Юная Пиратка или недоразумение на корабле: Гавань мёртвых чаек.

Очередной день плавания был довольно сложным. Лана оставалась на посту капитана, будучи слепой, Карина вечером читала ей инструкции, помогая Капитану учиться колдовать без кольца: пришлось рассказать ей о произошедшем более подробно, чтобы добиться помощи. Женщина училась быстро. Движения рук были простыми, самым сложным к запоминанию оказались заклинания на латыни. Но даже это не было невозможным. Этим вечером, убедившись в том, что шагов на палубе она не слышит, пиратка привычно — за это-то время — подошла к носовой части корабля, садясь около неё. Ориентироваться в пространстве всё ещё было тяжело. — Здравствуй, Канцлер, — мягко огладив палубу корабля, улыбнулась Беккет. Она соскучилась по собственному судну. Это проскальзывало в её интонации, почти скорбной, будто она успела похоронить корабль, пока тот находился на пристани без неё. Женщина прикрыла глаза: в этом действии не было никакого смысла, ведь перед ними, как была, так и осталась темнота. — Ну здравствуй, моя Капитан, — выдохнула «Канцлер Ги». На пальце Ланы всё ещё находился перстень, позволявший ей общаться с кораблём. Женщина хмыкнула. Тон носовой фигуры был, как всегда, мягким и приветливым. Та беспрекословно ждала встречи с этой женщиной, точно знала, что капитан вернётся, вернутся и их ночные разговоры. И вернётся извечная бессонница Беккет. — Я успела соскучиться. Знаешь… Мне кажется, однажды я дойду до заклинания, которое поможет мне общаться с тобой без перстня. Он… Он постепенно убивает меня. И, если я не остановлюсь, однажды убьёт полностью, — говорила пиратка, и ни разу не была перебита. Словно судно понимало, что ей сейчас просто нужно выговориться, и внимательно слушало, не желая отвлекать от монолога. — А я не хочу этого. Я слишком молода, чтобы умирать. Но, возможно, это было бы лучше, чем жить вот так, без возможности видеть. Конечно, в этом есть свои плюсы, но их так чертовски мало… — Я знаю, моя Капитан, ты очень хочешь уйти из этой жизни, чтобы не мучиться с отсутствием зрения, но, поверь мне, это не выход. Ты пират, свободный творец своей жизни, ты Капитан… Ты помнишь, когда мы с тобой познакомились? Я тогда не была наделена собственной речью, но это не важно. Это было двадцать два года назад. Ты угнала меня у Чёрной Бороды. Ты та, с кем я плаваю дольше всех капитанов, — заговорила «Канцлер» после того, как со стороны Ланы послышалось молчание. — Да, но… Тогда я была зрячим импульсивным ребёнком. А сейчас… Слепой капитан. Я боюсь, что, если большая часть команды об этом узнает, они попытаются бунтовать. И знаешь… Меня это очень пугает. Я благодарна Тарре за то, что она научила у меня контролировать своё тело, научила ориентироваться в пространстве. Но я боюсь, что однажды проколюсь каким-нибудь неаккуратным движением, — говорила женщина, закрыв лицо руками. Она тихо выдохнула, убирая ладони. Ей было сложно, страшно. Ей не хотелось вызвать бунт, хоть Лана и понимала, что попытки всегда были, есть и будут. Даже на её корабле. — Капитан, послушай меня. Ты сильная, взрослая женщина, ты добилась своего возлюбленного, достав его из мёртвых! Будь я человеком, я бы вдохновлялась тобой, пыталась бы подражать. Я была бы тем человеком, которого, как ты рассказывала, в твоём мире называли «фанат», — убеждала её Канцлер не собираясь отступать от своей точки зрения. Лана тихо рассмеялась. Совершенно невольно. — Какие мне фанаты, милая? Я не настолько хороша, чтобы у меня они были, — качала головой капитан, незаметно для себя начиная проваливаться в сон. Но пока только начиная. Разговоры с кораблём всегда успокаивали её, заставляя немножечко поверить в себя и свои силы. Ей нравилось, что «Канцлер Ги» всегда могла сказать ей правду, рассказать о своей точке зрения, дать совет. — Поверь мне, Капитан, не обязательно быть самой хорошей, чтобы иметь тех, кто правда будет тобой восхищаться, — хмыкнул корабль, вызывая на лице женщины улыбку. Она любила Канцлер. Конечно, первое время разговоры с кораблём сильно пугали её, но сейчас ей удалось немного попривыкнуть к этому. Беккет тихо выдохнула. --- Знаешь, я предлагаю свернуть эту тему и спеть, — хмыкнула Лана, точно зная, что судно поддержит эту идею, а оттого, не дожидаясь ответа, начала пропевать строки одной из песен, которые нередко заводила на судне. — Если выпит сомнений сок, по рукам пробегает ток, на губах, в вопросе открытых, ядовитый пророс цветок… В час, когда границы размыты, дух и плоть легки на подъём… — Если дом тебе не защита, выйди ночью, встань под дождём. Посмотри в ночь глазами чужими: назови, назови лишь одно имя, отражая тоску и сушь в зеркалах придорожных луж. Коль дорога твоя длинна, сердце вскрыла ножом весна, выбрось всё, что прежде ты помнил на границу яви и сна, — подхватила Канцлер. Они пели в два голоса до тех пор, пока Беккет не провалилась в сон полностью. Лана медленно проходится по комнате, которая образовывается из тёмной, вязкой пустоты, чем-то напоминающей нефть. После того, как комната приобретает очертания, она окрашивается яркими красками и напоминает какой-то тронный зал. На троне сидит Фидель. Лана снова в теле молодой девушки, от силы ей лет двадцать пять. Это женщина видит в одном из зеркал, развешанных на стенах тронного зала. Она медленно садится за стол, стоящий в нескольких метрах от трона. — Так ты согласна стать моей королевой, мисс Воробей? — усмехается Его Величество, окидывая пиратку взглядом. Она берёт в руки кусок рыбы, порезанной на тарелке под каким-то соусом. Кладёт в рот и облизывает пальцы, принимаясь жевать. Закидывает ногу на ногу, рассматривая короля максимально внимательно. Она чуть склоняет голову в сторону. — Милый, я уже королева пиратов. И дополнительный титул мне не нужен. Тебе, пожалуй, тоже. Королём пиратов тебе в жизни не стать, — дожевав, говорит она и берёт ещё кусочек. Король поднимается с трона и подходит к уже наливающей себе чай Лане. Та совсем перестала обращать внимание на мужчину. Она тянется к какой-то глазированной булочке и точно так же тянет её в рот. — Ты же понимаешь, что, в таком случае, мне придётся тебя убить? — спрашивает мужчина, вызывая на лице капитана усмешку. Она поднимает взгляд на короля. — Посмотрим, кто кого. Лана открывает глаза. Время суток различить сложно в полной темноте, но, судя по гулу голосов на судне, только-только начавшему раздаваться на палубе, сейчас было утро. Женщина встала с места и наощупь, около одного из бортов, прошлась к капитанскому мостику. Раздала приказы, расспросила о происходящем вдали. Определила, что сзади подошёл кто-то из моряков. Обернулась, когда руки легли на талию. Так могли двое на этом судне. — Доброе утро, — выдохнула женщина, утягивая мужчину в крепкие объятия, и по высокому росту определяя, что это Эрик. Лучший друг и надёжная опора в любой ситуации. Старпом ответно прижал её к себе, медленно поглаживая по спине и коротким волосам. Естественно, она максимально соскучилась по нему тоже. Неделя была сложной для капитана, пусть и довольно весёлой. — Доброе, Лан. Как ты себя чувствуешь? На судне пока спокойно, но, в случае чего, я всегда рядом, буквально в паре шагов, — зашептал он, наклонившись над женским ухом. Лана кивнула пару раз прежде, чем медленно отстраниться от него, чтобы на корабле, вдруг, в случае чего не пошли пересуды о том, что капитан изменяет мужу со своим помощником. — Я в порядке, спасибо, Эрик. А как ты? Что успело произойти за эту неделю, пока меня не было на корабле? — спрашивала женщина, будучи крайне заинтересованной. Она старалась смотреть туда, где, по идее, должны были находиться глаза Эрика. Ей совершенно не хотелось казаться беспомощной, являться таковой — не хотелось тем более. — Я тоже в норме. Здесь не было ничего интересного, команда разбрелась по гавани, здесь, в основном, оставались мы с Хайдао и Кариной и те, кому некуда было идти. Но иногда некоторые интересовались, что с капитаном, — говорил старпом, чуть поправив направление взгляда Ланы за подбородок. Женщина благодарно улыбнулась ему, видимо прекрасно понимавшему её.