Беспокойство

Как и ожидалось, Ибо лишь мельком взглянул в сторону мопеда и вернулся глазами к своему верстаку. — Ископаемые не интересуют. — Лао Ван, кроме тебя ему уже никто не поможет. Пожалуйста, лао Ван… — расстроился Сяо Чжань. Ему все в один голос сказали, что идти на поклон в мастерскую к малышу Вану бессмысленно. Что хорошо, если он его просто выставит, может ведь и обсмеять. Малыш Ван не признавал ничьих авторитетов и ни с кем не церемонился. Наверное, потому что давно вырос и на многих смотрел в прямом смысле сверху вниз — с высоты своих метр восемьдесят. А на фоне ширины его плеч Сяо Чжань и подавно чувствовал себя хрупким и нескладным. — Знаешь ведь, что не возьму, — не поднимая головы от какой-то микросхемы, протянул Ибо. — Зачем просишь? Время девать некуда? Влажные от испарины вихры у него на затылке стояли дыбом, решительные и непокорные, как их хозяин. — От отчаяния, — честно сказал Сяо Чжань, который зачем-то продолжал смотреть ему в затылок. — Отчаяние — пытаться спасти этот кусок металлолома, — сказал Ибо. — Не возьму. — Пожалуйста, лао Ван, — бухнулся на колени Сяо Чжань, терять ему было нечего. — Все что хочешь сделаю, только возьми. Любые деньги… Ибо за верстаком напряженно замер. После чего вздохнул, соскочил в развороте с табуретки и за локоть аккуратно, но решительно потянул Сяо Чжаня на ноги. А затем, не разжимая пальцев, довел его до мопеда, который стоял за распахнутыми дверьми мастерской под дождем. И вытолкнул Сяо Чжаня под этот же дождь. — Нет, — сказал он вместо прощания, и двери за ним захлопнулись. — Ах ты собака сутулая, — выругался под нос Сяо Чжань. — Ну, не хочешь по-хорошему — будет по-плохому. У него на этот случай имелся туз в рукаве. Правда он ох как не хотел выкатывать его из гаража. Предпочитая отцовскому харлею мамину веспу. Ни то, ни другое рука не поднялась продать. Со временем мопед только основательнее врос в его сердце. Но Сяо Чжань помнил, с каким восторгом висел тогда еще малыш Ван на хромированном боку отцовского динозавра и как отец возил этого умилительного хомяка вокруг квартала. Кто же знал, что тот хомяк вырастет в угрюмого гремлина. На следующее утро — к счастью, уже ясное и относительно безветренное для осени — рядом со смешной алой веспой у мастерской малыша Вана стоял, строго поблескивая крылышком на бензобаке, отцовский динозавр. А Сяо Чжань, примостившись на нем боком, как какой-то воробушек, грыз в ожидании семечки. И Ибо, который, судя по всему, только продрал глаза и выполз из мастерской с дымящейся кружкой на первый утренний перекур, в процессе зевка забыл закрыть рот. Когда его наконец отпустил шоковый приход, он неуверенно сделал шаг в их сторону. — Мне мерещится, или ты действительно грызешь семечки, сидя на винтажном Софтейле? — Отец на нем и лапшу ел, роняя на колени, — пожал плечами Сяо Чжань. — Считал, что жить нужно с полной самоотдачей и ничего не стесняясь. — Ясно, — кивнул Ибо. Хотя было понятно, что он не услышал ни слова, сантиметр за сантиметром облизывая глазами мотоцикл. Забыл и про свой кофе, и про перекур, и про их вчерашний нелепый разговор, и как выставил Сяо Чжаня под дождь. — Прокатиться дашь? — Дам, — просто сказал Сяо Чжань и замолк в ожидании, пока на него обратят внимание. Ибо тут же вскинул взгляд, и в его глазах проступило понимание. — Ты за этим его сюда притащил? — Мне нужна моя веспа, — улыбнулся Сяо Чжань без тепла. — Чем быстрее сделаешь, тем больше у тебя шансов покататься. Это сделка, лао Ван. — На кой черт тебе сдался этот мопед, если у тебя есть харлей, Чжань-гэ? Сяо Чжаня не переставала восхищать его беспардонность, и она же была Сяо Чжаню до лампочки. На коленях он уже постоял, под дождем помок, веспу отказались чинить везде и за любые деньги, отсутствие манер у малыша Вана было меньшим из зол. Главное — чтобы помог. — Мамина, — указал он на веспу, — папин, — на харлей. — Чего не понятного, Бо-ди? — Так они же… — сказал Ибо и, не закончив фразу, неловко нырнул взглядом в кружку. — Я не услышал ответа, Бо-ди. Мы договорились? — Договорились, — буркнул Ибо. Постоял немного, поеживаясь от утренней прохлады под накинутым на плечи пледом, а потом фыркнул: — Нашел же на чем подкатить… — Потому что ты по-другому не слушаешь. А надо будет — я свой харлей буду внаем сдавать. Тем, кому понадобятся твои услуги. Чтобы ты не воротил нос от рабочих лошадок и соседских велосипедов. Для тебя же что мельче ямахи — и не транспорт даже, да, диди? Этому тебя бабушка учила? — Внаем? — с отвращением скривился Ибо, а на упоминание бабушки вмиг потемнел лицом и процедил глухо: — Нет ее. И не смей ее сюда приплетать. — Ее нет, — чуть мягче и тише согласился Сяо Чжань, — зато остальные все еще здесь. Он хотел что-то добавить, но передумал. Покачал головой и невесело приподнял краешек губ: — Когда мне заехать? — Через неделю. — А раньше никак не получится? — Не получится. У меня полно работы. Ямахи сами себя не починят. — Не сердись на меня, Бо-ди… — А то что? Бабушка будет недовольна? — огрызнулся Ибо и пошел в сторону мастерской, на ходу выливая под ноги из чашки остывший кофе. — Так я что, веспу завожу? — на всякий случай крикнул Сяо Чжань ему в спину. И Ибо очень абстрактно махнул на это в ответ рукой. Что можно было с одинаковым успехом трактовать и как «завози», и как «пошел к черту». — Вот и поговорили, — вздохнул Сяо Чжань, спрыгнул с харлея и поволок злополучный мопед под навес. Ибо нарисовался в середине недели. «Готово», — пришло с незнакомого номера без подписи. — «Привози харлей». Хотя Сяо Чжань ему свой номер не оставлял. Впрочем, чему здесь было удивляться? Они оба жили в одной большой китайской деревне, где телефоны и связи кочевали из рук в руки наравне с деньгами и сплетнями. «Вечером», — ответил Сяо Чжань. — «В районе восьми». Ибо встретил его буквально в дверях, уже в мото-куртке и со шлемом наперевес. Сяо Чжань боялся, что он будет смотреть волком за прошлый раз, а тот возбужденно блестел глазами и разве что на месте не пританцовывал. — Ключи, — протянул он ладонь и добавил на изумленный взгляд: — Пожалуйста. Но это была фальшивая механическая вежливость, просто чтобы избежать лишних споров. И рука Сяо Чжаня, которая протянула ему ключи, не дрогнула. Сяо Чжань был уверен, что Ибо ничего не сделает с мотоциклом — с таким восхищением и жадностью тот смотрел на него. А ночью Сяо Чжаню позвонили. — Вас беспокоят из госпиталя, — сказал голос в трубке. — Ваш телефон значился последним в списке контактов господина Вана. С Сяо Чжанем случился такой страшный флешбек, что он в приступе паники пропустил все, что ему сказали в первый раз. Поэтому администратору пришлось говорить по второму кругу — что господин Ван попал в аварию, что сейчас его состояние стабильное, но чтобы отправить его домой, нужен поручитель. А родственников, господин Ван сказал, у него нет. А еще — что полиция подозревает господина Вана в участии в уличных гонках и хочет пообщаться со списком его контактов. Что с мотоциклом, у Сяо Чжаня язык не повернулся спросить. Да и откуда администратору знать об этом? На полуночной парковке он минут десять гипнотизировал родной красный бок веспы, но в конечном итоге вызвал такси. Когда после автографов на всех возможных бланках и нудного выматывающего разговора с полицией он наконец добрался до палаты Ибо, тот спал, неудобно скрючившись на одной из кроватей. Словно действительно ждал, что его заберут, как какого-то ребенка из детского сада. Или сам собирался уйти, но не хватило силенок. Он был бледным, с корочкой запекшейся крови на губах, с пластырями, стягивающими края рассечённого виска и рукой на перевязи. Другие бинты Сяо Чжань углядел в вороте под больничной робой. И наверное, он должен был злиться на это чучело или сочувствовать ему, но не ощущал ничего, кроме всепоглощающей усталости, серой и непроглядной, как пепел от костра. — Бо-ди, — тронул он его за плечо. А вот когда Ибо очнулся и сослепу посмотрел на него с испугом, в Сяо Чжане неизвестно почему проснулась вина. — Пойдем, я отвезу тебя домой. — Почему ты? — спросил Ибо сипло. — Потому что я был последним, с кем ты общался. Мне позвонили. — Я разбил твой мотоцикл, — заскрипел зубами Ибо. — Не мой, — отвел глаза Сяо Чжань. — Отца. — Тем хуже, — повысил голос Ибо. — И что теперь? — не постеснялся Сяо Чжань сделать то же самое. — Оставить тебя за это здесь? И как это поможет? — Я… Я починю его, — вдруг тихо сказал Ибо. — Прости, Чжань-гэ. И Сяо Чжань тоже мгновенно остыл, растирая лицо. — Давай ты для начала придешь в себя. Я сам сейчас не готов ни о чем говорить. Эта ночь была отвратительной. — Отвезешь меня в мастерскую? — Почему туда? У тебя нет квартиры? — Есть, но я там почти не бываю. Там сейчас вообще фарш. — Значит, поедем ко мне. Поднимайся. — Но… — Давай, лао Ван. Постелю тебе на диване, одну ночь перетерпишь. А завтра хоть на все четыре стороны. — А мотоцикл? — всхлипнул Ибо следом за отозвавшимися на неловкое движение ребрами. — Все завтра, — подхватил его под здоровый локоть Сяо Чжань. — Сегодня — только спать. Утром ему пришлось в спешке уехать — выдернули с работы. И, вернувшись, Ибо в квартире он уже не застал. Только аккуратно сложенные на краю дивана плед с подушкой напоминали, что там кто-то был. Кто-то, на кого Сяо Чжань смотрел в предрассветных сумерках, прежде чем уйти к себе. Без мыслей. Просто смотреть было сродни медитации. Ибо… подбешивал. Так Сяо Чжань называл это. На самом деле он скорее вызывал чувство, остро похожее на беспокойство. Но какого рода, было сложно сформулировать. На этапе его нынешнего исчезновения Сяо Чжань определил это как беспокойство за его состояние. В конце концов, это Сяо Чжаню сдали на руки тело болезного. В противном случае отдыхало бы тело в госпитале под присмотром врачей и копов, а не бродило где попало, не утруждая себя элементарной смс-кой. Простого «Спасибо, ушел к себе» было бы достаточно. Да хоть бы неприличное слово на пачке счетов в коридоре карандашом нацарапал на прощание. Но нет же, зачем? Что, ударился головой и писать вдруг разучился? Но Сяо Чжань был не гордый. А вот упрямый — еще как да. И если Ибо не умел по-нормальному, то Сяо Чжань тоже собирался поступать как ему вздумается. То есть заехать в мастерскую лично. Благо все располагалось в знакомых с детства кварталах и не за тридевять земель. Ибо ползал по мастерской медленно и с изрядной долей осторожности. Что совершенно не отменяло того факта, что даже сейчас он продолжал ковыряться в своих байках и таскать ящик с инструментами и детали различной степени тяжести здоровой рукой. — И как тебе нагибается? — спросил Сяо Чжань, привалившись плечом к косяку на входе. — С сотрясением-то? Ибо от неожиданности вздрогнул, роняя разводной ключ, и обернулся с такой скоростью, что Сяо Чжаню пришлось срочно подскакивать к нему, чтобы поймать за руку. Потому что казалось, что Ибо схлопочет либо обморок, либо сердечный приступ, либо просто затылком об пол. — Потрясающе, — прошипел Ибо, когда проморгался и перестал сглатывать тошноту в горле. — Такие спецэффекты, прям закачаешься. Круче колес. — Оно и видно, — кивнул Сяо Чжань и пояснил на угрюмый взгляд: — Что закачаешься. Ты, диди, совсем дурачок? — Твое мнение очень важно для меня, — сказал Ибо и вывернул локоть из его пальцев. — Это тоже не новость. Давай уже что-нибудь оригинальное. Но вместо ответа Ибо нашарил глазами стул, не заваленный барахлом, и тяжело опустился на него. — Зачем ты пришел? — Удостовериться, что ты живой и с тобой все в порядке. — Я не могу умереть — я должен тебе мотоцикл, — поморщился Ибо. Сяо Чжаня по-прежнему раздражала его манера выворачивать все наизнанку. И на краю сознания звенело возмущенное «не давай ему спуску, не иди на поводу». Но Сяо Чжань все равно сказал: — Он не стоит твоей жизни, Бо-ди. Я тебя об этом не просил. — Очень мило с твоей стороны, — отозвался Ибо, а сам в этот момент ковырял пальцем пятно грязи на рабочих штанах. Как-то очень трогательно и по-детски. Что Сяо Чжаню резко понадобилось заполнить повисшую тишину глупыми вопросами. — Почему ты ушел, не дождавшись? — Меня выпер твой хахаль. — Мой кто? — Парень, — в упор посмотрел Ибо ему в глаза, — бойфренд, любовник, трахарь… — Как интересно, — пробормотал Сяо Чжань растерянно. — И откуда? Утром же ещё не было… — и полез в карман за телефоном. — А-Чен, ключи мне верни. За то… Меня не волнует, что ты никого не выгонял, а он сам обиделся. — Не обиделся я, — несильно пнул его в ботинок Ибо. — Ты зачем приходил-то? — продолжил Сяо Чжань, не обращая на него внимания, просто сделал шаг в сторону. — А, понятно. Ну в пятницу тогда увидимся. Ты позвонишь Биню? Спасибо, до встречи. И не забудь ключи. Он повесил трубку и несколько секунд задумчиво крутил ее в пальцах, вспоминая, о чем они с Ибо до этого говорили. И как раз трубка навела его на очередную мысль. — А написать, что ты уходишь, ты не мог? — И зачем? Ты сам вчера очень прозрачно обозначил: завтра — на все четыре стороны. Мне повторять дважды не надо, я понятливый. Его нестерпимо хотелось встряхнуть. Или крепко обнять, желательно до боли, чтобы точно дошло. Ни тот, ни другой вариант им не подходил. Ругаться или спорить Сяо Чжань тоже не видел смысла. Поэтому он медленно выдохнул и сказал: — Знаешь, Бо-ди. От простого «спасибо» ты бы не переломился. Ибо отвернулся, делая вид, что разглядывает что-то на стеллажах у стены. И смотрел так внимательно, как будто искал там как минимум смысл жизни. А вслух сказал только: — Мне проще сделать это твоим мотоциклом.