Блудные сыновья

- Твою ж мать! Дин стреляет через плечо, порывисто, не особо целясь. Главное для него сейчас – прикрыть Каса. Поэтому его выстрел нельзя назвать метким: пуля пробивает дырку в гипсокартоне в футе над головой наемника. Однако облако пыли и треск делают свое дело – убийца отвлекается, а Дину дается мгновение на то, чтобы протянуть руку и втолкнуть Каса обратно за дверь. Скользнув следом, он успевает захлопнуть дверь за секунду, как в нее врезается туша преследователя. Ручка ходит ходуном: тот, кто дергает ее снаружи, явно разъярен. Они не смогут долго держать оборону, но все же им даровано пару секунд на то, чтобы перевести дух. Первое, что Сэм всегда делал на новом месте, это делал одну из комнат «безопасной». Привычка, за которую никогда прежде Дин не был так благодарен брату. Потому что сейчас дверь в спальню была заменена на массивную, дубовую, крепкую, с мощным засовом. Левая рука Дина еще покоится на груди Каса, и он оставляет ее там чуть дольше, чем нужно, просто наслаждаясь ровным стуком сердца под рубашкой. Мелочь, способная успокоить маршала. Но потом он делает глубокий вдох и отстраняется, осматривая свидетеля на наличие крови и пулевых отверстий. Но Кас выглядит таким же, каким его оставил Дин пятнадцать минут назад: спутанные волосы, дурацкие рваные джинсы, протершиеся внизу, где Кас все время наступал на них каблуком своих ботинок, и мятая голубая рубашка. Странно, но сейчас Кас, со своими невероятными небесными глазами, был похож на долбанного диснеевского принца! Сердце в груди вновь начинает колотиться как бешеное, но на этот раз уже не из-за убийцы за дверью. Резкие звуки выстрелов - и вокруг замка на двери образовались ровные отверстия. Дин вспоминает, что у него еще есть работа. Проклятье! Он хватает Каса за плечи и буквально тащит к кровати. В дальнем углу комнаты он приседает вместе с ним и гневно шепчет ему на ухо: - Сколько раз я тебе говорил: не открывай кому попало эту гребанную дверь! - Я налажал, зато ты сейчас тут. - Да я для тебя хуже, чем тот парень! Снова выстрелы, и вокруг замка бреши уже такие, что сквозь них видно налетчика. Сквозь весь этот шум и треск до Дина доносится вопрос Каса: - Почему? Но маршал просто хмурится и не удостаивает его ответом. Вместо этого он толкает его за кровать и протягивает пистолет, который Кас, однако, отказывается принимать. - Черт, Кас, возьми пушку! - Нет, - Кас хмурится, - Я же сказал, что не хочу иметь дело с оружием. Я не стреляю в людей, даже если они сами стреляют в меня! Он умудрялся выглядеть одновременно яростным и напуганным, его губы решительно поджаты, но в глазах не было ни капли уверенности. - Я не хочу больше никого убивать, Дин. Дин молча смотрит на Каса, но в глубине души он готов его просто удавить за это! Потому что маршал уверен, что выросший в семье Ангелев Кас научился управляться с огнестрельным даже раньше, чем ходить. Наверное, у него было даже больше шансов отразить атаку нападавшего, потому что он обучался по тем же методикам. Но он совершенно отказывается себя защищать, в то время как Дин уже которую ночь лежит без сна, беспокоясь за этого засранца! Черт, да поведение Кастиэля напоминает сложную схему самоубийства! Дин не успевает и рта раскрыть, как замок оказывается снесен очередным выстрелом, и дверь не распахивается лишь благодаря цепочке засова. Мясистая рука с пистолетом просовывается в щель и стреляет наугад. Дин поворачивается к окну и срывает грязные жалюзи. - Прекрасно, Кас, как хочешь! – он все же впихивает свидетелю пистолет, - Но все же сохрани его для меня, ладно? Кастиэль все еще растерян, но механическим движением он все же передергивает затвор, а затем ставит пушку на предохранитель – мышечная память профессионального убийцы делает все за него. Дин знает это, и это его заводит. Но он берет себя в руки и прикрывает глаза. «Я в самой большой заднице за всю мою карьеру. Я должен защищать обреченного парня, возможно, психа. Господи, дай мне сил вынести все это…» Дин открывает глаза и бросает взгляд на оконную раму. Невольный стон срывается с его губ: все косяки закрашены, окна не открывали уже много лет. Он выбивает стекло, но одновременно с этим убийца вновь начинает осаждать дверь. Щепки летят в разные стороны, и счет идет на секунды. Тогда Дин просто пихает Каса на подоконник, подталкивая его к ржавой пожарной лестнице, и сам вылезает в окно следом. Ржавая крошка сыплется из-под их ботинок, пока они быстро спускаются вниз, и это шарканье разносится по ночной парковке, отражаясь от бетонных стен здания. Их ноги касаются земли в тот момент, когда преследователь только подлетает к окну. Тьма, окружающая их, - проклятье и благословение: с одной стороны, Дин не сможет толком прицелиться, но, с другой стороны, и убийце их не видно. Дин гонит Каса через внутренний двор, прикрывая собой спину свидетеля. Если они смогут пересечь периметр, найти автомобиль Сэма не составит труда. Внезапно кусок цемента разрывается над их головами, осыпая бегущих колючей крошкой. Эхо выстрела тревожно прокатывается по парковке. «Так близко, хотя он даже не видит нас!» Дин резко останавливается и толкает Каса за выступ здания, прикрывая свидетеля собственным телом как щитом. Маршал стреляет наугад, целясь в сторону вспышек от выстрела противника, в сторону их не-совсем-конспиративной-квартиры. Его собственные пули выбивают искры из металлических перекладин пожарной лестницы, а внезапный стеклянный звон свидетельствует о том, что ему удалось попасть в окно. Что ж, отлично, это довольно близко от нападающего, так что он, наверняка, отступит. Стрельба затихает. У них есть пара секунд, не более. Рука Каса касается его талии, а длинные пальцы рассеяно скользят по футболке Дина, пока сам Кастиэль вглядывается в темноту. Он не видит стрелка, но каким-то внутренним чутьем чувствует, что тот еще жив. Кастиэль ничего не говорит, полностью полагаясь на маршала. А у Дина уже созрел новый план. Он дергает подбородком в сторону, кивая на неясные темные силуэты в углу стоянки. - Сейчас рванем в сторону тех мусорных баков: 3, 2, 1 – вперед! Они бегут через весь двор по гулкому асфальту. Пистолет Дина направлен в сторону окон их бывшей квартиры, пока они не скрываются в спасительной тени контейнера. Вонь стоит такая, будто его не опорожняли еще с 1980-х годов. Они одновременно приседают за ящиками, и Дин инстинктивно подтягивает Каса ближе к себе. И Кастиэль оказывается внезапно настолько близко от него, что он чувствует тепло свидетеля, ощущает жесткое плечо, упирающееся ему в спину, а сбившееся дыхание Каса щекочет его волосы на затылке. Дин дрожит и кусает губы. Ну почему, почему ему так хорошо, когда они в буквальном смысле висят на волоске от смерти? Тебе нравится то, что ты чувствуешь его дыхание. Это значит, что он жив. Вы оба живы. Не потеряй его. Дин встряхивает головой и откашливается. Он чувствует себя подростком, которому гормоны ударили в голову. Это всего лишь работа. Он чуть отодвигается от Каса, и холодный ночной воздух врывается между их разгоряченных тел. - Ну, раз у нас выдалась свободная минутка, - Дин поворачивается к Касу, - Объясни то, что ты сказал по телефону по поводу моей «некомпетентности». Ты еще просил не обижаться. Это уже край. Ты видишь, через какой Ад нам приходится прорываться? Дин перезаряжает пистолет, вытряхивая оставшиеся патроны в ладонь, а затем засовывает полный комплект патронов Кастиэлю за пояс. Пытается не думать о гладкости кожи, которая буквально сводит с ума, или о хлопковой нежности боксеров Каса. - Я считаю, твоя оценка не вполне объективна, - продолжает он, - Ты ведь все еще жив, не так ли? Дин осторожно выглядывает из-за бака, оглядывая подозрительно тихую пожарную лестницу. Все спокойно. Тогда он вновь поворачивается к Касу, отмечая про себя, что парень неплохо держится. Правда, с момента их побега он не проронил ни слова. Кас действительно выглядит молодцом, только его невозможные глаза чуть слезятся от тяжелого запаха гниющего мусора. Но все же он не выглядит напуганным или растерянным. «Он жил так многие годы, - решает про себя Дин, - Для него это, наверное, обычный вторник». И сердце маршала на секунду защемляет, когда он представляет, через что пришлось пройти Кастиэлю, в каких условиях он вырос. Но сочувствие Дина разбивается о слова Каса: - Это твоя оценка не объективна. В третий раз за шесть недель я подвергаюсь внезапному нападению. Поэтому я и предполагаю некоторую твою «некомпетентность». Кас на мгновение замолкает, ехидно приподнимая одну бровь. - К тому же, у тебя самый грязный язык из всех, кого я встречал. Столько ругательств я ни от кого не слышал, а ты знаешь, где я вырос. Дин открывает рот, но с губ срывается лишь вскрик удивления, когда мусорный бак за их спинами разрывает на части. Бока контейнера распадаются, а пылающий мусор взметается на пятьдесят футов вверх. Они откатываются в сторону, но звук и свет, кажется, подавил все остальное в этом мире. Все, что они видят, - это ослепительная вспышка пламени, а в ушах стоит поистине церковный звон тысячи колоколов. Шок настолько сильный, что теряется даже Кастиэль, закаленный в подобных заварушках. Задыхаясь, он тянется сквозь этот свет к Дину, цепко хватается пальцами за его футболку и тянет к себе, от чего ткань жалобно трещит и рвется по швам. И Дин благодарен ему за этот импульсивный жест. Только сейчас он понял, что контейнер за их спинами разорвала ручная граната, брошенная злоебучим уродом. Это означало, что против них вышел не просто маньяк-социопат, но социопат, вооруженный до зубов, а это намного хуже. Зрение восстанавливается с трудом, но маршал понимает, что контейнер разрушен до основания, а значит им негде прятаться. Поэтому он поднимается на ноги и тянет за собой Каса. Шатаясь и прихрамывая, они пытаются использовать взрыв себе на руку: прикрываясь оторванной крышкой контейнера, они бросаются мимо припаркованных машин к выходу со двора. Забежав за белый фургон, они все же валятся на землю. В ушах дико звенит, так что приходится читать по губам, чтобы общаться. - Блять, Кас, ну серьезно! Вот не мог ты подождать с обвинениями в адрес моего языка, пока твоя семейка не отъебется от нас! Голубые глаза оценивающе суживаются, а пухлые губы искажает недовольная усмешка. - Вот про это я и говорил. В текущей ситуации ты мог бы жаловаться, сокрушаться, ворчать, упрекать… Но ты изъясняешься все тем же быдло-языком. - Отлично. Вот тебе еще немного тогда: отсоси, Кас! – Дин резко отворачивается и смотрит в сторону. Стрельба вновь возобновляется с пожарной лестницы. Наемник определенно не стремится покидать насиженного места, пользуясь преимуществом возвышенного места. Но Дин полагает, что им это только на руку – они достаточно далеко, так что нет смысла беспокоиться о прямом попадании… Если, конечно, у стрелка нет под рукой винтовки с хорошим прицелом. А она, вероятно, есть, потому что новая пуля пробивает окно фургона прямо над головой Дина, осыпая его дождем осколков. Дин вынужден пригнуться. Новая порция ругательств, сорвавшаяся с его языка, лишь вызывает самодовольную ухмылку Кастиэля. Маршал беспокойно оглядывается: нигде нет и признака Сэма и их машины. Он вообще не слышит шума двигателя. Стрелок перезаряжает винтовку, а это лишь вопрос времени. Им некуда больше бежать, негде укрыться. Они в ловушке, в дерьме по самые уши. Дорога за ними по-прежнему пуста, а Дин и надеяться не может стрелять в ответ – сосущая ночная мгла надежно укрывает преследователя. Сердце Винчестера пропускает удар, когда он осознает, что выбора у него нет. Единственный шанс выкупить у судьбы для Каса еще хотя бы несколько минут – это отвлечь убийцу на себя. Он будет убит через несколько секунд, но у Каса появится хотя бы робкая надежда на то, что его успеет спасти Сэм. Это уже не работа, Дин. Это самоубийство. Дин знает это. Но он готов пойти на это ради того, кто стоит этого. Маршал не задерживается, чтобы объяснить все Касу. Не говорит ему «прощай». Даже не задерживает на нем взгляд. Лишь делает глубокий вдох, резко поднимается и выскакивает из-за укрытия, отчаянно размахивая руками и превращая себя в мишень, надеясь отвлечь внимание от Кастиэля. Он ожидает пулю, и молится лишь о том, чтобы все случилось быстро. И тут происходит чудо. Рядом со зданием был фонарь, который должен был бы освещать пожарную лестницу всю ночь своим мерцающим светом, но он перегорел еще днем. Однако, вероятно, ебучая лампа была всего лишь капризной сукой. Потому что именно в этот судьбоносный момент она вернулась к жизни и загорелась. В оранжевом свете уличного фонаря Дин впервые четко видит человека, готовящегося его убить. Расстояние, конечно, большое, да и угол обзора не лучший, но Дин не собирается упускать свой единственный шанс. Он поднимает пистолет, и его тело будто каменеет, все превращаясь в сплошной прицел. Палец ложится на курок. Кас высовывается из-за укрытия, вглядываясь в лицо наемника. Узнавание читается в глазах свидетеля, и он что-то выкрикивает, но его голос тонет в гулком выстреле, когда Дин спускает курок. И тело преследователя лениво опрокидывается, падая с лестницы изящной дугой. Пуля Дина попала ему точно в шею, и блестящая струя крови фонтаном промелькнула в свете фонаря. Тело падает в маленький бассейн под окнами, стремительно темнеющий от крови мертвеца. Дин довольно ухмыляется, когда сзади слышится визг покрышек, а на парковку влетает на машине Сэм. Он что-то кричит им через опущенное стекло водителя, но Кас его не слышит. Он смотрит на то, как кровь расползается по воде, а сердце бывшего преступника сжимает от боли. На этот раз за ним послали не наемного убийцу. На этот раз за ним пришел свой. Из семьи. Это был Уриэль.