Oackland

Серые грязные стены одиночной камеры давили на Эндрю, пока он шагами мерил пустую комнату от края до края. Он проходил шаг за шагом, а потом еще немного, считая точно так же, как это обычно делал Нил. Прошло черт знает сколько времени, но ничего не происходило — стены все так же окружали его, сплетаясь с гулкой тишиной. Дверь не открылась, чуда не случилось. Он не имел ни малейшего, блять, понятия, что произошло, что эти обмудки успели натворить… Он не знал. Звонок в очередной раз прозвенел. Он прошел вместе с колонной ребят вверх по лестнице и дальше по коридору. Все двери были приоткрыты, как то обычно бывает в это время. Они захлопывались тотчас, как давался сигнал. Он вошел в комнату. — Помоги. Эндрю замер на середине шага и с размаху ударил кулаком по холодному бетону, вновь вспарывая едва подсохшие раны. Боль вспыхнула на мгновение, но ее не было достаточно, чтобы заглушить струящуюся по венам злость. Нил на полу. Рука прижата к груди. Капля за каплей с нее падает кровь. На предплечье виднеются обломки кости сквозь развороченную кожу. Голубые глаза. — Помоги. Его помоги звучало, как пожалуйста. И Эндрю не мог теперь избавиться от голоса Нила, повторяющего это слово у него в голове. Не теперь, когда это было произнесено в их камере. Чувство вины распускалось за ребрами, он не должен был позволить этому случиться. Эндрю задыхался, вязкий гнев подступал к горлу, перекрывая кислороду доступ. Охрана появилась быстро, и он тут же оказался прижатым лицом к стене, а руки — сцепили наручниками. Кто-то рывком развернул его и вытолкал из камеры. И вот, Эндрю снова в одиночке. Эндрю остановился. Сделал глубокий вдох. Рухнул на пол, выставляя руки перед собой, и начал отжиматься. Хотелось кричать, долго и упорно, причинить кому-нибудь боль, но каждый вариант только усугубил бы ситуацию, отсрочил его выход отсюда. Он просто застрянет в тюрьме без возможности помочь Аарону, без Нила. Это зарождало панику. Как у гребаного кролика. — Три, — выдавил он сквозь стиснутые от злости зубы. — Четыре, пять, шесть. Эндрю продолжал выталкивать себя наверх на каждой цифре, продолжал опускаться и вновь отталкиваться, пока не добрался до сорока, затем пятидесяти, а затем и шестидесяти — до того момента, когда руки горели так сильно, что он едва ли мог ими шевелить. Перевернулся на спину, принимаясь поднимать и опускать корпус с такой скоростью, которую только мог себе позволить. После этого — все по новому кругу. На третьем заходе дверь открылась. — Миниярд, — позвал его охранник, сморщившись, как будто перед его носом поставили кучу дерьма. — Я не делал этого, блять, — Эндрю встал. — Следи за языком, если не хочешь остаться здесь дольше. Ярость внутри кипела, грозясь вылиться через край его самоконтроля, но вместо этого он опустил руки и направил глаза в пол. Всем охранникам это нравилось — подчинение. Разумеется, его отвели обратно в блок. — Где он? — спросил Эндрю. — Сосед по комнате? Не твое дело. Миниярд представил, каково будет вцепиться руками в его горло и давить, давить, давить, пока кости не обратятся в труху. Затем в голове мелькнула мысль, а что если они думали точно так же, когда держали Нила. Тошнота тут же подступила к горлу. Он был не лучше их. Расписание с двери исчезло. Его сопровождающий запихнул Эндрю в камеру и захлопнул за ним дверь. Нила, естественно, там не оказалось. Ему не следовало так удивляться, но, по всей видимости, где-то глубоко все еще оставалась глупая, наивная часть, что имела наглость надеяться на что-то. Он нахмурился и зашагал по периметру комнаты. Лучше не стало. Вокруг было слишком много предметов. Каждый из них хотелось швырнуть, разбить, разодрать в клочья, но Эндрю подавлял это желание. Ему нужна была Бетси. Он виделся с ней только что, но кровь из носу нужно было к ней попасть, чтобы найти способ успокоиться. Гребанный кролик. Эндрю никогда не должен был ввязываться в это. Он остановился рядом с раковиной. Пол уже успели отмыть, но около умывальника все еще виднелось небольшое темное пятно. Миниярд стиснул зубы, отворачиваясь, и поймал свое отражение в зеркале. — Ненавижу тебя, Джостен, — прошипел он. Мальчик в зеркале лишь молча смотрел в ответ.

***

Как только настало время обеда, Эндрю поторопился привлечь внимание Брайана. — Что такое? — спросил он, дружелюбно улыбаясь и подходя поближе. — Я, мм, неважно чувствую себя. Могу увидеть доктора Добсон? — Причина? — Брайан скривился, отступая на шаг в сторону, чтобы пропустить группу шедших мимо мальчиков. — Я неважно себя чувствую. — Мне нужно что-то более веское, Миниярд, — вздохнул куратор. — Я вернулся из общей комнаты и обнаружил своего соседа лежащим на нашем полу в луже собственной крови, а затем меня запихнули в одиночку, потому что никто не поверил, что я этого не делал. А затем выпустили оттуда, очевидно, придя в себя и догадавшись, что я не имел никакой чертовой возможности сотворить что-то подобное, даже если бы захотел. А вдобавок ко всему этому мне никто не потрудился сказать, что произошло и что с ним сейчас. Чувствую себя немного эмоционально угнетенным. — Ты не выглядишь эмоционально угнетенным, — Брайан приподнял брови. — Попахивает газлайтингом*. — Хватит, Миниярд, — он потянулся, чтобы схватить Эндрю за руку, но тот сделал шаг назад. — Нет. Я серьезно. Мне нужна Бетси, прямо сейчас. Скажи ей. Повтори мои слова, и она захочет меня увидеть. — Я не… — Скажи ей, — Эндрю зажмурился. — Пожалуйста. Его сейчас стошнит. Брайан глубоко вздохнул и внимательно осмотрел его, поджав губы, будто искал крупицы лжи на чужом лице. — Хорошо, — сдался он, наконец. — Тебе действительно лучше не слоняться здесь. — Да уж, — Эндрю потянулся к одной из корочек на костяшках. Брайан по-прежнему изучал его, в любой момент готовый уличить во лжи, — действительно лучше. Вздохнув, Брайан поднес рацию к лицу и заговорил в нее. — Сопровождаю Эндрю Миниярда из блока С в кабинет доктора Добсон, — он подождал, пока та не прожужжала в ответ, затем жестом показал следовать за ним. Они отделились от колонны поднимающихся на обед по лестнице ребят. Эндрю впивался взглядом в каждого, стараясь хоть как-то умерить внезапно всколыхнувшуюся тьму. Дверь Бетси открылась, как только они подошли. Оттуда со скучающим видом вышел ребенок ростом ниже даже самого Эндрю. — Передаю тебе, — кивнул женщине Брайан. Эндрю зашел. Бетси складывала бумаги в папку, но подняла глаза и тепло улыбнулась. За спиной дверь захлопнулась. — Привет, Эндрю. — Где Нил? — не растрачиваясь на бессмысленные приветствия, он развернул стул к себе и сел. Она, вздохнув, повернулась и сунула папку в ящик, заполненный сотней таких же. — Я не знаю подробностей о том, что произошло. Мне лишь пришло письмо, что тебя отправили в одиночную камеру. Можешь рассказать, что случилось? Эндрю едва не зарычал от разочарования, но он прикрыл глаза на секунду и сделал глубокий вдох. Она, блять, должна им гордиться сейчас. — Встретился с тобой. Пошел в общую комнату. Вернулся из нее в камеру. Нил на полу в луже крови, а его рука на вид напоминает кашу. Конец истории. Я сам не прочь узнать, что там такое нахуй случилось, где он, как он и кого за это наказывать. Потому что я чертовски уверен, что я здесь не причем. Ее брови взлетали на каждое ругательство, но она лишь мягко кивала. Как только Эндрю закончил, женщина открыла ящик стола и достала оттуда рацию, точно такую же, как была у Брайана. Включила ее. — Могу услышать Роббинс? — Говорите, — трещание сложилось всего в одно слово. — Не могли бы вы рассказать мне о состоянии Нила Джостена? — Его перевезли в Провиденс для обследования. Состояние стабильное. Что-нибудь еще? Бетси глянула на Эндрю, приподняв бровь. — Что значит это стабильное, блять, состояние. Он разговаривал-то с трудом. Какого хрена. — Не могли бы вы уточнить? — попросила Бетси. Из рации послышался громкий вздох Роббинс. — Сильный болевой синдром. Запястье сломано в нескольких местах. На время перевозки дали ему морфин, и он полностью отключился. Скорее всего, даже не заметил, что покинул здание. Парень в полном порядке, нам сообщили, что двадцать минут назад его отправили в операционную. — Спасибо, Эйлин, — сказала Бетси. Она отключила рацию и осторожно положила ее обратно в ящик. Затем посмотрела на Эндрю. — С ним все будет хорошо. — На него напали в нашей гребаной камере. Не похоже на обычный порядок вещей. — Ты прав. — Хочу, чтобы эти обмудки поплатились. — Понимаю твое настроение. Как только разберутся, кто это сделал, я уверена, что с виновными поступят надлежащим образом. Эндрю не был так в этом уверен. Он провел в этом месте достаточно времени, чтобы удостовериться, что справедливость системой не ставилась ни во грош. — Это тот парень, — бросил он как бы невзначай, — Джейкоб. И Макс. И Тревор. И добрая половина команды. Они уже месяц пытаются добраться до него, с тех пор, как Нил получил место нападающего. Выкиньте их из команды. — Эндрю, ты прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать. К тому же, нет никаких доказательств, что это были именно они. Я знаю, это сложно, но нужно набраться терпения. Когда Нил вернется, он сможет рассказать службе безопасности, что случилось. Нил не станет этого делать только потому, что его кроличья натура не позволит. Эндрю хотел было объяснить это Добсон, но удовлетворился тем, что методично пинал железную ножку ее стола. Если это ее хоть каким-то образом и беспокоило, она не подавала вида. А Эндрю должно было быть все равно. Он хотел, чтобы ему было все равно. Его не должно было ебать это все. — Мы должны поговорить о тебе, Эндрю, — Бетси внимательно на него посмотрела. — Ты чувствуешь себя в безопасности? — Я в состоянии о себе позаботиться, — зашипел он. — Я это знаю. Ты это уже доказал. Я не спрашиваю, способен ли ты, я спрашиваю, чувствуешь ли ты себя защищенным? Спрашиваю, сможешь ли ты спать в этой камере, есть в этой столовой, ходить в общую комнату и не чувствовать опасности? — И что, черт возьми, ты сделаешь, если я скажу нет? — спросил Миниярд. Голос звучал непривычно высоко. Воздух застревал в горле. Он запрокинул голову, уставившись в потолок. Глаза защипало, и это чувствовалось настолько неправильным, насколько пугающим. Лицо горело. Всего навалилось так много, он никак не мог перестать чувствовать тяжесть на своих плечах. Захотелось просто вернуться в то утро — в кровать Нила, где он мог молчаливо прислушиваться к его сердцебиению и… Блять. Вот когда он чувствовал себя в безопасности. О, как же он ненавидел Нила Джостена.  — Мы составим план, — меж тем продолжала Бетси, и Эндрю так сильно старался сосредоточиться на ее голосе, чтобы вновь вернуться к той части реальности, где его бдительность не давала сбой. — Обсудим со службой безопасности график, по которому они могли бы присматривать за… — Неа, — пробурчал он. — Все в порядке. Мне ничего не грозит. И мне плевать. — Тебе не плевать на Нила. — Мне не плевать только на Аарона, — стиснул зубы Эндрю. — Не плевать на то, чтобы выбраться отсюда вовремя, как мне и полагается. Не плевать на то, чтобы первого октября выйти за эти гребаные ворота и сесть в самолет до Южной Каролины, и больше никогда не оглядываться назад. Я попросту не позволю каким-то ублюдкам все это испортить. — Ладно, — кивнула она. — Но ты избегаешь моего взгляда. — Я никогда на тебя не смотрю, если ты не заметила, — на этих словах он многозначительно перевел взгляд на полку с хрустальными фигурками, все внимание обращая на маленькую лисицу. — Неправда. Я бы хотела вернуться к Нилу. — Я просто хотел узнать, все ли с ним в порядке. Ничего больше. Забудь об этом. — Эндрю. — Ничего важного, — он едва ли сдерживал себя, чтобы не потянуться пальцами к запястьям. — С предыдущим соседом ты вел себя по-другому. — Это не одно и то же. Даже не пытайся сравнивать. Я пытался убить его. — Я этого и не говорила, Эндрю. Просто, думаю, вы с Нилом доверяете друг другу куда больше. — Похер, — ответил он. В очередной раз ударив по столу, Эндрю резко подался вперед и закрыл голову руками. — Я всего лишь хотел знать, что все с ним нормально, — говорил он глухо, в свои ладони, морщась от того, насколько жалко звучал. — Крови было много. Это все. — Ты мог бы спросить охранника. — Думаешь, я этого не сделал? — Эндрю зажмурился. Руки заглушали сорвавшийся на высокие ноты голос. — Они не очень общительные. Она согласно кивнула. — Мы можем закончить? — спросил Эндрю. — А ты этого хочешь? — Ага, — он вновь прикрыл глаза. Чтобы в ту же секунду из темноты выплыли испуганные голубые глаза, а в ушах набатом чужой голос, насквозь пропитанный паникой. Помоги. — Эндрю, если тебе нужно… — Нет, я в норме, — он заставил себя встать и выдавить ухмылку. Это ранило. — Я готов вернуться. — Хорошо, — женщина встала и подошла к двери, выглянула за нее и позвала охранника. Это был не Брайан — какой-то парень с усами и пухлыми красными щеками. — Позови, если я тебе понадоблюсь, — сказала она Эндрю. В ответ он только пожал плечами и позволил отвести себя в камеру. Коричневое пятно никуда не исчезло. Как только дверь за ним захлопнулась, Эндрю подошел к раковине и вывернул кран, а затем зачерпнул воду в ладони и вылил ее на пол, и так несколько раз. — Бля, — прошептал он. — Пошел ты нахуй. Вода делала и без того темный цемент еще темнее, еще грязнее и отвратительнее, как и пятно крови — то выделялось теперь куда четче и мозолило глаза. Эндрю стянул свою толстовку и бросил ее на пол, сам опускаясь на колени. Он тер с остервенением, со слепой решительностью, шаркая куском ткани по бетону. Пятно не исчезало. — Блять, — повторил он. — Блять, блять, блять, блять. Руки саднило, и он, наконец, откинулся назад, спиной прижимаясь к холодному металлу раковины. Толстовка в ладонях была мокрой насквозь. Вода на полу расползлась дальше. Кожу предплечий впервые за долгое время ничего не скрывало. Правая рука была покрыта шрамами — яркими и красными, расцарапанными собственными ногтями глубоко и совсем недавно и выцветшими серебристо-белыми старыми линиями. Эндрю коснулся большим пальцем самого длинного из них, проводя подушечкой вдоль неровной линии. — Блять.

***

Что-то пошло не так. Перед глазами все плыло и размывалось, зрение было нечетким, все звуки вокруг будто бы заглушались, словно он был под водой. Но он не был, потому что вокруг не виднелись рыбы. Даже рыб с лицом Эндрю не было. Нил ухмыльнулся этой мысли. Воспоминания об Эндрю всплывали неохотно и смутно, точно так же, как и воспоминания о том, как они добрались по коридору до лазарета. После этого осталась лишь темнота. Он не очнулся. Он барахтался на грани сознания. — … Джостен… — сказал кто-то над ним. Нил моргнул, увидев расплывчатую белую фигуру. Его глаза ни на чем не могли сфокусироваться — больно было адски. — Я, — буква с трудом протиснулась мимо слипшихся губ. — Чувствуешь себя нормально? — Нет. Чьи-то руки удерживали его за плечи и ноги. Нил попытался отпрянуть от чужих прикосновений, но, по всей видимости, он не мог ничем даже пошевелить. Что-то металлическое звякнуло справа. — Анестезия заканчивается, — проговорила фигура в белом. — Скорее всего, будет немного больно. Опять что-то лязгнуло, и Нилу удалось повернуть голову на звук. Он моргнул, и понемногу глаза начали привыкать, а вещи приобретать свои очертания. Его приковывали наручниками к кровати. Больничной койке. В… — Лазарет? — медленно спросил он. — Нам нужно быстро оформить документы, — сказал еще кто-то из угла комнаты. Нил медленно повернул голову и сосредоточился на охраннике, сидящем в кресле. — Фургон будет здесь через час, чтобы забрать его. — Вы… Накачали меня? — спросил Нил. Глубоко внутри что-то билось о стенки грудной клетки, трепетало и возилось что есть мочи. Джостен пытался сосредоточиться на этом, вернуться к реальности, но получалось, честно говоря, так себе. Что-то точно пошло не так. Он не должен был чувствовать себя так плохо. Им не следовало колоть ему наркотики, это было плохой идеей, очень и очень плохой. Его мама бы убила его за такую выходку. Это… — Всего лишь обезболивающие, — повторил доктор. — У тебя множественные переломы запястья. Мы поставили отличную постоянную пластину, всего восемь винтов. Скоро все металлоискатели на себе соберешь! — по всей видимости, это показалось ему отличной шуткой, и врач засмеялся. Нил пытался уцепиться за его слова, но они ускользали, песком просачиваясь сквозь пальцы. Было же что-то важное! Пластина. Запястье. Он попробовал пошевелить свободной рукой, но боль стрелой пронзила ее, и Нил жалобно заскулил. — Пока никаких движений, малыш, — сказал доктор. — Один час, — охранник в углу хмыкнул. — Скоро ты уедешь отсюда, — вздохнув, доктор взял планшет у изножья кровати. Нил смотрел, как тот уходил, смотрел, как за ним закрывается дверь, как встает и подходит ближе охранник. Он снова попытался поднять руку, но наручники врезались в кожу. — Наслаждайся счастливыми часами под наркотой, — сказал мужчина. — По возвращении в Окленд ты их больше не получишь. Нил глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Он так устал. Хотелось закрыть глаза, но под ребрами что-то кричало, громко и упорно, не давая покоя. Множественные переломы. Постоянная пластина. Винты. — Экси? — прошептал он в тишину. Охранник хмыкнул. Другого ответа не последовало. Нил закрыл глаза.