Чистота крови навек

В тот пасмурный вторник Сириус не тешил себя напрасными иллюзиями, когда Беллатрикс, караулившая его у выхода из Министерства Магии, предложила вечерний променад. Ожидать, что кузина соскучилась или желает побеседовать о прекрасном мог лишь тот, кто знал ее совершенно поверхностно. Тот, кто не заметил бы тронувшую прекрасное лицо вуаль беспокойства и даже раздражения. Цепко взявшись за его локоть, она бодрой походкой устремилась вперёд по грязной улочке, отороченной столь ветхими домами, что уныние неизбежно охватывало всякого, бредущего мимо. Подтолкнув кузена за покосившиеся ворота утонувшего в сорняках двора, Беллатрикс без предупреждения трансгрессировала, утянув его, содрогнувшегося от приступа тошноты, за собой. Тот парк, что она выбрала, никогда не пользовался популярностью у маглов ввиду плохой транспортной развязки и волны разбоев, прокатившейся по тёмным аллеям в начале семидесятых. В тени деревьев, хмуро склонивших тяжелые ветви к земле, было прохладно и безлюдно. Казалось, что навстречу вот-вот вынырнет сутулая фигура беглого преступника, жаждущего разжиться монетами на потреб мертвой души. - В чем проблема, Сириус? - вкрадчиво спросила Беллатрикс, теперь уже неспешно двинувшись к видневшейся в просвете разрушенной беседке. - Почему ты тянешь с третьим заклятием? Моему любимому брату надлежит подавать пример остальным, превосходить их, главенствовать в своём поколении. Но что я вижу? Ты - единственный из всех до сих пор не завершил испытание. Я хочу гордиться тобой, а не искать перед Ним оправданий твоей медлительности. - Я не могу придумать достойного применения этому заклятию, - нехотя признался Сириус, запустив руки в карманы мантии. Беллатрикс в облегающем стройное тело бордовом платье казалась слишком миниатюрной и тонкой на его бесформенном фоне, но сталь в ее голосе не позволяла забыть, сколь опасной она может быть, разгневавшись всерьёз. - Что в этом сложного? - она недовольно передернула плечами и проворчала, - так и знала, что Малфой не сможет должным образом научить тебя обращаться с убивающим. - На тренировках я успешно применял его к животным, - заметил Сириус, не слишком то гордясь озвученным свершением. - Так почему же ты оставил в живых Ньюкирка? - она искоса взглянула на него сквозь льнущие к щекам буйные кудри. - Я тогда решила, что ты хочешь выделиться. Не идёшь по легкому пути, как другие. Что у тебя есть кто-то на примете для заключительного акта. - А сама не понимаешь? - недоуменно спросил он, едва приметно поморщившись. - Убей я мерзавца, было бы целесообразно спрятать тело и затаиться, ведь первым делом мракоборцы заподозрили бы кого-то из нашей семьи. Но я хотел, чтобы дедушка и бабушка увидели, что правосудие свершилось. Чтобы знали, что Альфард отмщен. - Яксли бы прикрыл тебя, - Беллатрикс раздосадованно отмахнулась, но тут же примирительно тронула его за рукав и тихо прибавила. - Я видела их глаза в зале суда. Ты поступил правильно, малыш. - Я знаю, - твёрдо произнёс Сириус, огибая оставшийся от беседки круг каменных глыб. - Однако это не отменяет того факта, что сейчас я не могу припомнить человека, которого хотел бы лишить жизни. Мальсиберу и Розье объекты подыскали отцы. Парням оставалось только выполнить приказ. Крауч учинил превосходную вендетту той, что долгие годы отравляла его существование. Наш маленький проныра, как тебе доподлинно известно, сговорился со Снейпом и свёл в могилу его отца. Прелестный выбор: и соратнику помог, и поквитался с безродным наглецом, окольцевавшим чистокровную ведьму. Сам Северус расправился с каким-то переехавшими в Лондон идиотом из Коукворта, дразнившим его в детские годы за потрепанную одежду. - Не надо пересказывать мне чужие заслуги. Я помню их наперечет, - Беллатрикс тяжело вздохнула и остановилась, возбужденно заглянув ему в глаза. - Разреши помочь тебе. - Пожалуйста, - Сириус безразлично обвёл рукой запорошенную первой листвой дорожку, будто считал что кузина отыщет для него подходящую жертву прямо в старом парке. - Сперва угости меня ужином, - она улыбнулась в предвкушении и шутливо облизнула темные губы. - Кажется, сейчас я готова проглотить целую дюжину стейков. Скоротав пару часов в музыкальном ресторане, принадлежавшем кому-то из школьных приятелей Родольфуса, они вновь вернулись на свежий воздух. Толпа, что обычно курсировала по Косой Аллее в будни и праздники плотным потоком, схлынула засветло. Чем чаще заявлял о себе Волдеморт, тем боязливей становились волшебники, сторонясь равно мракоборцев и отпетых блюстителей магических традиций. Зацикливая ежедневный маршрут рутинным «работа-дом». - Нам сюда, - Беллатрикс свернула в Лютный Переулок. Стук ее каблуков, высоких и острых, бился гулким эхом меж близко посаженных грязных стен, резво устремлялся вперёд и стихал у поворотов, возвращаясь уверенным набатом с каждым новым шагом. Круто качнув бёдрами, она обернулась, смерив презрительным взглядом попрошайку, что ухватилась за подол мантии Сириуса, лепеча что-то о голодающих детях. - Подойди-ка, - притянув кузена к себе, Беллатрикс укрылась в неприметной нише, вероятно, служившей прежде домовым алтарем, но растратившей святость в угоду павших нравов хозяев. Послушно замерев в дюйме от неё, пахнувшей дорогими духами и вишневой жвачкой, он привычно потянулся за сигаретой, но она предупреждающе погрозила длинным пальцем и без предупреждения сунула ему в рот леденец. - Местные слетятся на богатого куревом проходимца, что пикси на непокрытые уши. - Не хочешь объяснить правила игры до конца? - терпеливо уточнил Сириус, подпирая плечом неровную стену. Находиться в обществе кузины было приятно и интересно, но подкреплённая плотной трапезой сонливость уже разливалась неумолимо по телу муторной тяжестью, маня в постель. - Совсем скоро отсюда выйдет одно порочащее весь магический род существо, - Беллатрикс кивнула на мигающую поодаль вывеску «бар-ломбард». Несуразная стрелка указывала на разбитые ступени, у подножья которых дремал, подложив ладони под грязную щеку, волшебник в мантии на редкость затрапезного вида. - Приёмщик предлагает постоянным клиентам не только деньги и жуткий алкоголь, но и дурманящие разум вещества разной степени воздействия. - Хочешь, чтобы я прикончил наркоторговца? - Сириус скептично щелкнул языком, перекатив приторно-сладкий леденец к другой щеке. - Если его профессия вдохновила тебя на свершения - действуй. Почему бы и нет. Но я хотела представить твоему вниманию того, чьи жертвы не приходят к палачу добровольно, - заявила Беллатрикс с неподдельной гордостью. Будто сама создала прямо из воздуха подонка, заслужившего быть убитым мятежным кузеном. - Его имя - Дональд О’Каллахан. Грязнокровка из крошечного городка на севере Ирландии, ещё подростком проявлявший склонность ко всякого рода опасным извращениям. Окончив Хогвартс, он вернулся в мир маглов, вознамерившись сколотить состояние благодаря волшебству и прожить безбедную жизнь, не утруждая себя каким бы то ни было трудом. Однако сектор борьбы с неправомерным использованием магии среагировал оперативно, и господин О’Каллахан скоротал остатки юности в компании дементоров. Вернувшись на свободу, он окончательно утратил свою привлекательность для потенциальных работодателей и пустился во все тяжкие. Его профиль - грабежи и изнасилования с применением чар. Преимущественно по вторникам. - Так это был заранее разработанный план? - Сириус коротко усмехнулся, взглянув сверху вниз на довольную собой кузину. Даже непринужденно балансируя на каблуках, она все ещё едва доставала ему до подбородка, со смехом вспоминая времена, когда очаровательный малыш прятался под ее мантией от праведного гнева Вальбурги. - Абсолютная спонтанность в двадцатом веке - удел недалеких женщин, - назидательно заявила Беллатрикс и тотчас прижала ладонь к его рту, будто и не сама философствовала не далее как секунду назад. Ничем не примечательный с виду мужчина перешагнул через лежавшего у лестницы волшебника и, накинув на коротко остриженную голову капюшон мантии, нырнул в расщелину меж домов. - За ним. Только тихо, - шепнула Беллатрикс, покинув нишу. Схватившись за руки, будто в детстве, они петляли по переулку, держась на почтительном расстоянии от то и дело озиравшегося по сторонам О’Каллахана, пока не покинули волшебный квартал. В отличие от затаившейся Косой Аллеи, не ведавший чудес Лондон переливался огнями рекламных билбордов и витрин. Туристы, клерки, подростки спешили по влажным тротуарам. Работники забегаловок зазывали к себе, суля выгодные предложения и вкусную еду. Здесь кипела жизнь, бесцеремонно вовлекавшая в свою круговерть всякого случайного прохожего. О’Каллахан снял с себя мантию и сунул в рюкзак, спрятавшись на пару минут за уже запертым до утра газетным киоском. Сириус последовал его примеру, оставшись в классических брюках и рубашке. Едва ли отличимых от тех, что обволакивали безликих манекенов за фасадами именитых магловских бутиков. Добравшись до широкого перекрёстка, О’Каллахан свернул на Шафтсбери-Авеню, укрытую кронами вязов, будто позолоченным навесом. Повстречав на пути узкий проулок, безлюдную парковку или заколоченное на ремонт строение, он останавливался, выкуривал сигарету и наблюдал за прохожими, но неизменно снимался с места, уходя все дальше от «Дырявого Котла». Приглянулась ему и Рассел Сквер, тихая и пустая в поздний час. Пролегающая меж темных окон коммерческого университета и квадратной площадью, являвшей собой населенный деревьями сквер, что пересекали по диагонали ухоженные дорожки. Перебежав проезжую часть, О’Каллахан слился с тенью степенно желтевшей липы. Завидев молодого мужчину, удерживавшего на поводке резвого далматина, он вжался в ствол и не двигался, пока площадь вновь не опустела. Не тронул он и даму преклонных лет, что выговаривала превосходно поставленным голосом маленькой внучке за неподобающее поведение в театре. Его внимание привлекла молодая женщина в светлом жаккардовом костюме, севшем точно по ладной фигурке. Все в ней - от сложной структурной стрижки до статусной сумочки с толстым дном - настойчиво заявляло о высоком достатке хозяйки. - Эй, мисс, - позвал О’Каллахан и, скабрезно улыбнувшись, расшаркался перед ней в нелепом реверансе, - мелочи не найдётся? - Нет, простите, - пробормотала она, инстинктивно прижимая висевшую на локте сумку к животу. - Куда же вы так спешите? - обиженно протянул он, извлекая из-за пояса палочку. - Биржи уже закрыты, для встреч с друзьями слишком поздно, а пальчик то без кольца... Стало быть, никто и не ждёт? - Жених, - испуганно выпалила женщина, вздрогнув от громкого и укоризненного щелчка языком. - Мой жених. Тони. Он ждёт меня у выхода, а может уже идёт навстречу. - Лгунья, - вздохнул О’Каллахан, нацелив палочку ей в грудь, и прошептал, - силенцио. Женщина судорожно возвела ухоженные руки к горлу, силясь вымолвить хоть слово. Оцарапав ногтями кожу, безмолвно распахивая аккуратный рот, она попятилась на газон и бросилась бежать, продавливая каблуками твёрдую землю. - Остолбеней, - приказал О’Каллахан, и женщина замерла в паре шагов от крошечного викторианского домика, что поселился изысканной достопримечательностью в самом сердце зелёной площади. Ее юбка натянулась у колен от широкого шага. Свободная рука простерлась вперёд в немой мольбе о помощи. - Что тут у нас? - стащив сумочку с ее предплечья, О’Каллахан с нетерпеливой жадностью забрался внутрь. Отыскав кошелёк, он брезгливо вышвырнул на траву пару банковских карт, но, пересчитав новенькие хрусткие купюры, плотоядно улыбнулся. - Сириус? - Беллатрикс требовательно изогнула бровь, наблюдая со скучающим видом за разыгравшейся драмой. - Ты желаешь дождаться, пока он ее разденет? Если так, разрыв с Мальсибер не пошёл тебе на пользу. - Сейчас, - раздраженно отозвался Сириус, выглядывая из-за невысокой стены. Он сжимал в руках собственную палочку с того самого момента, как с губ О’Каллахана сорвался первый за вечер звук. Он не сомневался, что вор и насильник заслуживает смерти во имя чести всех тех магловских девиц, что жили своей жизнью. В своём мире. Тех, что, хвала Моргане, не стремились в волшебные ряды с упрямством гиппогрифа. Он знал, что откладывать посвящение до бесконечности попросту не возможно. Но все не мог выдавить из себя два заветных слова, ведь, даже верша правосудие, убивать оказалось совсем не просто. - Что тут у нас? - пробормотал О’Каллахан, спрятав кошелёк в карман. Он перенёс свою добычу в тень деревьев и принялся стаскивать тугую юбку через ноги, нашептывая что-то омерзительное и грязное. Светлый локон вырвался из причудливой ракушки на затылке женщины и перечеркнул высокий лоб. Светлый, как у Марлин. У Нарциссы. У тетушки Друэллы. У Флоренс. У дюжины прекрасных миссис и мисс, что Сириусу посчастливилось знать. У дюжины беззащитных перед лицом мужской агрессии миссис и мисс. - Отойди, Дональд, - вкрадчиво потребовал он, ступив на траву. Удерживая перед собой палочку. Подбираясь ближе, но не ударяя убивающим заклятием в спину трусливо и жалко. - Отойди от дамы. - Ты ещё кто такой? - О’Каллахан спешно поднялся на ноги и уставился на Сириуса со смесью страха и злости. - Жнец, - насмешливо ответил тот, рассудив, что почти не покривил душой, ведь так сильно смахивал в своей анимагической форме на грима - предвестника Смерти, что вполне мог присвоить себе и прочие ее имена. - Ну так жни отсюда, - угрожающе рыкнул О’Каллахан, вскинув палочку, но не успел произнести и слога заклинания. - Авада Кедавра, - отчеканил Сириус, расчертив ночной воздух ломаной молнией. Зелёная вспышка подхватила тело ирландца и швырнула оземь бездыханным и пустым. Женщина коротко взвизгнула и, уронив туфельку, бросилась бежать, едва не споткнувшись о труп насильника. - Не так быстро, милая, - проворковала Беллатрикс, преграждая ей дорогу и, склонив голову набок, произнесла, - обливиэйт. Женщина пошатнулась, однако равновесие не утратила. Она недоуменно взирала на кончик палочки, хмурила тонкие брови и беззвучно шевелила губами, бездумно одергивая вновь и вновь подол юбки. Ее выпотрошенная сумочка осталась лежать у кромки газона, а чулок на босой ноге тронула узкая, но разбежавшаяся уже до самого колена стрела. - Возможно, ей придётся обратиться к своему целителю. Я не сильна в стирании памяти, - Беллатрикс беззаботно пожала плечами и, прикусив на мгновение губы, потянулась, чтобы со всей старательностью расправить шифоновую косынку на шее женщины. Та хлопнула глазами, не двинувшись с места и не проронив ни слова. - А теперь нам пора. Опираясь на локоть Сириуса, молчаливого и хмурого, Беллатрикс пересекла площадь, устремившись к скопищу лип, посаженных столь близко друг к другу, что рассмотреть между стволами краешек улицы не представлялось возможным. - Вот видишь, быть Богом не так уж и сложно, - она прижалась на мгновение щекой к его плечу и потерлась о плотную ткань рубашки, не снизойдя до примитивной словесной похвалы. - Когда видишь грязь, убийство кажется самым естественным в целом мире действом. - Как ты узнала про него? - спросил Сириус, прислушиваясь к себе и не находя ни капли ужаса, стыда или вины. Он забрал последний вдох другого человека, но грешником себя не ощутил. Не испытал дурноты, о которой предупреждал Эван. Не ощутил удовлетворения или сожаления. Он сделал то, что должно, и думать мог лишь о том, что отведённое им с Марлин время истекло. - Мы ведём свой учёт таких ублюдков, - пояснила Беллатрикс. - Теневая сторона колдовской Британии куда охотнее делится информацией с людьми вроде нас, чем с болванчиками из аврората. Если выдаются свободные деньки, вычищаем город от подобных О’Каллахану. Очень расслабляет, знаешь ли. - Спасибо, - Сириус крепко сжал вечно горячую ладонь Беллатрикс, и ее губы тронула ласковая улыбка. - Когда-то точно также и Он помог мне завершить испытание, - шепнула она, благоговейно зажмурив блестящие от восторга глаза. Возвращаясь в памяти в далекую июльскую ночь, когда Том Марволо Риддл называл ее своей девочкой, увлекая в паутину лондонских улиц за анимагом-педофилом.

***

Проводив домой Беллатрикс, счастливую и гордую до безумия, Сириус прижался затылком к холодной кирпичной кладке и уставился в небо. Лондонский смог распластался мутной пленкой над фешенебельным кварталом, и даже полная Луна светила вполсилы, пробиваясь к городу лишь блеклой желтизной. Языки тумана лизнули его бессмысленно вытянутую вперёд руку. Все ещё безупречно чистую. Теперь, когда он завершил своё испытание, счёт пошёл на часы. Раз - и Малфой докладывает Ему, что последний из учеников доказал свою преданность. Два - и назначена дата - ближайшая, врезающаяся в память под стать дню рождения или смерти любимого человека. Тянуть никто не станет, ведь дела не ждут, и чем больше миньонов Темного Лорда разбредается по стране, тем ближе победа. Три - и по предплечью ползёт змея, разъедая смертельным ядом то, что ему так дорого. Свободу и Её. Марлин. Сириус трансгрессировал в сквер за окнами дома МакКиннонов, не страшась быть замеченным вездесущими маглами. Выпустив из кончика палочки незримую веревку и зацепившись за декоративную балюстраду, он втянул себя на этаж ее спальни. Прежде подобное казалось им обоим забавным. Ведь это так дерзко, так рискованно, так вызывающе - залезть в незапертое окно девчонки под покровом ночи, пока ее родители видят десятый сон. - Какого хрена вы не поставили защитные чары? - процедил Сириус сквозь зубы, бесшумно спрыгнув с подоконника. Прежде его никогда не интересовал вопрос, каким образом Натали охраняет свой дом и почему всякий волшебник прямо с улицы может без малейших к тому препятствий забраться внутрь. Теперь его бросало в дрожь от одной только мысли, что станет с Марлин, когда он больше не сможет оберегать ее. Отводить беду. - Поставили, - она, сидящая на кровати в окружении раскрытых учебников и конспектов, вскинула голову. Усталая и хрупкая. Желанная до ноющей боли внизу живота. - Только они не действуют на тех, кого кто-то из членов семьи хочет видеть. А что это за исполненный нежности и трепета тон? - Просто не хочу однажды прочитать в Пророке, что над домом семьи МакКиннон вознеслась чёрная метка, - пропустив меж пальцев длинную челку, он желчно усмехнулся, почти задыхаясь от осознания, что все это больше не повторится. - Сириус, что-то случилось? - поднявшись с постели, Марлин остановилась у изножья кровати, напряжённо всматриваясь в его болезненно бледное лицо. - Ничего, - он шагнул вперёд, с усилием растянув напряжённые уголки губ в пугающей улыбке. - Я не хочу сейчас разговаривать. - Хорошо, - торопливо выдохнула она, когда Сириус яростным рывком дернул в разные стороны полы застегнутой пижамной рубашки. С глухим треском разъехались волокна податливой ткани, застучали испуганной дробью гладкие пуговки, соприкоснувшись с паркетом. Раздевая ее, гибкую и податливую, он почти остервенело впивался пальцами в нежную кожу, лихорадочно обрисовывал обжигающей ладонью знакомые изгибы, стискивал зубы на шее и ключицах, словно вознамерился оставить на теле сотни меток, кричавших всем и каждому, что она - Марлин-мать ее-МакКиннон - его. Только его, даже если им никогда больше не быть вместе. Толкнув ее на кровать, поверх твёрдых книг и шуршащего пергамента, он прикусил губы, едва не рыча от безысходности. Накрывая ее собой в последний раз. Заставляя шептать своё имя сладко и пошло. Стремясь к глубочайшему изнеможению, следом за которым - холодная и одинокая бездна. Когда город окутала всепоглощающая тишина - та, что тянется сумеречным градиентом меж ночной жизнью всякой столицы и тревожной утренней дремой - они все ещё лежали без сна, тесно прижавшись друг к другу. Мерный ход прикроватного будильника баюкал странной колыбельной, одеяло ласкало обманчивым теплом, ее дыхание щекотало воспалённую прикосновениями кожу, и Сириус никак не мог собраться с духом, чтобы вырвать из себя слова прощания. Когда часовая стрелка миновала четвёртый рубеж, он ослабил кольцо рук и медленно произнёс: - Нам больше не стоит видеться. - Это был лишь вопрос времени, - прошептала она неожиданно спокойно, но оттого ничуть не менее горько. Инстинктивно прильнув к нему ещё ближе. Вслушиваясь в сердце, бьющееся все учащеннее. - Мы всё усложняем, привязываясь друг к другу, - Сириус накрыл ладонью ее пальцы, отбивающие нервную дробь на его груди. - Когда? - тихо спросила Марлин. От одной мысли, что он - такой родной, такой необходимый, пока ещё восхитительно близкий - останется с рассветом лишь ворохом мучительных воспоминаний, ей хотелось кричать. Плакать, выть, драть горло - что угодно, лишь бы выплеснуть из себя разрастающуюся под рёбрами нестерпимую боль. Но тело слепым порывам не подчинялось и будто не желало больше работать, едва шевелясь и звуча не громче шороха ветра. - Что... - Когда ты примешь метку? Ведь в этом все дело, так? - она слабо пошевелилась, но не стала отстраняться. Лишь подтянула одеяло к подбородку, унимая дрожь. Сириус промолчал. Он не намеревался озвучивать тот ответ, что Марлин и так почуяла безо всяких лишних слов. - Наверно, это правильно. Теперь все станет в разы сложнее, да и я едва ли смогла бы продолжать быть с тобой, зная... - В смысле? - холодно перебил Сириус, выпустив ее из рук. Раз - и ее тепло будто уносится от него со скоростью новейшей метлы за тысячи миль. Два - и пропасть, наметившаяся между ними много лет назад прямо посреди песочницы на площади Гриммо, разверзла клыкастую пасть. Три - и слепая ярость накрыла его душным саваном невысказанной прежде обиды. - В смысле ты не смогла бы? Я несколько месяцев закрывал глаза на твоё членство в этой птичьей армии. Орден Феникса - ведь так вы себя зовёте? А почему не гвардия фестрала? Или единорожий полк? - Откуда ты ... - голос Марлин сорвался, но Сириус и не собирался предоставлять ей почетное право договорить. Она и без того сказала слишком много. Перечеркнула неосторожной фразой все, за что он так отчаянно боролся целое лето. Страшился навредить ей, но плевал с высоты Астрономической Башни на разницу в убеждениях и целях. - Не важно. Знаю и все, - сухо перебил он. - Важно лишь то, что я готов был смириться с твоей инфантильной верой в Дамблдора и его правду. - Так сильно готов, что даже пришёл трахнуть меня на прощание? Вот спасибо. Такая честь для меня, - Марлин села неловким рывком, прижимая к груди одеяло. - Вы убиваете мирных волшебников. Рушите дома, калечите, требуете тотального господства. А мы не хотим, чтобы к власти пришёл маньяк-психопат. Я не хочу. Потому что не считаю себя хуже Флоренс или ей подобных девиц. Потому что боюсь, что однажды чистота крови станет мерилом соответствия высокой должности. Или синонимом права на зачатие ребёнка. Боюсь, что однажды такие как Мальсибер захотят воскресить рабовладельческий строй. Чувствуешь разницу? Я защищаю своё будущее. - А мы защищаем своё! - рявкнул Сириус, запоздало осознав, что почти согласился с ее обвинением. Раскрыл все карты. - Мы не причиняем никому вреда без веской на то причины. Мы лишь хотим сохранить свои привилегии и остановить тот абсурд, в который превращается магическое сообщество в угоду маглов и грязнокровок. Но тебе этого никогда не понять. Можешь сколько угодно кричать о равенстве с нами, но пока ты искренне считаешь, что выбранный министерством курс не загубит к чертям все, что веками строили наши предки, ты будешь второсортной глупой простушкой, допускать которую в приличное общество - блажь и ошибка. - Убирайся отсюда, - царапающим горло шепотом выдохнула она, торопливо утерев безнадёжно мокрые глаза. - Живо, Блэк. - С превеликим удовольствием, МакКиннон, - уже выбравшись из постели, он отвесил ей издевательский поклон и, не заботясь об опрятности, наспех натянул разбросанную по полу одежду. Уходя, Сириус замер на мгновение у окна, задержав раскрытую ладонь на изогнутой оконной ручке. Там, где коснулись холодного металла онемевшие пальцы, осталась изящная подвеска. Выплавленная по его собственному эскизу лучшим из мастеров Поллукса Блэка. Солнце и звезда на тончайшей цепочке, чьи звенья не разомкнуть и сильнейшему в целом мире проклятию.

***

Дверной молоток Лестрейнджей являл собой бронзовую голову вепря. Этот зверь испокон веков выступал неотъемлемой частью фамильного знака семейства и украшал все мало-мальски дорогостоящее родовое имущество. Относился к таковому и таунхаус позади Имперского Военного музея, что был передан в безраздельное владение Родольфуса, едва тот вступил в брак. Сириус обхватил ладонью рельефное рыло и дважды ударил в чёрную дверь. Идти за помощью к Лестрейнджу было странно и неловко. Все равно, что просить прощения за плеяду розыгрышей, учинённых над ним в содружестве с Беллатрикс много лет назад. Однако иных достойных мозгоправческих кандидатур в широком круге знакомых Сириуса не наблюдалось, и потому он стоял за час до полуночи на Брук Драйв, уповая на незлопамятность и благосклонность свояка. Никто не открывал достаточно долго, чтобы всякий воспитанный гость оставил попытки пробраться внутрь. Но Сириус стучал вновь и вновь. Хотя и не был уверен в том, что молодая чета не предаётся сейчас извращенным увеселениям в одном из закрытых клубов волшебного Лондона. Его захлестнула паника. Отчаянно хотелось отмотать время назад и отвесить себе звонкую оплеуху за каждый день промедления. Как бы ни было ему хорошо с МакКиннон, откладывать прощание и лелеять запретные чувства вплоть до самого посвящения определенно не стоило. Так и не наведя порядок в голове, он рисковал и ее жизнью, и своей репутацией, и даже тем самым абстрактным будущим, что так часто поминала в нотациях Вальбурга. Наконец ригели с тихим скрежетом сдвинулись с места и дверь приоткрылась. Всклокоченный Родольфус в наброшенной на голое тело мантии недовольно уставился на настойчивого родственника. - Какой дивный сюрприз, - без тени восторга прокомментировал он, опустив палочку, что прежде настороженно удерживал у бедра. - Ты собираешься томить его на пороге, пока звёзды не погаснут? - мимоходом попеняла Беллатрикс, мелькнув за спиной супруга. Замотанная в светлый плед, что обычно без дела пылился в гостиной, она остановилась у зеркала, поправляя безнадёжно испорченную причёску. - Прошу, - сухо пригласил Родольфус, открывая дверь шире и пропуская Сириуса в холл. - Что-то случилось? - оторвавшись от собственного отражения, в равной степени эффектного и непристойного, Беллатрикс обеспокоенно взглянула на кузена. - Все в порядке, - изнывая от тревоги, все же твёрдо заверил Сириус и даже беззаботно улыбнулся для большей убедительности. - Мне нужно посоветоваться с Родольфусом по одному вопросу. - С каких пор ты советуешься с ним, а не со мной? - с притворной ревностью уперев кулаки в стройные бёдра, она подбоченилась и тотчас едва не уронила своё импровизированное одеяние. - И этот вопрос не терпит до утра? - холодно уточнил Родольфус, раздраженно покосившись на беззастенчивые попытки жены поправить хлипкий узелок над грудью. - Я хочу поговорить о легилименции, - пояснил Сириус и, призвав на помощь все свои актерские способности, заговорщически подмигнул Беллатрикс, взиравшей теперь на него с очевидным подозрением. - Завтра на работе состоится один важный разговор. И мне бы хотелось полагаться не только на интуицию. Если хочешь, я расскажу подробнее, но прежде ты принималась демонстративно зевать, едва я успевал произнести слово «Министерство», так что... - Ты слышала брата, - с усмешкой перебил Родольфус, замерев на пороге гостиной, куда и следовал, небрежным взмахом руки поманив за собой Сириуса. - Ему нужен мой совет. А ты отправляйся в постель и не вздумай уснуть без меня. - А если вздумаю? - уже поставив босую ногу на нижнюю ступень крутой лестницы, Беллатрикс озорно обернулась через плечо, едва кузен тактично скрылся за поворотом. - Придётся преподать тебе пару уроков послушания, - шепнул Родольфус, улыбнувшись краешком губ. Впервые с того самого момента, как настойчивый стук в дверь прервал их маленькую игру. Сириус остановился возле перевёрнутого кресла, проницательно приподняв брови, но все же не комментируя учинённый в гостиной разгром. Могло показаться, что хозяева дома подверглись чудовищной атаке незадолго до его прихода. На стенах, мебели и даже портретах предусмотрительно сбежавших из рам волшебников виднелись тут и там магические повреждения. Ожоги, рытвины, сколы, вмятины: отзвучавших проклятий, разворотивших изящный барочный ансамбль, было не перечесть. Отрывистым взмахом палочки Родольфус отправил в угол чёрное платье Беллатрикс, до того увенчавшее неприглядной дорожкой журнальный столик. Бегло оглядевшись с блуждающей на губах самодовольной усмешкой, он вернул на пухлые ножки то самое кресло, что облюбовал Сириус. - Что ты натворил, Блэк? - лишь окружив комнату заглушающими чарами, Родольфус устроился по-хозяйски на выпотрошенном диване и строго посмотрел на гостя. - Не трать мое время на враньё и переходи к сути. А в процессе не забудь сочинить что-то поубедительнее для Беллы. Ты же не думал, что она поверит, будто накануне посвящения тебя заботят министерские дрязги? - Я хочу, чтобы ты стёр мне память, - договорив, Сириус сделал глубокий вдох и медленно откинулся на спинку. Где-то в глубине маленькой шкатулки навсегда останутся мензурки с воспоминаниями о Марлин. О том, как смыкаются ее длинные пальцы на рычаге сцепления и ручке газа, и она хохочет, едва справляясь с бешеной скоростью летающего мотоцикла. О том, как доверчиво прижимается к его груди в кромешной тьме, вслушиваясь в рокот грома. О том, как щурит смеющиеся глаза, соревнуясь с ним в остроумии. О том, как прогоняет, едва сдерживая слезы. Быть может, однажды, когда закончится война, он нырнёт в омут памяти, пересматривая свою забытую жизнь подобно романтичной короткометражке. Быть может, отыщет ее... - Кого же ты хочешь забыть? - осторожно спросил Родольфус, так и не дождавшись пояснений. - Марлин МакКиннон. Восьмая в вашем с Беллой списке подопытных кроликов, если помнишь. Полукровка. Дочь той целительницы, что нынче руководит в Мунго отделением помощи маглам, пострадавшим от волшебства, - Сириус выплевывал один за другим порочащий ее факт. Он с вызовом смотрел в глаза Родольфуса, ожидая смеха, издёвок, обвинений. Чего угодно, кроме задумчивого молчания. - Вычисти все, что связано с ней. Воспоминания, эмоции, чувства. Пусть она останется просто гриффиндоркой, что училась на том же курсе. Сириус решительно улыбнулся, ощутив на мгновение ту странную смесь усталости и покоя, что позволяет забыться крепчайшим сном, едва упадёшь в постель. Он с облегчением гадал, почему не пришёл к Родольфусу раньше. Едва покинув ее спальню. А может и вовсе в тот самый миг, когда впервые отчетливо захотел сделать ее своей. Ведь магия - это почти панацея. Шёпот заклинания, незнакомые пассы, и Марлин МакКиннон покинет его сердце и разум навсегда. Не за кого будет бояться. Не по кому будет скучать. Не на кого злиться до крупной дрожи. Не останется того человека, что заставит его трусливо опустить палочку в разгар битвы. - Я не стану этого делать, - Родольфус сочувственно качнул головой, но звучал столь непреклонно, что Сириус вновь ощутил неотвратимый ужас, надвигавшийся на него с того зимнего вечера, когда Марлин спала у его плеча в гостевой спальне Альфарда. - Почему? - глухо спросил он, краешком сознания надеясь, что свояк просто упрямится и набивает себе цену. - Ты совсем ничего не смыслишь в ментальной магии, верно? - задумчиво протянул Родольфус, рассматривая гостя. Все с той же напускной ленцой он кривил губы в неуместной улыбке. Все также самоуверенно и напористо требовал помощь. Все также воплощал в себе магнетизм и шарм дюжин мертвых и живых Блэков. Только вот неуловимо превращался на глазах из молодого мужчины в запуганного и несчастного мальчишку, уцепившегося за свою идею точно за соломинку. - Я бы очень хотел быть тебе полезен. Правда. Но ты переоцениваешь ментальную магию в целом и мои способности в частности. Можно убрать воспоминания. Если быть внимательным, ни картинки лишней в голове не останется. Только вот чувства - материя куда сложнее. Не изученная, странная, слишком волшебная даже для таких, как мы. Никто не понимает механику и природу чувств настолько хорошо, чтобы управлять ими. Империус подавляет волю. Амортенция воздействует на эстроген и тестостерон. Легилеменция раскрывает мысли. Но любовь, привязанность, уважение - это нечто иное. Нам не подвластное. Даже если я сотру твои воспоминания, останутся эмоции. Ты будешь тосковать, но не поймёшь по кому. А увидев - не сможешь навредить. Беда ещё и в том, что без вмешательств извне чувства имеют все шансы притупиться сами собой. Это ведь большая редкость - всю жизнь любить лишь одного человека. Но, если стереть их основу, тебя так и будет вечно мучить неведомое нечто. - Пусть так, - помедлив, Сириус кивнул, нехотя принимая обозначенные Родольфусом страдания, как расплату за собственную слабость и глупость. Как бы он ни злился на Марлин, допустить, чтобы с ней случилось что-то плохое по его вине, он не мог. Не простил бы себя вовеки веков. - Пусть Он хотя бы ее не увидит. - И в этом я, увы, помочь не смогу, - Родольфус поднялся с дивана и, приблизившись к высокому секретеру из темного дерева, щедро плеснул в два бокала коньяка из безымянного пузатого сосуда. - Он слишком талантливый легилимент, а я пока не самый искусный стиратель памяти. Просто поверь мне на слово, если ему захочется полазать в твоём сознании, он непременно заметит недостающие куски, доберётся до истины, и плохо будет нам обоим. - Тогда, может быть, дашь мне экстренный урок по защите сознания? - осушив бокал одним глотком, Сириус с силой потёр сухие глаза и с надеждой взглянул на Родольфуса. - Смеёшься? - не сдержавшись, хмыкнул тот. - Окклюменцию постигают годами и не всегда добиваются хоть сколько-то значимых результатов. А закрываться так, чтобы опытный легилимент того не заметил, умеют лишь единицы. Единожды я пытался спрятать от Него кое-что. Он это понял. - Он наказал тебя? - тихо спросил Сириус, ощущая, как по спине разбегаются гадкие мурашки. - Да, - обманчивое спокойствие в голосе Родольфуса не сочеталось с тем, как сильно стиснул он на колене побелевшие пальцы, обращаясь в памяти к очевидно неприятному инциденту. - Но не так, как ты думаешь. Существует очень много способов сделать кому-то больно и без Круциатуса. Особенно если прежде вычитать мысли. Поглотив особенно вкусный уголёк, пламя в топке камина жадно облизало заднюю стенку и вновь улеглось с миролюбивым треском к самому дну. - Не осуждаешь? - осторожно спросил Сириус, первым разорвав затянувшееся молчание. - Не осуждаю, - мягко согласился Родольфус. Сириус смотрел на него и впервые со всей ясностью осознавал, что именно он - терпеливый, рассудительный, строгий - подходит Беллатрикс как никто иной. Дополняет ее, уравновешивает, сдерживает, служит той самой крепкой опорой, которой кузине будто не хватало сызмальства в круговерти возложенных на ее плечи ожиданий отца, - но не понимаю. Она - красивая девушка. В ее чертах легко угадывается порода Фоули и Малфоев. Быть может, она даже не лишена интеллекта и неких талантов. Но, друг мой, ты же вполне умён и расчётлив. Она тебе не ровня. Как ты мог так увязнуть в ней, что сейчас просишь о невозможном меня? Человека, которого прежде считал недостойным своей драгоценной сестры. - Я ошибался, Руди, - просто признал Сириус, и Родольфус меланхолично улыбнулся. - Что такого есть в полукровках, чего нет в подобных нам? - рассеянно спросил он, будто обращался не к сидящему напротив пареньку, но к неким высшим силам, привыкшим оставлять без ответа сомнения маленьких человечков. - Дело не в крови, а в ней, - все же отозвался Сириус, сцепив дрожащие пальцы в крепкий замок. - В том, какая она со мной. Каким становлюсь я, когда она рядом. - Если все так серьезно, неужели ты не думал о генофонде? Какое потомство она сможет дать тебе? - спросил Родольфус, вновь поднимаясь с дивана, чтобы наполнить слишком быстро опустевшие бокалы. Он с удивлением поймал себя на мысли, что жалеет юного выскочку. Что впервые искренне переживает за его самонадеянную голову, а не пытается уберечь от проблем во имя душевного спокойствия жены. - Кто задумывается о детях в восемнадцать? - Сириус мрачно усмехнулся, с ужасом воображая на секунду округлый живот Марлин. А ведь он мог стать таковым, потому что оба порой забывали о безопасности, не в силах оторваться друг от друга. - Возможно ты прав. Век невинности давно миновал, - рассуждения о любви во имя продолжения рода показались Сириусу довольно забавными в декорациях полу-разрушенной гостиной, но он не позволил нервному смешку сорваться с губ и едва слышно спросил: - Что мне теперь делать? Что если он увидит ее завтра? - Шансы, что он пожелает познакомиться с тобой поближе уже завтра, ничтожно малы. На посвящении будет присутствовать слишком много волшебников, а толпа не способствует глубинному проникновению в голову, - Родольфус нахмурился. Он не пытался успокоить свояка, но искренне делился измышлениями, подкрепленными опытом и логикой. - Постарайся не вспоминать о ней слишком явно. Справишься? А после заканчивай это так быстро, как только сможешь. Исчезни, своди Флоренс в новый ресторан, сосредоточься на работе и не подкрепляй связь новыми встречами. Сейчас речь не только о тебе, Блэк. Неосторожным действием ты можешь навредить своей семье. - Так мало времени, - прошептал Сириус. Он уронил голову на скрещённые на коленях предплечья, уставившись невидящим взглядом в темный ворс ковра. - Пока звёзды не погаснут, - Родольфус грустно улыбнулся. Повидавшая немало впечатляющих сцен гостиная погрузилась в щемящую тишину. Облако, тягучее будто дымок над сложным зельем, рассеялось над крышей дома, обнажая восхитительно яркие в черноте ранней осенней ночи светила.