики самокритичный курсант перестроил бы грамотнее и точнее, попади в его руки запрещённый законом маховик времени. Эванс предпочёл бы и вовсе не встречать. Но, тем не менее, уже на второй день обучения ему удалось прорваться из штаба в поля. Да и Робардс прислушался к нему в конечном итоге и отправил Снейпа на пристрастную беседу со столичными дознавателями. Те, получив полный карт-бланш от Крауча, добивались правды любой ценой, не гнушаясь и в голову к подозреваемому залезть без разрешения Визенгамота. Впрочем, эта комиссия по особым делам свой век почти отжила, ведь чем более жестокий характер обретала война, тем более бескомпромиссным становился глава отдела магического правопорядка. Подозреваемых в сотрудничестве с Волан-де-Мортом магов все чаще убивали, чем арестовывали, а для отправки таковых в Азкабан порой хватало упрощенного судебного заседания, где приговор едва подкреплялся уликами. Но, даже если Джеймс и осуждал в глубине души столь радикальные меры, в тот вечер задумываться о них не хотел. Не хотелось ему и воображать, как больно будет Лили, когда (не если, а когда, - думал он) вскроется вся правда о преступной натуре Снейпа. А вот отпраздновать с семьей славный старт обучения в Академии Мракоборцев хотелось даже очень. Потому сперва он трансгрессировал не к дому, а на главную площадь Годриковой Лощины. Здесь, вокруг старого фонтана, увенчанного статуей влюблённых волшебников, застыли пестрым хороводом лавочки, пекарни и бакалеи. Их владельцы знали по именам каждого своего клиента и с удовольствием болтали о том о сем, небрежно облокотившись на прилавок или высчитывая сдачу в лотке старомодного кассового аппарата. Так цветочница Анна, собирая букет для Дореи, с живым интересом расспрашивала Джеймса о буднях курсанта и подшучивала над вертевшейся под ногами пятилетней дочерью, что грезила о карьере мракоборца. А кондитер Ян, укладывая в бирюзовую коробку самые любимые лакомства Карлуса, возмущённо сетовал на позорное поражение Уимбурнских Ос, вдохновлённый возгласами солидарности. Закончив покупки, Джеймс пружинистой походкой довольного жизнью человека устремился к дому, выбрав самый живописный маршрут. Леса и луга графства Глостершир захлебнулись столь знойным и солнечным летом, что даже к сентябрю все ещё тонули в его ленивом мареве. В Годриковой Лощине, что испокон веков нежилась в петле неспешной маловодной реки к северу от королевского леса, безмятежность и дрёма ощущались особенно отчётливо. Будто небесный фотограф наложил золотой фильтр, и теперь всякий кирпичик коттеджей, каменный мостик и раскрывшийся цветок казались чуть размытыми, мерцающими и удивительно тёплыми. Перехватив поудобнее коробку, Джеймс легко взбежал по десятку широких ступеней. Его дом благодушно взирал на центральную улочку с высокого холма, утопавшего в вишневых деревьях. В его недрах - глубоких, прохладных и надежных - таилась волшебная лаборатория Карлуса Поттера, в помещениях которой вот уже четверть века трудились сообща величайшие умы Британии. Джеймс замер посреди лестницы, когда знакомая женская фигурка возникла будто из ниоткуда у подножья холма. Адель Гринграсс в летней мантии цвета нежнейшего морского песка изящным движением извлекла шпильку из сложной прически, и ее чёрные волосы рассыпались по плечам беспокойным каскадом. Легонько встряхнув головой, она отступила к полянке, на которой обычно и появлялись по утрам прямо из воздуха работники лаборатории со всей страны. - Гринграсс! - крикнул он во всю мощь своего голоса, испугавшись, что она трансгрессирует прежде, чем он спустится вниз. Обернувшись, Адель нашла его взглядом и приветственно взмахнула рукой, остановившись у кромки травяного ковра. - Привет, - трусцой преодолев спуск, разогнавшийся Джеймс не без труда затормозил в шаге от неё, безнадёжно взболтав пирожные. - Привет, - уголки ее губ приподнялись едва заметно, но лучистые глаза улыбались тепло и радостно. Заинтересованный взгляд задержался на короткое мгновение на галантном букете, что он выставил у груди подобно щиту. - А это тебе, - тотчас пробормотал Джеймс, подметив скромное любопытство, и решительно протянул ей цветы. - Они очень красивые. Спасибо, - не устояв, Адель уткнулась носом в ароматные бутоны. Яркие ирисы, нежные фрезии и крошечные кустовые розы пахли уходящим летом и чудесно смотрелись бы на туалетном столике в ее спальне. Но предназначались не ей. - Только я не могу их принять. Ты ведь хотел порадовать миссис Поттер, но случайно встретил меня и ... растерялся? Как бы то ни было, возьми их, пожалуйста. - Я же сказал, это тебе, - твёрдо повторил Джеймс, спрятав руки с многострадальной коробкой за спину. Он никогда не был силён в чтении человеческих эмоций. Лили подсказывала ему, когда Римус особенно нуждался в поддержке. Предупреждала, если Марлин уставала от его братской опеки. Даже для выходок Блэка порой находила вполне убедительное оправдание. Забыла только поведать о состоянии собственной души и в одночасье сделалась чужой. Но сейчас, стоя напротив Адель и беззастенчиво разглядывая ее красивое серьезное лицо, он мог поклясться, что видит отголосок сожаления. Что ей, способной купить все ирисы Лондона и окрестностей, хочется именно этот букет. А ему почему-то хотелось увидеть настоящую улыбку на ее губах. - Спасибо, - его упорство было вознаграждено. Правила этикета не позволили ей спорить и отказываться от ни к чему не обязывающего подарка слишком долго. Нежно уложив букет на локоть, точно младенца, Адель улыбнулась. - Может, поиграем как-нибудь в квиддич? - выпалил он, не представляя, о чем с ней говорить, но и прощаться отчаянно не желая. - В квиддич? - полуутвердительно повторила она, недоуменно изогнув аккуратную бровь. - Ну да, - Джеймс перекатился с пятки на носок и обратно. - Ты же классный охотник. А я знаю неподалёку отличное поле. Полетаем вместе? Адель молчала, и он успел мысленно проклясть Снейпа, послужившего косвенным поводом для семейного торжества, цветочницу, слишком долго подрезавшую стебли, и собственную болтливость. Но, выдержав эффектную паузу, она согласилась, а после прибавила с лукавым прищуром: - Не знала, что ты так соскучился по проигранным матчам. - Звучит как вызов, - Джеймс уставился на неё, неожиданно живую и интересную, с плохо скрываемым восхищением. - Это он и есть, - пожав плечами, Адель вновь улыбнулась в ответ, и ему вдруг подумалось, что радовать и веселить ее - занятие ничуть не менее азартное, чем гонять квоффл по стадиону или идти по следу Пожирателей Смерти. - Я зайду за тобой в субботу, в одиннадцать, - пообещал Джеймс, старательно запоминая продиктованный ею адрес. А после, когда она исчезла в мягких лучах заходящего солнца, стелившихся золотыми пластами почти у самой земли, он, насвистывая под нос веселую мелодию, устремился обратно к главной площади за новым букетом для мамы.