Oackland

— Зачем? — Нил хмыкнул с горечью, меряя шагами комнату вдоль и поперек. Его путь начинался от тумбочки к туалету, а затем снова вернулся к тумбочке. — Это так… ты гребаный… блять! — Мне стало скучно, — нахмурился Эндрю. — Не заливай… — Нил замолк на мгновение, зажмурившись и сжав руки в кулаки. В груди Эндрю что-то в предвкушении забурлило. После недели ощущения полного игнора его существования со стороны Нила было наконец-то приятно оказаться замеченным. Даже если это заставляло сердце Нила биться в районе глотки. Особенно, если это заставляло сердце Нила биться в районе глотки. — Я говорил тебе несколько месяцев назад, — губы Эндрю растянулись в кривой ухмылке. — Я ненавижу экси. — Да, но дело ведь не только в экси. Речь идет о возможности выбраться из этой камеры, возможности бегать, а не тупо сидеть на месте, не знаю, возможность ударить человека палкой… — Ах да, я забыл, я же и дня не смогу прожить без того, чтобы не ударить кого-то палкой. — Пошел ты, я тебя знаю, — Нил в отчаянии всплеснул руками. Ухмыляясь все больше, Эндрю поднялся со своего места, отлепив спину от стены, и перекинул ноги через край койки. Подался вперед, наклоняясь, и уперся локтями в колени. — Ага. Очень конструктивно. — Просто скажи мне, зачем? — как вкопанный, встал Нил. Эндрю моргнул. Желудок свело судорогой. Нил смотрел на него снизу вверх, и замешательство отчетливо читалось на его лице, потому что Джостен по-прежнему оставался беспросветным идиотом, что не в состоянии собрать кусочки пазла воедино. Эндрю ненавидел его за это. Кого ты пытаешься обмануть, проснулся его чертов мозг. Ты любишь его за это. Нил выругался, возвращаясь к брошенному занятию. — Я не просил тебя об этом, — прошипел он себе под нос. — Возможно, тебе следовало бы, — мягко ответил Эндрю. — Да я, блять, миллион раз говорил, что могу о себе позаботиться. — А в твою тупую башку ни разу в жизни не приходило, что, может быть, я хочу позаботиться о себе? — спросил Эндрю. Внутренности вновь узлом скрутило, когда Нил замер и в замешательстве уставился на него. Эндрю попытался удержать его взгляд, но что-то в том, как Джостен смотрел — блестел яркой голубизной глаз пронзительно, но в то же время отчаянно — заставило сердце затрепетать в груди. Он отвернулся первым, задержавшись на рукаве толстовки и пытаясь скрыть тот факт, что его внезапно заинтересовал стекающий по спине пот. Слабость ни разу не брала верх над ним. Ни разу до того момента, как он встретил Нила гребаного Джостена. — Если я выйду на ту площадку, то больше не вернусь в эту камеру, — решился Эндрю. Нил не двинулся с места и не сказал ни слова, казалось, он даже не дышал. — Я убью их, — Эндрю проглотил вставший в горле комок. — И меня отправят в одиночку. За убийство судят, как взрослых, так что из этой дыры я поеду прямиком в колонию строгого режима. Так что да, Нил, я ушел из этой ебаной команды, потому что не владею собой. И ты это знаешь. Эндрю поймал себя на том, что методично растягивает манжеты толстовки. Он заставил себя остановиться и поднять взгляд к лицу Нила. Нил по-прежнему стоял на месте, внимательно наблюдая за ним. — Ты бы не стал, — медленно проговорил он. — Тебе нужно выбраться отсюда из-за своего брата. — Мне нужно выйти из-за моего брата, — тупо повторил Эндрю, кивая. — Поэтому я буду дистанцироваться любым возможным способом, потому что, если кому-то придет в голову сунуть мне в руки палку, я обещаю — это закончится кровью. Нил продолжал смотреть. Эндрю продолжал попытки дышать. У Нила закружилась голова. Он судорожно вздохнул. — Ну и кто теперь драматизирует? — О, так ты снова разговариваешь со мной? — фыркнув, Эндрю спрыгнул с койки. Всего на секунду глаза Нила метнулись к двери, Эндрю опоздал лишь на мгновение, и у него сжалось сердце. Снова что-то скрывает. Он нутром чуял это, знал настолько же хорошо, как собственное имя. — Через несколько недель тебя здесь не будет, — вздохнув, Нил вновь поднял на него взгляд. — А после этого выйду и я, уеду… — голос сорвался. — В Мексику? — добавил Эндрю с кривой ухмылкой. Нил ухмыльнулся. — Quizás, — испанский легко слетел с его губ. — Todavía tienes un gato en tus pantalones? Podrías venir conmigo. Эндрю услышал знакомые слова и вспомнил, как впервые попросил Нила научить его испанскому, вспомнил, как впервые понял, что хочет его поцеловать, как впервые осознал, что желает, чтобы Нил поцеловал его в ответ. — Нет у меня никакого кота, — пробормотал Эндрю. — И… — он поморщился в попытках перевести вторую половину предложения Нила. — Неважно, — фыркнул Нил, покраснев. — Я пошутил. — Нет, погоди, со мной… поехать со мной… — Эндрю подошел ближе. — Ты что, предложил мне поехать в Мексику? С тобой. — Это была всего лишь шутка, — быстро сказал Нил. — Очевидно же, что я не поеду в Мексику. — Лжец, — вздохнул Эндрю. Где-то за пределами их камеры зазвенел звонок. Замок на двери щелкнул. Гул сотни пар ног болтающихся по коридорам мальчишек заполнил пространство. — Я рад, что встретил тебя, — Нил опустил глаза в пол и сказал это так тихо, что Эндрю едва мог расслышать его за создавшимся шумом. — Почему это звучит как прощание? — Эндрю нахмурился. Болезненный узел в глуби живота затянулся. — Я просто буду скучать по тебе, — Нил пожал плечами, — когда ты выйдешь. Пошли на ужин, давай. Время самой вкусной еды. Я слышал, там будут бобы и хот-доги — питательные и просто фантастические. Он блеснул улыбкой, но та выглядела неуместной на его лице. Потому что была ненастоящей. Эндрю точно мог сказать. Это было нереально.

***

План медленно созревал в его голове — небольшими фрагментами в течение очень долгого времени. Из-за того, что кадры с репортажа облетели все национальные новостные каналы, а имя Нила Джостена обрело довольно много дурной славы, никто рядом с ним не был в безопасности. Ни Брайан, их куратор. Ни Бетси. И уж тем более не Эндрю. Нил давно это знал — с того самого дня, как увидел репортершу в красном брючном костюме, стоявшую около их дома в Балтиморе и рассказывающую об аресте его отца. Тот мог быть в тюрьме, но Нил сомневался, что он пробудет там долго. Тем более Нейтан Веснински не имел проблем с сообщниками, целью своей жизни сделавшие возможность угодить Мяснику. Поймайте его пропавшего сына. Сдайте его. Заработайте очки. После трансляции игры и его лица крупным планом Нил также понимал, что не может позволить себе ждать, пока закончится срок и он сможет убраться к чертям собачьим из колонии. Часики тикали, и время Натаниэля Веснински было на исходе. — Нил. Нил моргнул, отгоняя мрачные мысли, и посмотрел на Бетси, сидевшую, откинувшись на спинку стула и выжидающе глядящую на него. — Извините, что? — спросил Нил. — Я спрашивала, не пробовал ли ты какую-нибудь из наших дыхательных гимнастик. Насколько я знаю, тебя не выпускали на пробежки. Поморщившись, Нил перевел взгляд на стол и провел подушечкой пальца по текстуре дерева столешницы. — Я все еще в состоянии бегать, — проворчал он. — Ничего страшного, я могу… Нил попытался пошевелить рукой в гипсе, но в локте прострелила резкая боль. Нил вздрогнул. — Дай руке время зажить, — сказала Бетси. — Я очень бы хотела, чтобы тебе вернули все привилегии, но, к сожалению, эти правила — не то, что я в состоянии изменить. Выдохнув, Нил попытался расслабиться на своем стуле, но с каждым вдохом боль в руке пульсировала. Он был идиотом. Он знал, что для выздоровления нужно время и он никогда не окажется на площадке, если кости срастутся неправильно. Его шансы когда-либо снова оказаться на корте для экси вообще с бешеной скоростью стремились к нулю. — Я пробовал гимнастику, — все-таки сказал Нил, продолжая чувствовать на себе внимательный взгляд Бетси. — Еще не поздно, — внезапно прервав монотонное пение, проговорила Би и сделала глоток чая. Нил недоуменно вскинул голову. — Чтобы сообщить о них, — объяснила она. — Не позволяй им причинить вред кому-то еще. Удерживая ее взгляд, Нил покачал головой. — Я никого не видел, — повторил он, кажется, в восьмисотый раз. — Ну, и о чем бы ты хотел поговорить сегодня? — вздохнула Бетси. Его ладони вспотели, во рту пересохло, а смотреть в глаза терапевта он не находил сил. — Вы не знаете, когда у меня следующий осмотр? — спросил Нил, надеясь, что это звучит небрежно, а не отчаянно. — В больнице, — уточнил он, стоило Бетси в замешательстве нахмурить брови. — Хмм, — промычала женщина, бросив взгляд в угол комнаты, пока соображала. — Давай посмотрим, есть ли это в твоем деле. Она подошла к компьютеру, когда Нил внутренне выдохнул от облегчения. Бетси была слишком доверчива. В его мире ее бы убили десять раз. Ты и так ее убиваешь, заскандировал его мозг. Нил засунул руки в карманы. Именно этого он и пытался избежать. — Через две недели, — ответила Би, ее лицо освещало сияние от монитора. — У тебя назначена встреча на час дня, тебя отвезут на автобусе. Помогло? Нил едва сдерживался, чтобы не стучать ногой по полу в нетерпении. — Спасибо, — коротко сказал он, почувствовав, что должен объясниться, когда Би продолжила смотреть. — Мне не нравится, когда я не знаю своего графика. — Да, — ее взгляд смягчился, — это может вызвать беспокойство. — Ага. А потом они провели оставшуюся часть сеанса, обсуждая способы борьбы с тревогой из-за неизвестности, а Нил только и делал, что кивал, почти не пытаясь казаться вовлеченным, зато улыбаясь. К слову, это работало. Он получил дату и время, когда его выведут из колонии. Последнюю дату, когда его выведут. Нил Джостен знал, когда он собирался сбежать.

***

Эндрю сидел на своей кровати. Потрепанный экземпляр «Графа Монте-Кристо» был раскрыт у него на коленях. Эндрю безуспешно пытался прочитать его — несмотря на то, что его перевели обратно в класс английского, где всего-то и нужно было, что заполнять бланки, книга понравилась ему настолько, чтобы ее закончить, — он трижды перечитал один и тот же абзац, абсолютно не улавливая суть, и это чертовски раздражало, так что он решил оставить пародию на попытки. Эндрю хмыкнул и откинул книгу на противоположную сторону кровати. Нил пробудет на сеансе у Бетси еще тридцать минут и вернется в камеру лишь к моменту, когда сам Эндрю закончит с еженедельным звонком. Об этом его уведомил охранник с каменным лицом примерно час назад. Его голос звучал монотонно: Миниярд, запрос на телефонный звонок в два часа, будь готов. А затем он просто развернулся на каблуках и пошел обратно по коридору вниз, захлопнув дверь. И все бы ничего, но все мышцы в теле Эндрю находились в таком напряжении, что ему казалось невозможным сделать даже вздох. Потому что Касс всегда предупреждала его в письмах. Как и Лютер. Оставалось всего два кандидата: с одним из них он был бы рад поболтать хотя бы для того, чтобы удостовериться, что тот не скопытился от передозировки. Но другой? Эндрю спрыгнул с кровати. Подошел к тумбочке и выдвинул ящик, разгреб завалы носков, пока не нашел два письма, которые не успел уничтожить. Пальцы касались мягкого бумажного конверта. Он снова захлопнул ящик, развернулся, зашагал к туалету, развернулся — обратно к комоду, развернулся — к туалету. Может быть, Нил что-то путал, пускаясь в этот бешеный шаг. Конечно, лучше не стало, но, по крайней мере, это все еще оставалось лучшим вариантом, чем бесполезное тиканье часов. Когда дверь заскрипела, он поднял на нее глаза, странно надеясь, что вернулся Нил и он может прижать его к стене, целовать до покалывания боли на губах, чувствовать себя нужным хотя бы пару жалких секунд. Вместо этого вошел охранник. — Поднимайся, — рявкнул он, очень похожий на злодея из второсортных боевиков. Эндрю воздержался от замечания о том, что он уже стоит на ногах. Он ответил острым взглядом из-под бровей, его пронзила вспышка удовлетворения, когда охранник не выдержал и первым опустил глаза. Он позволил надеть на себя наручники и вывести из камеры. После чего побрел за охранником вниз по лестнице через коридор, вплоть до комнаты с телефонами. Его тошнило. Каждый нерв в теле, кажется, был оголен. Это должен был быть Аарон. Лучше бы это был Аарон. Эндрю накричит на него, назовет мудаком, а Аарон будет орать в ответ. Их отношения по-прежнему не продвинуться дальше отметки «хреново», но он смог бы с этим жить, если только… Телефон перед ним зазвонил. Охранник подтолкнул его в спину. — Я мог бы поговорить и отсюда, придурок, — прорычал Эндрю. — Следи за языком, заключенный, — брови охранника приподнялись. Господи, тот действительно вел себя, как во второсортном боевике. Может быть, даже хуже. Обычно это Эндрю первым бросал что-то остроумное, но его мозг отказывался функционировать. Телефон снова зазвонил. Эндрю оторвался от охранника, шагнул вперед и взял трубку. — Что? — спросил он. — Привет, Эй-Джей, — промурлыкал Дрейк на другом конце провода. Эндрю не дрогнул. Потом, в перерывах между новыми шрамами на запястьях, оставленных спинкой кровати, и тем, что он выблевал весь свой завтрак, он будет горд собой за этот маленький проблеск стойкости. — Эй-Джей, ты все еще здесь? — спросил Дрейк. Он мог повесить трубку. И должен был это сделать. Но он понятия не имел, зачем звонил Дрейк, и его тупой, наивный мозг полагал, что лучше быть в курсе. Если Дрейк продолжит звонить, кошмары вернутся, но, если сейчас повесить трубку и ничего так и не узнать, кошмары станут еще хуже. Часы громко тикали над головой, прямо как в их камере. Эндрю не мог дышать… — Эндрю. — Чего ты хочешь? — прорычал он, сглатывая и пытаясь придать голосу как можно больше гнева, ярости, силы. Только вот, как бы он ни старался, всякий раз, когда Дрейк произносил его имя, Эндрю становился всего лишь маленьким, напуганным мальчиком. — О, а вот и он, — Эндрю слышал, как он ухмыляется и как ямочки появляются на его выбритых щеках. — Хотел поговорить с тобой. Ты же получил мое письмо? — Нет, — ответил Эндрю, потому что хотел послать Дрейка нахер, но он по-прежнему звучал как ребенок. Какое-то время он слышал только тяжелое дыхание Дрейка в трубке, прежде чем: — Ты такой врунишка. Трубка едва не выскользнула из мокрых ладоней Эндрю, а сердце вот-вот грозилось выпрыгнуть из горла и шлепнуться кровавым месивом под ноги. — Пошел нахуй. — Миниярд! — крикнул охранник, ударив рукой по стене. — Ох, Эй-Джей… — вздохнул Дрейк. Эндрю плохело с каждой секундой. Он физически не вывозил этот разговор. Хорошо бы, если бы его отправили в лазарет — единственный видимый им выход из ситуации, потому что так не нужно было бы смотреть на Нила, знать, что Нил видит его насквозь, чувствовать себя непривычно обнаженным. — Я приеду на следующей неделе, — продолжил Дрейк. — Прежде чем ты выйдешь, я хотел бы попрощаться. Конечно, я бы с радостью увиделся с тобой с глазу на глаз, отвез бы тебя, ну, знаешь, в аэропорт. Помог упаковать вещи. Лютеру Хэммику нет необходимости приходить и участвовать… — Нет, — прорычал Эндрю. — Может быть, я с ним свяжусь… — Нет, — повторил Эндрю громче. — Полегче, Миниярд! — охранник снова постучал ладонью об стену. Эндрю едва сдержался, чтобы не оттолкнуть этого парня. — Что тебе нужно, Дрейк? — выдавил он. — Всего лишь убедиться, что ты останешься послушным мальчиком, — ответил Дрейк, сменив секунду назад бывший игривым голос на полный злобы и предупреждения. Вот оно. Сила. Совсем немного, почти ничего, но Эндрю все-таки почувствовал. — Или что? — тихо спросил. — Или я поеду в Южную Каролину, — угроза слышалась отчетливо, — и найду твоего брата. Думаешь, ты проебался? Когда я с ним закончу, я обещаю, ему будет еще хуже. Внутри что-то оборвалось. Эндрю никогда не сомневался, что последнее слово Дрейк оставит за собой. Это единственный способ сохранить какое-никакое влияние на Эндрю, лишь бы все сошло с рук. Легче от этого не стало. У Эндрю не осталось ничего. Он был бессилен и навсегда таким будет — глупо было рассчитывать на что-то другое. Миниярд попытался сглотнуть, но во рту пересохло. Холод — далекий, пустой, пробирающий его до костей — окружил все. Он вновь разваливался, но не мог остановить это. — Ладно, — собственный голос звучал издалека. — Хорошо, братишка, — игривый голос Дрейка был еще хуже. — Люблю тебя, милый. — Ладно, — повторил Эндрю. Он повесил трубку и посмотрел на часы. Прошло ровно две минуты. Прислонившись к телефону, Эндрю спрятал голову в сгибе локтя и попытался вспомнить, как дышать. Пахло ржавчиной, потом и каким-то антисептиком. — Миниярд, — его охранник похлопал по плечу. — Возвращайся в свою камеру. Эндрю сверлил его взглядом, но усталость давала о себе знать, чтобы вышло что-то действительно опасное. Он на автомате следовал за мужчиной обратно в камеру, где Нил расхаживал взад-вперед. — Хэй, — угрюмо поприветствовал его Нил, не отрываясь от своих ног. Назад. Вперед. Назад. Вперед. — Хэй, — Эндрю присоединился к нему. Он дождался, пока Нил дошел до туалета, и пошел в обратную от него сторону, затем проделал тот же путь к тумбочке. Развернулся, когда развернулся Нил. Вернулся к тумбочкам, когда Нил — к туалету. Развернулся, когда развернулся Нил. Они оба бродили в полной тишине, пока не прозвенел звонок для времени отдыха.