***
Живот неприятно заныл без долгожданного перекуса, время на который так грубо забрала та самая женщина, чья машина резво уносилась с территории школы. С одной стороны, Чимин был готов выбить из своего дражайшего друга всю дурь сразу же после урока, но с другой стороны, то, что Чон не повёлся на поводу у своей непонятной ненависти – есть хороший шаг. Иногда Чимин думал, может, наконец-то его друг поймёт, а спор ему в этом поможет, что нельзя всех грести под одну гребёнку. Как бы романтично и ванильно это не звучало, но кому интересно, сколько у кого на счету, когда душа всё равно будет ценнее. Но что-то подозрительное Чимин никак не мог развидеть в этом высоком парне, как бы он не старался. Он не был похож на кого-то из них, может быть, немного на самого Чона, но это что-то вечно ускользало сквозь пальцы. Тэхён казался не от мира сего, может, в этом и была вся прелесть Кима, может, чуть-чуть, где-то в глубине души Чимин понимал, что так влечёт остальных к этому загадочном образу, как мушек на яркий соблазнительный свет. Вздохнув, Пак перевёл взгляд на переворачивающего в кабинете стулья Юнги, погружаясь в мысли всё глубже, даже не замечая, как кромка зубов щёлкает об аккуратный округлый ноготь на большом пальце. Каким бы интригующим и неизведанным созданием ни был этот Ким, светловолосый бы не посмотрел в его сторону, даже если любопытно крутило своим пушистым хвостом. Ведь у Пака было кое-что необычное, а именно – удивительный подарок судьбы в виде единственной на тысячу – первой и последней школьной любви. Когда умиротворение, спокойствие, нежность и бурчание заключаются в одном человеке, у Чимина подгибались пальцы на ногах. Хоть и для приручения этого дикого кота пришлось немало потрудиться. Но что не сделаешь для истинной любви. Уловив момент, когда Юнги проходил мимо между ровными рядами парт, Пак, не сомневаясь ни минуты, запрыгнул тому на спину, обвивая конечностями подобно самым настоящим лианам. Светловолосый готов был издать самый громкий писк во Вселенной, настолько сильно его затапливала тёплыми волнами любовь к этому бурчащему человеку под собой. Щёки юноши разрумянились от широкой улыбки. – Ты тяжелый, – мученическим голосом просипел Юнги, подхватывая свою ношу под колени со всей осторожностью. – Пушинка. – Один миллион пушинок и ещё одна. – Ну и ладно, – влюблённой улыбаясь, Пак прижался щекой к плечу юноши, прикрывая глаза, – всё равно это твоё любимое количество пушинок. – Слезай, мне надо разобраться с губками для мела. – Сделай это со мной. Юнги вздохнул, аккуратно прислонившись к парте позади себя и усаживая на нее светловолосого. То, как доверительно прижималась к спине чужая грудь с громыхающим от невыплеснутых чувств сердцем, и то, как руки обвивали собственную шею, превращало спокойного и немногословного Мина в настоящего влюблённого глупца. – Я не могу сделать это с тобой, зачем дышать пылью? – Отпущу за поцелуйчик, – разулыбался Чимин, болтая ногами, что не доставали до пола, даже не касаясь его носами ботинок. – Это одна секунда. – Нет, – хватка на руке Мина стала крепче. Никогда не доверяйте мягким ладоням. – Я бы уже все сделал, Минни. – Один. Поцелуйчик. – Минни. Чимин показал перед носом юноши пухлый указательный палец. – Ничего не знаю, – Пак хитро сверкнул медовыми глазами, – твои проблемы, не находишь? Втянув носом воздух, Юнги сжал челюсти. Он не любил игры в неподобающих для этого местах, какими бы интригующими они не казались. Как говорится, нужно уметь разделять работу и личные отношения. Но что можно поставить против невинного на вид птенца, чьи ноги даже не касались пола? Иногда путь отступления и принятие своего поражения и есть путь к победе, так уверял себя Юнги, оставляя поцелуй на своих подушечках пальцев, чтобы в следующий момент коснутся ими щеки Пака. – Это не так надо! – возмущённо повысил голос Чимин. – Я просил не об этом! Юнги пожал плечами, победно улыбаясь. – Условия выполнены, а всё остальное твои проблемы, не находишь? Снова спрыгнув с парты, Чимин молча сложил руки на груди и всем своим видом, что выражал крайнюю обиду, демонстративно направился к двери, усердно стуча ботинками при каждом шаге. Но аккуратный нос чуть не встретился с резко открывшейся дверью, что чудом пронеслась в миллиметрах от лица изумленного Пака. – О, – сказал Джун, одаривая присутствующих ямочками на щеках, – отлично, что я вас двоих застал. А где ваша мать Тереза? – Сказал, что отлучится на десять минут, но уже нет около получаса, – ответил Юнги. Развернувшись на пятках, Пак вперился непонимающим взглядом в на удивление приветливого Мина, который даже ладонью взмахнул. – Кто? – одним взглядом спросил Пак.***
– Вот ты где! Запыхавшись, Ким со скрипом подошвы резко затормозил около ожидающего президента, почти налетая не него и глупо улыбаясь от радости упавшего груза с плеч. – Извини, меня отвлёк Джун, – затараторил, Тэхён, – поэтому немного припозднился, но я бежал, как мог, и вот я тут. Чонгук взглянул на свои часы на левом запястье. – Спустя десять минут? – Спустя десять. – Ладно, – устало вздохнул юноша, снимая рюкзак с плеча. Нужно было побыстрее с эти закончить и наконец-то пойти домой. За окном набирали силу пушистые снежинки, кружась и лавируя в тёмном холодном небе, от наблюдения за этой уютной картиной только сильнее хотелось зарыться под шерстяной плед. – Это из-за тебя сегодня стояли на ушах? – Нелепая случайность, – пожал плечами Ким, не переставая улыбаться. – Я не знаю, как давно вы в этом городе, – Чон выудил со дна шуршащий пакет, – но будь осторожным. Та женщина, что приезжала сегодня, настолько дотошная, что если вцепится своими зубами, то не отпустит, пока жертва дышать не перестанет. – О ком вы говорите все? – О ней, – удивлённо уставился на новенького Чон, – женщина такая невысокая, в рубашке и кроссовках сегодня целый день после твоего появления здесь, как с цепи сорвалась. – С бейджом? – Ким изобразил пальцами прямоугольник на груди. – Да, она из полиции. Если говорить в целом, что-то наподобии курирования школьников. Профилактические беседы, может быть, помощь. Покрасневшие губы новенького сложились буквой «о». – Я знаю, что мы не те друзья, чтобы можно было раздавать советы, – Чон протянул пакет юноше, неловко почесав затылок, – но не влезай ни в какое дерьмо, ладно? До выпуска не пять лет, лучше угомони свою пылающую приключениями задницу на время. Коснувшись пальцами чужих, Тэхён ощутимо вздрогнул, и, смутившись своей реакции на подобное, передёрнул плечами, поежившись, как от холода. В школе и правда не было комфортно тепло, тем более сейчас, когда она уже почти вся опустела. Но это прикосновение отдалось согревающим теплом, а подушечки пальцев приятно закололо. Ким выдохнул, забирая свою вещь и задерживаясь взглядом на блядски красивых руках президента класса, с только-только начинающим проступать венами, ещё с такой чистой кожей, что натягивалась от движения костяшек и длинных тонких музыкальных пальцев. О нет. – Тэхён? – взволновано спросил Чон, помахав у того перед носом рукой. – Приём, вызывает Земля. Юноша дёрнулся, вскидывая голову и поспешно запихивая пакет на дно рюкзака. – Спасибо, что помог, – выпалил тот, пытаясь всей силой скрыть смущение, что заливало собой лицо и шею, убегая за воротник форменной рубашки. – Ага, – взгляд Чона стал только более обеспокоенный, – я не буду спрашивать, что ты мне отдавал, это не моё дело и вёе такое, но ты в норме? – Выгляжу отвратительно, я знаю. – Даже слишком, отоспись. Ким тихо рассмеялся. – Не такой я уж и страшный, Чон Чонгук, многим нравится мой внешний вид. – И мне, – не подумав, буркнул Чон. – Что? Из алых и горячих ушей президента грозился повалить пар смущения. – Я сказал «но не мне», совсем глухой? – Ах да, – Тэхён довольно ухмыльнулся, – точно. Это очень меня радует. Чуть не подавившись воздухом от смущенного возмущения, Чон поддался странной лёгкости, что образовалась в этом коротком, почти бессмысленном диалоге, будто перед ним сейчас не был какой-то незнакомый, а был родной и близким человек, как, например, лучший друг или что-то более тёплое... Это было так просто и свободно, поэтому не раздумывая, Чон хлопнул ладонями по плечам Кима и принялся выталкивать того за угол к дверям школы. – Проваливай! – без намёка на злость, воскликнул он. – Стой же, – смех Кима казался сладкой патокой. – Стой! Затормозив, Тэхён принялся стягивать с собственной шеи мягкий шарф из-под воротника полупальто. В последнее время Ким получил столько добрых поступков без причины, что впадал в настоящий ступор от этого. Как бы это не казалось странным, но он чувствовал себя обязанным поблагодарить за всё. Тем более сегодня, если бы не помощь Чона, то Ким бы не выбегал навстречу ждущей его машине, а сидел бы в участке на потрёпанном стуле, силясь объясниться и вспомнить хотя бы своё имя. Всё, что произошло этим утром, казалось настолько далеким и забытым, будто не существовало вовсе. Накинув свой шарф президенту на шею и обмотав его на один раз, Тэхён квадратно улыбнулся, вырывая выдох из груди Чона. Аромат парфюма новенького заставил чёрные омуты зрачков расшириться, выливаясь на радужку, от непонятного удовольствия. – Я видел, как ты шастаешь без шарфа, – заметил Ким, – поэтому пусть это будет моей благодарностью. Он тёплый, не замерзай, договорились? Когда фигура в пальто исчезла из поля зрения Чонгука, тот, хлопая ресницами, медленно прижал груди ладонь, где висел кончик кашемирового шарфа и оглушающе билось взволнованное сердце.