Игра вслепую (A shot in the dark)

Дис всегда гордилась своей практичностью. Будучи единственной дочерью в семье твердолобых и чрезмерно эмоциональных мужчин, она взяла на себя роль голоса разума. Ее отец — храни Махал его сердце — был добродушным гномом и старался жить с честью и достоинством. К сожалению, эти превосходные качества легко сочетались в нем с беспримерной близорукостью; его было крайне легко одурачить. Братья были не лучше: Торин перенял от отца толстокожесть, а Фрерин даже переплюнул его наивную доверчивость и все принимал за чистую монету. Всю свою юность она провела, вытаскивая их из передряг или же с торжеством наблюдая за справедливой расплатой, если им хватало глупости перейти ей дорогу. Дис любила братьев всей душой, но это не давало им никаких поблажек. И раз уж она оказалась одним из немногих здравовомыслящих представителей своей семьи — другим был Оин, и если бы Фили научился противостоять своему брату, то тоже имел бы шансы войти в их число — то ей полагалось присматривать за всеми остальными. Это дело требовало изрядной тонкости, ведь ее братья с кузенами — гордые, независимые гномы с чрезмерно развитой чувствительностью — смертельно оскорбились бы, узнав, чем она занимается. Так что из сострадания к их чувству собственного достоинства (и чтобы избавить себя от их нытья) она действовала из тени, внешне оставаясь для всех безутешной беспомощной вдовой, которая и шагу не могла ступить без своего брата и сынишек. На самом же деле ее рукой вспарывались глотки врагов, а их тела сбрасывались в реку. Между делом она также успевала следить, чтобы ее бестолковое потомство не угодило за решетку. Но эта новая проблема… требовала даже большей осторожности, чем обычно. — Что это у тебя? Дис подняла голову от письма и встретила внимательный взгляд темных глаз одного из самых очаровательных обитателей этой горы. — Оин прислал мне письмо по поводу моего драгоценного старшего брата. Похоже, Торин окончательно лишился рассудка и обручился с одним из членов своего отряда. Суна, супруга ее родственника Глоина и одна из немногих гномов, с которой было приятно проводить время, изогнула светлые брови: — Правда? И кто этот несчастный гном, имевший глупость привлечь внимание нашего скудоумного короля? — Не гном; хоббит, — поправила ее Дис, сжав губы и нервно постукивая по мраморной столешнице длинными ногтями. — Некий Бильбо Бэггинс из Шира. Его наняли в качестве взломщика, но, как я понимаю, именно ему мы обязаны свержением Смауга. — Хоббит? Я слышала, они никогда не выходят за пределы своих земель, — заметила Суна, один раз сдержано моргнув блестящими глазами. На ее языке это выражало наивысшую степень удивления и растерянности. — А этот вышел, благодаря волшебнику, — прошипела Дис, сунув письмо в ящик стола и откинувшись на спинку кресла. Среди всех возможных последствий этой кампании, которые она предвидела, абсолютно точно не было того, где Торин влюбляется. Худшее, что она могла предположить — это потеря одного из членов своей семьи или — о, Махал милостивый — брата и обоих сыновей. Разумеется, она надеялась на успех, но не слишком-то верила в планы Торина. А что в итоге? Совсем не этого она ожидала, провожая брата и сыновей в тяжелый и опасный поход ради возвращения утраченного дома. — Ты огорчена, — отметила Суна, чуть склонив голову, отчего водопад золотистых волос заструился по ее плечам. — Но почему? Уж не оттого ли, что твой брат посмел влюбиться без твоего дозволения? Или тебе не хочется ни с кем его делить? — Ни то, ни другое. Мне тревожно из-за того, что нам совершенно ничего не известно об этом хоббите, — честно ответила она, понимая, что ложь Суна тут же заметит. — Кто он? Какие были у него мотивы присоединиться к походу? Из какой он семьи? Какого рода? Чего он надеется достичь этим браком? Этот Бэггинс — полная загадка, и мне это не нравится. Стоявшая напротив нее красавица хитро усмехнулась, отчего миловидный овал лица и пухлые губы стали еще ярче. В Дис всколыхнулись раздражение и восхищение. Она не сомневалась, что по-своему привлекательна, но рядом с женой ее кузена меркли даже бриллианты. Суна была прекрасна во всех отношениях, от густых блестящих волос до большого доброго сердца. Чем она руководствовалась, из всех гномов сделав своим избранником Глоина, оставалось для Дис тайной. — Ты слишком подозрительна и недоверчива, — заметила Суна, прямолинейностью превосходившая даже своего мужа и не уступавшая в бестактности самому Торину. — Твой брат — взрослый гном. Уверена, он способен отыскать себе супруга, который не вонзит нож ему в спину в первую же брачную ночь. — Торин слеп в своей доверчивости, — покачала она головой, поскольку знала своего брата лучше, чем кто-либо из ныне живущих. Разве что Фрерин когда-то мог посоревноваться с ней, но его уже давно нет. — Он только кажется черствым и хладнокровным, на самом же деле чувства делают его ужасно уязвимым. Однажды это его погубит. Суна неодобрительно повела головой: — Это еще ничего не доказывает. Тебе не приходило в голову, что этот хоббит может и вправду искренне любить Торина? У нее не было ответа. Торин ясно дал понять, что не видит в жизни иной цели, кроме как нести королевское бремя и вернуть свой народ на родину. Было что-то противоестественное в том, что он вот так внезапно заявил, что нашел своего Единственного и намерен заключить с ним брачный союз. Такие резкие изменения могли произойти лишь в том случае, если имел место какой-то обман. Но… ведь ты и сама не ожидала, что так стремительно полюбишь Вилина, шепнул ей внутренний голос, подозрительно напоминавший Фрерина. Это ее отрезвило. — Почему бы тебе не повременить с наемными убийцами? По крайней мере до тех пор, пока мы лично не познакомимся с этим хоббитом, — предложила Суна в своей обычной рассудительной манере. Она всегда придерживалась практического подхода. Благослови Махал тот день, когда Глоин взял ее в жены. — Мы еще даже не выдвинулись к Эребору. — Ты права. Пусть приготовления начнутся немедленно, — приказала Дис, выпрямившись в кресле и выудив из стола помятое письмо. — Передай всем, что мы отправляемся к концу недели. Мне нужно поприветствовать пополнение в семье.

***

Бильбо пришел в себя под шум знакомых голосов. — … мне осмотреть его, Торин! Вдруг.! — … говорил, что ему плохо! Что еще тебе надо знать? — … дать ему поспать, он же явно… — … кошмары из-за этих проклятых чудищ… — … идет отступление, и Даин ждет… — … не можем перемещать Бильбо, ты взгляни на него! Он медленно приоткрыл глаза, моргнул несколько раз и наскоро оценил обстановку. Голова уже болела не так пронзительно, как раньше, а вот тело все еще ломило. Вокруг был небольшой лагерь, под ним была походная койка, а сверху он был укрыт знакомым плащом. Судя по темному грязно-коричневому цвету неба, ночь еще не кончилась, но ему не нужно было присматриваться, чтобы понять, что он снова среди своих родных гномов. Какое-то время он просто лежал и слушал переругивающиеся голоса. Часть его сознания гадала, не сон ли это, но другая откровенно злилась. Ну неужели нельзя просто оставить его в покое и, если на то пойдет, дать умереть в тишине? — Хуже стаи сорок, — пробурчал он, принимаясь растирать глаза одной рукой, другой помогая себе сесть. Окинув взглядом лагерь, он отыскал среди знакомых лиц донельзя раздраженного Торина. Но стоило королю заметить, что Бильбо пришел в себя, как выражение его лица сменилось на всепоглощающее беспокойство. — Ты очнулся, — озвучил он очевидное, переключив все свое внимание на хоббита. — Бильбо! — Взломщик! — Он проснулся! — Как ты мог бросить нас?! — Маленький засранец! Только попробуй еще раз такое выкинуть! Бильбо крякнул, оказавшись зажатым между Кили и Ори. Потасканное тельце протестующе взвыло, оказавшись смятым между доспехами и телами, явно вытесанными из камня. К счастью, его страданиям быстро положил конец Двалин, стащивший с него молодых гномов. — Тупицы! Прикончить его решили?! — Прогрохотал целитель, протиснувшись к Бильбо сквозь толпу. — Отойдите все от него, иначе до конца жизни будете курить чертополох вместо табака! — Вечно ты всех шпыняешь, — буркнул Бильбо, улыбнувшись краешком рта. Оин вихрем развернулся и припечатал его пылающим взглядом: — Ты-то бы вообще помалкивал! Маленький негодник, да ты хоть понимаешь, какой опасности подвергаешься прямо сейчас?! Хоббит смиренно кивнул, потирая ребра: — Еще как понимаю. Саурон не самый гостеприимный хозяин. А его слуги и того хуже. Оин зажмурился, резко побелев. Стоявший за ним Двалин устало растирал лоб, а рядом с ним Ори кусал губу с такой силой, что та уже начала кровить. — Не грызи губы, — скомандовал он молодому гному. — Не грызи, кому говорят! Двалин, сделай что-нибудь! Да где его братья, когда они мне так нужны? — Мы здесь, взломщик, — донесся откуда-то сверху голос Нори. Откинув голову назад, Бильбо обнаружил пронырливого гнома на выступе скалы, ограждавшей стоянку с одной стороны. Полурослик приветственно махнул ему рукой. — Как ты туда забрался? — Поинтересовался он, удивленно рассматривая обрывистый склон. — Забудь о нем, — проворчал Оин, опускаясь на колени у его наскоро сооружений постели. Осторожно вернув голову хоббита в нормальное положение, гном вгляделся ему в лицо. — Бильбо, как ты себя чувствуешь? — Помято. Устало. Растерянно, — перечислил он, пожав плечами. — Где мы? — В лагере. Ждем возвращения Даина с остальными, — отозвался Бофур, выросший рядом с Двалином. Позади него маячили Дори и Бомбур, поглядывавшие на хоббита с нескрываемым беспокойством. Торин, стоявший в стороне, был поглощен беседой с Балином, Бифуром и Фили. Вокруг слонялись незнакомые гномы, закованные в доспехи, выдававшие в них воинов Даина. — Тебе нужно поесть и попить, — заявил Оин, проверяя хоббиту пульс. — Двалин, сходи за водой. Бомбур, неси бульон. Куда подевался Гэндальф? Бофур ткнул куда-то себе за спину: — Он с Даином и Трандуилом. А что? Сбегать за ним? Оин кивнул ему, не сводя с хоббита глаз: — Да, будь добр. Разыщи его и скажи возвращаться. Мне нужна его помощь. — Сомневаюсь, что он сможет мне помочь, — проговорил Бильбо, осторожно освободив запястье из рук целителя, чтобы поплотнее укутаться в плащ. — Саурон забрал часть моей души. Вряд ли это лечится. Оин хмыкнул, забирая у Двалина чашку воды: — Посмотрим. Пока — вот, пей. До дна. Бильбо послушно принялся глотать студеную воду. Закончив, он вернул чашку целителю и откинулся на свою жесткую постель: — Можно теперь поспать? Я очень устал. Оин кивнул, но глаза его потемнели, а губы сжались в тонкую линию: — Конечно. Я разбужу тебя, когда бульон будет готов. Бильбо что-то промычал в ответ, прикрыл глаза и провалился в благодатную темноту.

***

При следующем пробуждении, он обнаружил рядом с собой Кили. — Привет, — поздоровался принц, вытянувшись на подстилке вместе с хоббитом и стащив на себя часть покрывала. — Уже проснулся? — А по мне не видно? — Пробормотал он, поворачиваясь лицом к гному. — Похоже, проснулся. Тебя устроит такой ответ? Лицо гнома озарила знакомая усмешка, согревшая сердце Бильбо словно солнечные лучи: — Вполне. Как себя чувствуешь? Тебе очень больно? — Не сказал бы, — отозвался он, немного поразмыслив. — У меня ведь нет ран. Просто жуткая усталость и разбитость. Кили кивнул и прильнул к полурослику как кот, нашедший тепленькое местечко. — Почему ты нас бросил? — Спросил он тихо, глядя на хоббита из-под разметавшихся темных волос. — Я должен был уничтожить кольцо, — объяснил Бильбо. — Но я не хотел втягивать вас всех. Это была лишь моя ноша. — Когда ты, наконец, перестанешь пытаться от всего нас уберечь? — Фыркнул принц, уткнувшись лицом Бильбо в плечо. — Неужели собственная жизнь совсем тебе не дорога? — Не то чтобы я не хотел прожить больше, чем мне уже было отпущено, — ответил он, тщательно подбирая слова. — Но, Кили, пойми, я ведь уже старый уставший хоббит. Мое время уже прошло, и, надо признать, оно было прекрасно, учитывая обстоятельства. Хоть снаружи я молод, но внутри я всего лишь тот же дряхлый хоббит, прошедший свой путь до конца. Ну а вы? Ваша жизнь едва началась. Вы заслуживаете спасения куда больше, чем хоббит, уже отживший свое. Потому-то я и не боюсь отдать свою жизнь за ваши. Кили не нашелся, что сказать. — О вашей с Фили гибели я сожалел больше всего, — признался Бильбо, припоминая долгие годы, полные гнева и отчаяния. — Даже сильнее, чем о гибели Торина. Он хотя бы успел пожить на этом свете; да, не так, как я бы ему желал, но зато долго и ярко. Но вы двое? У вас даже не было шанса. Вы умерли, не успев стать теми, кем вам предначертано было быть. — Я не настолько молод, Бильбо, — буркнул принц, но надутые губы и обиженный тон свели его слова на нет. — Неужели? Знаешь, ваш дядя как-то упоминал, что по гномьим меркам вы еще подростки. Фили достигнет совершеннолетия лишь через три года, — Проговорил хоббит с легким упреком, мягко убирая с лица прядь темных волос, лезшую в рот. — Поверь мне, вы еще совсем юны. — И все равно, тебя это не оправдывает, — проворчал гном, но в голосе не было и тени прежнего жара. — Скажи, те письма… Это все правда? Все, что ты написал? Бильбо пожал одним плечом: — Наверное. Честно говоря, я не помню как их писал, но вряд ли я стал бы врать. — Ты предсказал смерть Оину, Балину и Ори, — поведал ему Кили. — Глоина, Дори и Двалина едва не хватил припадок. С тех пор Двалин не выпускает Балина из поля зрения даже на час. — Не слушай этого болтуна, он драматизирует, — заявил Оин, появившись из ниоткуда. Он опустился на край койки и жестом велел хоббиту сесть. — У меня твой бульон. Чтоб выпил до капли! Кили, хватит лодырничать, помоги ему подняться. Вот, умница. Бильбо не без помощи сел прямо и стал медленно осушать миску бульона, которую целитель сунул ему в руки. С каждым глотком ему становилось лучше, даже силы стали понемногу возвращаться. Осушив миску, он с благодарностью вернул ее Оину: — Было вкусно. Что вы туда добавили? — Поинтересовался он, почесывая ноющие локти и запястья. Оин таинственно повел плечами, пытливо вглядевшись в лицо полурослика: — Чутка того, чутка сего. Всякие травки. Тебе полегчало? — Немного, — заметил он, оглядев лагерь и осознав, что все это время он кое-что упускал из виду. — Почему все меня избегают? Они злятся из-за моего побега? — Да нет, дядя запретил им тебе надоедать, — отозвался Кили, устраиваясь поудобнее у бока хоббита, поскольку чувство такта у него отсутствовало как таковое. — Он не хочет, чтобы ты переутомлялся, ведь ты еще очень слаб. Бильбо фыркнул: — Я же не чахлый цветок, который загнется от слишком пристального внимания. Передай ему, чтобы не нагнетал. Хотя нет, подожди, я сам ему скажу. Где он? — Следит за тобой с другого конца лагеря, как обычно, — ответил неизменно прямолинейный Оин, без зазрения совести ткнув пальцем куда-то вправо. Бильбо с Кили дружно повернули головы в указанном направлении и, действительно, увидели вдалеке силуэт Короля-под-Горой, укрывшегося в тени большого валуна. Пристальный взгляд синих глаз был устремлен прямо на них и не дрогнул, даже когда все трое уставились на него в ответ. Точнее, напряжение во взгляде стало лишь усиливаться, и вскоре достигло такого уровня, что над лагерем нависла пожарная угроза. — Ма говорит, что вот из-за этого-то его все и опасаются. Вечно он вот так пялится исподтишка, — доверительно прошептал принц на ухо хоббиту, покачав головой с неподдельной жалостью. Вздохнув, Бильбо поманил короля взмахом руки. Торин послушался без колебаний, и уже скоро его фигура возвышалась над сидевшей на земле троицей. — Бильбо. Как ты себя чувствуешь? — Я болен, устал и крайне раздражен. Буду тебе весьма признателен, если ты перестанешь со мной носиться как с хрустальной вазой. Я не рассыплюсь от дуновения ветра, — пробурчал хоббит в ответ. Брови Торина скрылись под темными волосами: — Ты потерял сознание по пути сюда. Бильбо растерянно моргнул: — Разве? — Да. Я нес тебя до самого лагеря, — добавил король, нахмурившись. — Ты не помнишь? — Не-а, — честно ответил он. Лицо Торина омрачилось: — Фили упоминал, что у тебя начались проблемы с памятью. Оин, что скажешь? Целитель развел руками: — У меня есть предположение, но, прежде чем его озвучить, я хочу посоветоваться с Гэндальфом. — Надолго мы здесь? Мне не нравится это место, — признался Бильбо, окинув взглядом выжженную пустошь, раскинувшуюся вокруг. Вдалеке маячили башни Мордора, но ни Черных Врат, ни сражавшихся армий в поле зрения не было. — Кстати, а где мы? — На окраинах Дагорлада, — просветил его Кили, кивком указав на бесцветные каменистые уступы. — Мы отправимся в путь, как только Даин вернется, — пообещал Торин с легкой виной в голосе. — Потерпишь еще немного? — Не сгущай краски, Торин, — проворчал хоббит, закатив глаза и откинувшись обратно на постель. — Ничего со мной не станется от небольшой задержки. Торин расслабился и расплылся в улыбке. Заметив перемену на лице кузена, Оин фыркнул и поднялся на ноги, мельком пробормотав Кили что-то на Кхуздуле. Что бы там ни было, при этих словах принц захихикал и вскочил с прытью, свойственной юности. Торин на это обреченно вздохнул. — Смейся, смейся, старый перечник, — сухо процедил Торин в спину целителю, заодно отвесив племяннику шутливый подзатыльник, пока тот проходил мимо. — Давайте, идите отсюда. — Да ты постарее меня будешь! — Напомнил ему напоследок Оин, зловредно посмеиваясь. Торин на это лишь показал ему грубый жест одной рукой. — Чего-чего? — Удивленно протянул хоббит. — Не обращай внимания, он все время что-то бормочет себе под нос, — отмахнулся гном, снова переведя сверкавшие глаза на полурослика. — Послушай, Бильбо… Нам нужно многое обсудить. Действительно многое, но я даже не знаю, с чего начать. — Могу подсказать, — предложил он, слабо улыбнувшись. — Начнем с простого. Король окинул его тревожным, почти что робким взглядом: — Даже не знаю. То, что в твоем понимании «просто», для других может оказаться полнейшим безумием. — Не говори ерунды, — фыркнул хоббит, закатив глаза. — Я лишь хотел спросить, куда подевалась одна из твоих бусин.