Команда Отчаянных

В зале повисла оглушающая тишина. Каждый старался представить (или, наоборот, скорее прогнать от внутреннего взора) картину с расчленённым, разрезанным на части, обезглавленным Питером, возникшую у них в головах. Всё это было настолько ужасно и тошнотворно… совсем не празднично. Куда только подевалась приятная, милая Мастер и расслабляющая атмосфера в духе «мы-все-сейчас-дружно-пойдём-домой»? Уж если на то пошло, теперь предполагаемый совсем ещё недавно «недоубийца» представал перед всеми не попытавшимся неудачником, как в случае с Бендером, но крайне жестоким, хладнокровным, расчётливым социопатом, ведущим свою собственную, одному ему известную, замысловатую, страшную игру… а самое интересное, что этот ужасный человек находится сейчас среди них. Вероятно, точно также, в числе остальных, искренне сокрушается и «не может поверить в случившееся». Ну, если весь этот кошмарный инцидент с Питером — действительно правда, а не разыгравшееся отчаяние нескольких перепуганных неудачников. Ибо с Мастера станется посмеяться с них и начать всячески подыгрывать страхам и опасениям даже при таком, безобидном раскладе. Сейчас она, правда, молчала, внимательно следя за исходом беседы. Поймав на себе не на шутку встревоженные взгляды собравшихся, Мэг неуверенно улыбнулась: — Вы, конечно, подумаете — ну, если папаша действительно мёртв, — что это я его разрубила. Ведь у меня самый сильный мотив, я правда хотела с ним сделать нечто подобное, при том неоднократно, всегда успокаивая себя, и даже сейчас… — Гриффин тихонечко рассмеялась. — Пока я всё это говорю, меня охватывает нездоровая эйфория. Ибо наконец-то он сдох. Буду ли я грустить по нему вместе со всеми, чуть позже? Возможно. И, хотя я не убивала его, мне искренне хочется поаплодировать тому, кто это сделал. Отлично выполненная работа, браво. Все молча глядели на неё, разинув свои рты, пытаясь переварить только что услышанное признание. — И всё же, — продолжила Мэг. — Была бы я зверским убийцей, каким вам сейчас представляюсь, с чего бы мне выдавать себя подобными размышлениями, если вы даже близко не были к правильному ответу и у меня бы всё получилось? Ещё раз говорю, даже в том случае, если там будет тело, я его не убивала. Хотя вы вольны думать, как захотите. — «Даже в том случае»? — задумчиво переспросил Кенни. — То есть после того, что только что доказала, ты всё ещё не уверена? — А я не собиралась доказывать что-то, — спокойно ответила Гриффин. — Я просто показываю наличие этой возможности. Не факт того, совершилась она или нет. Вероятность. Условия для наличия этого тела были созданы. Возможно, пока лишь у нас в головах, и мой чёртов папочка спит себе с перепоя и в ус не дует. Хотя, я уже так понадеялась на исполнение одного праздничного желания… — коварно усмехнулась она, а Лизе от этой улыбки сделалось только хуже. — То есть сейчас у нас есть наши твёрдые пятьдесят процентов, не так ли? — с мягкой иронией в голосе задумался Кенни. — И тело этого толстяка либо лежит там, распотрошённое по кусочкам, либо же нет. Всем тем, кто с неосторожностью думал уйти, я призываю: одумайтесь. Народ напряжённо повесил головы. — Ну, никогда ещё у нас не было такого, чтобы мы наличие самого преступления устанавливали… — рассеянно сказал Эрик, сердито косясь на Мастера. — Что за пиздец. Ты играешь так, да?! Издеваешься надо мной?! Просто скажи, есть ли тело, мать вашу! Ибо то, что ты делаешь — полное нарушение! Чтобы закончить ваш грёбаный суд, мы должны обсуждать не это! В ответ она лишь улыбнулась своей всем привычной улыбкой. Быстро ж отклеилась масочка Доброй Тёти: — Ага. Чтобы его закончить, его надо сначала начать. И я могу сразу сказать, хоть сейчас: «никакого тела там нет». Если это правда, все мы расстанемся с миром. Но я могу и солгать. Вероятность каждого исхода — ровно пятьдесят процентов. Плохо, скажешь ты? Нечестно, скажешь ты? Грязно, скажешь ты? Да даже если и так, — последнюю фразу Мастер произнесла медленно и раздельно, чуть ли не по слогам. — Я всё равно следую правилам. — Какие, блядь, правила?! — вспылил было Эрик, уже покрасневший от гнева. Теперь даже он уж не торопился домой. Сначала стоит на все сто убедиться, есть ли тело, есть ли повод для новых дискуссий с полным отсутствием доказательств, улик? — Сука, да ты просто поставила нас перед фактом, не дав даже место преступления изучить, и подкинув перед этим фальшивого жмурика! Это, блядь, полная лажа! Это нарушает любые правила! Это нарушает мои человеческие права!!! Так о чём ты там говоришь?! — Я уже всё сказала и дважды повторять вам не стану. Позовите меня, когда мальчик выговорится, — сухо бросила она. И исчезла. — Может, хоть проголосуете, — стало последней фразой, донёсшейся из динамиков при явном отсутствии говорящей. — И всё же, чт-, что за правила, о которых она так старательно повторяет уже раз в десятый? — Не понял Морти, уже не слушая бубнёж Картмана. На этом суде от Эрика было мало толку. — Думаешь, это похоже на какую-то подсказку? — задумалась Лиза, начав понемногу успокаиваться. Мыслительная деятельность приводила её в порядок, помогала быстрее собраться после пережитого стресса. Тем более, что самое жуткое, скорее всего, ещё впереди. Ведь, если тело «найдётся», придётся обсуждать и виновников… а в этот раз нет даже расследования. Нет никаких прямых намёков, нет даже осмотра тела! Есть только догадки, ведущие, быть может, и вообще по ложному следу. Только беседы с такими же не понимающими ситуацию, как и она сама. — П-подсказку?.. — ответил Морти. — В компьютерных играх это было бы т-так. Не знаю! Мне к-кажется… Однозначно, был бы здесь Рик, и дело было б решено гораздо быстрее… сам Смит не очень умеет думать, и своими дедуктивными способностями может сравниться с Гомером или, может быть, Фраем. Не слишком большой результат, чтобы гордиться. Он сам же вскоре смутился, что сказал про игру. Зачем, зачем вообще понесло?! — А может, всё не так плохо? — с надеждой спросил вдруг Барт. — У нас был сигнал о нахождении тела, и он прозвонил точно тогда, когда мы увидели Бендера… значит, другого тела попросту нет? Тут Лиза надолго задумалась. Лицо её сделалось напряжённым. — Что-то случилось, сестрёнка? Ты что-то вдруг поняла? — с надеждой спросил Нарушитель Спокойствия. — Правила… — пробормотала она вместо ответа. — Вот оно! Нам надо было изначально отталкиваться… — Лицо её стало ещё тревожнее. — Что? Говори нормально, я ничего не могу понять… — почти что взмолился Барт. — Время звонка об обнаружении тела! — тут же ответила Симпсон. — Ну же, вспомните! Первыми тело увидели Фрай и папа. При этом первый, кажется, даже чуть раньше! Они оба собирались уже уходить. Но! Сигнал раздался лишь, когда собрались все остальные. Мы даже успели парой слов перекинуться, и только потом… — А разве так не должно было быть? — не понял растерянный Баттерс. — Всё же естественно! Сначала тело, потом сигнал. — Но есть правило, — Лиза включила планшет, почти сразу нашла то, что нужно. — Вот! В списке идёт вторым номером. И Симпсон его зачитала. Громко, для всех: — «Правило Второе. Тело считается обнаруженным, о чём сообщается повсеместным громким сигналом, если его замечает хотя бы один человек\другой индивид, не являющийся убийцей или подельником». — Хотя бы один? — Не понял вдруг Барт. — Но что тогда с..? — Во второй раз, — сестра чуть поёжилась, стараясь отогнать откровенно мерзкие воспоминания. — Мы увидели тело Стьюи одновременно, ты и я. Первый раз, с Риком, я думаю, мог немного выбиваться из этих правил, ибо и сами они, эти правила, как и Мастер, были нам в тот момент незнакомы. — Мы вообще не знали, какая сейчас начнётся трагедия… — с печалью вздохнул Филипп Фрай. — И получается, — на всякий случай переспросил Гомер. — Звонок раздаётся, когда хотя бы кто-то один из ни в чём не повинных горожан видит тело? — Да, — ответила Лиза. — И, если опираться на правила, при нахождении тела Бендера звонок должен был прозвонить точно тогда, когда самый первый из нас, а это был Фрай, увидел его! — Но когда я вышел во двор и увидел его, ещё ничего не звонило… — с тревогой задумался Филипп. — Значит, примерно в этот момент, но чуть позже, кто-то другой и нашёл настоящее тело, что сбило всех с толку! — быстренько понял Барт, резво ударив кулаком о ладонь. — Ай, карамба!.. Как же всё просто! — Но если это так и если некто другой примерно в этот же миг действительно видел тело, которое подходило по описанию своего положения под тело Бендера, — задумался Кенни. — То почему нам не признался? — Может, не хотел всех шокировать? — спросил добродушный Стотч. — Боялся за наши нервы… — Ага, а подставить все наши чёртовы жизни на этом злоебучем суде своим сраным молчанием он не боялся… — с усмешкой произнёс Эрик, уже слегка остывший после недавнего. — Нет, это не катит. Абсолютно тупая идея! Прямо как ты, Баттерс. — Тогда, может быть, его запугали? — попробовал Фрай сыграть в «угадайку». — Несчастный увидел тело, и тут убийца сказал ему, — Филипп начал забавно имитировать страшный, низкий голос преступника. — «Хотя бы одно слово, и ты…» — Нет, я так не думаю, — осторожно перебила Лиза. — Свидетель не мог оказаться настолько глуп, чтобы не рассказать нам обо всём на суде! Подобное пособничество, как и подельничество, не даёт никаких преимуществ. То есть, если убийца уйдёт живым, ВСЕ остальные погибнут. И это тоже есть в правилах. Любой разумный, и даже самый запуганный, человек выбрал бы свою жизнь, свою безопасность. Более того, даже, реши он молчать… увидев нечто ПОДОБНОЕ, мне кажется, бедный свидетель выдал бы всё своим бледным лицом, дрожью в голосе, ну, или вроде того. Он вёл бы себя подозрительно, это бы здорово выбивалось на фоне других. Недавно же, когда все прибыли на место нахождения Бендера, каждый был ошарашен… м-м-м… в меру. Не больше, но и не меньше других. — То есть, нам теперь не только тело, убийцу, но ещё и свидетеля отыскать надо, так, что ли? Заебись, — ворчал Картман. — Мы, блядь, что, в мафию здесь играем?! Я с вас охуеваю просто. — Не мог же этот идиот всё позабыть?! — искренне рассмеялся Бендер. Лиза, Кенни и Морти подозрительно переглянулись. — Не, я имею в виду, — начал беззаботно пояснять робот. — Что один только вид подобных вещей, как расчленённое мёртвое тело, травмирует вас, человеков, на весь остаток короткой и жалкой жизни, так что… — Но ты мог забыть, — с молчаливого позволения своих друзей начал Кенни. — Чт-чт-чт-что?! — опешил несчастный Родригес, ударенный словом Маккормика в самое сердце. — Как ты смеешь обвинять меня, Бендера, в.? — Ты сам говорил, что использование на тебе большого магнита стёрло последние несколько часов твоей памяти, — спокойно ответила Лиза. — Или тоже уже не помнишь? — М-х-х-х… — робот начал ворчать нечто неразборчивое про «глупых, возомнивших о себе слишком многое человеков». — И это объясняет, куда пропал г-глаз, — нашёлся вдруг Морти, имея в виду глаз робота. — Ск-корее всего, он остался там, на месте настоящего преступления! Т-тем более, Фрай говорил, что части Б-Бендера работают и п-по-отдельности! И он мог в какой-то момент увидеть… — Ага, — с сомнением (но уже куда меньшим, чем в начале всеобщих дискуссий о теле Гриффина) протянул Барт. — А наш хладнокровный убийца, типа, всё это время на дереве с биноклем сидел? Ждал, пока все найдут Бендера, чтобы потом туда, к настоящему телу, его глаз закинуть и типа так пошутить? Ай, карамба! — порадовался Симпсон собственной остроте. — Мы не можем отметать ни единой догадки, — спокойно ответил Кенни. — Пока они имеют под собой относительно крепкую доказательную базу или пока не доказано обратное. Кто знает, может, так оно всё и было. Остальные понимающе закивали. — Но что же тогда насчёт звуков? — взволнованно поинтересовался Гомер. — Когда живьём режут человека, это обычно очень далеко слышно. Я в фильме видел. Да, дети, в том, на который я вас не взял, — признался отец года под сурово испытующими взглядами отпрысков. — Про звуки? — Задумалась, между тем, Лиза, сама ёжась от отвращения и не веря, что говорит это. — Ну-у, если жертву чем-то усыпили и\или привели в бессознательное состояние перед убийством, он мог особо и не кричать… — робко добавила она. — Или натолкать жертве в рот всякого хлама и к-кляп сделать… к-как вам больше нравится. — А если сразу голову отрубить, какие же тогда крики, брр, — тут же прибегнул Барт к новой возможности, тоже не слишком уверенно выдавливая слова из себя. Всё-таки они обсуждали гибель другого человека. Из всех, пережитых здесь, пока самую кровавую, отвратную и, должно быть, мучительную. Мысли о том, что ужаснейшим психопатом, сделавшим это, устроившим всю сегодняшнюю «игру» и наслаждавшимся сим процессом до самой последней секунды, будет в итоге один из них, и его ещё тоже надо найти, не прибавляли обычно весёлому Симпсону особого оптимизма. — Хотя, он погиб ведь от боли… — припомнил вдруг Барт. — Т-тогда он н-непременно к-кричал. Бедолага. — В-вероятно, к тому же, он б-был зарезан тем самым ножом, к-который потерял Кенни, — неуверенно вставил Морти. — А мы г-говорили! Опасная это вещица, вот так её оставлять. Маккормик лишь сокрушённо пожал плечами: — Везде солому не подстелешь… — Крики! — поправил всех Филипп, пытаясь вернуть беседу в нужное русло. — Так что же там с криками? Ну, мы — те, кто на вечеринке были — их не слышали, потому что находились слишком далеко, это ясно… — Мне кажется, я поняла. Вот, смотрите. Так получилось, что в ближайших от него домиках, — Мэг вновь указала на схему, недавно ей же и нарисованную. — Либо никто не живёт, потому что хозяева на данный момент давно мёртвые, либо их обитатели были на вечеринке. Все вновь обернулись на этот нехитрый «рисунок»: Питер, Джерри, Лила, Мэг, Лиза, Бендер, Гомер Кенни, Эрик, Фрай, Морти, Баттерс, Рик, Стьюи, Барт. И вправду, выходило довольно удачно для любого убийцы. С его стороны рядом с Питером с самого заселения никто так и не жил, а Мэг ютилась только через два домика. Напротив обитал Кенни, но он тогда должен был быть у Симпсонов, также, как Морти с Фраем. Довольно жутко вот так обретаться одному у окраины, если подумать. Единственным исключением мог стать Картман, но… — Даже если какие-то крики в отдалении были, сквозь запершие меня ставни из рук вон отвратительно проходит звук. — Тут же признался Эрик. — Баттерс, докажи! — Мне прямо кричать приходилось, чтоб говорить с ним при наших встречах. Всё так, всё так! — закивал Стотч, пребывая вне себя от радости стать полезным. Будь Баттерс собачкой, уже бы вилял хвостиком и просил угощение. — Теперь же, когда в наличии тела и способе убийства мы более-менее уверились, осталось нам решить, кто убийца! — сказал Кенни таким бодрым тоном, словно разговор сейчас шёл о загадке для младшеклассника. Его оптимизм и рвение добраться уже, наконец, до ВСЕЙ правды не очень передались остальным. Но дискуссия хотя бы не встала, на том спасибо: — Да чего тут сильно гадать-то? — резво спросил всех Барт Симпсон. — Убийца точно один из ребят с шатким алиби! Из тех, кого не было на вечеринке. Ни у кого другого просто не было времени и возможности всё провернуть! План требовал большой подготовки. — А кого же там не было? Дай-ка припомнить… — задумался Фрай. — Ну, Питер сразу исключаются, тогда остались Бендер, Баттерс, Эрик и Мэг. Вроде бы всё. — Так, ребята, я исключаюсь, — тут же важно произнёс Картман. — Ещё в начале суда Мастер официально за меня поручилась, вы помните? Я ВСЁ это время сидел взаперти, и вышел только к расследованию… — Тогда это точно робот! — отчаянно закричал Стотч. — Ведь он у нас самый второй по хитрости! — Чувак, вообще-то, ты тоже подозреваемый… — с сочувствием осадил его Филипп. — И что это, вообще, за статистика? Кто её делал? Мне надо взглянуть. Надеюсь, я не последний… — … Баттерс сделал своё самое грустное лицо: — Но ведь когда жертва бывает преступником — это такой классный ход, которым просто грех не воспользоваться! Как та заботливая медсестра из деревни, которая… — Он словил на себе гневный взгляд робота и заткнулся. — Нет, Бендер точно не мог стать преступником, — тут же сказала Лиза. Поймав на себе заинтересованные взгляды большинства, негромко продолжила. — Второе Правило! Помните? Будь Бендер убийцей или хотя бы одним из сообщников, сигнал об обнаружении бы не сработал. Он невиновен. — Тогда всё яснее ясного, — и Филипп с явной неловкостью, точно заметил их голыми после душа, встретился взглядом с оставшимися. — Б-Баттерс и Мэг, правильно?.. А больше у нас никого не осталось. — Да тут и говорить не о чем, — сказал Картман. — Мотив, и очень веский, есть только у… — Ну да, ну да, пошла-ка я на хер, — и Гриффин одарила всех грустной улыбкой. — Даже говорить не буду, что невиновна. Чем больше я кричу и брыкаюсь — тем меньше мне верят, уж такова моя жизнь. Хотите повесить — вешайте. Или что уж там. Мэг грустно пожала плечами. Ни криков, ни оправданий… полное спокойствие на лице. Почти что посмертная маска. — А ты… п-правда не виновата? — наивно спросил робкий Морти. — С чего бы мне вам помогать, будь я убийцей? Вы сами прекрасно сбивались со следа, — с усмешкой сказала она, словно уже попрощалась со всеми и подписала свой приговор. — Ну, п-потому что… на самом деле я не уверен, кто из вас подозрительнее, — честно признался Морти, а после продолжил, заставив всех, в том числе Мэг, вновь удивиться. — Да, у т-тебя очень сильный м-мотив и я н-не знаю, что ты во время убийства делала, но незадолго до полуночи мы с Фраем были на улице и в-видели Баттерса, идущего к дальним домикам, а где-то через час всё случилось. При этих словах Баттерс вдруг задрожал, словно вспомнив о чём-то. Или представив в своей голове. — А у него есть ещё альтернативная личность, — произнёс Эрик, растягивая слова с присущей ему надменностью. — Доктор, этот, как его, Хаос. — ОН НЕ ДОКТОР, А ПРОФЕССОР! — не то с испугом, не то разгневанно воскликнул несчастный Стотч, одарив всех взглядом загнанной зверушки. — И он не личность, а СЦЕНИЧЕСКИЙ ОБРАЗ! По крайней мере, так его называл мой психиатр… но это неважно! Профессор Хаос может строить разные страшные козни, но до ч-чего-то столь беспринципного и кошмарного он не опустится! Не в этой жизни! А, кстати, пока мы ещё об этом, посетите мой сайт «ProfessorChaosAndFriends.сom», чтобы узнать больше информации… на нём сейчас очень мало посетителей, и франшиза простаивает, пока мы находимся здесь, так что пожа-алуйста… — жалобно, с грустью промямлил Баттерс. — Ваши будущие пожертвования спасут всю кампанию! — Эм-м… давайте отложим пока разговоры о странных сценических образах и целевой рекламе, и вернёмся-ка к главному, — произнесла Лиза. — Баттерс! Что ты мог делать на улице поздней ночью, один, без свидетелей, и почему тебе понадобилось вдруг к дальним домикам? Пригвождённый столь страшными вопросами, на которые он явно не имеет (удобных?) ответов, Стотч вдруг покрылся испариной и начал дрожать. Он попытался было что-то ответить, но начал так заикаться… ни слова стало не разобрать, одно лишь нечёткое бормотание и осталось. Тогда заговорил Морти: — Вероятно, не все это знают, н-но… н-народ, а наш Баттерс ходит во сне, я с-сам видел. В зале повисла неловкая тишина. Сколько ещё сегодня всплывёт странных подробностей?! — Я тоже это видел, — задумался Филипп. — Мы вместе стояли. Ты хочешь нам сказать, он мог убить кого-нибудь, да ещё и настолько жестоко, спящим?.. — от этой мысли Фрай вздрогнул. — Забитый одиночка-изгой, благодаря разыгравшемуся подсознанию превращающийся по ночам в кровожадного убийцу? — тихо-тихо, едва ли не шёпотом, произнёс Кенни. — Какой же клишейный сценарий. И в то же время, весьма неожиданный. И тут Стотча как прорвало. Он больше уже не мог стерпеть постоянного давления и не утихающих подозрений в свой адрес. Во всю свою визгливую глотку, надрывными воплями, Баттерс заорал, использовав все свои силы: — ПРОСТИТЕ-МЕНЯ-ПАЦАНЫ-ПОЖАЛУЙСТА-ПРОСТИТЕ-Я-НЕ-ЗНАЛ-Я-НЕ-ХОТЕЛ-ЭТО-ВСЁ-НЕНАРОЧНО-ТОЛЬКО-НЕ-НАКАЗЫВАЙТЕ-ПРОШУ-НЕ-НАКАЗЫВАЙТЕ-МЕНЯ-ЭТО-БЫЛ-Я-ЭТО-БЫЛ-Я-А-ВЫ-ВСЕ-ПОСТРАДАЛИ-ЧЁРТ-ЧЁРТ-ЧЁРТ-ЧЁРТ-КАК-ЖЕ-ПЛОХО-ТО-Я-ВИНОВАТ-ВО-ВСЁМ-ВИНОВАТ-ТОЛЬКО-Я-НЕ-УБИВАЙТЕ! А-ВЕДЬ-РОДИТЕЛИ-ГОВОРИЛИ-ЧТО-НИЧЕГО-ХОРОШЕГО-ИЗ-ТАКОГО-СЫНА-НЕ-ВЫЙДЕТ-И-ЧТО-ХОЖДЕНИЕ-ВО-СНЕ-ДОБРОМ-НЕ-ЗАКОНЧИТСЯ-ЭТО-ПЛОХО-ЭТО-ПЛОХО-ЭТО-ПЛОХО-ЭТО-ПЛО… — по залу суда разнёсся хлёсткий шлепок от пощёчины, и тишина вернулась на своё место, давая всем восстановить свой слух хоть немного, пока ошарашенный Стотч держался за пылающую щёку и вопросительно глядел на Картмана, гордо возвышающегося сейчас перед ним. — Заткнись, наконец, ты, усос несчастный, — тихо произнёс Эрик. — Из-за тебя мы тут все оглохнем. Я и сказал-то про Профессора, лишь чтоб порофлить. Народ! — Теперь он обращался ко всем в открытую. — Вы сейчас тут все всерьёз думаете, что этот кусок уёбка смог бы кого-то убить? Лишившийся своего дара речи Баттерс взирал на обидчика, как на спасителя. — Да он ведь сам недавно сознался! — не выдержал Барт. — Ну что за идиотизм… — Такое ссыкло ни на что само по себе не способно… зато им легко управлять. Смотрите, сейчас покажу вам! — уверенно начал Эрик, и, повернувшись к своему «подзащитному», взглянул ему прямо в глаза. Он начал отчитывать бедолагу, словно нашкодившего котёнка. — Одиннадцатое сентября, Баттерс. Кто это сделал? Кто всё это сделал?! Кто всё устроил, я тебе говорю?! — П-прости, Эрик я н-не нарочно! Простите! Простите!!! Я не хотел! — резко отпрянул тот, вжавшись в соседнюю кафедру и прикрывая лицо руками, чтобы не били. Когда до него вдруг дошло. — А что я там сделал-то, кстати?.. — Ничего, Баттерс, — разочарованно выдохнул Картман. — Как и всегда, ничего… теперь-то вы поняли, кого подозреваете, а, народ? Все остальные неловко молчали. Слишком уж убедительно для актёрской игры. Или нет?.. — Не, это не мог быть он, — вздохнул Гомер. — Точно вам говорю! Этот паренёк жалок… ему надо бы над собой поработать. И где в нём найти столько злобы для совершения чего-то подобного? Но Филипп был с ним не согласен. Он резво замотал головой: — Нет! Нет! Здесь нету ошибки. Мы точно тогда его видели! Примерно за час до полуночи. Правильно, Морти? И Смит осторожно кивнул, как будто бы сомневаясь, словно всё ещё размышляя о чём-то. А может быть, вспоминая? Ведь даже на самом пороге закрытия дела им всё ещё нельзя расслабляться. Убийца уже доказал свою хитрость и гениальность. Здесь даже не пахнет неловкой импровизацией в духе первого дела или неумелой защитой себя и других, как было во время второго. Преступник хорошо знал, что делал. За ним есть огромный опыт, это чувствуется. А потому даже сейчас, он всё ещё может играть на всех на них, как на скрипках… — Н-но в это время я давно уже спал! — пискнул Стотч. — Я всегда ложусь часиков в десять. Не позже половины одиннадцатого! Потому что здоровый сон важен… — Тогда мы имеем дело с лунатиком-психопатом! — откликнулся Бендер, начав прикрывать своё тело, точно девица в купальнике на главной площади в плохую погоду. — Кто знает, что такого он ещё со мной делал, воспользовавшись беспомощностью несчастного робота?.. У-ух! Да таким, как ты, в дурке место!.. — Родригес недовольно погрозил кулаком. Баттерс испуганно сжался. Теперь он смотрел на Лизу, с мольбою в глазах: — А т-ты что думаешь? Ты ведь у нас здесь крутой детектив? Прошу, ну спаси меня! Не мог я такого сделать! Даже во сне… Судя по виду Симпсон, та серьёзно задумалась. И всё же, спустя долгую-долгую паузу, произнесла, виновато перед всеми потупившись: — Если честно признаться, я понятия не имею. Всё это дело выглядит слишком сложным, чтобы сделать его во сне, по наитию. Разделывать на части сразу два тела? Проворачивать ту ловушку с магнитом? Притаскивать робота к домику Барта? Обычному человеку подобное не под силу, да и зачем, есть много куда более лёгких и менее показушных способов кого-то убить. Преступник словно играет с нами в безумную игру. «Найди преступление», или вроде того. А я вообще не знаю, возможно ли это. И Мэг утверждает, она ничего не делала. Пока не докажем обратное, я ей верю. С тобой, Баттерс, — Лиза устало вздохнула. — Всё гораздо сложнее. Тебя видели целых два человека, накануне убийства. И, пока ты гуляешь во сне, ты не несёшь ответственность ни за какие из своих действий. Я… я вообще не знаю, что думать. — Затем она обернулась и тихо спросила вдруг то, чего ещё с пару мгновений назад сама от себя бы не ожидала. — Может, ты знаешь хоть что-то, Морти? К всеобщему удивлению, Смит ответил. И вид он имел крайне задумчивый: — Я тоже ничего н-не знаю наверняка. — Но это был ещё не конец, как многие того ожидали. За сим последовало и продолжение. — Однако, у м-меня есть сомнения. Ну, п-потому что… я видел лунатизм Баттерса целых два раза. — Ну да, — вспомнил Филипп. — Ты что-то такое тогда говорил. — Но я н-не мог вспомнить, что же такое н-не даёт мне покоя. А теперь понял. П-походка и вообще вся картина. Видимо, решаясь, продолжать или нет, Смит помолчал какое-то время. Все эти моменты перед его внутренним взором, не отпуская ни на секунду, крутился, словно маленький закольцованный видеоролик, фрагмент их первой встречи с лунатиком.

***

За своими размышлениями Морти едва не проморгал подозрительно знакомый силуэт, бредущий в его сторону из-за домов. Вразвалочку, весьма неуверенно… как зомби из тех старых фильмов, где эти проворные мертвецы ещё не научились мутировать во что-то с трёхметровыми когтями, ползающее по стенам и движущееся на грани световой скорости. У Смита внутри закололо от нехороших предчувствий. Этим силуэтом, пьяно бредущим к нему, был, однозначно, Баттерс. … А распахнув свои огромные, испуганные глаза, тот подскочил:  — А-а-а-а-а!!! …И побежал прочь, в сторону домиков. Только пятки сверкали.

***

 — В ту, п-первую, встречу, к-когда я увидел его в одиночестве, прошлой ночью, — наконец, сказал Морти. — Он был какой-то весь странный и д-дёрганый. — Вроде обычного Баттерса? — спросил Эрик. — Нет. Вроде обычного Б-Б-Баттерса, помноженного на пять. Я п-правда подумал, что ему плохо. Никогда раньше не видел л-лунатиков. — Но во вторую встречу, — вмешался Филипп. — Всё выглядело совершенно иначе! Я понял!

***

— Эй, кто это там? В сторону дальних домиков уверенно брёл знакомый им всем силуэт. Одежда, комплекция и причёска однозначно выдавали в нём Баттерса. — Может, к нам позовём? — предложил Фрай, немного напрягшись. — Чего ему делать на улице одному, так поздно?

***

— Вот-в-вот! — сказал Морти. — Он шёл настолько обычно, что, если б не я, т-ты б даже не понял, что он спит! Так, м-может, он и не спал? — И значит, был ответственен за свои действия… — задумалась Лиза. — Но это совсем уже странно. Наш Баттерс, обычный Баттерс, такое бы вряд ли сделал… — Он даже едва не шлёпнулся в обморок, когда оторвал руку Бендеру! — крикнул Фрай. — А здесь вот такое. — Но это однозначно был Баттерс? — спросил уже ни в чём не уверенный Гомер, почёсывая свою огромную лысину. — Я больше не вижу здесь ни людей с похожей одеждой, ни с похожей причёской… может, тут рядом живут секретные злые двойники, которые ведут активную жизнь по ночам, и вы просто наткнулись на одного из них? Картман хотел было ответить какую-то колкость, но осёкся. Очень заметно осёкся. А прежде, чем он смог что-либо сказать, во всю нехилую мощь своих лёгких заорал Стотч: — А я вам говорил, что мою одежду украли, украли! — Но кто мог настолько сменить свою внешность, чтоб стать на него похожим? — Всерьёз и надолго задумалась Лиза. — Те же комплекция, наряд и причёска… Всех поразил непривычно негромкий ответ от Эрика: — Он не менял свою внешность, — Картман, казалось, шокированный своими же собственными словами, сказанными в абсолютной тишине, робко продолжил. — Сни-, снимай капюшон, Кенни. Пусть все увидят.* Маккормик выполнил его просьбу, как ни в чём не бывало: — Да? Он с небывалой лёгкостью откинул свой извечный закрывающий лицо капюшон. Теперь же оттуда, где стоял Кенни, на всю свою почтенную публику с лёгкой полуулыбкой взирал очень даже симпатичный молодой человек с приятным лицом европейского типа и светлыми волосами, почти что такими же, как у Баттерса. — М-может, и куртку снимешь? — совсем неуверенно спросил побледневший Эрик. Его била мелкая дрожь. Маккормик ответил ему с абсолютной решительностью в его дьявольски спокойном взгляде: — Ты ещё даже не заплатил мне, а уже раздеваешь, Картман. Как нехорошо. Где же ваши манеры? И всё-таки выполнил просьбу. Все дружно ахнули, когда под привычным нарядом Маккормика действительно оказалась потрёпанная рубашка Баттерса, местами заметно испачканная в крови. Скорее всего, чужой. — Только не говори, что на работе порезался… — попробовал взять себя в руки и привычно отшутиться Эрик, пока остальные молчали. Его голос сильно дрогнул. Вместо ответа от Кенни зал вдруг пронзил громкий вопрос от Барта, который, наверное, первым пришёл в себя: — Но к-как это вышло?! Ведь ты всё это время спал прямо в соседней комнате! — А кто-нибудь из вас сходил, убедился? — с ехидцей спросил Маккормик. — Да, это испортило б весь мой план. Но там было такое замечательное окно. И кто не рискует, тот не пьёт шампанского, верно? — и он обворожительно улыбнулся. — Но п-просто… з-зачем… — по-прежнему пытался взять себя в руки Картман, едва не рыдая, — …ты сделал всё это? К-кенни? Б-братан?.. Маккормик устало вздохнул: — Я готов был отвечать вам и сто раз, и тысячу, но… практика показывает, что, стоит мне умереть, вы всё равно не запомните. Следовательно, не поймёте. А значит, зачем пытаться? Вам хватит и простого ответа, объяснения вашего уровня. Оно у меня тоже имеется! Больше всего в своей жизни, прям’ до зубовного скрежета, я ненавижу две вещи: чужие страдания и мусор. А Питер был человеческим мусором, из-за которого все страдали. Ах, да. Про нож я тоже соврал, он всё это время был у меня. Но иначе стало бы подозрительно? На этом всё. Вы справились вполне себе сносно, хотя и не без подсказок. Я даже почти не разочарован. — Но… но… н-но… — посыпались с разных сторон совсем неуверенные вопросы. — П-почему ты не мог просто п-поговорить, рассказать нам всё, что тревожило? — К чему убивать так жестоко? — Зачем издевался над бедным роботом?! И эти, и многие другие вопросы от ошарашенной публики Маккормик попросту игнорировал. Он просто закрыл глаза и с абсолютным спокойствием стал ожидать Её. Ожидать, тихонько мурлыча под нос свою любимую песню:  

— Give me one more chance, ** Let me put a penny in your box And just save my soul It's not a lot to ask for You won't even grant me this Give me a life of sin And a forever as a slave to you Why should I do this? Why should I be the better man? This is hypocrisy Why don't you understand? Why don't you understand? Why don't you understand?

***

Примерно сутками ранее. Это был уже пятый изнурительный день их работы на свалке. Вернее даже, пятая ночь. Часы уж давно отбили свои двенадцать, и каждый на этом крохотном кусочке чьего-то шахматного поля давно видел свой десятый сон. Даже Морти на пару с Симпсонами давно закончили свой затянувшийся неловкий ужин и разошлись по домам, в смелом ожидании нового дня. Баттерс, скорее всего, снова луначил где-то по улицам. Но пока за ним присматривает Она, ему не грозит увечье по неосторожности. Только и только по воле своих особенно рьяных сотоварищей, если таковые отыщутся. Эх, тихая, спокойная ночь. Своё тёмное время суток, как и все четыре ночи до этого, Маккормик проводил в работе, на свалке. Вот только он вовсе не убирал мусор, как многие могли бы подумать. Вернее, да, убирал его время от времени, в основном, понимая, что надо отвлечься от основного занятия, а то никакие дельные мысли давно в голову не идут. А основным его Делом в данный момент своей короткой, но полной «перезапусков» и совсем уж нелепых смертей, жизни, стала работа над одним шедевром. Это должно стать произведением искусства, никак не меньше. Впервые шестерёнки в разуме Кенни начали ход в эту сторону, едва он вошёл в Мёртвый Город, место со слишком мощной энергетикой. Слишком тут много отчаяния. Оно прямо висит в воздухе, хоть ложкой ешь. На кого-то это действует как нельзя угнетающе, а у кого-то под подобным давлением готово открыться второе дыхание. К кому-то от нечего делать приходит Муза. Маккормик сидел на старой, расшатанной табуретке в сарайчике с инвентарём, и, облокотившись о стену, под тусклой лампой листал один из многочисленных журналов про роботов, не так давно найденных здесь. «О, эта модель очень сильно походит на нашего Бендера… посмотрим, что ещё… н-н-да, а вот ЭТО будет довольно занятно…» По мере того, как он всё дальше читал описание робота, пробирался сквозь нудные технические характеристики, подмечая попутно разные интересные особенности данного экземпляра, к Кенни приходили идеи. Нет, даже не так. Это были его Идеи. Потому что только он смог бы провернуть нечто подобное: на грани жизни и смерти. Но нужно больше подробностей. Гораздо больше деталей, как это всё устроено. И куда больше средств. Маккормик с большим наслаждением отпил немного своего латте. Эта была четвёртая порция. Спать ему совсем не хотелось. Местный автомат наливал их бесплатно, и рядом не было Эрика, который мог прожужжать все несчастные уши, что этот напиток «для геев и Баттерса», ну, или что-то вроде того. Он сидел здесь и напевал свою песню:

— If I pray for help from above Might as well pray to the homeless At least they have empathy Money's been made, yeah, that's God's only currency Why should I do this? Why should I be the better man? This hypocrisy Why don't you understand? Why don't you understand? Why don't you understand? This is salvation

И как успокаивал тихий шелест этих страниц. Запах старой прессы погружал в такую гармонию с собой, что очень знакомый голос, раздавшийся чуть слева от него, показался чем-то само собой разумеющимся. Чем-то, что идёт априори. — Всегда радует наблюдать гения за работой, — рядом уже стояла Мастер, осторожно стараясь взглянуть ему через плечо. И хотя её действия были актёрской игрой, слова были искренними. — Мне очень интересно, над чем ты там так долго стараешься. Какой пошёл день? Другие подходили к этому процессу, ты знаешь, куда менее щепетильно. — Я и сам пока не знаю, что получится, — загадочно сказал Кенни. — Не до конца. — Исправился он. — В паззле как будто бы не хватает ещё пары деталей. Вернее, они где-то здесь, на столе, но я пока не уверен, как лучше поставить их. В каком месте они будут смотреться правильнее. — И всё же это будет нечто хладнокровное, безрассудное, то, что заставит их всех сотрясаться от ужаса и литров пролитой крови? — задумалась Мастер. — Заставит их пережить такое отчаяние… ты знаешь, мне уже интересны подробности! Но что куда более важно… как некто настолько альтруистичный, как ты, в итоге дошёл до убийства? Да не до абы какого, — она взглянула на многочисленные наработки, валяющиеся всюду вокруг, испещряющие целые кипы бумажных листов. К утру ничего из этого не останется. Всё сгорит в топке, вместе с остальным мусором. — Здесь есть симметрия, баланс между жизнью и смертью, нерушимая скрытая правда и даже небольшое шоу напоказ. Одним словом, как я люблю. Знаешь, после настолько усердной работы, говоря откровенно и даже без шуток, я бы могла отдать тебе своё сердце и всю себя, если ты понимаешь. Да только, увы, уже занято. Если б немного пораньше… Мастер искренне ему улыбнулась. Маккормик из присущей ему тактичности не стал реагировать на последние реплики. Вместо этого он ответил о самом важном: — Ты спрашиваешь, как дошёл? Здесь я бы рассказал тебе подробно про мои… м-м-м… — и Кенни задумался. — Сеансы психотерапии, так скажем. Но это — как раз то немногое, о чём могу знать только я. По разным печальным причинам. — Про то, как ты забираешь чужую боль, я знаю, — негромко ответила Мастер. — Мне ведомы многие материи, незримые простым людям. Поверь. Во взгляде Маккормика мелькнул крохотный огонёк надежды. С едва-едва заметным воодушевлением он продолжил: — Тогда тебе также известно, что я делал это уже целых четыре раза. И не за всё чёртово время. Вчера. То были разные люди, и все — доведены до крайней степени их отчаяния. Тобой или остальными. Но мне надоело страдать за других. Как же, чёрт возьми, мне надоело… — А самое обидное, что, как бы сильно они ни страдали до этого, но, получив своё волшебное исцеление, счастливчики забывают и боль, и своего спасителя, и то, что вообще что-то было… — с притворным сочувствием ответила голограмма, разведя руки в стороны. — Как жалко. Грустная, грустная, очень грустная история. Ничего в этом крошечном, затхлом мирке никогда не меняется. Никто ни на чём никогда не учится. И снова — на те же грабли. — Да, — сухо сказал Маккормик, сверля её пристальным взглядом. — Хоть в этом плане ты меня понимаешь. И с каждым разом я укрепляюсь в своём решении. — Перебить их всех одного за одним? — Она приподняла свою бровь с искренним интересом. Однако Кенни ответил вопросом на её вопрос, немало удивив саму голограмму: — Ты знаешь, как некоторых детей учат плавать их заботливые родители? — Допустим, — кивнула Мастер с лёгкой полуулыбкой. — Бросают их в воду. Но мне интересно, куда эту мысль выведешь ты. Так что продолжай. — Я тоже люблю всех моих дорогих друзей, но им пора научиться самостоятельности. Начать думать своей головой. И то, что ожидает их впереди… ты не дашь мне соврать, если я скажу, что кошмары ещё не закончились? А, может быть, для кого-то из остальных… они ещё даже не начинались. — Ну да, пара интересностей и правда припасена. Но как ты раскусываешь мои секретики! — кокетливо «обиделась» Мастер. — Я решил сделать нечто вроде идеальной игры. Головоломку, которую вполне возможно решить, если понять её правила. Естественно, я буду им подсказывать. Но только самую малость. — А свой путь к спасению из этого сурового потока милые котятки должны будут отыскать сами! Вперёд, к надежде, — воодушевившись, голограмма чуть вильнула своим красивым чёрным кошачьим хвостом. — Если выплывут — молодцы, если нет — то так тому и быть? Мне это нравится. Маккормик кивнул. Немного подумав, он всё же добавил: — И раз уж ты пришла сюда… осталась ещё одна вещь, которая не даёт мне покоя. — Всё к вашим услугам! Ну, кроме моего сердца и тела, к которому этот поганец Санчез успел ограничить мне доступ… — обиженно пробурчала сложившая руки на своей небольшой груди голограмма. — Нет. Я только хотел спросить про твоё наказание, — честно признался Кенни. — Оно ведь придёт к исполнению? И это очень весомый фактор, чтобы его игнорировать. Весомый, а ещё неизвестный. Боюсь, что он может испортить мне всю Игру. Сделать её совсем нерешаемой, а то отменить вовсе. Ни первого, ни второго мне как-то бы не хотелось. — Ну, хорошо! — И Мастер игриво ему подмигнула. — Я расскажу тебе про моё наказание. Но только с одним условием: ты дашь мне поработать над созданием твоей крайне нескучной и явно непростой игры. Но я не буду стремиться всё переделать и уж, тем паче, выполнять всю физическую работу вместо тебя. Назвался убийцей — иди убивай. Нет, милый друг. Я только с теорией. Подсказать и помочь советом. А если тебя всё же поймают, то как бы и не при делах: ты сам прокололся, теперь получай своё наказание! Маккормик довольно недолго думал: — Тогда по рукам? — спросил он. — Тогда по рукам.

***

И снова в Зале Суда. Схватив друга за ворот крутки и почти что повиснув на нём всей своей жирной тушей, Картман продолжал из последних сил лупить Кенни, словно боксёрскую грушу. С уст Эрика с каждым ударом летели ругательства — болезненные, обидные, яростные, отчаянные. Казалось, Маккормику было плевать. Он просто обмяк и повис на руках приятеля, точно тряпичная кукла. Странная улыбка украшала лицо умолкнувшей Жертвы, а из разбитой губы теперь стекала тонкая струйка крови. Никто из поражённой публики так и не попытался разнять «дерущихся». Заговорить Кенни решился примерно через минуту таких избиений, аккурат в тот момент, когда над его головой страшным ангелом смерти возникла бестелесная фигура Мастера. В её глазах застыл кровожадный блеск, а вся эта поза, тянущиеся руки голограммы словно кричали, просили: «иди ко мне». — Вот и ты, — сказал, наконец, Кенни, выплёвывая выбитый зуб. Он с лёгкостью освободился из сильных «объятий» Эрика, поднял взгляд наверх. — Я мог бы сказать, они справились терпимо. — Игра шла на пониженной сложности, — холодно хмыкнула та. — Не будь в их команде тебя… — И без меня здесь останутся те, кого можно звать Их Надеждой, — с тревогой он взглянул на Лизу и Морти. — Хотя, безусловно, натяжка весьма велика, а всем им предстоит ещё долго расти. И в плане преступлений — тоже. — Ты так спокойно обо всём рассуждаешь… — вдруг губы её разошлись в мерзейшей улыбке. — И даже не интересно, что я приготовила? — Валяй, вперёд, — Маккормик покорно шагнул в её сторону. Во взгляде осталась ещё непокорность, уверенность. — Мы с тобой знаем мой маленький «недуг». И я могу пережить хоть одну смерть, хоть тысячу… ведь это наскучит обоим, не правда ли? — Ну, посмотрим, посмотрим… — загадочно ответила Мастер. В зале царила мёртвая тишина. Голосование завершилось. Виновной на сей раз признали… Жертву.

***

Время Наказаний. Убийца: Кенни Маккормик, Абсолютная Жертва. Казнь: Куб Зеро. — Наказание должно соответствовать преступлению, — задумчиво произнесла Мастер, глядя, как безжалостные металлические клешни утаскивают Маккормика куда-то за сцену. — Собаке — собачья смерть, гениям же должно доставаться что-то поинтереснее. Огромные экраны, висящие на всех стенах, стали показывать какое-то новое место. Оно напоминало большой лабиринт, который даже не охватить одним взглядом, с высокими стенами, по верху коих в довесок была пущена колючая проволока, наверняка под напряжением. Маккормик был сброшен в самое его сердце. — Однако эта штуковина, — продолжила голограмма, пристально глядя на каждого из оставшихся, но говоря отстранённо, точно сама с собой, — довольно хитрая, скажу я вам. Лабиринт снизу доверху напичкан смертью в её чистом виде, вот только, однажды сработав, ловушки не выходят из строя, нет, совсем нет. Программа устроена так, что после каждого попадания в цель, после каждой смерти бедняги подопытного лабиринт полностью перестраивается, и на знакомых местах теперь с нетерпением ждут уже совсем другие сюрпризы. Дважды в одну реку ты не зайдёшь! Чтобы примерно просечь его принцип работы, понадобится соответствующий уровень интеллекта и где-то пять месяцев, может, больше. Это всё — вновь и вновь умирая. Некоторые ловушки ещё и двигаются, так что долго стоять на месте у тебя тоже не выйдет. Занятно, правда? — Она постаралась припомнить. — По-моему, бесплатные автоматы с едой и напитками там где-то есть… или нет? Хм-м-м… Почти все слушатели глядели на неё «внимательным» взглядом рыб, попавших на сушу. Даже те из них, до кого хоть чуть-чуть доходило её объяснение, опережали остальных своим пониманием совсем незначительно. Шокированные и сбитые с толку поступком, а затем и смертью очередного, казалось бы, одного из самых надёжных, товарища, все зрители представляли собой до ужаса жалкое зрелище. Ещё раз окинув всех пристальным взглядом, Мастер с досадой вздохнула: — Других таких больше не делают. Теперь уже даже не знаю, без поддержки этого славного парня доживёт ли хоть кто из вас, дабы увидеть, чем всё закончится… дабы увидеть самый конец. Печальное, печальное зрелище. И тут, словно бы совсем невзначай, она оказалась около Морти: — Смотрите это шоу, дорогие мои… смотрите. И запоминайте. Вы всё равно не сможете поделиться впечатлениями друг с другом, как ни старайтесь, милые мои проблемные дети… И это была чистая правда. Единственный в своём роде «баг» Кенни всегда состоял в том, что, сколь много людей ни узрело бы его гибель, стоит причине всеобщих терзаний оказаться вне поля их зрения, свидетели моментально забывают о том, что кто-либо вообще умер, а сам Маккормик перерождается. Но что будет, если добавить «перчинку» в этот порядок вещей? Что, если всех свидетелей никто не отпустит, а будет заставлять наблюдать это шоу вновь и вновь, как минимум, несколько раз? …Гомера невольно скривило при виде того, что несколько циркулярных пил могут сделать с несчастным человеческим телом за пару секунд. Подсказка: много криков и грязи. …Мгновенная заморозка и разбивание глыбы льда вдребезги посредствам гигантского молота. Теперь Лиза долго не сможет смотреть на льдинки в коктейлях. …Когда тебя накручивает на нечто вроде гигантских вращающихся лопастей и с размаху швыряет о стену, да ещё звучит такой хруст, будто ломается половина имеющихся в теле костей, то начинаешь немного иначе смотреть на идеи некоторых аттракционов. Как было с Бартом. …Бендеру, как не раскрывшему пока свой потенциал кулинару-любителю на полставки, досталось интереснейшее зрелище из разряда: «прожарьте человека до хрустящей корочки за пару секунд». А были и другие смерти. Много разных смертей. Перетягивание живого каната, подрыв на мине, один раз Кенни просто зажало стенами: лепёшка получилась отменная. И кто, бога ради, сумел засунуть в этот лабиринт настоящий работающий автобус, большие катящиеся валуны уже что, больше не в моде?! Всё это и ещё многое, многое другое. Никаких списков не хватит, никакой психики. Да, казнь весьма затянулась. Но, так как при гибели Кенни, всякий раз возвращая Маккормика — к жизни, а время — немного назад (то есть, по сути, для всех, кроме Мастера прошло не более пары минут), имел место некий пространственно-временной сбой, он мог понести за собой весьма непредсказуемые последствия в глазах (и умах) несчастных смотрящих. Благодаря чему каждый из зрителей смог бы видеть разную смерть провинившегося. И эта смерть бы скоро забылась, ведь ей на смену придёт другая, а человек не может умереть дважды, и трижды, и десять, и сотню раз? Нет. Невозможно… нонсенс, просто нонсенс. Это что-то неестественное! Это против природы. От таких мыслей только сильнее болит голова. И вскоре все имели вид, словно их мутило после пары лишних бутылок спиртного. — Просто ваш жалкий мозг не в силах объять всё это, как ни пытайтесь, — тихо произнесла Мастер, хотя вряд ли кто её слушал, учитывая обстоятельства. — Вы все способны видеть лишь в трёх измерениях. Зайдёте в своих познаниях за эту черту — и вас просто «выключит». Ваш разум не в силах увидеть большего. Даже у лучших из вас, — она почему-то смотрела на Смита. Первым сознание потерял Баттерс. Стотч быстро вскрикнул и отключился, мешком картошки падая на пол. За ним последовали остальные, теряя опору и неохотно сползая вниз на ватных ногах. Рассудок мутился, всё было похоже на страшный, бредовый сон. Этому невозможно противиться — не в их состоянии. Даже Бендер, похоже, ушёл на долгую перезагрузку: робот застыл с руками у лица и не шевелился уже больше минуты, как кукла из воска. Похоже, в нём что-то гудело. Последним, стоящим на дрожащих ногах, опираясь на кафедру, вспотевшим и ослабшим, но борющимся, остался лишь Смит. Морти Смит, да, этот парень. Словно только того и ждала, в два призрачных шага Мастер подошла почти вплотную к нему. Своими неживыми, словно с картинки, но почему-то как будто всё понимающими глазами она сверлила бедного Морти насквозь, всю его жалкую душу. Знала ли Мастер про перемены, бурлящие сейчас в его теле, кипящие в воспалённом сознании? Морти подозревал, что да. Ещё он подозревал, что наблюдение гибели Кенни буквально что-то сломало в нём. Когда он увидел, как бедного Маккормика пронзает насквозь копьё, то словно перестал думать, на пару мгновений не просто утратив связь с реальностью, а будто бы вылетев из неё. Таким сильным стало то потрясение. И всё это время он вроде бы видел — хотя нет, скорее, чувствовал — со стороны нечто странное: как будто другой человек овладел его разумом, занял его место. Поднявшийся из глубин подсознания Некто. — Скучно. В конце концов, достойных жизни здесь нет, — холодно сказал этот Некто, снова медленно возвращаясь куда-то на задний план, прячась в задворки его, Морти Смита, подсознательного. — Стало бы гораздо большим наслаждением убить их всех прямо сейчас. Закончить к чёрту всё это. Я не хочу продолжения. И голос затих. Пока что. …А Мастер восторженно наблюдала за этим. Тогда паренька объял лютый холод. Упёршись руками о стол, он пялился себе под ноги и весь дрожал, но уже не от слабости. Ведь это сейчас говорил не он, точно нет! Что-то другое, нечто гораздо более тёмное разделяет с ним тело. И эти опасения уже не случайны, теперь это факт. Чужак существует. Чужак только что говорил его голосом! «Оно ненадолго брало контроль?..» — в ужасе думал Морти, осматривая свои трясущиеся руки и ноги. Они были всё такими же хлипкими. — Ты был здесь? Ну, был же, да? — заглядывая ему в глаза, спрашивала Мастер, и в кои то веки он разглядел в её взгляде нечто столь чуждое, как робкую, неуверенную надежду. Но Морти ничего не отвечал слишком долгое время, и тогда она разочарованно произнесла. — Гм, неужели ослышалась? Проклятье. — … — Впрочем, мне почему-то уверенно кажется, что всё же нет, и то, что я слышала, было правдой. В таком случае, ждать твоего пробуждения и в самом деле осталось совсем капельку, любовь моя. Мы будем работать над этим. — К-кого это ты называешь своей л-любовью?! — вдруг вскричал Морти ей прямо в лицо, собрав все остатки своей крохотной смелости. — Н-над чем работать? Чт-, что за а-абсурд тут вообще п-происходит?! Мастер ничего не ответила. Демонстративно развернувшись с самым прохладным видом, она враз потеряла к нему интерес и направилась прочь, к трону. Как раз тогда же, издав короткий стон боли, Морти медленно осел на пол и, наконец, отключился следом за остальными. Она даже не обернулась. Вместо этого голограмма стала обворожительно мурлыкать себе под нос так понравившийся ей после Кенни мотив:

— See the weight of a thousand worlds On your shoulders I see the lightning go Tell me, where did you go? See the power of a thousand sins I wonder where they go Tell me where will they go?

Если она хочет видеть всё в лучшем виде, предстоит ещё чуть-чуть поработать.

Осталось: 9***

Конец Третьей Главы

***…Естественно, на самом деле их количество всё время непрерывно меняется с 9 на 10 и обратно, учитывая заминку с Кенни, который не может оставить нас навсегда. Но, учитывая то, что всеми нами любимый Маккормик из игры как непосредственный участник выбыл, и стал просто недееспособен (привет, метафизическая смерть!), считать его дальше нет смысла. Самостоятельно он покинуть лабиринт не сможет. Поэтому, что бы ни придумала Мастер, дальше идут только девять, ну, и так далее. Да, эта казнь выдалась какой-то скорее запутанной, чем кровавой. Зато Третья Глава сама по себе уже на сотку страниц потянет, ура! А вот о Четвёртой мне надо ещё хорошенько подумать.