Oackland

Нил устал. Свет включили ровно в шесть утра, и уже через пятнадцать минут они стояли у входа в кафетерий для быстрого завтрака, а в семь тридцать он сидел за партой в пожелтевшем от времени классе, пытаясь вникнуть, или хотя бы сделать вид, в слова лысеющего мужчины в ярко-фиолетовой рубашке на пуговицах, рассуждающего на тему достоинств и привилегий обучения. Иронично, что все они находились в комнате, наполненной малолетними преступниками. Имя — мистер Стэнн — было нацарапано на доске, а голос его носителя звучал суше, чем пустынная пыль, но эти два часа, что Нил мог здесь проводить, приносили ему невероятную пользу. Эндрю Миниярда в классе не было. Нил давно привык к бессонным ночам в бегах. Привык, что их всегда было двое. Но… это? В какой-то момент ему пришлось смириться с тем, как предыдущий уклад жизни разбился вдребезги, но от одной только мысли о том, что снова станет уязвимым, ведь Эндрю как никто оказался близок к одному из мучавших кошмаров, перехватывало дыхание. Может, он сможет поменять комнату. Может, его отправят в одиночку. Может, он сможет убить Эндрю во сне. — Мистер Джостен? — А? — Нил тяжело моргнул и попытался сфокусировать взгляд на учителе. — Очаровательно, — сказал он полным иронии голосом. — Не хотели бы вы представиться классу? Нил обвел окружающих взглядом. Никому и дела не было до него, никто даже не смотрел — большинство либо спали за своими партами, либо устроили битву в глубине кабинета, перебрасываясь клочками бумаги через ряды. Я могу спать в классе, подумал он. Эта мысль обескуражила его еще больше, чем та, которая предполагала полное игнорирование сна. Очевидно, образование в тюрьме нельзя было назвать хорошим, но это был хоть какой-то шанс получить аттестат, который в будущем мог быть очень полезным, когда снова придется исчезать после освобождения. Конечно, при условии, что его не найдут раньше. Предположение рассмешило своей нелепостью. Абсолютно точно — его собирались найти. Мистер Стэнн продолжал смотреть на него, так что Нил, опомнившись, отрицательно покачал головой, позволяя ему продолжить. По окончании положенных двух часов затрезвонил уже становившийся привычным звонок и их отвели в комнату отдыха. Там было многолюдно — кто-то занимал места перед телевизором, развалившись на пластиковых стульях, кто-то играл в настольный футбол посреди комнаты. Шумно было ничуть не меньше, чем вчера, и головная боль Нила вновь ударила по вискам. Он как раз выискивал укромный уголок, чтобы забиться туда и наблюдать за собравшимися, как чья-то рука опустилась на плечо. — Как прошли занятия? — усмехнулся Эндрю. Пара ребят обернулись на них, но тут же поспешили вернуться к своим делам, завидев Эндрю. — Превосходно, — Нил попытался вывернуться из хватки Эндрю, но тот держал довольно крепко, удерживая его так близко, что зона комфорта Джостена протестующе колыхалась. Дышать снова стало трудно. Он сглотнул и стиснул зубы покрепче, не позволяя Эндрю заметить хотя бы проблеск подступившей паники. — Слишком крут для школы? — не удержался Нил от ответной шпильки. — У меня занятия днем, — только и улыбнулся Миниярд, — особый класс. Для тех, кто обладает исключительным спортивным потенциалом. Он провел рукой по волосам Нила, выглядя при этом донельзя довольным. Экси, конечно же. Он полночи провел, размышляя о том, когда он тренировался, — отчасти потому, что это время неплохо бы было использовать, чтобы поспать. Основная же мысль, крутившаяся в голове, — неукротимое желание снова сыграть. Прошло слишком много лет, и Нил никогда не должен был даже приближаться к полю. Теперь его форма была еще хуже, чем когда он начинал, но… Эндрю был прав. Нил оставался никем иным, как напуганным кроликом, бросавшимся наутек при малейшем намеке на шум. Экси дарило ему жизнь. Пылало в голове ярче, чем что-либо, и за это время вдали от безумства, в котором погряз Натаниэль Веснински, он отдал бы что угодно. Эндрю, должно быть, уловил тоску, отразившуюся на его лице, потому как рассмеялся и притянул Нила еще ближе. Джостен нахмурился. — Давай, наркоман, — ухмыляясь, подталкивал он его к стульям, откуда только что подорвались двое парней, торопясь убраться из зоны досягаемости. — Ты будешь на седьмом небе. Только когда Эндрю толкнул его на сидение, Нил понял, что именно шло по телевизору. Матч по экси. В бегах у него не то чтобы было много возможностей посмотреть что-то, но он изучал рейтинги, статистику игроков и любую другую информацию, которая только попадала ему в руки, пока мама не видела. Это же был повтор — игра воронов Эдгара Аллана в финале против университета Южной Калифорнии пару лет назад. Это была команда Рико Морияма и Кевина Дэя. Рико играл — Кевин, ожидаемо, нет. Он был слишком молод, чтобы играть в студенческой лиге, но ходили слухи, будто комитет уже приглядывался к нему. Нил наблюдал за ними с детства и, как бы не хотел признаваться, так долго и отчаянно пытался быть хоть капельку похожим на них обоих. Он попытался встать, но рука Эндрю вцепилась ему в бедро. — Собрался куда-то? Выглядишь уставшим. Может, пора вздремнуть? — Пошел нахуй. — Я узнаю твои секреты рано или поздно, — прошептал Эндрю, наклоняясь достаточно низко, чтобы Нил мог почувствовать его дыхание на лице. — Тебе выбирать, как это произойдет. — Пошел. Ты. Нахуй, — повторил Джостен, но уже тише. Эндрю убрал руку с его колена, скрестил обе на груди и сполз на стуле вниз так, что его голова ударилась о спинку сидения. Его глаза закрылись. Нил было подумал, что придурок ударит его. С экрана раздался свисток, и судья показал красную карточку игроку Воронов. Нил продолжал смотреть.

***

По расписанию терапия стояла в два. Нила уже злило то, что ему вообще предстояло идти, но, как выяснилось, занятия Эндрю начинались в час дня, и поэтому ему приходилось не только отправиться до кабинета с кем-то, кто хочет выведать все его тайны, но и отказаться от намеченного сна. Руки были липкими, нижняя губа закушена, и, когда доктор Добсон проводила его в кабинет размером не больше туалета, он отказался смотреть ей в глаза. — Привет, Нил, — сказала она, мило улыбаясь, — в точности так, как говорят все терапевты. — Здравствуйте. Перед столом стоял пластиковый стул оливково-зеленого цвета, похожий на те, какие у него были в начальной школе. Женщина кивком головы указала на него, и Джостен сел, все еще стараясь смотреть куда угодно, только не на лицо сидевшей напротив. Позади нее у стены разместился небольшой шкаф для документов, поверху которого — выставленные кофейник и контейнер с пакетиками чая и какао. Стена была увешана дипломами, облаченными в безвкусные рамки, наряду с одним из тех нелепых и вдохновляющих плакатов с котятами и цепочкой гирлянды, поблескивающей белыми огнями. Стол же занимал пузатый кактус, два крошечных стеклянных лебедя, расположившиеся рядом с ним, компьютер и кружка с кричащей надписью « 49% Therapist, 51% Badass». Она ему не нравилась. — Я Бетси, — представилась она. — Похоже, мы немного поработаем вместе. Женщина сказала это так, будто они были коллегами, а не малолетним преступником и человеком, пытавшимся разобрать его мозг на части. Нил нахмурился. — Итак, я уже видела твое дело, уверена, ты уже догадался об этом, но, если не возражаешь, я бы хотела немного услышать о твоей жизни. — Возражаю. Она мягко улыбнулась и, сдвинув очки в розовой пластиковой оправе на нос, указала на кофейник: — Хочешь чего-нибудь? Я должна была спросить, как только ты вошел! — Нет. — Что ж, если передумаешь, скажи мне. В любое время, Нил, — ее улыбка стала шире. Джостен прекрасно понимал, что от него ждали, но уступать так просто не собирался. Он поджал губы и безучастно уставился в стену. Похоже, это нисколько ее не смутило. Женщина рассказывала о себе и двух кошках, за которыми ухаживала; о переезде из Чикаго в Калифорнию; о том, какая замечательная погода там стояла, и о том, как она подумывала заняться серфингом; и том, как любила лес, а не пляж; и о том, как ей не нравился спорт, но здесь, в Окленде, готовились соревнования по экси, и она не могла дождаться, чтобы поддержать мальчиков. Нил изо всех сил пытался отключить ее в своей голове, но в комнате не было даже часов, чтобы он мог сосредоточиться на том, как долго они просидели, так что в конце концов он не выдержал. — Вы занимаетесь и с Эндрю тоже? Она сразу замолчала и откинулась на спинку стула. — Вот как! — взяла свою кружку и сделала глоток. — Вы соседи по комнате, верно? И как вы двое, ладите? — У нас все гладко, — она не ответила на его вопрос, так что Нил не собирался отвечать на ее. — Ох, я с нетерпением жду его выступления на следующей неделе, — она сделала паузу, но он ничего не сказал, и женщина вернулась к своей болтовне об экси, которая каким-то образом перешла к музыкальным подвескам, а те, в свою очередь, — к пользе шоколада для кровеносной системы. Нил ненавидел ее, но и не скрывал чувства благодарности за то, что Бетси не заставляла его говорить. Положенный час закончился, и он пулей вылетел из кабинета, направляясь к своей камере, где тут же кинулся на кровать и закрыл глаза на те десять минут, что протикали до очередного звонка и вновь открывшейся двери. Очевидно, послеобеденное свободное время включало в себя выбор между комнатой для отдыха и прогулкой на свежем воздухе. Последнее явно выигрывало, поэтому Нил быстро очутился на огороженном дворе, усыпанном увядшими пучками коричневой травы, где открывался прекрасный вид на расстелившуюся за колючей проволокой стоянку. Все это не имело значения. Он был снаружи, дышал свежим воздухом. Прогуливающиеся вместе с ним, судя по всему, собирались в небольшие кучки, что-то обсуждая, но Нил вместо того, чтобы последовать их примеру, принялся бегать. Ему потребовалась минута, чтобы оббежать периметр, уворачиваясь от попадавшихся на пути ребят. Он бежал, и бежал, и бежал, и к тому времени, как зазвенел очередной звонок, весь вспотел и запыхался. Несколько человек настороженно посмотрели на него, когда они возвращались внутрь, но Нил проигнорировал их всех, сосредоточившись на ослепляющем потоке эндорфинов, бурлившем в крови, но понемногу затухающем. Эндрю уже вернулся в их камеру и скучающе окинул его оценивающим взглядом, прежде чем спрыгнуть с кровати. — Беги, кролик, беги. Нил проигнорировал и его, подходя к раковине. Он повернул кран, наклонил голову и набрал в рот столько воды, сколько смог. Как только он остановился, набирая воздуха в легкие, Эндрю бросил что-то на кровать. — Небольшой подарок, — сказал он, салютуя Нилу двумя пальцами, и снова забрался на свое место. Нил осторожно подошел к кровати и поднял потрепанную копию «Обитателей холмов». — Классно, — пробормотал он. — Кролики, — ухмыльнулся Миниярд. — Ты должен мне. — Я ничего тебе не должен. — Похоже, тебе нечем было заняться. Здесь, видишь ли, весьма уныло, и я бы не хотел, чтобы ты тут со скуки помер. Я сделал тебе одолжение. — Я буду в норме, — Нил бросил книгу обратно Эндрю. Эндрю нахмурился и отодвинул ее в сторону. — От чего ты бежишь? — он прислонился к стене, свесив ноги, и внимательно посмотрел на Джостена. — От медведя. — От чего ты бежишь? — От пиратов. — От чего ты бежишь? — От банды мутировавших и очень опасных белок. — Окей, тогда правда за правду, — в уголках глаз Миниярда собрались морщинки, но он не улыбнулся. — Почему это так важно для тебя? — взорвался Нил. Он был безмерно разочарован и истощен, и небольшая пробежка по тюремному двору, немного отогнавшая панику, больше не могла обуздать тревогу, сотрясающую его тело. — Мы застряли в камере. Идти некуда. Так, почему это так важно? — У меня есть близнец, — сказал Эндрю. — Недавно узнал. Взял его фамилию и все такое. Никакого больше Эндрю Доу, — он улыбнулся, но на его лице улыбка выглядела как-то неправильно. — Они хотят, чтобы я переехал к нему после того, как выйду. — Ты что? — Нил разинул рот. — Почему же тогда ты попал в приемную семью? — Я уже дал тебе правду. Твоя очередь. Ему захотелось закричать и пробить стену кулаком. Эндрю все еще наблюдал за ним и давал понять, что не собирается отступать. Нил не мог оставаться без сна вечно. Он мог вывезти несколько дней, но в конце концов все равно оказался бы во власти Эндрю. Ему нужно было дать Миниярду ровно столько, сколько хватило бы, чтобы избавиться от него, и по какой-то причине… Нил никогда никому не рассказывал о своей жизни. Ему попросту некому было рассказывать. Это было абсолютно смешно, но они действительно застряли здесь, и шансы, что, освободившись, Эндрю поведает миру душещипательные истории Нила до того, как люди отца найдут его, оставались ничтожными. Ему не нужно было рассказывать все. Нил понятия не имел, почему это внезапно оказалось таким важным, но он обнаружил себя говорившим прежде, чем смог это остановить. — Мой отец, как трясущийся суслик, сбежал от мафии. Он был достаточно умен, чтобы выкачать из них миллионы, и достаточно глуп, чтобы его впоследствии поймали. Они казнили его и мою маму, а я украл все, что мог, и с тех пор убегаю. Несмотря на то, что он поведал всего лишь мизерную долю правды, вплетенную в большое количество лжи, всего на секунду Нил подумал, что может заблевать здесь весь пол. Все тело вспыхнуло и продолжало гореть, пока он всеми силами пытался удерживать взгляд на лице Эндрю. — Это ужасно дикая история, маленький кролик, — глаза Эндрю сузились. — Мне больно. Я раскрыл тебе часть себя, а ты опять лжешь. Нил пожал плечами, все это все еще чувствовалось слишком жестоким, слишком неправильным. — У меня больше ничего нет. Только это. Ты уже знаешь, почему я здесь, и я жив только потому, что они отследили меня только до последнего имени. — А твое настоящее имя? Нил нетерпеливо скрестил руки на груди, но Эндрю уже поднял руку, останавливая его. — Правда за правду, я знаю, — он долго смотрел на Нила, а затем рассмеялся и упал на кровать. Джостен стоял там, пытаясь подавить ужас, колотившийся внутри. Информации было немного. Недостаточно, чтобы что-нибудь сделать. Недостаточно, недостаточно, недостаточно. Его мать бы распотрошила его на кусочки, стоило бы ей только узнать, но она это не сделала, потому как была мертва. Нил встал на свою кровать и приподнялся достаточно высоко, чтобы забрать книгу у Эндрю. Тот приподнял бровь, но промолчал. Снова устроившись на койке, Джостен открыл первую главу, попытался дышать медленнее, преодолевая слишком частые удары сердца, и начал читать.