***
- Ты не вовремя, - вздохнул Родольфус вместо приветствия. Его дыхание пахло алкоголем, а под покрасневшими глазами улеглись густые серые тени. Безразлично взмахнув рукой, он удалился в темноту примыкающего к холлу коридора, не пригласив свояка войти, но и не прогоняя. В подтверждение его слов из глубин дома взорвался гневный возглас. Где-то на втором этаже громко спорили женщины, и Сириус без труда различил знакомые до зубовного скрежета интонации сестёр. Оставив пальто на вешалке и тщательно заперев за собой дверь, он торопливо поднялся по лестнице и, ориентируясь на терзающие слух звуки, безошибочно нашёл нужную спальню, но, уже потянувшись к ручке, замер, не решаясь вторгнуться в чужую агонию ссоры. - Это ты меня сглазила! - взвизгнула Беллатрикс, захлебнувшись плачем. - Ты заявила, что из меня получится плохая мать, и я потеряла его! - Хватит, - слабо попросила Нарцисса. - Мне больно за тебя, Белла. И страшно. Я хочу быть рядом. Разреши мне разделить с тобой эту беду. - Беду? - Беллатрикс сардонически расхохоталась. - Маленькая ты лицемерная дрянь. Ты ведь не хотела, чтобы он появился на свет. В твоём понимании только чванливые особи вроде тебя - нацепившие на лицо унылое постное выражение и пресмыкающиеся перед мужьями - достойны носить в себе ребёнка. Так ты видишь любовь, да? Засунуть в задницу собственное мнение и вышивать инициалы на платочках благоверного? - Так ты видишь меня, да? - передразнила Нарцисса, смолкнув на мгновение, и тут же заговорила жарче и тверже, - что ж, я никогда не тешила себя мыслью, что ты меня уважаешь. Но сейчас речь не обо мне, а о тебе, так что перестань пытаться меня задеть. Позволь пригласить моего целителя. Необходимо уже сейчас принять меры, если повреждена репродуктивная система, потому что… - Я не позволю твоим подружкам ковыряться во мне и болтать потом об этом в чайных салонах, - запальчиво прошипела Беллатрикс. - Думаешь, ты кому-то настолько интересна, чтобы обсуждать это за чашкой улуна? - одёрнула Нарцисса. - Думаешь, ты смеешь приходить сюда и лезть в душу, после всего, что наговорила тогда? - парировала Беллатрикс. - Я хотела достучаться до тебя! - Нарцисса повысила голос. - Донести мысль, что все эта пафосная чехарда зашла слишком далеко. И, как видишь, была права. Посмотри, к чему привело твоё безрассудное желание угодить этому человеку. - Вечно ты все лучше всех знаешь, да, Цисси? - елейно протянула Беллатрикс. - Пошла-ка ты вон, Малфой. Ты стала такой же, как он. Смотришь на меня свысока, будто чем-то лучше. Только ты ни черта не лучше. Проваливай, и не смей тыкать меня носом в свою мнимую правоту. - Я не хотела быть правой такой ценой! - в отчаянии перебила Нарцисса. - Вон! - комнату наполнил треск, и жалобный вскрик сменился оглушительной тишиной. Сириус рывком распахнул дверь, страшась увидеть непоправимые последствия заклятия, но столкнулся нос к носу с Нарциссой. Она прижимала к щеке окровавленную ладонь, и под пальцами ее алел глубокий длинный порез, рассекший бледную кожу. - Вы и есть грязь, Сириус, - прошептала Нарцисса. Кровь сбегала тонкой дорожкой по нежнейшему шёлку молочного рукава. Трогательный локон распушился и льнул к скуле, отсечённый острыми чарами. - Вы - дикари. Варвары, позабывшие о чести и достоинстве. Вы слепо служите полукровке, но кричите, что бьетесь за чистоту и свободу. Он не даст вам ни того, ни другого, разве ты не видишь? - Вали уже! - Сириус едва успел увлечь кузину в холодную безопасность коридора. Красный луч опалил стену напротив дверного проема и осыпался искрами на темный ковёр. - Последние недели выдались нервными для всех нас, - неуклюже заключил он, тревожно всматриваясь в широко распахнутые глаза Нарциссы. - И по чьей же вине так сложилось? - саркастично вопросила она и, высвободившись из его рук, прошла к лестнице, ни разу не оглянувшись. Сперва шагнув ей вслед, Сириус остановился. Он не хотел выбирать. Не мог выбирать между любимыми людьми, но Нарцисса уверенно стучала каблуками по ступеням, а из спальни доносились поистине безумные громкие рыдания. Беллатрикс - едва стоящая на ногах, растрепанная и бледная - лихорадочно запихивала в кожаный саквояж ворох вещей. Коротко взвыв, она уперлась слабыми ладонями в скомканную одежду, утрамбовывая и приминая. Сириус замер, лихорадочно соображая, как подступиться к ней, окончательно растерявшей самообладание. Набросив мантию прямо поверх длинной сорочки, Беллатрикс обернулась к нему и жалобно попросила: - Забери меня отсюда. - Белла, ты должна лечь, - мягко велел он, подталкивая ее к неубранной постели. - Я принёс твои любимые меренги с мёдом и голубым сыром… - Я здесь не останусь! - дёрнувшись, она потеряла равновесие и почти грациозно осела на пол, обхватив руками живот. Под полу-прозрачной тканью Сириус различил тугую повязку. - И куда же ты собралась? - загородив собой выход из комнаты, Родольфус смерил ее тяжёлым взглядом, но не сделал и шага, чтобы помочь подняться. Сириус бережно подхватил ее под локоть, но Беллатрикс сжалась в комок и с места не сдвинулась. Лишь яростно уставилась на супруга: - Не знаю. Вернусь к родителям. Или поживу у Сириуса. Ты же не хочешь видеть меня рядом? Выгнал в гостевую спальню, не желаешь разговаривать, смотришь так, словно я пустое место. А теперь, когда я даже ребёнка твоего выносить не смогла, какой от меня прок? Верно, Руди? Не хочу так. Не буду. Уронив пылающее лицо в ладони, она зарыдала с новой силой, сбросив с плеча руку кузена. Захлебываясь слезами, надрывно втягивая воздух и склоняясь все ниже к полу, Беллатрикс совершенно не походила на ту даму - сильную, роскошную, волевую - утешать которую не пришло бы в голову ни одному здравомыслящему человеку. Эта женщина - сломленная и убитая горем - вызывала жалость. Острую, глубокую и пронзительную. - У тебя истерика, - холодно проронил Родольфус. Прошагав мимо и отдавив ненароком полы мантии, расстелившейся вокруг сгорбленной фигурки, он подхватил с прикроватной тумбочки пузырёк и, перепроверив название на этикетке, щедро плеснул в наполовину пустой стакан с водой. Усевшись рядом с женой, он поднёс целебный напиток к ее губам и заставил выпить до дна, с силой надавив на дрожащий подбородок. Нарушенная дозировка предсказуемо усилила эффект, и через считанные секунды Беллатрикс обмякла и теперь удерживала глаза открытыми с явным трудом. - Если тебя так оскорбляет раздельный сон, возвращайся в нашу постель, - насмешливо предложил он. - Ты меня больше не любишь, - капризно заявила она заплетающимся языком, словно не успокоительного наглоталась, а опустошила семейные запасы алкоголя. - Зачем я тебе там? Проигнорировав вопрос, Родольфус поднялся с колен и, легко подхватив ее на руки, вынес в коридор, отпихнув ногой распахнутый саквояж. - Если продолжишь нарушать постельный режим, мне придётся лишить тебя сладкого, ma fille, - услышал Сириус его ироничное бормотание. - La tienne?* - с надеждой переспросила Беллатрикс. - А чья же ещё, - усмехнулся Родольфус.***
Будучи неисправимыми оптимистом, Джеймс любил все дни недели без исключения, но с особым трепетом относился к субботе. Прекрасной, восхитительной, беззаботной субботе. Сперва можно было понежиться в постели, вдоволь отоспавшись за трудовые будни. После - позавтракать с Адель в крохотном пабе на окраине Годриковой Лощины, любуясь лесом и планируя вместе что-то поистине грандиозное. Спуск в живописные гроты Новой Зеландии; роспись стен в пока ещё девственно белой и пустой детской комнате (позолоченными снитчами или миниатюрами небесных тел - супруги пока не решили); шумную и многолюдную вечеринку по случаю двадцатого дня рождения; поездку на чемпионат мира по квиддичу - с гигантской палаткой, кроличьими колбасками и британским флагом. Мир открывал своим стремительно взрослеющим детям миллионы увлекательных возможностей, и Джеймс не собирался упускать ни одну из них. Потом, дожевав воздушные ребристые вафли и распрощавшись друг с другом на мощёной булыжником дорожке, Поттеры отправлялись каждый по своим делам. Эта договоренность - не растворяться в браке, оставляя что-то собственное, индивидуальное, не связанное с партнёром и бытом - казалась обоим привлекательной и разумной. Наученный горьким опытом Джеймс не желал подавлять жену, стирая границы личного пространства. Та, в свою очередь, едва ли смогла бы обходиться без отголосков былой независимости, к которой привыкла, не обременяя себя в школьные годы серьезными отношениями и, упаси Мерлин, помолвкой. В свои свободные часы Адель обновляла гардероб, постепенно и не без удовольствия сменяя строгие костюмы на романтичные платья свободного кроя; наведывалась в лондонские салоны красоты; встречалась с друзьями, обьединить которых с разношёрстной компанией мужа, богатой на оборотней, предателей крови и маглорожденных, возможности не представлялось. Джеймс «день независимости» открывал неизменным квиддичным матчем с мародерами, а после обедал с Марлин. Порой к ним присоединялись и остальные - вымотанные игрой (расслабленной, да чего вы?) Фабиан, Римус и Питер, насмешливая (вы будто диких драконов объезжали) Эммелина, вечно спешащая Доркас. Не появлялись только Лили и Бенджи, и что-то в их затяжном отсутствии неуловимо напоминало ту молчаливую тоску по Гидеону, что притуплялась, но совсем никогда не исчезала. - Меняемся? - скользнув ладонями по древку метлы, Джеймс совершил ленивый кувырок, зависнув на мгновение вниз головой. - Не-е-ет, - взмолился Питер, секунду назад пропустивший в кольцо десятый квоффл. В общем и целом он действительно получал удовольствие от дружеских матчей, а от тренировок под чутким руководством друга отказываться не намеревался, ведь был немало наслышан о семейной предрасположенности к полноте по мужской линии. Но сейчас - тяжело дышащий, взмокший и разгоряченный - Питер даже думать не мог о продолжении, мечтая лишь упасть без чувств прямо в грязный снег. - Я тоже пас, - описав аккуратную дугу возле Джеймса, Римус вытащил из кармана вязаную шапку и нацепил на влажные волосы. - Уже опаздываю к Шиме. - А Эмми знает? - Фабиан приподнял бледную бровь и заботливо перехватил квоффл у согнувшегося над метлой Питера. - Нет, - Римус досадливо поморщился. - Используешь наши встречи, как прикрытие для свиданий с подружкой Сивого? - протянул Джеймс с неявным осуждением в голосе, но мысль развивать не стал. - Это не свидание, - поспешно возразил Римус и, кривя душой, заявил, - Шима меня как девушка не интересует. Совсем. Конечно, он был влюблён в Эммелину. Как можно было не влюбиться в неё - ослепительно красивую, яркую, остроумную, смелую? Но помимо романтических чувств зиждилась в Римусе и набившая оскомину благодарность, ведь Эмми снизошла до него - заражённого и отверженного. Чувствовать себя кому-то обязанным - за помощь, дружбу, симпатию - он устал до тошноты, а Шима была ему ровней. Такой же. Прекрасной и проклятой. Не идущей на жертвы и не рискующей, общаясь с ним. Шима видела в нем спасителя угнетенных, и Римус невольно тянулся к ней, отмечая мимоходом приятные черты лица и ладную фигуру. - Наподдать бы тебе, - глубокомысленно изрёк Джеймс, и сам не понимая до конца, на что сердится. Его в равной степени огорчало и замаячившее на горизонте предательство Эммелины, хорошей и верной подруги, и доверчивость Лунатика, чья скорлупа неуверенности в себе треснула в самый неподходящий момент, сделав хозяина ещё более уязвимым. - За то, что посмел подружиться с кем-то ещё? - Римус недобро сверкнул глазами, перехватив поудобнее рукоять метлы, точно собирался удрать, заслышав хоть одно обидное слово. - За то что разучился критически мыслить, - жестко ответил Джеймс, встретив его вызывающий взгляд. - Я буду рад ошибиться в ней, но ты не должен терять бдительность. - Грюм плохо на тебя влияет, - Римус поджал губы. - Говоришь, как параноик. - Лучше быть параноиком, чем обманутым идиотом, - отчеканил Джеймс. - Эй, - чуть отдышавшись, Питер встревоженно уставился на них, будто готовых броситься в драку в любую секунду. - Не хватало нам ещё из-за девчонки сейчас поссориться. - Мы не ссоримся, - мрачно возразили Римус и Джеймс, все ещё буравя друг друга свирепыми взглядами. - Луни, ты бы был с ней поосторожнее, правда, - осторожно вклинился в спор Фабиан. - Тебе не кажется странным, что в прозрачность ее намерений не верит никто из нас? Не можем же мы ошибаться разом. Даже Доркас считает… - О, ну конечно, - ядовито протянул Римус. - Раз уж восемь волшебников полагают, что оборотень априори не может оказаться хорошей девчонкой, которой не все равно, значит, ату ее. Клеймить, игнорировать и избегать, а лучше в клетку посадить. - Да она тебе мозги промывает, разве не видишь? - Джеймс возмущённо возвёл руки к набухшей над стадионом туче. - Ты говоришь иначе, ведёшь себя иначе… - Может, я просто стал собой? - сухо усмехнулся Римус. - Не нравится - не общайся. Выть по тебе на Луну не стану. - Да что ты несёшь такое? - воскликнул Джеймс. Не совладав с эмоциями, он с силой толкнул Римуса в грудь, и тот, едва не утратив равновесие, насмешливо сощурился: - Если хочешь и дальше быть моим другом, не смей говорить о ней. Я сам разберусь. Сжав покрепче древко метлы, Римус помчался к земле, точно намеревался штопором войти в жёсткую корку льда, покрывшую поле. Но, затормозив за секунду до столкновения, спешился и зашагал к маленькому бревенчатому домику, служившему раздевалкой. - Что если он уже один из них? - Фабиан проводил Римуса задумчивым взглядом. - Он - один из нас, - не терпящим возражений тоном произнёс Джеймс, но все же прибавил мягче и рассудительнее. - Будь он одним из них, не спорил бы и не провоцировал. Либо ушёл бы с концами, либо не подрывал к себе доверие этим бредом. - Это же Лунатик, Фаби, - Питер болезненно поморщился, когда хлопок двери эхом прокатился по пустому стадиону. - Он может огрызаться, спорить, теряться в своих комплексах, но предать нас - нет. - Нет, - уверенно повторил Джеймс. - Нет, - едва слышно вымолвил Фабиан. Когда парни попрощались нестройным хором и, похватав со скамьи свои пожитки, вышли на улицу, Джеймс все ещё медлил. Скомкав полотенце и запихнув на дно спортивной сумки, он рассеянно потянулся за футболкой, но замер, различив шорох осторожных шагов. Ему верилось, что Римус вернулся. Не посмел убежать на встречу со своей Шимой, завершив игру некрасивой, ненужной никому из мародёров ссорой. Самый мудрый, самый тактичный, самый понимающий из всей теперь уже четверки друзей просто не мог откреститься от братства. От нерушимых уз, взращенных бесчисленным множеством общих тайн, приключений и родством душ. - Мистер Поттер? - металлический голос скрежетом расцарапал хмурую тишину комнаты, и Джеймс круто обернулся, сжав в кулаке так и не надетую футболку. У серого шкафчика - самого первого в коротком ряду - остановился Пожиратель Смерти. В тусклом свете, что проникал через маленькое окно под самым потолком, он выглядел удивительно буднично и совсем не страшно. Точно нелепая восковая фигура в магловском музее, куда маленьких Джеймса и Марлин водил мистер МакКиннон. Ловко выдернув из прилаженного к поясу чехла волшебную палочку, Джеймс атаковал, но, предупреждая отзвучавшее заклятие, Пожиратель Смерти обратился в дым. Его смех, призрачный и рассеянный, прокатился по небольшой комнате, смолкнув уже с обратной стороны шкафчиков. Той, где ржавели и прорастали плесенью душевые кабины. - Я не собираюсь с вами сражаться, - спокойно известил он, не спеша вновь показываться на глаза сосредоточенному мальчишке, уже сделавшему шаг к узкому проходу. - Тогда в чем же дело? - напряжённо окликнул Джеймс и дерзко усмехнулся. - Неужто о паре лётных уроков прибыли попросить? - Я хочу предложить вам сделку, - вкрадчиво проговорил Пожиратель Смерти. - Могу похлопотать о камере с видом получше в обмен на имена подельников, - Джеймс прижался спиной к стене, мешая прицелиться в себя из укрытия. - Ваша самоуверенность очаровательна, - Пожиратель Смерти тихо рассмеялся. - Но предмет нашей беседы будет несколько иным. Говоря спортивным языком, не желаете ли вы сменить клуб, за который играете, мистер Поттер? Наша команда способна предложить куда более современный инвентарь, совершенную амуницию (форму, если угодно), амбициозные задачи, комфортный социальный пакет, гарантию безопасности вам и вашим родным, разумеется… - Предпочитаю намордники полегче, - процедил сквозь зубы Джеймс. - Да и атрибутика у вас так себе. Надеюсь, вы не слишком много заплатили дизайнеру. Моя внучатая племянница и то лучше рисует, а ей всего шесть. - Это стоит понимать, как «нет»? - обманчиво мягко уточнил Пожиратель Смерти. - Понимай это, как «пошёл на*ер», - Джеймс наугад бросил проклятье в дверной проем, и стеклянная перегородка рассыпалась на мелкие мутные осколки с переливчатым звоном. - Не стоит быть таким категоричным, мистер Поттер, - Пожиратель Смерти разочарованно цокнул языком. - Обладай специалисты из комиссии Волшебного Фармакологического Надзора вашей горячностью и поспешностью в суждениях, смею думать, мистер Карлус Поттер бы сейчас как раз готовился воссоединиться с семьей, отбыв наказание в одном лишенном радости казенном доме, любезно упомянутом вами сегодня. - Это ещё что за бред? - прошипел Джеймс. Даже стоя топлесс в прохладном и сыром помещении, он ощутил, как тело бросило в жар. - О, так вы не осведомлены о столь значимых карьерных вехах отца? - с притворным сочувствием протянул Пожиратель Смерти. - И что же, совсем ничего не слышали о его первой разработке? Джеймс промолчал, разрываясь между праведным гневом и страхом. Всю жизнь он безоговорочно верил в исключительную положительность своего папы. Добрый, веселый, начисто лишенный предрассудков. Карлус Поттер просто не мог оказаться преступником. Совершить нечто, достойное лишения свободы. Потому Джеймс едва сдерживался от желания избить наговорщика до беспамятства и вместе с тем цепенел, вслушиваясь в плавный рассказ, звучавший слишком просто и правдоподобно. Никаких ужасов и рукотворных монстров. Банальная халатность молодого амбициозного человека. - Задолго до всеми любимого «Простоблеска» господин Поттер вывел на рынок одно потрясающее средство. Зелье, способное одолеть любые изъяны кожи: комедоны, угри, шрамы, оспины, рубцы, морщины, - вещал Пожиратель Смерти. - Это уникальное варево действительно могло вернуть младенческую гладкость и упругость даже самому уродливому лицу. Только вот юный подающий надежды изобретатель так спешил снискать славу, что клинические испытания завершил, едва добившись желанного результата. Какого же было удивление целителей, когда в больницы стало поступать все больше пациентов, чьи внутренние органы отказывали, потому что будто бы исчезнувшие несовершенства кожи поражали слизистые оболочки, сосуды, мышечные и соединительные ткани. Вашему деду, достопочтенному Абрахаму Поттеру, свобода и спасённая репутация сына стоили очень дорого. В результате скандал не получил огласку, дело закрыли, а Карлус Поттер, изрядно напуганный и пристыженный, вернулся к исследовательской деятельности. К его чести, испытаниями с тех пор в глостерширской лаборатории не пренебрегали, однако вы ведь не можете не понимать, как одна не искупленная ошибка юности может круто изменить безмятежное настоящее? - Мой отец - порядочный уважаемый волшебник, - жарко возразил Джеймс. - Вам никто не поверит. - Так уж и никто? - с любопытством уточнил Пожиратель Смерти, показавшись в дверном проеме. Все в его осанке, ленивом положении рук, походке кричало о превосходстве и легкой победе, будто ершистый Поттер уже озвучил единственный верный ответ. - Если дать этой истории ход, последствия могут неприятно поразить вас своим размахом. Уголовное преследование, разгромные статьи, репутационные риски, расторгнутые контракты, финансовые компенсации, угроза банкротства… Думаете, ваш отец совладает с такой напастью? Слышал, его сердечные проблемы исцелению пока не поддаются. - Хотите, чтобы я принял метку в обмен на молчание? - глухо уточнил Джеймс, скривившись, точно от мучительного приступа тошноты. - Метку надо заслужить, - назидательно изрёк Пожиратель Смерти. - Скорее мы толкуем о том, что вы могли бы стать ценным источником информации из самого сердца аврората. И дилетантской организации Дамблдора, конечно же. Достоверность и полезность предоставленных сведений играли бы определяющую роль в глубине нашего попустительства безнаказанности вашего отца. - Нет, - прошептал Джеймс непослушными губами. - Спешу ещё раз напомнить, что категоричность - не всегда хорошее подспорье в делах. У вас есть неделя, чтобы как следует обдумать наше предложение, - чёрный дым издевательски мазнул лицо липкой копотью, и Пожиратель Смерти замер у выхода на улицу, обернувшись через плечо. - Выбирайте с умом, мистер Поттер. Джеймс не помнил, как добрался до паба «У Шепарда». Он бездумно переставлял ноги и небрежно волок новейшую быстроходную метлу по земле, пока не упёрся в дрогнувшие от столкновения тяжёлые входные створки. Официантка что-то прощебетала о необычайно вкусном блюде дня и предложила ему занять маленький столик у окна. Там, за мутным стеклом волшебный квартал накрыло низкое серое небо. Будто запылённая сетка мухобойки прихлопнула острые крыши, зажевав флюгеры и дымоходы. Джеймс уставился в меню невидящими глазами, представляя, как разбивает битой воображаемые весы, под стать тем, что сжимает в крепкой длани Фемида. На одной чаше - тысячи невинных волшебников и простецов, десятки добрых приятелей и хороших знакомых, принципы, на которые сам он нанизан так плотно, что не слезть. На другой - папа. Один. Единственный. Самый лучший. - Неужели проиграл? - флёр духов Марлин накрыл его пудровым облачком, и невесомый поцелуй согрел застуженную щеку. - С ума сошла? - выдавив из себя хвастливую улыбку, Джеймс подскочил со стула, помогая ей снять пальто и цепляя петлицу на крючок напольной вешалки. Настенные часы показали полдень. - Я же сейчас на самом пике формы. - Тогда что сподвигло твои брови сойтись на переносице? - она смерила его встревоженным взглядом. - Люпин, - уверенно соврал он, ведь за секунду до встречи с Пожирателем Смерти и впрямь мог думать лишь о легкомыслии лучшего друга. Чертова жизнь и впрямь умела удивлять, обращая проблемы, недавно казавшиеся глобальными, в труху, ничего не значащую на фоне истинной беды. - Снова самка волка? - недовольно переспросила Марлин, опустив глаза в меню. - Снова, - скупо кивнул Джеймс. Он бы с удовольствием выложил ей всю суть разговора в раздевалке, но неожиданно поймал себя на мысли, что стыдится рассказывать Марлин о промахе отца. Даже зная ее с пелёнок. Даже сомневаясь в правдивости рассказа. Даже убеждая себя, что на предательство не пойдёт и во имя благополучия семьи. - Подробностями поделишься? - мягко спросила Марлин, и Джеймс, мельком взглянув на часы, понял, что рассеянно молчит уже несколько минут. - Он врёт Эмми, что проводит время с нами, а сам встречается с этой, - торопливо пояснил он. - Это же Эмми, - успокаивающе улыбнулась Марлин и, оборвав умозаключения, попросила подошедшую официантку подать ягодный чай и сырный суп. - Она его насквозь видит. Утверждает, что знает об этих встречах. Мол, после каждой - от него псиной несёт на всю квартиру. Джеймс и Марлин обменялись насмешливыми взглядами, только представив театральные интонации подруги и возведённые к потолку глаза. Чёрные, как угольки. Эммелина никогда не унижала себя громкими ссорами и выяснениями отношений, а на проблемы смотрела с неизменным юмором и готовностью врезать любимому за действительно серьёзный проступок. - Мне за него тревожно, - подытожил наконец Джеймс, облокотившись на стол и сдавливая руками виски. - И мне, - спокойно кивнула Марлин. - Только вот ты видел, как он вчера реагировал на мои слова? Уж прости за грубую метафору, загрызть был готов. И знаешь, что это значит? Чем больше мы его пилим, тем крепче становится его желание доказать, как же мы не правы. Тем сильнее он злится. - И что ты предлагаешь? - Джеймс снял очки и принялся массировать пульсирующие веки. - Оставить его в покое? Подождать, пока он вляпается в какое-то дерьмо? А он точно вляпается, если продолжит водиться с этой Шимой. - Предлагаю сменить тактику, - Марлин легко пожала плечами. - Кто донимал его меньше прочих? Пит и Доркас? Вот пусть они и поработают. Предложат пригласить ее на общий ужин. Озвучат желание помочь с этой школой. Подпустят ее чуть ближе. Издали раскусить истинные намерения слишком сложно. - Звучит разумно, - помедлив, Джеймс кивнул. Какое-то время он пристально всматривался в лицо Марлин, а после осторожно спросил, - быть может, мне и твоего приятеля стоит позвать на пинту пива? - Какого приятеля? - она склонила голову набок с почти правдоподобным недоумением, но провести наблюдательного друга было не так-то просто. - Того, который подарил тебе это, - Джеймс указал кончиком пальца на подвеску, чуть выступающую над округлой горловиной белого джемпера. - Ты носишь эту вещицу, не снимая. А подарки деда хранишь в шкатулках, забывая надевать даже на праздники. - Кулон заставил тебя предположить, что у меня кто-то есть? - Марлин скептично поджала губы. - Кулон и засосы. Вам бы, целитель МакКиннон, научиться убирать такие последствия бессонной ночи, - иронично заметил Джеймс. - Ну хорошо, следователь Поттер, - протянула она, рассеянно соображая, когда, как и где умудрилась пропустить на себе собственнические отметины Сириуса. - Допустим, вы немного правы. Но все это абсолютно несерьёзно. Если встречу кого-то особенного, непременно приду за благословением. - Ну хотя бы так, - шутливо проворчал Джеймс. В ее обществе тревога немного отступила, и он даже с аппетитом принялся за выбранный наугад мясной рулет, однако не донёс вилку до рта и замер, когда Марлин потянулась к сумке и извлекла на свет блокнот в тёмной кожаной обложке. Уже не раз привлекавший внимание Джеймса. - Я забыла об одном деле, - виновато пробормотала она. - Доедим, и мне придётся тебя оставить. - Что это за книженция такая, глядя в которую ты вечно вспоминаешь о неотложных делах или начинаешь страдать от некой хвори? - вкрадчиво вопросил Джеймс, подперев подбородок кулаком и сверля взглядом блеснувший на обложке бриллиант. - Ежедневник, - хмыкнула Марлин, торопливо спрятав блокнот обратно в сумку. - Слышал про такое чудо тайм-менеджмента? - Неужели? А я-то наивно решил, что это твоё средство связи с Сириусом Орионом Блэком. Пожирателем Смерти, редкостным снобом и маглофобом, - голос Джеймса так и сочился желчью. - И впрямь наивно, - она натянуто засмеялась. - Зачем мне связываться с таким, как он? - Лучше ты мне объясни, - Джеймс подался вперёд, строго взирая на неё исподлобья. - Мне правда пора, - кинув на стол несколько сиклей, Марлин поднялась и торопливо клюнула его в щеку. - Убегать от ответа - не по-гриффиндорски, - поддразнил он, поднимаясь, чтобы подать ей пальто. - Спрашивать леди о личной жизни - не по-джентльменски, - парировала она, уже спеша по проходу и застегивая на ходу аккуратные пуговки. Марлин трансгрессировала в самую гущу Кенсингтонских садов и, попетляв по заметенным снегом дорожкам, добралась до каменного Питера Пена. Окружённый деревьями сказочный мальчишка сжимал в руках волшебный рожок, а его пьедестал обступил лесной народец, собравшийся послушать чарующую мелодию. - Не хочешь взрослеть? - тихо окликнула она, остановившись за спиной Сириуса, неподвижно глазевшего на статую. Ей запоздало подумалось, что мчаться по первому его зову черт пойми куда - унизительно и жалко. Но слишком уж подавленным он казался минувшим вечером, и прерванная беременность кузины едва ли способствовала поднятию боевого духа. - Не хочу, - обернувшись, он приподнял уголок губ в невеселой улыбке. Разодетый во все чёрное и замерший у опушки белёсой от снега рощи, Сириус словно сошёл с иллюстрации к драматическому роману. Даже растревоженные ветром волосы слишком искусно рассыпались на тонкие прядки, спадая на глаза и скулы. - Не знала, что ты любишь магловские сказки, - Марлин сунула руки в карманы, нащупав шуршащий фантик конфеты из атриума Мунго. - Поттер как-то забыл эту книгу на отработке у Филча, - пояснил Сириус, ностальгично возведя глаза к хмурым небесам, словно и впрямь скучал по ворчливому завхозу. - Мне стало любопытно, что за чушь его так увлекла. - Летать, командовать другими мальчишками и вечно оставаться ребёнком, - она задумчиво улыбнулась каменному личику Питера Пэна. - Джимми не могло не понравиться. - Знаешь, что забавно? Даже эта сказка с искаженным представлением о феях доказывает наше превосходство над маглами, - то тепло, с которым Марлин говорила о Поттере, отозвалось в Сириусе крайне неприятным чувством и ярким желанием владеть ее нежностью безраздельно. - Их жизнь так скучна и некомфортна, что они тянутся к волшебству хотя бы в искусстве, сочиняя целые миры, наполненные выдуманными чудесами. В то же время мы о простецкой цивилизации не фантазируем. - Зачем ты меня позвал? - нахмурившись, она поправила светло-серую шапку, то и дело сползающую по лбу ниже бровей. - Мне очень сложно, Марлин, - шагнув к ней, он замешкался, но, так и не дотронувшись до лица, заложил руки за спину. Ответа на ее вопрос у Сириуса попросту не находилось, ведь росчерк-приглашение появился в блокноте не с какой-то конкретной целью. После визита к Лестрейнджам он ощущал себя скверно и одиноко, и почему-то подумал первым делом не о родных или друзьях, но о ней. И теперь, стоя напротив Марлин посреди заснеженного парка, Сириус из последних сил выкручивал разговор в пользу исполнения злосчастного приказа. Пусть и предпочел бы вести ее за руку к скромному фасаду Кенсингтонского дворца, рассуждая о ерунде вроде пыльцы фей, слишком уж смахивающей на летучий порох. - Я хочу быть с тобой. Очень хочу, - Сириус замолчал, пробуя на вкус громкую ложь, неожиданно не горчащую на языке фальшью или лукавством. - Но мне постоянно приходится иметь дело с условностями, запретами, угрозами твоей безопасности, нашими разногласиями. И твои вечные сомнения и недоверие - это слишком много. Я не могу бороться за нас один, понимаешь? Я позвал тебя, потому что соскучился. Потому что должен поблагодарить за спасение Беллы. Потому что хочу провести с тобой день. И ночь, конечно же. И не думать о своей семье, Барти, работе… Но тебе надо искать во всем скрытый смысл, и это утомляет, правда. - Ты не имеешь права винить меня за осторожность, - Марлин опустила глаза, но, поколебавшись, обняла его за талию, уткнувшись носом в непокрытую шарфом горячую шею. - Я здесь. Ради тебя я совершаю поступки, которые считаю неправильными. Даже аморальными. Каких ещё ты хочешь доказательств моей… Марлин осеклась, и мягкий морозный румянец на ее щеках налился ярким кармином стыда. Руки Сириуса легли ей на лопатки, смыкаясь все крепче. Его сердце заколотилось слишком быстро. Словно гналось в сумасшедшем ритме за ее - сокращающимся лихорадочно и почти болезненно. - Прогулка, горячая ванна, - прошептал Сириус, согревая дыханием ее висок, - немного выпечки от Кикимера, постель. Если захочешь, можем посмотреть этот глупый мультфильм о Питере Пэне… - Звучит как план, - Марлин подняла все ещё пылающее лицо, и он прижался к ее губам. Груз тягостных мыслей не покинул его больную голову, но будто смялся до размеров спичечного коробка и больше не затмевал собой весь огромный мир, сосредоточившийся вдруг в ней одной.***
Рубашка на груди мужчины разодрана в клочья. Крови так много, что от белизны накрахмаленного хлопка не осталось и островка. Влажная красная тряпка облепила руки и торс. Он стискивает зубы, и перекатывает стон в наполнившей рот слюне. - Хватитхватитхватит, - девочка сжимает виски. Она сидит на полу и раскачивается из стороны в сторону, то мыча, то шипя свою неработающую мантру. Мужчина кричит от боли. Он катается по полу у самых ног своей дочери. Ее белые гольфы измазаны кровью, и штрихи - будто пальмовые листья. Красные в отсветах агрессивного заката. Это неправильно. Листья должны быть зелёными. Как ослепительная вспышка, накрывшая мужчину приливной тяжелой волной. Он больше не кричит. И не дышит. Женщина со сломанными ногами кусает губы и беззвучно плачет. Девочка замолкает. Из-за мутной пелены слез ей плохо видно, и приходится действовать на ощупь. Под штаниной отца - на худой лодыжке, опоясанной тугой конструкцией из ремней - крепится запасная волшебная палочка. Он не смог ей воспользоваться, но она сможет. Она чертовски зла на тех чопорных дураков, что запрещают изучать защитную магию на практике, пока не переступишь порог Хогвартса. Но теории должно быть достаточно. Обязано быть достаточно. - Депульсо, - заклинание булькает в сорванном горле и срывается снопом красных искр, не навредив волшебнику, стоящему напротив. Прежде он бывал в их доме. Дарил ей прекрасных кукол. Говорил матери изысканные комплименты. Смеялся над шутками отца. Теперь его злые безразличные глаза могли бы заморозить девочку изнутри. Но кровь - ее, мертвого отца, пропавшего деда - так горяча в детских жилах, что заклинание звучит вновь и вновь, пока, сформированное и сильное, не бьет точно в цель. Улыбка сходит с тонких губ пошатнувшегося волшебника. Властной рукой он не позволяет ринуться вперёд чудовищу в резной маске и, вскинув палочку, сам изящно рассекает воздух компактной молнией. Глаза девочки широко распахнуты, и изумрудный свет бьется в тёмных радужках северным сиянием. С утробным криком женщина бросается вперёд, закрыв собой дочь. Она падает поперёк распростертого на полу тела мужа правильным католическим крестом. - Ма… - голос девочки срывается. Она рычит от злости и боли. - Бомбарда! - Экспелиармус, - палочка вылетает из ее рук и остаётся в жилистой ладони волшебника. Он снова улыбается. Насмешливо и заинтересованно. - Из сирот получаются сильнейшие маги, знаешь ли, - волшебник с немалым удовольствием созерцает ее гнев. Сжатые в кулаки ручонки, дрожащий подбородок, сведенные к переносице темные брови. Девчонка вырастет волевой и красивой. Породистой. На зависть не осквернённым предательством крови аристократичным дурнушкам. - Я всегда успею убить тебя, дитя. Но прежде ты поймёшь, чего они, - его взгляд презрительно скользит по разлученным смертью супругам, - лишили тебя, и решишь, чья сторона тебе по сердцу. Убийцы ее родителей летят чёрным дымом в летний зной. Огонь разгорается, поедая снимки счастливой семьи, обои в мелкий цветочек, мягкий диван, гадких прекрасных кукол. В память о себе злой волшебник оставляет полыхающий дом и рвущуюся из черепа змею над крышей. Ее раздвоенный язык подрагивает в такт мерному писку будильника, и в пустых глазницах стрелки перечёркивают циферблат сплошной и ровной линией. Просыпайся, Доркас. Это будет долгий день.