***
Проснувшись, Бильбо обнаружил две вещи: во-первых, что он лежит в своем спальном мешке, укрытый чьим-то тяжелым плащом, и мех пушистого воротника щекочет ему нос, а во-вторых, что по обе стороны от него дремлют Дори и Ори. С трудом перекатившись на спину, он сонно уставился в полумрак, дожидаясь, пока неясный ворох воспоминаний о событиях минувшей ночи осядет в голове и сложится в какую-никакую картинку. Когда ему, наконец, удалось собраться с мыслями, он мучительно застонал и закрыл руками лицо, жалея, что вообще проснулся. Смауг мертв, Барда выкинуло из истории, а Торин вот-вот свихнется. Что еще? Ах да, армия орков уже на полпути сюда, перебирал он в голове список последних новостей, потирая воспаленные глаза. Прекрасное начало дня. Подавив еще один болезненный стон, он заставил себя сесть и оглядеться. Фили и Кили мирно спали по другую сторону от Ори, свернувшись в тугой клубок из растрепанных шевелюр и оттопыренных конечностей. У другой стены примостились Бофур, Бомбур, Глоин и Оин. Бильбо завертел головой, обшаривая взглядом затененные уголки сокровищницы, но остальных не обнаружил. Наверное, они уже встали, предположил он, бесшумно выбираясь из своего теплого гнездышка, осторожно утягивая за собой плащ. Определить его законного владельца Бильбо мог даже не присматриваясь. Лишь один гном на его памяти питал слабость к безвкусным меховым воротникам. Что ж, уверен, Торин не обидится, если я одолжу его плащ на время, размышлял Бильбо, стараясь не запутаться в широких рукавах, тут холодно, а я всю ночь бегал от дракона. С него должок. Кое-как разобравшись с рукавами и с трудом выпрямляясь, он заметил на своем рюкзаке незнакомый сверток. Недолго думая, он развернул его и с любопытством заглянул внутрь. Это оказался большой кулек орехов. Кто бы мог его здесь оставить? Бомбур? Дори? растерянно подумал Бильбо, но тут же выбросил эту загадку из головы. На такой случай у хоббитов было совершенно однозначное правило: дают — бери. Прихватив с собой орехи, он отправился на поиски остальных. На верхнем уровне сокровищницы до него донеслось гулкое эхо далеких голосов, разносившееся по пустым каменным чертогам. Идя на звук, Бильбо вскоре добрался до главных ворот. Точнее, до груды камней, что от них осталась после встречи с драконом. Среди разбросанных обломков обнаружилось четверо гномов. Торин и Бифур увлеченно о чем-то переговаривались, Нори сосредоточенно ковырял под ногтями концом кинжала, привалившись к стене, а Двалин, похоже, пытался овладеть искусством сна с открытыми глазами. Заметив приближение Бильбо, все четверо отложили свои дела и повернулись к нему. — Глазам не верю, да это же наш храбрый воришка, — воскликнул Нори, приветственно помахивая кинжалом. — Хорошо спалось? Ты вчера порядком набегался, должно быть, дрых без задних ног. Бильбо повел плечами, закидывая в рот очередную пригоршню орехов. — Принимая во внимание все обстоятельства, я вполне бодр и свеж, спасибо. Признаться, не ожидал, что кто-то уже встал. Остальные еще отсыпаются. Двалин пренебрежительно фыркнул: — Слабаки. Их свалил с ног всего-то человеческий эль. Мне стыдно называть их гномами. — Кто бы говорил, — протянул Торин с издевкой. — Если память мне не изменяет, «всего-то» человек тебя однажды перепил. — А вот и нет! Еще раз говорю, у нас была ничья! — Возмутился Двалин, не обращая внимания на покатившихся со смеху Бифура и Нори. Король смерил его скептичным взглядом. — После того, как ты отключился под столом в одних портянках, она продолжала пить вместе со всеми еще часа два, попутно обыгрывая нас в кости. По-моему, о «ничьей» и речи быть не может. — Так он продул женщине? — Поперхнулся Нори, сияя от счастья. — Эта ночь войдет в историю и будет воспета в балладах, клянусь бородой Дори. — Только заикнись об этом, и я позабочусь, чтобы Дори узнал, как именно ты тогда оказался голышом в гондорской темнице, — пригрозил суровый воин, взглядом пригвождая развеселившегося гнома к месту. Нори тут же притих. — Где Балин и Гэндальф? — Поинтересовался Бильбо, еще не настолько проснувшийся, чтобы вникать во всякую чепуху. — Они отправились в Озерный город с рассветом, — отозвался Торин, поворачиваясь в сторону полурослика. — Мой плащ тебе приглянулся, как я погляжу, — добавил гном, и уголок его рта предательски дрогнул, грозя растянуться в улыбку. Хоббит пожал плечами. Плащ был ему велик и волочился по полу тяжелым пыльным шлейфом. К тому же, по мнению хоббита, его отличало редкостное уродство, но у Торина вообще наблюдалась склонность ко всякой безвкусице. С другой стороны, в меховом плаще было очень мягко и тепло, так что Бильбо благородно прикрыл глаза на прочие недостатки: — В нем тепло, а тепло я люблю. — Мне стоит расчитывать получить его назад в ближайшее время? — Поинтересовался Торин без особой надежды. — Определенно, нет, — покачал головой хоббит, отправляя в рот следующую порцию орехов. Бифур негромко фыркнул, но Торин лишь вздохнул: — Может, хоть едой поделишься? Бильбо чуть не подавился и опасливо прижал сверток к груди: — Уж лучше забирай плащ. — Жадина, — подытожил Торин. — Только когда дело касается еды, — благодушно отмахнулся хоббит, закидывая в рот еще один орешек. Торин медленно прищурил глаза: — Я учту. — Что ж, Бильбо, расскажи нам, как тебе удалось так раздраконить Смауга прошлой ночью? — Обратился к нему Нори, предварительно обменявшись таинственными взглядами с Бифуром и Двалином. Бильбо снова пожал плечами: — Я только предположил, что его пламя не такое уж всепожирающее, как он утверждал. Бифур застонал и быстрыми движениями показал что-то вроде: «Совсем рехнулся? Придумать что-то получше ума не хватило?» — Знаю, это была не лучшая идея, но оно как-то само вырвалось. Кто же знал, что он так разозлится, — признал Бильбо, рукой откидывая волосы с лица. Отчасти, он сказал правду, но им не следовало знать, почему речь зашла именно об этом. — К слову, а что за стрела была у Кили? Мне показалось, что она светилась. — Это все работа Гэндальфа, — пояснил Двалин, скрещивая руки на широкой груди. — Он что-то наколдовал, чтобы укрепить стрелу, ну или типа того. Похоже, сработало. — В голове не укладывается, — заметил Нори. — После стольких лет… Смауг наконец-то мертв. Мы… Мы можем вернуться домой. Гномы замолчали, и Бильбо снова почувствовал прилив нежности к своим суровым друзьям. В эту минуту Нори вдруг показался ему совсем юным и открытым; грубые морщинки на лице разгладились, пока он силился поверить, что все это происходит взаправду. Обводя глазами высокие своды, он сделался удивительно похожим на Ори. Одной рукой крепко прижимая к себе драгоценный сверток, другой Бильбо мягко обнял гнома вокруг пояса. — Да, Нори. Вы теперь снова дома, — проговорил хоббит, уткнувшись гному куда-то в грудь и похлопывая его по спине. — И ты, и Дори, и Ори, и все-все гномы Эребора. Какое-то время Нори оставался настороженно напряженным, но в конце концов сдался теплым объятиям. Обхватив хоббита за плечи одной рукой, он уткнулся лицом ему в макушку. Бильбо притворился, что не ощущает затылком сбивчивое дыхание и не чувствует, как по шее стекают горячие влажные капли. Он просто продолжал стоять, обняв гнома и поглаживая его по спине. Воцарилось молчание. Иногда все понятно и без слов.***
Когда слезы высохли и все необходимые клятвы были произнесены («Мы все забудем о том, что сейчас произошло. Дори решит, что если тебе позволено меня обнимать, то ему и подавно. Ни слова об этом! Мне не нужны переломанные ребра. Снова»), вся компания вернулась в сокровищницу. Остальные к этому времени уже были на ногах и рыскали в новообретенном богатстве. — Дядя! Бильбо! Идите к нам! — Заорал Кили с вершины внушительной горы золота вместо приветствия. На его голове красовалась съехавшая набок золотая корона, а вокруг шеи были намотаны в несколько слоев разномастные ожерелья. — Где он откопал эту сорочью бижутерию? — Простонал Торин, вскидывая брови. — Ты про корону? — Уточнил Бильбо, разглядывая сверкавший бриллиантами и золотом головной убор. Она и вправду была немного… ярковата. Торин утвердительно пробормотал: — Именно. Нужно подобрать ему что-то более уместное, лучшего качества. Что-нибудь с рубинами, чтобы сочеталось с одеянием. Бильбо закатил глаза. — Может, отложишь это до лучших времен? У нас и без того забот невпроворот. К примеру, нужно поделить сокровища между участникам похода и при этом не растащить по кусочкам всю Гору. — Глоин об этом позаботится, — король махнул рукой в сторону вышеупомянутого гнома. — Это как раз по его специальности. Не стоит так волноваться, ты получишь свою честную долю. — Моя часть сокровищ меня мало волнует, — отозвался хоббит. — Все равно она перейдет к Трандуилу. Торин помрачнел. — Я уже забыл о вашем соглашении. Что на тебя тогда нашло? С чего ты вдруг решил отдать свои сокровища этому поедателю листьев? — Мне совсем не хотелось оставаться в его компании, — ответил хоббит, раздраженно убирая растрепанные пряди с лица. Подстричься нужно было безотлагательно. Волосы уже начинали опускаться ниже скул и заслонять глаза. Торин становился все мрачнее. — Ах да, теперь припоминаю… Вот ведь мерзкий червяк. Пусть только попадется мне на глаза еще хоть раз, и я покажу ему, почему никто не смеет обкрадывать гномов. — Никто, за исключением драконов, — напомнил Бильбо, — и я не вещь, чтобы меня можно было перетягивать как канат, ну уж нет, благодарю покорно. Постарайся это уяснить. — Ты теперь часть отряда. Ты один из нас, — твердо отчеканил гном, хмуро глядя на него сверху вниз. Бильбо застыл. — Ты… Ты правда так считаешь? — А ты думаешь мы бы бросились на дракона ради первого встречного? — Отозвался Торин. — Нет. Думаю, нет, — признал хоббит негромко. Какая-то его часть уже давно осознала, что за время долгого и изматывающего путешествия гномы приняли его в свою семью, но другая отчаянно не хотела этого признавать. Ведь это повлекло бы за собой неотступное чувство вины и тоски. Да, в глубине души он все еще страстно желал вновь заслужить их любовь, но поклялся себе этого не позволять. Он уже пережил это однажды, второго раза ему было не нужно. Теперь от него требовалось лишь спасти их. Но сердце его никак не желало примириться с разумом. — Не справедливо, что за всю ту помощь, что ты оказал, ты ничего не получишь, — проговорил король, почесывая подбородок. Он окинул взглядом тянувшиеся за пределы видимости горы золота. — Здесь должно найтись нечто, достойное стать моим даром тебе. Бильбо затряс головой: — Нет, правда, не стоит. Мне не нужны богатства. Они мне не пригодятся. Торин посмотрел на него так, словно тот вновь заговорил на Синдарине: — Смауг тебя, случайно, не приложил вчера по голове? Может, позвать Оина взглянуть на тебя еще раз? Хоббит взмолился: — Да все со мной нормально, Торин. Мне правда нет дела до золота. Оно не наполнит мне желудок и не согреет зимой. Оно не заговорит со мной и не составит компанию, когда будет одиноко. Для меня это всего лишь куча блестяшек. — Но в обмен на золото ты можешь получить еду, и купить одежду, и построить дом, — заспорил король. — Оно может свести всех вместе и связать друг с другом. Золото может дать тебе абсолютно все. — Я и сам могу вырастить себе еду, ровно как и сшить одежду, — заявил хоббит, упирая руки в бока. — Золото может как свести всех вместе, так и настроить против друг друга. Оно может разрушить любую связь и обратить войной целые народы. Ты только взгляни, что сотворил Смауг ради всех этих побрякушек. — Ты ничего не понимаешь, — сердито покачал головой Торин. Он повертел головой, нагнулся и выхватил из общей кучи идеально ровную золотую монету и кольцо с сапфиром. Протянув руку, он сунул их хоббиту прямо под нос, заставляя приглядеться. — Видишь эту монету? Видишь узоры и надписи на обеих сторонах? — Спросил он и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — А теперь взгляни на кольцо. Видишь, какой ровный и гладкий край у серебряной окантовки? Видишь гравировку внутри? Видишь, с каким тщанием огранен сапфир, чтобы отразить всю его красоту? Хоббит снова кивнул и убрал от своего лица протянутую ладонь. — Да, Торин, я все прекрасно вижу, но что ты хочешь этим… — В этом наследие моего народа, — перебил его король. — Ради этого мы были созданы. Нам был дарован этот талант — это искусство — превращать камни и скалы в нечто прекрасное. Брать ничем не примечательные необработанные минералы и создавать из них превосходные украшения, каким нет равных. Все, что ты видишь вокруг себя, все, по чему ступают твои ноги, было сделано руками гномов. Все это богатство — плод тяжелого труда, кропотливой работы и отточенных навыков. Никому, кроме нас, это не под силу. Когда ты так презрительно называешь это «блестяшками», ты обесцениваешь все упорство и старание моего народа. — Я никогда не думал об этом в таком ключе, — опешил Бильбо, чувствуя, как краска приливает к лицу. Воспоминания о том, как Аркенстон свел Торина с ума, заставили его возненавидеть все богатства и драгоценности, когда-либо добытые гномами. Он никогда не задавался вопросом, почему же гномы над ними так чахнут — ему хватило и того, что Торин предпочел сокровища их дружбе. Но теперь, услышав, как король о них говорит, он внезапно понял, что был несправедлив. Тот факт, что его не привлекал ни блеск изумрудов, ни звон золотых монет, не давал ему права смотреть свысока на тех, кто ими дорожил. — Прости. Прости меня, Торин. Я действительно этого не понимал и по глупости позволил себе обесценить ваши труды. Мне очень жаль. Это было низко с моей стороны, — произнес хоббит, заставляя себя заглянуть гному в глаза. — Прошу, прости меня. Торин покачал головой и уронил монету и кольцо обратно в груду сокровищ. — Я не держу на тебя зла за эти слова. Ты не первый, кто их произносит. Гномы куда сильнее подвластны эмоциям, чем многие думают, и гордость за наше мастерство порой застилает нам взор. Тогда мы и вправду становимся именно такими, какими нас все считают — алчными и жестокими. Бильбо вздрогнул как от удара. — Но как вы справляетесь? Как не даете жажде золота поглотить ваш разум без остатка? — Каждый справляется по-своему, — просто ответил король. — Кого-то охватывает безумие, другие же всю жизнь продолжают бороться. Бильбо почувствовал, как сердце рухнуло куда-то вниз. В прошлый раз Торин отчаянно сопротивлялся жажде сокровищ, пока не увидел Аркенстон. После этого болезнь окончательно взяла над ним верх. Бильбо не мог знать наверняка, как все обернется на этот раз, но пока расклад был не в его пользу. — Хватит этих мрачных разговоров, — объявил гном, высматривая что-то вдалеке. — Думаю, я придумал, как отплатить тебе за труды. Жди здесь. Хоббит послушно остался на месте, провожая взглядом короля, трусцой огибавшего колонну. Под его настороженным взглядом гном опустился на колени и начал подкапывать внушительную груду монет. Наконец, приглушенно ругаясь, Торин рывком вытянул из сверкающей пучины что-то длинное и белоснежное, затем выпрямился и направился назад. Разглядев, что откопал король, Бильбо едва не уронил челюсть. — Это что… Это мифрил? — Выдохнул он, когда гном вернулся, неся в руках его (прежний) дар. Торин вытянулся и ухмыльнулся: — Это и вправду мифрил, и теперь это твой мифрил. — И что мне с ним делать? — Пробормотал он, когда гном решительно сунул почти невесомую кольчугу ему в руки. — Носить, разумеется. Бильбо не стал сопротивляться. Признаться, он почти скучал по ней. — Что ж, так тому и быть. Я принимаю твой дар, но ни монетой больше. Остальная часть моей награды должна достаться Трандуилу. Торин нахмурился, но возобновлять спор не стал. — Как пожелаешь. Но не думай, что мы забудем твои заслуги. Каждый из нас будет помнить, сколь многим гномы Эребора тебе обязаны и чем ты ради нас пожертвовал. Мы не забываем подобное. Бильбо пришлось с силой прикусить губу, чтобы призвать чувства к порядку. Он припомнил, как в первый раз оказался в этих залах, и как гномы поднимал кружки в его честь, и как впервые назвали своим другом навеки. И тут же перед глазами пронеслись воспоминания, как Торин едва не убил его после кражи Аркенстона и как никто не пытался ему помешать. Он поежился, гадая, как скоро на этот раз все позабудут, что он для них сделал.***
Бильбо и сам не понял, как оказался спутником Торина в исследовании Эребора. Отряд разбился на группы по двое-трое, и каждой группе была выделена часть города, которую требовалось осмотреть. Каким-то образом Бильбо оказался в паре с королем, и не успел он опомниться, как все остальные уже разбежались. На его вопросительный взгляд Торин только пожал плечами: — Понятия не имею, что на них нашло. Ну, пойдем, что ли? Хоббит нервно кивнул: — Куда теперь деваться. Им выпало исследовать дворец, чему Бильбо немало удивился: ему казалось, что весь Эребор являл собой единую крепость. Когда он поведал об этом Торину, гном рассмеялся. — У нас есть и дома, и рыночные площади, и ремесленные мастерские, так почему бы не быть дворцу? — Заметил король. — Эребор — это целый город, пусть он и кажется тебе непривычным. — Если честно, вся гора представлялась мне как одно громадное сооружение, — признался он, смущенно почесывая нос. — В Шире все совсем по-другому. — У вас все несколько проще устроено, — согласился гном, огибая обрушившуюся колонну. Бильбо покосился на него: — Мне следует обидеться? — Я ничуть не хотел оскорбить твой славный народ, — тут же уверил его Торин, — лишь заметил, что вы не слишком увлекаетесь сложной архитектурой. — Что есть, то есть, — согласился хоббит, вспоминая зеленые холмы вокруг своего дома. — Нам это не интересно. Какая разница, какой высоты потолок, если под ним тепло, уютно, и он не падает тебе на голову? Главное, чтобы дома всегда ждала семья. Торин вдруг встал как вкопанный и оглядел его, поджав губы: — Но ты жил один. Бильбо тоже остановился и спокойно кивнул: — Один. Моих родителей давно нет, я был единственным ребенком, а своими как-то не обзавелся. — Мне жаль, — ответил король искренне, опустив небесно-голубые глаза. — Но ты все равно скучаешь по дому? Хоть тебя там никто и не ждет, но ты прожил в Шире всю свою жизнь. Наверное, ты уже мечтаешь о возвращении? Бильбо откинул голову назад, пытаясь вспомнить свою прежнюю жизнь. Шир был прекрасным местом, мирным и спокойным, но Бильбо не мог назвать его домом. Он осознал это, когда перебрался в Ривенделл. Слишком легко он оставил позади свою уютную нору под холмом. Но и в Ривенделле его сердце не нашло покоя, хоть и не было на свете места более прекрасного. Покопавшись в памяти, Бильбо вдруг понял, что покинул свой дом, когда впервые шагнул за порог вслед за гномами, и с тех пор уже никогда его не обрел. — Нет, — ответил он наконец. — Я не скучаю по Ширу. Он давно перестал быть мне домом. Торин распахнул глаза и невольно отступил назад, собираясь что-то сказать, но передумал. Вместо этого он круто повернулся и широкими шагами продолжил путь. — Мы почти пришли, — бросил он через плечо, стремительно удаляясь. — Дворец прямо за следующим залом. Бильбо растерянно моргал вслед королю, но быстро опомнился и затрусил следом. Торин впал в задумчивое молчание, и дальше они шли молча, пока не уперлись в высокий проем каменной арки, когда-то служившей воротами, преграждавшими путь во дворец. Теперь от ворот осталась лишь груда мрамора, через которую пришлось перелезать с крайней осторожностью, чтобы не обрушить уцелевшее основание себе на головы. Преодолев эту преграду, хоббит с любопытством огляделся. Пол зала, в котором они оказались, был выполнен из незнакомого темно-зеленого камня, а вдоль стен гордо стояли внушительные статуи. В глубь дворца вели пять высоких дверей, две из которых оказались намертво заблокированы частично обвалившимся потолком, но три другие были приоткрыты, и за ними начиналась кромешная темнота. — Откуда начнем? — Повернулся он к гному. Торин обводил зал глазами, полными нахлынувших воспоминаний. Он был заметно напряжен и резко втянул носом воздух, прежде чем кивнуть в сторону ближайшей двери по левую руку. — Сначала туда. Там находятся наши… В смысле, там жила королевская семья. Бильбо коротко кивнул и пошел вслед за гномом в темный проем. Ему пришлось идти едва ли не на слух, и он несколько раз чуть не упал, натолкнувшись на камни, но гном шел вперед без каких-либо проблем. Торин с легкостью преодолел длинный коридор и остановился лишь у следующей двери. Какое-то время он нерешительно глядел на высеченные в камне линии, а затем рывком распахнул створки и шагнул внутрь. Хоббит неловко скользнул следом. Просторная комната была в таком же плачевном состоянии, как и весь город, но часть богатого убранства уцелела, и Бильбо изо всех сил напрягал глаза, стараясь рассмотреть все детали. По центру стоял массивный стол, вокруг которого в беспорядке сгрудились мягкие кресла и пухлые диванчики, справа в стене виднелся темный провал великолепного камина, в который даже Двалин мог бы свободно зайти, не наклоняясь. По другую сторону находилась дверь, куда более скромная чем те, что они видели ранее. Она казалась удивительно нетронутой. Бильбо перевел взгляд на Торина, и внутри у него все сжалось. Гордый король стоял с таким видом, словно его проткнули насквозь. Синие глаза застыли и остекленели, а челюсти сжимались с такой силой, что можно было сломать зубы. Хоббит медленно приблизился и мягко позвал его по имени: — Торин? Гном на мгновение опустил на него взгляд, а затем снова обвел глазами комнату. Когда он, наконец, заговорил, голос его был слабым и хриплым: — Здесь… Это были покои моего брата. Фрерина. В груди хоббита кольнуло. Торин почти не упоминал брата ни в одной из их жизней, а Бильбо боялся спрашивать. Казалось грубым и неправильным расспрашивать о незнакомце, который погиб еще до его рождения. Но теперь, стоя в темной комнате, где все напоминало о своем прежнем хозяине, Бильбо почувствовал, что подходящий момент настал. — Расскажи мне о нем, — попросил он тихо, неотрывно глядя на короля. Торин устало прикрыл глаза и вздохнул. — Я не знаю, о чем говорить. — О чем хочешь. Расскажи первое, что приходит в голову, — предложил Бильбо. Если он и научился понимать хоть что-то в этом мире, так это скорбь. Король сделал еще один прерывистый вдох. — Фрерин… Фрерин был превосходным стрелком, совсем как Кили. И волосы у него были такие же непослушные, но золотистые, как у Фили. Он… Из нас троих лишь он унаследовал мамины волосы. Дис из-за этого всегда бесилась. Скулы и нос ему тоже достались от нее. Только он умел развеселить отца. Фрерин почти всегда улыбался. Даже после того, как Эребор пал. Ничто было не способно надолго его огорчить. Он улыбался, даже когда его… Даже, когда умирал. Торин открыл глаза, и Бильбо увидел стоявшие в них слезы. Земля качнулась у него под ногами. Торин Дубощит никогда не плакал. Даже в тот момент, когда жизнь покидала его самого, взгляд его оставался твердым. И вот теперь он оплакивал брата, которого не было уже много десятилетий, и это разрывало Бильбо на куски. — Он умер у меня на руках. Я говорил? — Прошептал король, словно был больше не в силах хранить этот секрет. — Мой единственный брат. Он владел луком, а я мечом, и это я должен был никого к нему не подпускать. Я должен был защитить его. Но… но я не смог, и из-за меня он погиб. Его больше нет. Он больше никогда мне не улыбнется. — Однажды вы обязательно встретитесь, — выпалил Бильбо прежде, чем успел подумать. — Однажды мы все встретимся с теми, кто ушел раньше нас. Когда-нибудь ты снова увидишь его и уже никогда не потеряешь. Гном растерянно моргнул, прежде чем выдавить сдавленный смешок: — Надеюсь, ты прав. Однажды мы все снова будем вместе. — Но только не сейчас, — торопливо добавил хоббит, опасаясь, что у гнома появятся нехорошие идеи. — И еще не скоро, ведь… Ведь тебе есть, ради кого жить! Тебе еще предстоит отстроить Эребор, и еще… — Бильбо, спокойно, выдохни, — перебил его Торин, вскидывая руки. — Клянусь, я пока не собираюсь на тот свет. — Туда редко удается собраться заранее, — заметил хоббит, зябко поежившись. В подземельях было все так же холодно, а он имел глупость вернуть королю его плащ, о чем уже успел пожалеть. — Ты прав, — признал гном, — но это не значит, что я не собираюсь бороться за свою жизнь. Да, я многое потерял, но мне есть, за кого держаться. Последний аргумент успокоил хоббита, хоть и несколько застал врасплох: — Тогда хорошо. Ладно. — И тебе советую задуматься о том же, — добавил Торин, чуть изогнув одну бровь. — О том, чтобы беречь свою жизнь, я имею в виду. Попробуй и себе найти что-то, ради чего стоит продолжать бороться. Ты моя причина бороться. — Я тоже не собираюсь здесь умирать, благодарю покорно, — отозвался Бильбо, избегая встречаться с гномом глазами. — Но я и не боюсь смерти. Я прожил хорошую жизнь, а о большем и не прошу. Если мне не суждено вернуться домой, то пусть хоть это будет не напрасно. Король поперхнулся. — Полагаю, твоя погибшая любовь совершенно не имеет отношения к такой готовности расстаться с жизнью? — Нет, не имеет, — отозвался Бильбо, про себя отметив всю ироничность этого вопроса. — Не думаю, что нам суждено встретиться в ином мире. — Это еще почему? — Нахмурился Торин и склонил голову, отчего волосы упали ему на лицо. Бильбо неопределенно повел плечами, окидывая прощальным взглядом темное помещение. — Не пора ли нам идти дальше? Или тебе нужно еще немного времени? — Я справлюсь, — ответил гном, выпрямляясь. — Пойдем. Следующая комната моей сестры. Им удалось осмотреть покои Дис, а затем и Трора, но две следующие двери оказались заблокированы изнутри. Торин не выглядел опечаленным тем, что не смог попасть в свои прежние комнаты или комнаты отца, а Бильбо даже почувствовал в связи с этим некоторое облегчение. Столкнуться с напоминаниями о счастливых временах, которым уже никогда не суждено вернуться, было тяжелым испытанием. Перед последней дверью в этом крыле Торин долго стоял в нерешительности, но, наконец, усилием воли заставил себя войти внутрь. Бильбо кротко зашел следом и оказался в комнате, значительно уступающей другим в размерах, но куда более домашней и уютной. Стены были обтянуты красной тканью, а мебель была сделана не из камня, а из темного дерева. По периметру комнаты громоздились высокие шкафы, уставленные книгами. Хоббит не сдержал восхищенный возглас и тут же поспешил к стройным рядам фолиантов в разномастных переплетах, высившихся до самого потолка. Некоторые были повреждены и рассыпались от малейшего прикосновения, другие же оказались не по зубам ни времени, ни дракону. Но Бильбо ждало горькое разочарование: наугад пролистав несколько книг, он обнаружил, что все они написаны на Кхуздуле. — Это покои моей матери, — пояснил Торин, и голос его уже не дрожал так, как в комнате брата. — Ее звали Андис, и, как ты мог догадаться, она обожала читать. Мой отец преподнес ей все это в качестве свадебного подарка. Она проводила здесь любую свободную минуту, со своими любимыми книгами. — Должно быть, она была очень интересным собеседником, — заметил Бильбо, жадно скользя взглядом по незнакомым надписям на корешках. — Она была… очень нежной, — медленно проговорил король, подбирая слова. — Всегда оставалась доброй и спокойной, что бы ни произошло. Она никогда не выходила из себя, ни разу не поднимала на кого-то голос, никому не сказала грубого слова. И вместе с тем, она была грозной. Никто не смел идти против нее, зная, что обидчику она отплатит десятикратно. И при этом будет все так же ласково улыбаться. Бильбо бросил на гнома взгляд через плечо: — Твое описание сильно напоминает Балина. Торин сдавленно усмехнулся, проводя пальцами по каминной полке. — Они и вправду чем-то похожи. Но она была куда красивее. — Я передам ему твои слова, — пообещал хоббит, снимая следующую книгу с полки. — Он не обидится. Моя мама была красавицей, каких поискать, — широко улыбнулся гном. — Коса толщиной с руку Двалина и длиной до колен. Когда она расчёсывала волосы гребнем, сидя у огня, они сверкали как расплавленное золото. Бильбо заставил себя оторваться от книг и повернулся к Торину. — Ты скучаешь по ней. — Не так сильно, как следовало бы, — заметил гном, проводя пальцем по глубокой трещине в мраморе. — Я помню ее волосы, помню смех и улыбку, но больше ничего. Ее нет уже так давно, что боль притупилась. Иногда я думаю, что она заслуживала более благодарного сына. — Уверен, она бы все поняла, — горячо произнес хоббит, думая о собственной матери. Он вдруг понял, что не может представить ни ее лица, ни звука ее голоса. Тоска по ней со временем истлела, оставив лишь едва заметный шрам на сердце. — Я тоже не помню ни лица моей мамы, ни ее песен, — признался Бильбо. — С тех пор, как она ушла, прошло много лет, и со временем… я смирился. Я всегда буду любить ее и скучать по ней, но я больше не скорблю по ней так, как раньше. Уже нет. Король задумчиво склонил голову на бок. — По нему ты тоскуешь сильнее? Бильбо даже не потрудился притвориться, что не понял, о ком речь. — Я любил их по-разному, глупо было бы сравнивать. Но, все же, потерять его было куда страшнее. Родители не могут прожить с нами всю жизнь, это понимаешь с самого начала. Для этого нужны возлюбленные. Торин моргнул и отвел взгляд, поведя напряженными плечами. — Если когда-нибудь ты этого захочешь… то можешь остаться здесь, — выдавил он. — Здесь? — Глупо повторил Бильбо, не поспевавший за резкой сменой темы разговора. Король сдержанно кивнул, все еще не торопясь поворачиваться к нему лицом. — Да, здесь. Если тебе нравится, то оставайся. Можешь… ты можешь поселиться в этих покоях, и книги забрать себе, если хочешь. Думаю, моя мать была бы рада, что они достались кому-то, кто так же сильно их любит. — Но я ведь не могу их прочесть, Торин. Они все написаны на Кхуздуле, — ответил он растерянно. Суть слов, произнесенных королем, еще не до конца осела у него в голове. — Перевести их не составит труда… Или кто-нибудь мог бы научить тебя их читать, — отозвался гном, непостижимым образом напрягаясь все сильнее. Неожиданно он повернулся и решительно встретился с Бильбо взглядом. — Это просто предложение, — проговорил он, обводя голубыми глазами мягкую драпировку на стенах. — Подумай об этом. Мы… Мы все были бы рады, если бы ты решил остаться здесь. С нами. Если ты хочешь… Эребор мог бы стать тебе домом. Король резко сорвался с места и вылетел за дверь, не проронив больше ни слова.***
— Нужно закатить пирушку, — объявил Кили, устраивая голову на коленях у брата. Он все еще был увешан украшениями всех мастей, но хотя бы оставил где-то свою корону. — У нас не хватит еды для достойной пирушки, — заметил Бомбур, когда все собрались вместе, чтобы обсудить результаты разведки. — Мы обязательно отпразднуем позже, — утешил тут же сникшего принца неунывающий Бофур, — как только наведем здесь порядок и раздобудем припасов. Закатим такой пир, что тебе и не снилось! Будем праздновать до тех пор, пока останутся силы! Этот пир войдет в историю лучших пиров, как самый главный. — Вот бы устроить фейерверк, — мечтательно вздохнул Ори, не отрываясь от своих записей. — Наверняка у Гэндальфа припасено что-нибудь подходящее. — Спросим, когда он вернется, — пообещал Бильбо, заглядывая юному летописцу через плечо. Для него оставалось загадкой, как Ори умудрялся вести свои записи и при этом следить за нитью разговора. — Как тебе Эребор? — Просто потрясающе, — ответил Фили, прежде чем младший гном успел открыть рот. — Тронный зал, должно быть, строили много лет. А какие там узоры! Я бы не смог создать что-то даже отдаленно похожее, хоть всю жизнь на это положи. — Тогда нам повезло, что ты родился принцем, а не мастером по камню, — пробурчал Нори, выуживая из-за пазухи потрёпанную колоду карт. — Кто хочет сыграть? — Я в деле, — тут же откликнулся Двалин, направляясь к Нори. Бофур тоже пересел поближе: — Я с вами, только без жульничества. Слышишь меня, Нори? Как только замечу, что ты считаешь карты, надеру тебе задницу. Нори хмыкнул, перетасовывая потрепанную колоду: — Мне не придется жульничать, чтобы выиграть. Вашего участия вполне достаточно. — А кто-нибудь спускался в шахты? Или на нижние уровни? — Поинтересовался Бильбо, не обращая внимания на перебранку, начавшуюся еще с момента раздачи карт и с каждой минутой набиравшую обороты. — Нет, там полная разруха. Сначала придется разобрать завалы, а затем отправлять туда хорошо подготовленную группу, — ответил Бомбур, и Бифур на секунду отвлекся от игры, чтобы утвердительно кивнуть. Нори тут же сделал какое-то молниеносное движение и довольно улыбнулся. — И все же, большая часть переходов и лестниц выстояла, — добавил Дори, убирая косичку за ухо. — Основной удар, разумеется, приняли на себя верхние уровни, но остальной город почти не пострадал. Торин сосредоточенно кивал, выслушивая доклады. — Тогда мы начнем с главных ворот и верхних этажей. О том, как пробраться на нижние уровни, будем думать после. — В первую очередь нужно продумать жилье, — напомнил Глоин, раскуривая свою трубку. — Если люди из Озерного города согласятся помочь, то их всех потребуется где-то разместить. А когда Даин приведет своих гномов, места понадобится еще больше. — Не говоря уже о еде, — заметил Оин, начиная загибать пальцы. — А еще нам потребуются орудия и материалы, чтобы расчистить завалы. И хорошая команда целителей, наверняка без травм тут не обойдется. И давайте не будем забывать об орках, которые жаждут нашей крови. Нужно отправить разведчиков, чтобы не допустить их внезапной атаки. Сомневаюсь, что Азог так просто от нас отстанет. Бильбо прикусил нижнюю губу, слушая рассуждения лекаря. Если они и вправду переживут грядущую битву, то работы и впрямь предстоит много, но рассуждения о восстановлении города нагоняли на него беспокойство. Его так и подмывало рассказать им все о надвигающейся угрозе, весь масштаб которой они даже не представляли. Он хотел сейчас же начать готовиться к войне; некогда было рассуждать об отстройке города, которую некоторые из них могли и не увидеть. Кили застонал и прикрыл рукой глаза: — Давайте хоть ненадолго отложим эти разговоры? Хотя бы пока не придет помощь? Я не хочу забивать себе голову всем этим прямо сейчас. — Согласен. Сначала нужно отпраздновать, — поддержал брата Фили, садясь прямо. — Где эль? — Мы все выпили прошлой ночью, — напомнил ему Бофур, хмуро разглядывая свои карты. Кили снова застонал, но Фили не собирался сдаваться: — А как начет музыки? Она-то еще осталась? Гномы тут же оживились. Нори, Двалин и Бофур отвлеклись от игры, и даже Ори оторвался от письма. Они переглянулись и тут же кинулись к своим сумкам. — Бомбур! Неси все мясо, что осталось! — Нори, куда ты дел мою флейту? — В другом кармане, сказал же! В другом! — Бифур, кидай мне кларнет! — У кого-нибудь еще остался табак? — Дядя, расчехляй свою арфу! А то у нас тут одни флейты! — А вы оба продули, так что будете должны. Борьба была честной. Бильбо рассмеялся, наблюдая за поднявшейся суматохой. Он на всякий случай ушел подальше с дороги и приготовился насладиться праздником. Веселье было единственной категорией, в которой гномы могли посоревноваться с хоббитами. Видит Эру, в еде и выпивке у них не было шансов. Постепенно, когда музыканты разыгрались, а еда была съедена, Кили увлек Глоина в сложный танец, включавший в себя множество скачков и прыжков. К удивлению Бильбо, рыжий гном оказался весьма ловким танцором и с легкостью поспевал за юрким молодым принцем. Вскоре Ори вытащил Нори на свободное пространство, и даже Бомбур оставил помешивание котла с похлебкой, чтобы присоединиться к веселью. Бильбо радостно хлопал вместе со всеми, а танец становился все быстрее и сложнее. Вдруг перед ним словно из-под земли вырос Торин, протягивая ему широкую ладонь. — Потанцуешь со мной? — Спросил король с лукавой улыбкой. Бильбо поспешно затряс головой, отползая назад: — Нет, нет, нет, спасибо за приглашение, но я не танцую. Торин разочарованно убрал руку, лицо его сразу упало: — Вот как. Понятно. Получается, хоббиты не умеют танцевать? — Что-что, простите? — Насупился Бильбо. Умеют ли хоббиты танцевать? Что за глупый вопрос! Он бы еще спросил, умеют ли хоббиты есть! — Разумеется, мы умеем танцевать. Причем получше, чем любой гном или эльф! Торин задумчиво изогнул одну бровь: — А как насчет людей? — Вот уж кому точно не дано, — буркнул Бильбо, ведь это была всем известная непреложная истина: эльфы красивы, гномы сильны, а люди не смогут станцевать простейший танец, даже если от этого будет зависеть их жизнь. — Впрочем, я таких проблем не имею. Я умею танцевать, просто предпочитаю этого не делать. — Что-то мне с трудом в это верится, — прищурился король, улыбаясь все хитрее. — Тогда приготовься сильно удивиться, — заявил Бильбо, вскакивая на ноги, хватая короля за руку и увлекая за собой, — и постарайся не отставать. Торин в ответ лишь откинул голову назад и расхохотался.