Беспокойство

А вот Сяо Чжань своего слова не сдержал. И спустя пару часов снова стоял у мастерской Ибо. Он пришел сюда пешком такими обходными путями и кругами, что у него было предостаточно времени все обдумать. Двери оказались не заперты, но свет внутри не горел. Только где-то вдалеке был слышен звук льющейся воды. Ибо прямо в одежде сидел в ванной под едва тёплым душем, подтянув к груди ноги и безвольно сложив руки между разведённых коленей. Сяо Чжань споткнулся на пороге от этой картины. И ему было больно, как будто его били по уже больному. Но он стерпел, сжал зубы и все-таки шагнул внутрь, чтобы опуститься на корточки у бортика. — Болит? — Болит, — согласился Ибо, не поднимая головы. По его волосам, щекам и шее на футболку с джинсами текла вода, однако Сяо Чжань не мог отделаться от мысли, что у нее соленый привкус. — Еще как болит, — продолжил Ибо. — Зачем ты вернулся, Чжань-гэ? Я ведь нормально без тебя жил. Это был шах и мат. Потому что Сяо Чжань вернулся по чистой случайности, но уйти теперь было смерти подобно. Сяо Чжань был морально готов к этой смерти. Он считал, что заслужил ее своими нерешительностью и малодушием. Если только… — Если ты захочешь, я уйду обратно, откуда пришел, — произнес он. — И больше не потревожу тебя. — Как у тебя все просто… — горько усмехнулся Ибо и запнулся. После долгих колебаний он все-таки спросил: — А если не захочу, что будет? — А если нет, я бы очень хотел позвать тебя на свидание, — ответил Сяо Чжань шепотом. Быть может, он еще надеялся, что это глупое признание растворится в шорохе воды. — Потому что ты вырос, и я наконец могу сделать это. Ибо медленно поднял на него глаза. — Не из-за мотоцикла, — продолжил Сяо Чжань на его молчание. — Не из жалости или чувства вины. А потому что ты мне нравишься. Так же сильно, как семь лет назад. Прости, что я говорю это только сейчас. — Ты чертовски долго собирался, гэгэ, — пробормотал Ибо. — Если тебе станет легче, то это время тоже не далось мне просто. Вылезай, пожалуйста, ты простудишься. Он вытащил Ибо из ванны за протянутую руку, и это движение неожиданно и ожидаемо закончилось объятием. В котором Ибо с сомнением и настороженностью прижался к его шее холодным носом. Мокрый, дрожащий и не соображающий, что вода с его одежды пропитывает и одежду Сяо Чжаня тоже. Сяо Чжань в его руках замер, а следом за ним замер Ибо. — Знаешь что. Поехали ко мне, — сказал Сяо Чжань, обнимая его крепче, но не так чтобы потревожить плечо или ребра. — Звучит очень… Ммм… Зачем? — Как минимум спать. А там посмотрим. «Нормальные люди так не спят», — думал Сяо Чжань, когда разглядывал утром спину Ибо, свернувшегося в компактный комок на противоположном краю кровати. Что с его метр восемьдесят и размахом плеч было прямо-таки достижением. И он проспал так весь остаток ночи. И даже как будто в одном положении. Сяо Чжань потратил добрых полчаса на колебания, прежде чем придвинулся к нему сам и, подсунув руку под мышку, ткнулся носом в затылок. Ибо не вздрогнул, но и по-другому никак не пошевелился. — Ты не спишь, — фыркнул Сяо Чжань. — А это обязательное условие, чтобы лежать с тобой в одной кровати? — Нет, Бо-ди. Никаких условий на этот случай у меня нет. — А на какой случай есть? — Сейчас ни на какой. Давай здесь и сейчас без условий. — Это… как? — снова уточнил Ибо. — Да черт тебя побери, — выругался Сяо Чжань и размашисто лизнул его в шею под кромкой волос, а потом там же вцепился зубами. Ибо под его рукой тряхнуло, и он в мгновение ока и с приглушенным шипением разогнулся. — А что, так можно было? — выдавил он, безотчетно вжимаясь в Сяо Чжаня спиной и запрокидывая голову. — Диди, — рыкнул Сяо Чжань и оставил ему новый укус в изгибе к плечу, — что еще я должен сделать, чтобы ты перестал сомневаться? Его рука завершающим аргументом уже нырнула вниз, огладила пах с нажимом поверх вздыбленных боксеров, а затем скользнула под них. — Лично меня все устраивает, — Ибо глотал звуки в попытке не сбиться на стоны. — Ты, главное, не останавливайся. Половину детства мечтал, чтобы ты разложил меня где-нибудь. Где угодно, лишь бы ты согласился. — Диди… — сбавил обороты Сяо Чжань и принялся целовать его за ухом. И целовал так долго и тщательно, что Ибо в конце концов тихо застонал. — Я не мог. Но это не значит, что я не хотел. — Сделай сейчас. Сделай… как хотел. Я хочу… Гэгэ, сделай. — Тогда посмотри на меня. — То есть условия все-таки есть? — пробормотал Ибо, отворачивая в подушку пылающее лицо. — Не условие, — прошептал Сяо Чжань в такое же алое ухо. — Просьба. Пожалуйста, А-Бо. Ибо вздохнул и с неохотой развернулся. Он кусал губы, смотрел исподлобья и не знал, куда девать руки. Сяо Чжань взял одну из них, поцеловал ладонь и прижал к своей щеке. — Только не говори, что ты девственник, — улыбнулся он мягко. — Это не одно и то же. — Что «это»? Вместо ответа Ибо отвел глаза. — Вообще я планировал дождаться… Глупость, конечно. Но к моим восемнадцати ты уже вовсю где-то работал и не появлялся у родителей. А потом… — он затих и окончательно смешался. — Прости. — А потом их не стало, — договорил за него Сяо Чжань. — Не извиняйся. — Прости меня за папин мотоцикл. Я… — Бо-ди, перестань. Он все эти годы простоял в гараже. Если бы ты не разбил его, он бы там и сгнил. Не уверен, что хуже. Я не забыл про него, но… Временами я мечтал об этом. Если ты его починишь, я тебе его подарю. Хочешь? — Так, я не понял. Подаришь зачем? Чтобы не видеть? И меня вместе с ним? — С ума сошел? — заморгал Сяо Чжань, но быстро сориентировался и клюнул Ибо в поджатые губы. — Чтобы кто-то любил его. Потому что мое сердце навек отдано Яблочку. — Кому? — протянул Ибо. — Веспе. Мама называла ее Яблочком. И немножко одному выросшему мальчику с хмурыми бровями. В детстве ты так ослепительно улыбался, — добавил Сяо Чжань едва слышно. — Я боялся погибнуть от твоей беспощадной красоты. — Ты мог хотя бы намекнуть, что так думаешь. — Не мог. Тогда бы ты не остановился. — До сих пор считаешь, что сделал все правильно? — Нет. Но я уже сделал это, Бо-ди. И не могу изменить этого. Но я могу попытаться сделать сейчас что-то другое. — Вообще пора бы, конечно. — Что? — Сделать что-нибудь. Ибо сказал это как само собой разумеющееся и почти не сбился с уверенного тона. Но его сдали заново краснеющие уши и то, как нервно он облизывал губы. Сяо Чжань только сейчас понял, что так и не поцеловал его, как хотел, вообще никак толком его не поцеловал. И за затылок притянул к себе исправлять ситуацию. Ибо под его губами застыл и поначалу не откликнулся даже. Но затем его руки потащили к себе Сяо Чжаня требовательнее, а сам он навис сверху, уже не давая шанса отстраниться. — Так забавно, — пробормотал он, скользя поцелуями по щекам и шее Сяо Чжаня, — что теперь я фактически крупнее тебя. В детстве ты казался мне охренеть каким высоким. Я, как школьница, вожделел большого мальчика. И чтобы большой мальчик сделал со мной… — он не договорил. — То есть ты вырос и до сих пор не можешь произнести это вслух? — хихикнул Сяо Чжань. — Ох, гэгэ, — покачал головой Ибо, оставляя свежий след на бледной коже, — слишком долго перечислять. Зато теперь я хочу сделать это сам и с тобой. — Сделай, — согласился Сяо Чжань. Ибо внимательно посмотрел ему в глаза. — А потом? — И потом тоже. — Ты не понял. Я про завтра. — Завтра тоже можно. — Сяо Чжань, — заскрипел зубами Ибо, — какого черта тебе так смешно, когда я спрашиваю о серьезных вещах? — Да я же тоже серьезно говорю. Что тебя не устраивает? — Встречаться со мной будешь? — спросил Ибо его в лоб. — Что значит «будешь»? А мы не уже? По-твоему, я всех подряд к себе домой тащу и предлагаю им сделать с собой все, что заблагорассудится? — Не всех? — съерничал Ибо. — Только проверенные временем семилетние краши. — И много их у тебя? — Ох, Бо-ди, — Сяо Чжань вздохнул и погладил его по щеке, подтягивая к губам и целуя в уголок рта и мелко-мелко куда придется. — Я не буду сочинять тебе, что все эти годы жил отшельником. Или что постоянно думал о тебе. Но… Тогда я уехал из дома не потому, что поступил далеко. А поступил далеко, чтобы уехать. Лишь бы не прикоснуться к тебе. — Ты мог остаться, — скривился Ибо, и глаза его блестели. — Мы бы договорились. — Нет, А-Бо. Нет. Это было бы ужасно. И я бы никогда себе не простил, если бы не сдержался. Надеюсь, ты простишь меня. Как и… мои родители. Ибо зажмурился и отвернулся, утыкаясь лбом ему в плечо. Сяо Чжань долго гладил его по спине, вслушиваясь в дыхание и рассматривая потолок. — Не так я представлял себе наш первый секс, — пробурчал Ибо спустя какое-то время. — Да мы, вроде, еще не… — Ну не знаю, не знаю, гэгэ. В мозг ты любишь знатно. Еще только утро, а я уже устал и снова хочу спать. Ты вообще странный. Сначала бросаешь, затем возвращаешься. Отчитываешь меня, как маленького, а потом забираешь из больницы и из бара. Защищаешь меня перед левым мужиком и опять говоришь гадости. А в конце концов я узнаю, что я твой семилетний краш и одновременно, что мое отвратное детство — твоя великая жертва во имя добра. Что с тобой не так? — Да все со мной нормально, — хмыкнул Сяо Чжань. Ему было не обидно даже, Ибо очень грамотно все подытожил. Звучало как полнейший бред и история всей его жизни. — Я не идеален. Но спасибо, что спросил. И надеюсь, у меня еще есть шанс. — На что. — На наш первый секс. — Если тебя интересует только он, то я не согласен. А про остальное ты так и не ответил. — Я согласен на любой вариант, который ты предложишь. — Любой? — с интересом покосился на него с плеча Ибо. — То есть чтобы другие знали, что мы встречаемся, и твои ключи были у меня, а не у А-Чена? — Ты же понимаешь, что мы с ним никогда не встречались. — Это не мешало ему постоянно быть рядом с тобой. А меня ты к себе за версту не подпускал. Может, я тоже хотел быть твоим другом. Хотя бы для начала. — Да не смог бы я с тобой дружить. Как ты не понимаешь, глупый ребенок? — Я. Больше. Не. Ребенок, — раздельно произнес Ибо. — Как ТЫ этого не понимаешь, Чжань-гэ? — Прости меня, — обхватил его лицо Сяо Чжань и стал целовать подрагивающие губы, нахмуренные брови и нос, который Ибо морщил от щекотки. — Это ласковое обращение, а не попытка тебя унизить. Просто вырвалось. Прости. — «Глупый» у нас теперь тоже ласковым считается? Какие еще двойные стандарты у странного гэгэ? — Ну смотри: глупый и странный — отличная же компания получилась. — Я не глупый. — Так и быть, пускай все будет про меня. Мне не жалко, переспорил. Теперь ты доволен? — Нет? — Почему? — Потому что я все еще жду, когда будет секс. Когда днем в дверь позвонили, Сяо Чжань готовил им с Ибо поздний завтрак. — Я открою, — умчался Ибо в сторону прихожей. Сяо Чжань и хотел спросить: а он-то зачем? Но потом передумал. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы перестало смотреть с подозрением. Ибо вернулся быстро и один. — А-Чен заходил, — скупо сообщил он и плюхнулся обратно на стул. — Вот он тебе уши оторвет, если услышит, как ты его называешь. И? Зачем? — Не знаю. Сказал, что потом тебя наберет. Сяо Чжань в замешательстве обернулся и замер. А потом его плечи затряслись. — Это моя футболка? — спросил он сквозь смех. — Серьезно? — Не мог же я открыть твоему гостю полуголым, — растянул Ибо губы в усмешке. — Надел, что первое под руку попалось. — В плечах не жмет? — Ну я же не собираюсь в ней ходить, — отмахнулся Ибо и в подтверждение своим словам стянул футболку через голову. Сяо Чжаню пришлось срочно отводить глаза, потому что иначе они бы точно остались без завтрака. Позднего. Без любого. Вероятно, и без дома тоже. Сяо Чжаню уже определенно недоставало крыши, кукушечки и иже с ними. За каких-то две с половиной недели снова и так капитально упасть в этого мальчика — это надо было умудриться. Спустя столько лет разум Сяо Чжаня уже не верил, что такое возможно. Но где-то на донышке его повзрослевшей души теплилась надежда испытать что-то, хотя бы отдаленно похожее на прошлое чувство. Никто больше ни до малыша Вана, ни после него не беспокоил сердце Сяо Чжаня так. — О чем задумался, гэгэ? — подпер его спину своей голой грудью Ибо и уложил голову на плечо. «Хорошо хоть в штанах», — пронеслась в голове Сяо Чжаня, но облегчение от этой мысли свела на нет другая, следующая: «И без белья. Проклятье!» — Гэгэ? — снова позвал Ибо, уже слегка напрягаясь. Сяо Чжань еще подумал: «Сколько должно пройти времени, случиться разговоров и поступков, прежде чем Ибо перестанет искать подвох в каждой мелочи?» Но додумать это не было времени. — О чем, по-твоему, я еще могу думать в твоем присутствии? О тебе. Да и мыслями это назвать сложно. Кидает из прошлого в настоящее и обратно, приправленное старыми-новыми похотью и нежностью. — Похотью? — хмыкнул Ибо и потерся об него, впрочем, без реального намерения как-то продолжить. — Нежностью? — едва различимо вздохнул в затылок. Он немного помолчал, а потом сказал: — Знаешь, я тут понял, что не хочу тащить все это за собой. «Что?» — с холодеющим сердцем подумал Сяо Чжань. — «ЧТО?» А Ибо развернул его к себе и обхватил ладонями за шею. — Привет. Меня зовут Ван Ибо. Ты нравился мне в детстве. Но я здесь, потому что ты нравишься мне сейчас. Будешь со мной встречаться? И беспокойство в груди Сяо Чжаня вдруг перестало быть таковым, потому что обрело новое название. Влюбленность. Еще немного робкая и нежная. И пусть она брала свое начало в прошлом, болезненном и неидеальном, со множеством «но» и «если бы». Это ни капли не приглушало ее ровный согревающий свет сейчас. Сяо Чжань не мог изменить уже произошедшее, но он очень хотел увидеть ослепительные улыбки малыша Вана снова. А то, что их красота по-прежнему будет разрывать его сердце на части, он даже не сомневался. — Да, — с готовностью ответил Сяо Чжань. — Буду.