– Мы приглашаем, – послышалось в динамике телефона, и юноша поспешил подняться с пола, аккуратно переступая через разложенные повсюду учебники и листы, чтобы выскользнуть из комнаты.
– За выходные вы уже успели съехаться?
– И не только.
«Не слушай этого дурака, пожалуйста, Гукки!» Голос звонкий, наполненный игристым весельем. Чонгук перевёл взгляд на хаос в собственной комнате, состоящий из бесконечных книг, проводов, ручек, а самое главное – в центре всего сидел никто иной как сам Ким Тэхён. Тэхён, который с большим усердием жевал колпачка ручки. Благо, своей.
– Вы слишком шумные даже не для громкой связи, – недовольно насупил нос юноша, – давайте ещё раз. Только кто-то один и без шуршания упаковками.
Грохот, сопровождаемый звуками возни и упавших предметов, что закончился так же резко, как и начался, являя следом тот самый звонкий и мелодичный голос, который защебетал маленькой птицей, почти не давая себе времени вдохнуть.
– Так получилось, что в этом году родителям Юнги необходимо уехать после Рождества на несколько дней, потому мы решили, что зачем пропадать добру, когда можно обосноваться здесь. Ёлка, подарки, еда, сам понимаешь, – Чимин всё-таки глубоко вдохнул, продолжая, и от бурной речи прикусывал язык, – так вот, если обстоятельства складываются так удачно, предлагаю чуть расширить круг приглашённых лиц. Потому я звоню не только пригласить тебя самого, но и дать тебе замечательную возможность привести ещё
кого-то, если, конечно, хочешь. Так называемый
плюс один.
– Чимин ни на что не намекает, конечно же, – подал голос Юнги.
Подождав с минуту, чтобы поймать момент тишины на той стороне линии и наконец-то дать ответ, Чон покосился ещё раз на своего гостя, прикрывая рот рукой, чтобы ни единый звук не долетел до чутких ушей.
– Откуда у меня может быть плюс один? – возмущенно зашипел Чон.
– И правда, – фыркнул Чимин.
– Если тебе так хочется
его пригласить, то просто сделай это.
– Ничего я не хочу, Чон Чонгук, – юноша в панике убрал громкость, – я только хочу идеальное Рождество, и если ты мне его испортишь, то знай.
– Что знать?
– Чимин имел в виду, что он будет крайне зол, а также очень возмущён.
– Спасибо, Юнги, – юноша сжал пальцами переносицу, – на этом всё?
–
Плюс один, Гукки.
Щёлкнув по красной кнопке, чтобы прервать снова нарастающий шум в динамике, юноша спрятал телефон в карман и сжал ладонями лицо, надавливая пальцами на веки. Чонгук чувствовал себя в крайне странном положении, благодаря резким сменам гнева на милость у одного пухлощекого друга. С одной стороны, перечить не хотелось от слова совсем. Любопытный по своей природе Чонгук уже сам больше хотел увидеть исход задуманной идеи Пака, какой бы та ни была абсурдной. Да и собственный гнев, вспыхивающий в теле при ощущении лишь первых нот парфюма
одного человека, быстро растворялся, стоило сжать в пальцах такую мягкую ткань чужого шарфа. Иногда Чон ловил себя на мыслях о какой-то двуличности и лжи, ведь все могут заиграться в собственные образы.
Осторожно пробравшись обратно на своё место, юноша плюхнулся на пол, откуда Тэхён чудом вытянул уцелевшие листы с конспектом.
– Я сделал пару слайдов, но не стал двигаться дальше без твоего мнения об этом. Мне кажется, информации не очень много, но в любом случае, она раскрывает смысл вопроса.
Президент закусил щёку изнутри, упираясь в задумчивости руками в колени, прищипывая ткань домашних штанов. Его и так большие и круглые глаза превратились в настоящие чайные блюдца с множество белых отблесков света.
– Чонгук – дурак, – смерив недовольным взглядом застывшего юношу, Тэхён закатил глаза, громко фыркая и не наблюдая ни единой ответной реакции. – Чон!
– Будешь моей парой на рождественский вечер? – скороговоркой выпалил юноша, во все глаза смотря на своего гостя.
– Точно дурак, – Ким цокнул языком, притягивая ноутбук ближе к себе, – смотри, осталось всего несколько слайдов и проговорить речь.
– Ну парой? Как
плюс один. Со мной.
– Ты же меня терпеть не можешь, – как бы между делом заметил юноша в мягком, почти плюшевом свитере, – новый уровень шуточек?
– Это Чимин попросил.
– Попросил быть твоей парой? Меня? Чон, пожалуйста, заканчивай, и вернёмся к работе, я уже устал и хочу лечь.
– Я серьёзно, – Чонгук захлопнул крышку ноутбука, упираясь в неё ладонью и за локоть разворачивая гостя к себе лицом, – пожалуйста, приходи. Юнги готовит так, что дресс кодом служат штаны с резинкой.
– Чон, пожалуйста, – Тэхён порывался встать, но был остановлен шлепком обратно на своё место, пригвожденный теперь сам чужой рукой. – Я не смеюсь, мне не смешно.
– Но я абсолютно серьёзно!
Тэхён вздохнул, ссутулив спину. Это было настолько же приятно слышать, насколько всё это казалось подозрительным. Сам Чон Чонгук, который сокрушался в школьном коридоре по поводу назначения пары для выполнения проекта, вдруг стал покладистым, почти ручным. Во всяком случае, рядом с Кимом сейчас стояла четвёртая кружка заботливо предложенного чая. Шарф, что президент класса так и не думал возвращать, юноша в плюшевом свитере считал явно испачканным и валяющимся на задворках чужого шкафа.
– Хорошо, – сжалился Ким над поникшим президентом класса, волосы которого как-то странным образом поникали вместе со своим хозяином, будто уши у кролика. Юноша хлопнул пушистыми ресницами, неуверенно натягивая манжеты на ладони. – Только для Чимина, мне кажется, он хороший парень.
– Хороший дьяволёнок на самом деле, – расплылся в мягкой улыбке Чон, – но я тоже буду рад тебя видеть.
– Ты? С чего это «рад тебе» и «ты» стоит в одном предложении, мне что, ожидать жабу в своём напитке? – лицо Тэхёна от удивления вытянулось.
– Нет, – президент неловко почесал макушку, брякая вертящуюся на языке фразу, место которой было далеко не в нормальной беседе, – мне показалось, тебе не помешает компания на Рождество, ну, друзья, всё такое?
– Друзья, всё такое?
– Ну да.
Тэхён со злостью рывком раскрыл ноутбук, громко стуча пальцами по длинной клавише пробела.
Вымой свой рот с мылом, Чон Чонгук.
– Прелестно, – процедил гость, кривя губы.
– Ну, мне кажется, что в твоём круге общения нет такого, типа, тёплых поседелок.
– И правда, кто я такой, чтобы иметь друзей.
Ты – заносчивый хозяин сучьего характера, конечно же.
– Ты говорил, – уже вяло, почти вытекая на пол, усталым голосом попросил Чон, борясь с желанием выбежать из комнаты, а лучше – из города, – какие-то слайды остались, давай я посмотрю.
Чон Чонгук никак не мог уложить в своей умной и начитанной голове, какие отношения его теперь связывают с этим неземным существом с колким языком и не менее колючим характером. Юноша не мог назвать его другом, но также он не был и просто знакомым. Ким будто состоял из одних загадок, всегда повисая где-то
между, не открываясь до конца и оставаясь тайной, которую никому не под силу разгадать. В одно мгновение это будет дружеский хлопок по плечу, а в другое – скрип зубов от раздражительного поведения и яркие ослепительные искры злости в ответ. Чон Чонгук не любит американские горки, только если смотреть на них со стороны, поедая сладчайшее мороженое со вкусом арбуза, что стекло от жары по пальцам на запястье.
Но оставлять это существо Чон не хотел, он чувствовал себя неким предателем, что отправляется в отпуск без своего пузатого хомячка за белой решёткой просторной клетки, где располагалось маленькое колесо для бега, которое уже было давно мало. Чон не представлял, как у этого
чёртового новенького так ловко получается играть образами. А делает ли это тот осознанно? За всё время, что Ким Тэхён обитает в классе президента Чон Чонгука, видел ли тот его истинное лицо? Но, в любом случае, смотреть на заломленные домиком густые брови и грустно поникшую прядку, что ложилась на глаза, сжимало сердце Чона болезненно и ощутимо. Это было, сродни посмотреть на вот-вот открывшего свои ясные глаза котёнка или щенка, что делает свои первые шаги.
Это было грёбанное умиление. Умиление тому, как очаровательно Ким прячет свой покрасневший нос в воротнике пальто или, может, как снежинки припорошили его волосы, а может, то, какие эмоции испытывает, когда учебный новый материал не получается уловить с первого раза.
Как детская обида на весь мир в купе с надутыми губами и даже чуть щеками, с сведёнными к переносице бровями. То, как Тэхён пытается держать ровно спину, просиживая за партой бесчисленное количество уроков, как аккуратен в своих тетрадях, стирая малейшие огрехи.
Ким Тэхён любил рисовать, от усталости юноша принимался превращать увлёкшихся подростков, что сидели за партами рядом, в волшебные небольшие портреты в конце тетради или на неё полях. А Чон Чонгук каждый раз ждал, когда художник направит свой взгляд именно на него, чтобы оказаться на страницах той самой тетради.
***
– Почему в шапке? – изумился Тэхён, оглядывая с ног до головы подоспевшего и запыхавшегося президента класса, за спиной которой слегка гремел рюкзак, как и два бумажных пакета в его руках.
– А что с ней не так? – Чон слепо потрогал кончик красного колпака с белым пушистым помпоном на конце, – а ты хоть в свитере?
– В футболке.
– В рождественской, я надеюсь?
– Обычной? – почти икнул Тэхён, пытаясь вспомнить в той ли Вселенной он сейчас находится, а самое главное, там ли находится президент. – Ты же не уточнял, я думал, там тепло.
– Дело не в этом, – юноша в блестящем красном колпаке из-под которого задорно торчали прямые пряди волос, передал другу пакет и взял того за локоть, уводя с автобусной остановки к нужному дому, – понимаешь, в такие посиделки приятно быть в дурацкой одежде: с огоньками, бубенчиками, оленями. Что ты, как с луны свалился головой вниз?
– Это же просто одежда.
– Это дух! – всплеснул руками Чон, проезжая подошвами ботинок по заледневшему участку дороги, не выпуская чужого локтя. – Ничего, в первый раз всё бывает. Попросим у Юнги что-нибудь.
– Я не думаю, что это обязательно.
Чонгук стрельнул в выпускающего пар из алых губ юношу, на секунду затаив дыхание.
– Ты – гость, твоё дело пить, есть и наслаждаться. И только не выгибаться своим характером, хорошо?
Поправив варежку, Тэхён толкнул президента в плечо, загремев пакетом.
– Стой!
Юноша застопорился, поднимая обеспокоенный взгляд на друга, что замахнулся свободной рукой.
– Мы что-то забыли?
– А почему ты здесь со мной, а не в машине, которая тебя всегда подвозит? Я думал, что всё слишком строго, судя по той машине, и мне кажется…
Чон нахмурился, когда в его губы врезалась шерстяная белая варежка со скандинавским вышитым узором, не давая сказать и малейшего слова в ответ. Но президент быстро притих, остывая. Ким перед нем имел странно серьёзный вид.
– Ты слишком много думаешь, Гук. Прекрати, перегреешься.
– Ты что, сбежал?
– Это дом, а не тюрьма! Ты такой бестактный, под стать своим дружкам.
– Эти дружки, – Чон хлопнул юношу по плечу от чего тот пошатнулся, – скоро будут и твоими дружками. Я просто беспокоюсь, ладно?
***
Тэхён, облачившись в гостеприимно выданный цветастый нелепый свитер, что мелькал маленькими лампочками, неизвестно как работающих, стоял в дверном проёме уютной квартирки, что была украшена всевозможными рождественскими украшениями. Казалась, здесь нет ни единого возможного места, которое могло бы остаться без гирлянды или свечки. Как будто смотришь на пряничный домик изнутри. Переминаясь с ноги на ногу, Ким на секунду почувствовал себя чужим в этом приторно мире, но сильнее он ощущал то, как сильно греет этот совершенно
дурацкий свитер, что позвякивает маленькими колокольчиками от каждого движения. Сейчас в это сказочное мгновение Тэхён позволил себе отключить голову и забыться в суете и всевозможной еде, а может, в бесконечном марафоне фильмов на диване. Юноша хотел почувствовать себя живым и настоящим, и это вполне могло сойти за праздничное тайное желание. Но, как известно, не всё волшебство продолжается после полуночи. В центре дверного проёма на самом верху была предусмотрительно прикреплена маленькая веточка омелы. Ким не сомневался, что
кое-кто уже успел побывать под всеми веточками, что перевязаны красной лентой в этой квартире.
