***
Когда Гэндальф ушел, пообещав вернуться к ужину, Бильбо спокойно встал и прошел домой, захлопнул за собой дверь и запер ее, и только затем позволил себе поддаться рвущимся наружу эмоциям. О великий Эру, поверить не могу, что я только что это сделал, думал он, прислонившись спиной к двери и медленно сползая на пол. Ему пришлось приложить все усилия, чтобы не поддаться порыву и не выложить волшебнику все подробности грядущего путешествия, не рассказать про Торина и его спутников, про Фродо и кольцо, даже про Сарумана и его предательство. Смотреть в лицо дорогого друга и лгать… Бильбо не мог представить себе, как он собирается встретить всех своих (мертвых) друзей, если едва выдержал пять минут наедине с Гэндальфом. Прекрати, Бильбо Бэггинс. Ты справишься. Просто помни, ради чего ты все это затеял, — напомнил он себе строго. У тебя есть план, так следуй же ему! Осознав, какая уникальная возможность ему представилась — и едва не обезумев от волнения — Бильбо придумал план. План был весьма прост и сводился к одному: в этот раз никто не умрет. План оставался простым, поскольку изменить всех деталей, пусть они его и не устраивали — как, к примеру, сражение Торина с Азогом — он не мог. Хотя, он еще не принял окончательного решения по поводу троллей. Послужить одному из них носовым платком было не самым лучшим событием в его жизни. Разумеется, главная проблема не придумать план, а держаться его. Бильбо понимал, что легко рассуждать, как он поступит тут и там, когда настанет время, но главным испытанием будет прожить заново все эти дни в кругу тех, кем дорожил больше всего на свете, но для кого он теперь лишь чужак. Как ему снова взглянуть в лица дорогих друзей, с которых годы и смерть еще не взяли свою дань, и притвориться незнакомцем? Как ему смеяться и радоваться вместе с ними, зная, что троим из них не суждено узреть их дом возрожденным к его былому великолепию? Как ему врать и притворяться, что он не провел целую вечность, скорбя по их предводителю?.. — Бильбо, старый ты баран, а ну-ка прекрати. Не время разводить нюни, — отругал он сам себя, встряхнув головой. Отвесив себе легкую пощечину, он заставил себя подняться на ноги и пройти на кухню. У него нет времени купаться в неуверенности и сомнениях. Ему нужно приготовить ужин для тринадцати голодных гномов.***
Если память ему не изменяет, первым придет Двалин. Впервые встретив могучего и грубого гнома, Бильбо вполне оправданно испугался. Высокий для своего народа и в той же мере широкоплечий, Двалин определенно был самым пугающим гномом из всех им когда-либо виденных. Во власти этого ужаса, Бильбо опасливо избегал подходить к гному на протяжении всего того времени, что они провели вдвоем. Лишь впоследствии — когда он лучше узнал Двалина — он понял, что своей трусостью не только пал в глазах гнома, но и укрепил недоверие того к незнакомцам. Поэтому сейчас он поступит немного по-другому. Этим вечером, когда прозвенел дверной звонок, Бильбо спокойно встал и пошел открывать дверь. На пороге он обнаружил гнома в том самом зеленом плаще с золотым поясом, которые помнил с тех давних пор. — Добрый вечер, — поздоровался он, одаривая Двалина широкой улыбкой, — Должно быть, вы один из тех гномов, о которых упоминал Гэндальф. Меня зовут Бильбо Бэггинс, и я рад приветствовать вас в своем доме. Добро пожаловать. Двалин на мгновение уставился на него, подняв темные брови, а затем коротко кивнул и, пригнувшись, вошел. — Мое почтение. Я Двалин, сын Фундина. Где кухня? — Я уже позаботился об ужине. Прошу, проходите, — Бильбо развернулся и пошел назад в столовую, зная, что гном последует за ним. Зайдя в комнату, он набрал в грудь побольше воздуха и самодовольно ухмыльнулся. — Надеюсь, этого хватит, чтобы накормить вас и ваших соратников. Не очень представляю, сколько обычно едят гномы, но мы, хоббиты, очень любим хорошенько поесть, — сказал он будничным тоном, поворачивая голову, чтобы получше рассмотреть выражение лица Двалина. Гном стоял, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. И у него были все поводы поражаться. Каждый дюйм стола ломился от еды. От тушеной баранины до прожаренных над огнем сосисок — Бильбо ничего не утаил. Он поступил так, поскольку прекрасно помнил, сколько поглощают его друзья за один заход. Так что, не дожидаясь захвата кладовой, он заранее достал всю имеющуюся еду, а также зашел на рынок и приготовил ужин на целую армию. Ну, или в данном конкретном случае, на тринадцать гномов и волшебника. — Должен сказать… Выглядит аппетитно. Полагаю, все оценят ваши старания, — наконец выдавил Двалин, оторвав взгляд от стола и подозрительно скосив глаза на хоббита, — Зачем вы так расстарались? Должно быть, на это ушло несколько часов. — Вы же мои гости! Не знаю, какие обычаи у гномов, но мы, хоббиты, относимся к гостям с величайшим почтением. А в нашем случае, это означает накормить до отвала, — пояснил он ворчливо, укоризненно глядя на гнома. На самом деле, он не принял вопрос близко к сердцу, ведь это было так в духе Двалина — подозревать подвох в хорошем ужине. Но он искренне наслаждался виноватым видом гнома, усомнившегося в его добрых намерениях. Бильбо отметил, что с возрастом стал вредным старым хоббитом. — Примите мои извинения. Просто… Я не ожидал, что нам накроют пир, — Двалин склонил голову на бок и поглядел на него честно и открыто, — Неужели все хоббиты такие гостеприимные? — Ну, не совсем. Встречаются и на редкость неприятные экземпляры, — заметил он, вспоминая собственных (очень далеких) кузенов Саквиль-Бэггинсов, — Но я не имею к ним никакого отношения. Теперь проходите, устраивайтесь и угощайтесь. Уверен, остальные скоро будут здесь. Двалин еще раз вопросительно на него посмотрел, но снял плащ и занял место у стены. Он взял себе прожаренную рыбину, быстро обнюхал, пожал плечами и приступил к трапезе. Бильбо наблюдал за ним, прислонившись к стене. Двалин был ему дорог, но они не сдружились так же крепко, как с Балином и Бофуром. Вместо этого, Двалин был правой рукой и близким другом Торина во всех их похождениях. Он никогда не завидовал их тесной связи, но жалел о том, что сам не смог построить с Двалином близких отношений. К слову, это была одна из многих вещей, о которых он сожалел в этой жизни. — Ты будешь есть или собираешься пялиться на меня? — рыкнул воин, не отрываясь от куриной ножки. Бильбо слегка подпрыгнул и неловко рассмеялся: — Прошу прощения, мне просто любопытно. Никогда прежде не видел гнома. Двалин хмыкнул: — Хах. Скоро налюбуешься всласть. О да, очень скоро. Стук в дверь разнесся по коридорам и заставил его вздрогнуть. Он отвлекся и совсем забыл, что остальные тоже не заставят себя долго ждать. — Пойду открою, а вы продолжайте, ни в чем себе не отказывайте. Двалин что-то буркнул, не переставая жевать. Бильбо направился к двери, силясь вспомнить, кто бы это мог быть. Кроме того, что Двалин пришел первым, а Торин последним, он не очень помнил, что происходило между. Пожав плечами, он открыл дверь и обнаружил за ней высокого гнома с боевым топором за спиной. Это был Балин. — в последний раз он видел Балина перед тем, как тот отправился в Морию. Его старый друг горит решимостью отправиться в новое приключение и зовет Бильбо с собой, но тот отклоняет предложение, ведь ему нужно присматривать за малышом Фродо. Так что они просто сидят всю ночь напролет, вспоминая былые времена, смеясь над забавными историями и предпочитая не вспоминать про менее веселые — — Кажется, скоро пойдет дождь, — отметил Балин, поднимая глаза к небу. — В самом деле? Тогда, смею надеяться, к утру успеет просветлеть, — ответил Бильбо не задумываясь, чувствуя, как сжимается горло от звука такого знакомого голоса. Балин рассмеялся и повернулся к нему. Он был в точности таким же, каким Бильбо его запомнил, с преждевременно поседевшими волосами, блестящими темными глазами и добродушной улыбкой. При виде старого друга зияющая пустота внутри стала еще шире. — Было бы неплохо. Не хотелось бы выступать в путь под проливным дождем, верно? — согласился гном, входя внутрь и закрывая за собой дверь. — Я Бильбо Бэггинс, — представился хоббит, стараясь скрыть дрожь в голосе, — Прошу, будьте как дома. — Благодарю, благодарю. Я — Балин, сын Фундина. Прекрасный у вас дом. Очень теплый и уютный, — сказал Балин жизнерадостно, развязывая тесемки своего красного плаща, — Никогда прежде не бывал внутри хоббичьей норы. Признаться, ожидал чего-то более сырого… — Балин! Очевидно, Двалин услышал голос брата и отправился на поиски. Бильбо смотрел, как братья приветствуют друг друга, со всей силой сходясь лбами, и внезапно осознал, что эти двое, наверное, не виделись несколько лет. Хватаясь за любую подвернувшуюся работу, они разделились и пошли разными дорогами, чтобы прокормиться. Это было еще одно напоминание о том, через что его друзьям пришлось пройти благодаря Смаугу. — Пошли, нас ждет ужин, — позвал Двалин брата, удаляясь в сторону столовой. — О, прекрасно! Я все гадал, будет ли здесь еда, — ответил Балин радостно. Бильбо проводил их взглядом, подумывая о том, чтобы присоединиться, но отказался от этой идеи. Пусть пообщаются, не беспокоясь о греющем уши хоббите. К тому же, ему нужна была передышка, чтобы собраться с мыслями. Если одна встреча с Балином выбила его из колеи, то страшно представить, как он встретит остальных. Он потер лоб и похлопал себя по щекам, приводя себя в порядок, и как раз вовремя. Снова раздался стук в дверь, в этот раз сильнее и громче, будто по нему колотили несколько кулаков. Несколько кулаков. Это могло означать только одно… С тяжелым сердцем, Бильбо отворил двум молодым гномам. Один был явно старше и имел золотистые волосы, уложенные назад в несколько кос, и бороду, едва отросшую достаточно, чтобы ее можно было заплести. Второй был выше и обладал темной шевелюрой и едва различимой щетиной на подбородке. Оба были вооружены и одинаково коварно улыбались. — Фили… — начал блондин. — … и Кили… — подхватил второй. — … к вашим услугам! — закончили они хором и одновременно поклонились. - когда он, наконец, отыскал братьев, он увидел то, что преследовало его всю оставшуюся жизнь. Мертвенно-бледный Кили лежит на спине с закрытыми глазами. Из его груди торчат стрелы, а вокруг океан его собственной крови. Фили лежит рядом, в его спину воткнуты меч и кинжал. Одной рукой он тянется к темным волосам, лицо и пустые глаза все еще обращены к Кили. До самого конца он пытался защитить младшего брата – — Бильбо Бэггинс, — тихо проговорил он в ответ, дыра его в сердце уже разверзлась до размеров пропасти, — Рад с вами познакомиться. Прошу, входите и присоединяйтесь к ужину. — Здесь есть еда? Восхитительно, умираю с голоду! — Кили протиснулся мимо него без промедления, буквально заскакивая в дом как нетерпеливый энергичный щенок. Он стянул с себя оружие и бросил в кресло, которое Бильбо заблаговременно принес в прихожую. Фили последовал за братом в более сдержанном темпе, но все с той же уверенностью и грацией, свойственной юности. Он тоже начал снимать с себя оружие и складывать в кресло, попутно рассматривая обстановку своими до боли знакомыми голубыми глазами. — Здесь просторнее, чем я думал, — отметил Фили, принимаясь доставать арсенал многочисленных ножей. — Конечно, ты же думал, что хоббиты живут в подземных норах с грязью и червями, — подколол его Кили, протягивая руку, чтобы снять со спины лук. Несколько секунд он беспомощно шарил в воздухе, пока Фили не помог ему, приподняв конец лука так, чтобы тот мог его ухватить. — Я знал, что они живут в домах, просто не предполагал, что в таких больших. Не ожидал, что и сами хоббиты такие большие, — ответил Фили, подмигивая Бильбо. Кили с усмешкой обернулся, чтобы взглянуть на Бильбо, и замер. Коварная ухмылка растворилась, а темные глаза испуганно распахнулись. — Оу, Мистер Бэггинс, вы в порядке? Вы как-то нетвердо стоите, — проговорил он, протягивая руку, чтобы поддержать Бильбо. В порядке? Нет, я не в порядке! Вы умерли у меня на глазах. У меня на глазах вы погибли, защищая любимого дядю. Вы оба умерли, и вот, вы стоите передо мной, целые и невредимые, и такие юные! Слишком юные! Бильбо подавил всхлип и ответил Кили — веселому, подвижному, энергичному, живому Кили — убедительной, как он надеялся, улыбкой: — Разумеется, со мной все хорошо. Просто день выдался долгим, знаете ли. Почему бы вам не пройти в столовую? Двалин и Балин уже прибыли. Кили замешкался, еще раз одарив его обеспокоенным взглядом карих глаз, но все же пожал плечами и отправился в направлении кухни с Фили, следующим за ним по пятам. Последний так же бросил на него неуверенный взгляд, но не стал лезть с расспросами. Бильбо дождался, пока радостное приветствие эхом разнесется по дому, прежде чем во второй раз за день позволил себе обессиленно привалиться к двери. Никогда в жизни не испытывал он боли, подобной той, что пронзала его сердце при взгляде на Фили и Кили. Снова увидеть их — таких ярких, и прекрасных, и полных жизни — и знать ожидающую их судьбу… Он не может их подвести. Вид этих двоих лишь укрепил его решимость. Они все переживут Битву Пяти Воинств, и не важно, через что ему придется ради этого пройти. Пусть даже это будет стоить ему жизни. В дверь снова отрывисто постучали. От силы ударов содрогнулись и дверь, и хоббит, и он понял, что все, кроме Торина, собрались снаружи. Так что Бильбо выпрямился, взял себя в руки и открыл дверь. Его погребло под лавиной из гномов.***
— Как думаешь, я мог что-нибудь сломать? — спросил Бильбо у Гэндальфа, пока тот его обследовал. Волшебник ответил задумчивым мычанием: — Сомневаюсь. Но синяки останутся. Возможно, завтра будет болеть. Он поморщился, предвкушая езду с отбитым седалищем: — Просто замечательно. — Еще раз глубоко извиняюсь, Мистер Бэггинс, — Бомбур — грузный, неуклюжий, но такой милый Бомбур — в сотый раз извинился за то, что оступился и уронил всех гномов прямо на хоббита, — Я не самый грациозный гном на свете. — Это предполагает, что ты хоть сколь-нибудь грациозен, — Дори, все такой же ворчливый, каким Бильбо его помнил, бурчал себе под нос, потирая хорошо различимую шишку на лбу. Бомбур поник на глазах, как цветок без света, и Бильбо почувствовал закипающее раздражение: — Да ладно вам, это всего лишь случайность. Он же извинился. Забудьте уже. Дори уставился на него, очевидно озадаченный внезапным упреком, да и сам Бомбур оторопел. Краем глаза Бильбо видел, что и другие глядят на него с удивлением, но не обратил внимания. Теперь он ясно припомнил, какими грубыми и прямо-таки злыми бывали гномы по отношению к бедному Бомбуру всего-то из-за его размеров и неуклюжести. Он больше не намерен был это вот так просто спускать, прекрасно зная, каким хорошим гномом — и другом — был на самом деле Бомбур. Из ниоткуда неожиданно появилась рука и обвила Бильбо за шею, увлекая в теплую хватку Бофура. Рудокоп носил все ту же нелепую шапку и шарф, которые он так хорошо помнил, и свою бессменную кирку за спиной. Хоббит даже улавливал запах его любимого табака — Лонгботтомского Листа, поскольку гном всегда носил запас за пазухой. — Вот именно, наш хозяин совершенно прав. Хватит искать виноватых, — поддержал его Бофур со своей фирменной обаятельной улыбкой. Тем не менее, в его глазах был стальной отблеск, когда он посмотрел на старшего гнома перед собой: — В конце концов, все мы ошибались и спотыкались, не правда ли? Дори закатил глаза, но спорить не стал. Вместо этого, он поднялся на ноги и направился к своим братьям, уже приступившим к еде, показывая, что не намерен продолжать разговор. — Прости старого доброго Дори. Боюсь, он бывает весьма сварливым, — отметил Бофур, похлопывая хоббита по плечу и выпуская на свободу, — И спасибо, что дал ему отпор, он иногда забывает, что не у всех булыжник вместо сердца, как у некоторых. — Уверен, у него есть на то свои причины, — указал Бильбо, не собираясь становиться на чью-либо сторону в этом смехотворном противостоянии. Он прекрасно знал, что со временем гномы станут одной семьей, но этого не произойдет, пока они не отправятся в путешествие и не получат шанс лучше узнать друг друга. Сейчас они были всего лишь соратниками с общей целью. — Пожалуй, что и так, — согласился Бофур, медленно кивая и внимательно изучая хоббита, — Рад, что ты это отметил. И… спасибо, что вступился за моего брата. — Всегда пожалуйста. Он не заслужил выговор за такую мелочь, — сказал Бильбо честно, улыбаясь все еще притихшему Бомбуру. Пузатый гном медленно улыбнулся в ответ, пока Бофур непонимающе хлопал глазами. — Ты прав. Что ж, думаю, нам пора присоединиться к остальным, пока они не смели все в поле зрения, оставив нам одни косточки! — заявил Бофур, утягивая своего брата за стол. Тот последовал без сопротивления. Он проводил их глазами, прежде чем повернуться к волшебнику. Гэндальф выглядел задумчивым, оглядывая хоббита. Этот взгляд был ему хорошо знаком: этим взглядом маг награждал его каждый раз, когда хоббит выкидывал что-то неожиданное. — Вы выглядите озадаченным, Мастер Гэндальф, — отметил он, откидываясь в кресле, куда его перенесли, освободив из-под гномьего завала, — Вас что-то беспокоит? — Нет, ничего. Просто старческие размышления, — отрицательно покачал головой Гэндальф, как от него и ожидалось. Даже будучи близким другом хоббиту, Гэндальф оставлял свои глубинные мысли при себе, — Ну и как вам наша компания? Думаю, не этого вы ожидали. Бильбо перевел взгляд на гномов, собравшихся вокруг его стола. Двалин устроил соревнование по борьбе на руках с Глоином, чье сходство с сыном стало неоспоримым теперь, когда он снова был молод, покуда Фили и Кили вместе с Бофуром подбадривали их радостными возгласами. Балин был увлечен беседой с Бифуром — из чьего лба все еще торчал орочий топорик — что включало в себя быструю речь на Кхуздуле и активную жестикуляцию. Бомбур уплетал за обе щеки рядом с застенчивым Ори и молчаливым Нори. Оин, в своем привычном коричневом плаще и с седыми косичками, старался успеть съесть побольше всего, заставляя сидящего по соседству Дори брезгливо морщиться, пытаясь не попасть под дождь из брызг и крошек. Вся эта суета была такой родной, что Бильбо невольно почувствовал, как в его сердце разливается тепло. Со всеми этими переживаниями и тяжелыми воспоминаниями, он совсем забыл, как много хорошего было в их путешествии. Истории и песни у яркого костра, шутки во время долгих пеших переходов и ощущение, что ты кому-то дорог. Его гномы показали ему ту жизнь, какой у него никогда не было бы в Шире. С ними он научился чести, доблести, твердой вере и жертвенности и из чопорного, трусоватого и эгоистичного хоббита стал храбрым и великодушным. Гномы Эребора сделали его лучше, и Бильбо никогда этого не забудет. — Они… другие. Не такие, какими я их представлял, но это и делает их замечательными. Пожалуй, будь они другими, то уже не были бы такими потрясающими, — ответил он честно, не сводя глаз с гномов. Он чувствовал, что Гэндальф внимательно следит за ним своими мудрыми глазами, и знал, что тот хочет что-то спросить, но не успел волшебник раскрыть рта, как раздался громкий стук, заставивший гномов вмиг смолкнуть. Гэндальф неспеша поднялся на ноги. — Он пришел, — объявил волшебник, и сердце Бильбо замерло.