***
Верховая езда никогда не доставляла Бильбо удовольствия. Ему нравились животные сами по себе, а к некоторым пони он даже привязался за время похода. Но ехать верхом было ужасно. Хоббиты просто-напросто не созданы для того, чтобы их отрывали от земли. Но, похоже, в обеих жизнях его проклятьем было все время ездить верхом. Они уже оставили Шир позади и далеко продвинулись на своем пути в Эребор. За это время Бильбо постепенно все больше привыкал видеть давным-давно погибших товарищей живыми и веселыми. Острая боль, пронзающая сердце, стихла до терпимых уколов, и воспоминания из прошлой жизни больше не преследовали его на каждом шагу. По крайней мере, он перестал судорожно вздрагивать при взгляде на Фили и Кили. Но несмотря на заметный прогресс, он все еще не мог заставить себя спокойно переносить присутствие Торина. Предводитель отряда не обращал на него особого внимания, и за все время они лишь перекинулись на ходу парой фраз, но и они дались хоббиту с неимоверным трудом, поскольку в своей голове он никак не мог смириться с тем, что это не Торин из его воспоминаний, а совсем другой гном. Пусть им уже не стать близкими друзьями как прежде, но можно хотя бы наладить уважительные отношения. Это оказалось тяжело. Ему не только невыносимо было смотреть на Торина, но гном и сам по себе был отчаянно неприступен. В прошлый раз Бильбо пришлось броситься на стаю орков, просто чтобы заставить короля улыбнуться. В этот раз Бильбо надеялся добиться от гномьего короля хотя бы коротких бесед. Ему приходилось бороться не только с Торином. Гэндальф непрестанно следил за ним тем самым взглядом, которым он награждал (или когда-нибудь наградит) Мериадока Брендибака и Перегрина Тука, когда те подбирались слишком близко к его фейерверкам. Бильбо ожидал этого взгляда, но все равно не испытывал радости, видя недоверие старого друга. — Мастер Бильбо, не хотите ли попробовать суп? — спросил Бомбур, вырывая его из размышлений. Рыжий гном сидел у большого котла и помешивал содержимое, нахмурив брови и поджав губы. Он всегда очень серьезно относился к процессу готовки. — Разумеется, — хоббит осторожно взял протянутый половник и отхлебнул супа. Это был всего лишь бульон с кусочками мяса, но специи придавали ему пикантности, — Восхитительно. Кажется, я улавливаю нотку петрушки? Бомбур кивнул: — О да, петрушка и базилик, чтобы подчеркнуть ягнятину. Если я не ошибаюсь, в приготовленном вами рагу был розмарин? — Да, розмарин из садика моей матушки. Она прекрасно готовила и хорошо управлялась с растениями. После ее смерти я стараюсь ухаживать за ее посадками, но, боюсь, мне до нее далеко. Повезло, что мне удается хотя бы поддерживать в них жизнь. — Уверен, ваша матушка оценила бы приложенные старания, — вклинился в беседу Бофур, не слишком грациозно приземляясь между ними. Он выхватил половник из рук Бильбо и одним глотком прикончил остатки супа. — Ммм. Кажется, уже можно есть, — обратился он к брату, возвращая поварешку, — Позвать остальных? — Сначала Мастер Бильбо получит свою порцию, — твердо заявил Бомбур, уже наполняя глиняную тарелку, — Эти обжоры уничтожат суп, даже не побеспокоившись о нашем меньшем спутнике. Бофур согласно кивнул, а Бильбо насупился. — Я не нуждаюсь в особом отношении, — запротестовал он, — Пусть я и хоббит, но это не делает меня особенным. Бомбур проигнорировал его слова и просто передал ему тарелку: — Держи. Угощайся. — Не пытайся с ним спорить. Если уж Бомбур что-то решил, его не переубедишь, — посоветовал Бофур, хватая собственную миску и протягивая за едой. — Эй, вы что, едите без нас? Фили и Кили присоединились к сборищу вокруг котла, оба слегка запыхавшиеся после тренировочного боя. Остальные гномы выступали зрителями и либо выкрикивали советы, либо просто подбадривали. Неугомонные братья и раньше частенько этим занимались, но Бильбо никак не мог припомнить, чтобы хоть раз был победитель. — Почему меня сразу не позвали? Вы же знаете, как сильно я хочу есть после того, как отпинаю Фили, — пожаловался Кили, потянувшись к супу Бильбо. — Эй! Тебе мама не говорила, что невежливо совать свои пальцы в чужую еду? — пожаловался хоббит, безрезультатно пытаясь попасть по загребущим пальцам ложкой. Кили потупил глаза и закусил нижнюю губу в своей обычной манере. Хоббит помнил, что молодой гном часто прибегал к такому способу настоять на своем или же уйти безнаказанным после очередной выходки. Вот только на его беду, такое могло пройти только с его братом или дядей, иногда с Двалином. — Даже не пытайся. Я жил среди малышей-хоббитов. Еще раз подойдешь к моей еде, и я сломаю тебе пальцы, — предупредил он, для пущей наглядности воинственно помахивая ложкой. Даже давно потерянным и вновь обретенным друзьям не стоит вставать между хоббитом и его ужином. — А наш полурослик не робкого десятка, — ухмыльнулся Фили, предпочетший получить собственную тарелку, вместо того чтобы пытаться стащить чужую. — Очевидно. Как бы иначе он огрызался на Торина? — хмыкнул Бофур. — И вызвался идти с нами на дракона, — напомнил Бомбур. — Вот этого я, кстати, до сих пор не понимаю. Почему ты решил присоединиться к нам? — поинтересовался Кили, теперь стараясь стянуть еду у брата, не решаясь больше покушаться на тарелку хоббита. Посягательство было вознаграждено тычком в бок, но принц не сдавался. Бильбо задумчиво помешивал суп. Почему он отправился в путешествие в первый раз? Ради приключений? Или его тронула их история? Он точно знал, почему он оставался с ними до самого конца, но вот что побудило его побежать за ними тем далеким утром? — У вас благородная цель, — ответил он наконец, — Ваш дом отняли у вас, и теперь я хочу помочь вам его вернуть. Гномы вокруг него замерли и уставились на него в точности так же, как и когда он произнес это в первый раз. И снова он почувствовал себя ужасно неловко. Бофур открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и вместе с остальными вернулся к еде. Больше хоббита никто не беспокоил, но он все еще чувствовал на себе пристальные взгляды и гадал, что же теперь о нем думают. Позже этой ночью, когда все уже поели и разошлись спать, Бильбо разбудил прорезавший ночную тишину волчий вой. Остальные тоже проснулись и, ворча и ругаясь вполголоса, собрались у костра. Бильбо присоединился к ним, завернувшись в покрывало и пытаясь подавить зевки. — В этой местности много варгов? — спросил он, протирая глаза ладонью. — Нет. Они редко заходят так далеко на запад, — ответил Бофур, сосредоточенно раскуривавший свою трубку. — Эти твари используются орками как верховые животные и обычно ошиваются вокруг Ривенделла, — добавил Двалин, хмурясь. — Думаете, они до нас доберутся? — подал голос Ори, в чьих широко раскрытых глазах читался ужас. — Нет, если поторопимся. Выходим с рассветом, — скомандовал Торин, направляясь к краю уступа, чтобы оглядеть раскинувшуюся внизу долину. — Он кажется злее, чем обычно, — отметил Бильбо, припоминая, что за этим диалогом последует важная история. — О да. У Торина достаточно причин, чтобы ненавидеть этих мерзких тварей, — ответил Балин, как и должен был. Гном пустился в героический и печальный рассказ о попытке вернуть утраченное королевство и освободить Морию от заполонивших ее орков. С глубокой скорбью он поведал о трагичной гибели короля Трора, деда Торина, и о обезглавившем его бледном орке, поклявшемся истребить род Дурина. Погрузившись в воспоминания, он рассказал, как увидел Торина, бьющегося с Азогом, превосходящим его по размерам почти в три раза, и как молодой принц чудом уцелел, прикрываясь от чудовищных атак случайно подобранной ветвью дуба, и как чудовище лишилось руки и, истекающее кровью, уползло в недра гор. Бильбо слушал знакомую историю, внимательно наблюдая за своими компаньонами. Гномы жадно ловили каждое слово, завороженные рассказом, и до него дошло, что именно в эту самую минуту их преданность Королю под Горой переросла в преданность Торину Дубощиту. Именно сейчас они поняли, сколь много потерял их король, и как яростно он будет бороться, чтобы вернуть утраченное. По тому, как гномы медленно поднялись на ноги и повернулись к своему королю, стоящему над обрывом, он понял, что за ним они пойдут до самого конца. И он тоже.***
Путешествие продолжалось. Дни шли за днями, и постепенно тугой узел внутри у Бильбо стал ослабевать. Теперь он даже мог встречаться с Торином глазами без ощущения, будто его ударили под дых. Но самым поразительным было вновь почувствовать себя молодым. Он уже позабыл, каково это — ходить без боли и хруста в суставах. Проклятье, да он уже и не помнил, когда в последний раз мог без отдышки шагать дольше десяти минут. Как же утомительно долго он был стариком — слишком долго, благодаря кольцу. Это было неописуемое ощущение. — Эм, Мистер Бильбо, почему вы идете пешком, вместо того, что ехать на пони? — спросил Ори однажды. — Потому что однажды я уже при всем желании этого не смогу, — ответил Бильбо недоумевающему гному. Пусть он странно выглядит, шагая рядом с верховым отрядом, ему все равно; всю жизнь его считали странноватым даже собственные родичи, так что к косым взглядам ему не привыкать. К счастью, остальным гномам совершенно не было дела, едет ли он верхом или топает пешком. На самом деле, помимо Фили, Кили, Ори, Бофура и Бомбура, никто даже не пытался завести с ним разговор. И вообще, остальные предпочитали его не замечать. Этого стоило ожидать. Гномы по натуре своей недоверчивы к чужакам, и пока он не докажет им свою преданность, они не станут ему открываться. Оно и к лучшему, у него и так хватало проблем, и основную звали Гэндальфом. Бильбо понимал, что пора бы прервать затянувшееся напряженное молчание между ним и волшебником. Сначала он думал, что справится с грузом подозрений и недоверия, но это оказалось невыносимым. Не хватало еще настроить Гэндальфа против себя. Так что одним на удивление спокойным вечером, пока остальные обступили Бомбура, он решил застать врасплох волшебника, пристроившегося в одиночестве на камне чуть поодаль. — Бильбо, — дружелюбно поприветствовал его волшебник, сверкнув глазами, — Чем я могу тебе помочь? — Ты мне не доверяешь, — заявил хоббит с прямотой, свойственной его преклонному возрасту, — Ты считаешь, что со мной что-то не так, так ведь? Гэндальф молча пристально посмотрел ему в глаза и медленно кивнул: — Да, это так. Вы что-то от нас скрываете, Мастер Бэггинс. — Верно, — ответил он, вглядываюсь в лицо старого друга. В неровном отсвете костра оно казалось пугающим, — Но, боюсь, я пока не могу никому открыть свою тайну, — продолжил он, — До определенного момента, я буду вынужден молчать. — И в чем причина такой скрытности? — спросил волшебник, — Когда вы собираетесь поделиться с нами своей так называемой тайной? — гномы пели глубокими низкими голосами, прощаясь с погибшим королем и его венценосными племянниками. Слова песни на чужом ему языке величественно разносились по каменным чертогам. Многочисленные голоса сливались в единый поток, пронизывая все пространство и разрывая сердце заключенной в них скорбью. Их король мёртв, как и его наследники, и ни в одном языке не найдется достаточно слов, чтобы их оплакать — Бильбо закрыл глаза и глубоко вздохнул: — На кону жизни тех, кто мне очень дорог. И пока я не буду уверен, что они в безопасности и им ничего не грозит, я буду хранить свой секрет. Глаза Гэндальфа пораженно расширились, когда до него дошел смысл сказанного. Лицо его смягчилось, а жесткая линия на лбу разгладилась, делая его добрее и будто бы моложе. — В таком случае, я не буду требовать от тебя ответа. Я буду ждать, пока ты сам не захочешь со мной поделиться, — улыбнулся волшебник совсем как раньше, и воспоминания об этой улыбке из прошлой жизни кольнули Бильбо сердце. — Благодарю вас, Мастер Гэндальф. Я высоко ценю ваше доверие, — ответил он, — И я обещаю, что его не предам. И мне безумно жаль, что я не могу открыть тебе правду. Ты добр и честен, но твои попытки помочь могут все испортить. Я даже не знаю, как мои собственные поступки повлияют на ход событий, и уж тем более страшно подумать, что может повлечь за собой вмешательство волшебника. Все, что я могу — это попытаться все исправить и молиться, чтобы мои действия не угробили нас всех. Гэндальф продолжал улыбаться своей понимающей улыбкой. — Я знаю, Бильбо. Я знаю.