Игра вслепую (A shot in the dark)

Время незаметно проносилось мимо. Не успел Бильбо опомниться, как миновало уже три дня. За этот короткий срок в голове у него стало понемногу проясняться, и часть воспоминаний вернулась. Даже головные боли постепенно затихали по мере того, как к нему возвращались силы. Ел он уже со своим обычным аппетитом и без труда выдерживал дневные переходы. А еще он убедился, что некоторые из друзей целенаправленно его избегали. Бофур, Глоин и Бифур упорно притворялись, что его попросту не существует. Изредка он ловил на себе их взгляды, но не более того. Не требовалось особого ума, чтобы понять, что они все еще обижены. — Даже не знаю, как к ним подступиться. Стоит мне направиться в их сторону, они тут же уходят, — пожаловался он Балину на четвертый день пути во время полуденной передышки. — Как мне извиниться, если они даже слушать меня не хотят? — Дай им время. Твои письма и бегство всех потрясли, — посоветовал гном, разминавший запястья. — Когда до нас дошло, что ты пропал, тебя могло уже не быть в живых. Разумеется, мы весьма огорчились и порядком разозлились. — Но ты же ведешь себя как ни в чем ни бывало, — заметил он с ноткой обиды в голосе. Балин рассмеялся: — Бильбо, последние три луны я даже не знал, жив ты или мертв. Отыскать тебя — больного, слабого и бредящего — мне было достаточно, чтобы забыть обо всем остальном. — Жаль, что не всем это под силу, — пробормотал он, оборачивая вокруг себя куртку, позаимствованную у одного знакомого короля. — Торин тоже меня избегает. Как думаешь, почему? — Потому что это Торин? — Отозвался гном с добродушной усмешкой. — Он не умеет выражать свои чувства словами, не забыл? С этим было не поспорить. — Все равно это как-то странно. — Что именно? — Что никто так и не спросил меня о своем будущем. Я думал, всем будет интересно. Балин задумчиво взглянул на него своими проницательными глазами: — А что тут спрашивать? Ты уже все рассказал о наших победах и поражениях. Описал наши жизни и даже некоторые смерти. Что еще остается добавить? — Наверное, действительно, особо нечего, — признал он. — Просто… не знаю. Думаю, я так долго представлял себе этот момент, что ожидал более оживленной реакции. — О, реакция была будь здоров, — утешил его Балин, подмигнув. — Просто ты все пропустил. Бильбо в раздумьях закусил губу: — А тебя… тебя напугал мой рассказ? В смысле, та его часть, где говорилось о твоей смерти. Балин кашлянул и покачал головой: — Едва ли. А вот Двалин воспринял это куда хуже. — Еще бы. Ты же его единственный брат, — напомнил он гному с легким укором. — Глоин тоже был сам не свой, когда прочитал письмо Оина, — добавил его старый друг, поглаживая белоснежную бороду. — Не говоря уже о Дори. Его едва не хватил удар, когда он узнал историю Ори. Даже Нори долго не мог прийти в себя. Все ходил за Ори тенью, пока тот не рассердился и не швырнул в него книгой. — Ори страшен в гневе, — со знанием дела согласился хоббит, еще слишком живо помнивший силу его кулака. Балин кивнул: — Весь в мать. Отец-то у него был рохля. — Ты знал родителей Ори? — Удивленно спросил Бильбо. — Не совсем. Видел его мать лишь раз, а об отце знаю лишь по рассказам Дори, — пояснил гном. — Их мать, Рикка, была прелестной девушкой. Дори очень похож на нее внешне, но силу духа унаследовал Нори. Теперь, похоже, он просыпается и в Ори. — А твоя мать? Какой она была? — Моя? — Озадаченно переспросил Балин, ткнув себя пальцем в грудь. Он явно не ожидал такого вопроса. — Она была… тихой. Да, наверное, это подходящее слово. Больше слушала, чем говорила. Занималась науками, но после брака стала посвящать все свое время семье. Они с супругой короля были близкими подругами. — Ты раньше никогда не говорил о ней, — заметил Бильбо мягко. Он не хотел зря расстраивать своего друга, поскольку прекрасно понимал, как тяжело бывает вспоминать о давно почивших родителях, каким бы старым ни был ты сам. — Пожалуй, что так, — подтвердил гном, медленно кивнув. — Она погибла при падении Эребора, как и почти вся моя семья. Я… я был очень к ней привязан. С отцом все было совсем не так. Ее потеря была самой тяжелой. — Я тебя понимаю. Мне тоже очень не хватает моей матери, — проговорил он и протянул руку, чтобы утешительно погладить друга по плечу. Балин улыбнулся: — Спасибо. Сначала было трудно, но со временем я смирился с ее уходом. У меня осталось много теплых воспоминаний, и они помогают приглушить боль. — Как ее звали? — Спросил он тихо. — Руна, дочь Дагрун, — величественно проговорил Балин, сверкнув темными глазами. — У нее была прелестная борода, лучше чем у всех женщин при дворе. Она любила вплетать в свои светло-каштановые волосы крошечные кусочки розового и сиреневого нефрита, а по особым случаям украшала их жемчугом, который преподнес ей отец в качестве свадебного подарка. — Наверное, она была чудесной, — признал он, пытаясь представить себе в голове ее образ. — Да, была. Двалин во многом на нее похож. — Серьезно? — Изумился Бильбо. — Ага. Внешне он пошел в отца, а вот характер у него мамин. За исключением упертости, это у него от нашего деда. — А ты на кого похож? — Я-то? Думаю, на обоих поровну. Мне нравятся книги и уединение, как и нашей матери, но вот неумные амбиции я унаследовал от отца, — признал гном со смешком. — Двалину хватает возможности служить своему королю, но я бы хотел добиться в жизни куда большего. Бильбо моргнул и откинулся назад, переместив вес на руки: — Тебя не устраивает должность советника? — Это… не та судьба, о которой я мечтал, — осторожно объяснил Балин, задумчиво нахмурившись. — Я стал Торину советником и правой рукой скорее из верности, чем по собственному выбору. Он мой король, мой родич, как ты знаешь, и моя помощь еще потребуется ему, чтобы восстановить Эребор. Но если бы все сложилось по-другому, и нападения дракона никогда бы не было, то, наверное, я пошел бы по стопам отца. — А чем он занимался? — Мой отец был Верховным Главнокомандующим Эребора, — с гордостью объявил Балин, чуть выпятив грудь и слегка вытянувшись. — Он заведовал каждым воином Эребора, от городской стражи до личного королевского отряда. К нему король обращался, когда начинал войну, и тогда отец сам вел свою армию в бой. Он всю жизнь положил на то, чтобы добиться этой должности. Бильбо кивнул, переваривая эту неожиданную информацию. Он и не догадывался, что у Балина были подобные желания, но, поразмыслив, понял, что мог бы догадаться. В конце концов, этот гном попытался отвоевать Морию, располагая лишь крохотным войском. В то время хоббит полагал, что Балином руководили желание сбежать из Эребора, где за ним неотступно следовало чувство вины за гибель Торина и его наследников. Ему никогда не приходило в голову, что за этим могло скрываться что-то еще. — В той жизни ты заходил ко мне, прежде чем отправиться в Морию, — проговорил он, подтягивая колено к груди, чтобы положить на него подбородок. — Я тогда ничего не понял. Решил, что ты просто хочешь убраться подальше от Эребора и Даина. Вы двое часто расходились во мнениях. Балин рассмеялся без тени смущения и раскаяния: — Тут ты прав! Я всем сердцем люблю своего кузена, клянусь! И я весьма горд, что он вырос примерным лордом, несмотря на непростые обстоятельства. Но глядя на него я все еще вижу перед собой сопливого мальчишку, который хвостом ходил за Фрерином, так что мне трудно воспринимать его всерьез. Бильбо хихикнул, представив маленького безбородого Даина. — Пожалуй, я бы тоже не смог. Удивительно, как ты можешь серьезно относиться к Торину. — А я и не могу, — признался гном, хитро ухмыльнувшись. — Он мой король, но я еще помню как у него ломался голос, и как однажды Фрерин уговорил его вырядиться в женское платье… Бильбо поперхнулся, вообразив себе эту картину: — Что?! Как он додумался натянуть платье?! — О, это был всего лишь один из розыгрышей Фрерина, — пояснил Балин, махнув рукой. — Этот парнишка любил над кем-нибудь подшутить, и ведь ему всегда это удавалось! Они с Торином дали бы Фили с Кили добрую фору. — Никто никогда не рассказывает о Фрерине, — недоуменно протянул хоббит, перебирая рукой свои новые аккуратные косички. — Торин лишь раз его упомянул. Балин пожал плечами: — Большинство позабыло о нем, или даже не знало. А тем, кто знал, все еще трудно о нем говорить. — И тебе? — Нет. Я смог принять его гибель. Она была печальной и несправедливой, как и многие другие, — проговорил Балин, чьи глаза затуманились от нахлынувших воспоминаний. — Торин и Дис до сих пор о нем горюют, но это и не удивительно. Все-таки, он был им братом. А Даин… Даже не знаю, что у него на сердце. Думаю, он все еще по нему тоскует, хоть и никогда в этом не признается. — Даин знал Фрерина? — Уточнил Бильбо. Гном кивнул с грустной улыбкой: — О, да. Они были лучшими друзьями. Даин буквально боготворил его. Бильбо поежился. Он никогда особо не задумывался о судьбе Даина и выпавших на его долю испытаниях. В прежней жизни — из-за лютой злобы, а в этой — из-за более важных дел. Только теперь до него дошло, что Даин — как и Торин, и Бофур, и все остальные — пережил великое множество потерь. Это осознание заставило сердце в груди хоббита болезненно сжаться, ведь он в своем предубеждении был так несправедливо груб с этим гномом долгие годы. — Вы все столько потеряли, — пробормотал он. — Все еще в голове не укладывается. — Да, мы потеряли очень многое. И поэтому так бережем то, что удалось сохранить, — легко согласился Балин, научившийся превращать свои страдания в силу. Бильбо всегда восхищался этим его качеством, которого ему самому катастрофически не доставало. — Балин? — Ммм? — Я постараюсь выжить. Не хочу заставлять никого из вас снова горевать, — тихо пообещал он, встретившись с другом глазами. — Ловлю тебя на слове, — отозвался Балин, улыбаясь губами и темными глазами. Бильбо давно научился понимать, которая из улыбок предназначалась ему.

***

На следующий день терпения Бильбо лопнуло. Ему надоело, что его игнорируют. — Почему ты меня избегаешь? — Требовательно спросил он у Торина, дождавшись, когда тот окажется в стороне от остальных. Торин медленно поднял брови: — Я тебя не избегаю. Просто не хотел тебе надоедать. Ты еще слаб после заключения и неизвестной болезни, я не хотел утомлять тебя своими переживаниями, тем более что тебе и так приходится выслушивать от других. — Мне стало лучше, как только ты перестал таращиться на меня из-за каждого угла, — ответил он, отбросив косичку с лица. — Теперь меня напрягает, что ты вообще перестал обращать на меня внимание. — Вот как? — Слегка усмехнулся Торин. — Почему же? — Потому что чаще всего это означает, что ты дуешься на какой-нибудь глупый пустяк, — ответил он, нагло усмехнувшись в ответ. Король закатил глаза: — Знаешь, тебя послушать, так я только и делаю, что страдаю над своим прошлым. — Именно так. Ты забыл добавить, что еще и над будущим, — согласился он с энтузиазмом. Гном легонько щелкнул его по лбу. — Что ж, я рад, что ты не обижен на меня, — заметил он, шутливо шлепнув короля по руке. — В отличие от остальных. — О, так ты, наконец, заметил? — Фыркнул гном, скрестив руки на груди. Бильбо мрачно кивнул: — Еще бы. Я пытался извиниться, но они и слушать не хотят. — Хочешь, чтобы я приказал им выслушать тебя? — Уточнил Торин, нахмурившись. Бильбо обдумал эту соблазнительную возможность и с неохотой помотал головой: — Нет. Я это заварил, мне и расхлебывать. Но спасибо за предложение. Король невозмутимо пожал плечами: — Твои проблемы — мои проблемы. Лицо хоббита обдало отчаянным жаром. В словах Торина не было особых поводов для смущения, но Бильбо все равно отчего-то почувствовал себя невыносимо неловко. В тщетной попытке скрыть охватившее его волнение, он поспешно сменил тему и перешел к другой проблеме, засевшей у него в голове: — Знаешь, я ведь так и не попросил прощения за то, что украл у тебя Аркенстон, — проговорил он тихо, переведя взгляд на толпившихся невдалеке гномов. Среди широкоплечих фигур мелькнули Двалин и Ори, но остальные лица оказались ему незнакомы. Торин фыркнул: — Ну, а я так и не извинился за твое изгнание, так что будем считать, мы квиты. — Ты извинился. В прошлой жизни прямо перед смертью, — поправил его Бильбо, не заметив, как напрягся король при этих словах. — Ты держал меня за руку и просил прощения. Разумеется, я простил тебя, а потом ты умер у меня на глазах. Я мало что помнил еще до болезни, но этого мне не забыть никогда. — Бильбо… — В тот раз, когда я украл Аркенстон, ты свесил меня со стены и угрожал сбросить, — продолжал он свой жестокий рассказ, не обращая внимание на неестественную неподвижность гнома. — Очевидно, ты этого не сделал, но ты хотел. Я видел это в твоих глазах. Ты был так одержим Аркенстоном, что готов был затопить Эребор кровью, лишь бы вернуть его себе. Бильбо, наконец, посмотрел на короля и бесстрастно встретил его взгляд, полный ужаса: — Я рассказываю тебе об этом не для того, чтобы вызвать вину и раскаяние. Я лишь хочу предостеречь тебя: не позволяй этому камню снова овладеть собой. Уже дважды мне пришлось наблюдать, как он лишает тебя разума; третьего раза я не вынесу. — Как… Как ты мог любить меня после всего этого? — Выдавил Торин севшим голосом, в замешательстве глядя на полурослика. — Ты… Я же едва не убил тебя! Дважды назвал тебя предателем за попытку меня спасти! Почему ты продолжаешь в меня верить, хотя должен ненавидеть?! — Потому что ты — нечто больше, чем твои ошибки, — с укором отрезал Бильбо. — Ты глубоко ранил меня, это так, но впоследствии смог преодолеть свое безумие и осознать свою неправоту. Ты признал все беды, что успел натворить, и сделал все, чтобы их исправить. Да, лишь на смертном одре, но это не важно. При всех своих ошибках и недостатках, ты хороший гном, Торин Дубощит. Ты всегда действовал во благо своей семьи и своего народа, из-за этого-то я тебя и полюбил. Король гномов глядел на него с мучительным сомнением. Синие глаза были широко распахнуты, а лицо посерело: — Поверить не могу… Все это время я проклинал и ненавидел какого-то неизвестного дурака, по которому ты тосковал. Когда оказалось, что им был я, то я обрадовался, решив, что все же относился к тебе как подобает. Теперь выясняется, что первая моя версия была куда точнее: я и раньше был ужасен. Бильбо поморщился и стукнул гнома по плечу: — Ничего подобного! Неужели ты правда считаешь, что я прошел бы через все это ради какого-то изверга? Хорошего же ты обо мне мнения! Ты стал жестоким лишь лишившись разума! Торин продолжал хмуриться, но слегка расслабился и задышал ровнее. Бильбо не мог сказать наверняка, поверил ли ему король, но решил надеяться на лучшее. Не хватало только, чтобы гном добавил в свой список причин для самоедства еще один пункт. — Я всю жизнь скучал по тебе, — продолжил он, рассудив, что лучше выложить все подчистую. — Целый век скорбел и мечтал, чтобы этой глупой битвы никогда не случалось. Огонь, который ты зажег во мне, так и не угас. Как ты думаешь, способен ли на такое какой-нибудь глупый злобный гном? — Нет, — признал король, обессиленно уронив руки. — Ты прав. Тогда, наверное, во мне и правда есть что-то, стоящее твоей любви. По крайней мере, я не сомневаюсь, что в другой жизни я так же тобой дорожил, как и в этой. Бильбо развел руками: — Уверен, ты дорожил моей дружбой. Но ни о чем другом речи никогда не заходило. — Не могу знать наверняка, — заметил Торин с легкой усмешкой, — но уверен, что и тот дурак был бы не в силах не смотреть на тебя с совершенно другими намерениями. От уверенности в тоне гнома он не удержался и прыснул: — Да? И почему же? Торин легкомысленно вздохнул: — В тебя слишком просто влюбиться, Бильбо Бэггинс.