сегодня без возгорания

— Ты это специально сделал? — сквозь зубы шепнула я Роме. — Ты знал, что Андрей Палыч будет здесь?! — Ничего я не знал, — тихо ответил Рома. — Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя. Пахомов говорил, что будет с друзьями, но вовсе не рассказывал, с какими именно. — Что-то слишком много совпадений! — Я заговорила громче, обращаясь уже к Жданову: — Добрый день, Андрей Палыч. Какая неожиданная встреча. — Да уж, встреча очень неожиданная, — всё ещё оторопело ответил он. — Какими судьбами? Я вроде не давал вам распоряжений насчёт выходных. — Я... Мы... Я взяла под руку Малиновского, но договорить не успела, потому что из палатки вышла... Кира Юрьевна. — Господи, а она что здесь делает? — стремительно приблизившись к нам, нервно спросила Воропаева. — Андрюш, ты теперь услугами секретарши и на выходных пользуешься? — Кира... — начал Жданов предостерегающе. — Нет, я понимаю, на работе, я уже смирилась, что ты и шагу без неё ступить не можешь! Но на выходных-то почему? Ты без неё разучился общаться с людьми? — Кира, хватит, — жёстко оборвал её Андрей; казалось, даже жуки в лесу могли почувствовать его тихое бешенство. — Хватит устраивать сцены. Я сам не знал, что Екатерина Валерьевна приедет. И нет, — он не дал Кире снова возразить, — я не звал её сюда! Ты меня поняла? Здесь на первый план вышел Рома, решив выступить в роли миротворца. — Думаю, нужно прояснить ситуацию, — с обаятельной улыбкой сказал он. — Я — Роман Малиновский. — Пожал руку Андрею Палычу и поцеловал Кире Юрьевне. — Директор модельного агентства «Колизей», нахожусь здесь по рабочему вопросу. Катя — моя спутница. — Она что, ещё и моделью подрабатывает? — недовольно хмыкнула Кира. — Масса, масса способностей. — Нет, мы просто соседи, — объяснил Рома. — Впрочем, я не списывал бы Катю со счетов. Она вполне могла бы стать моделью, но это будет преступлением против её ума. — Дамский угодник, — тихо усмехнулась я, толкая Малиновского локтем в бок. — Подождите, так мы же с вами сотрудники! — обратился к Роме Жданов. — Мир тесен. Очень рад знакомству! — Да-да, мои модели очень любят участвовать в ваших показах, — кивнул Малиновский, — и всегда готовы ещё. Надеюсь, и на новом показе вы не забудете про них. — У нас обычно Милко выбирает, — Андрей, улыбаясь, развел руками. — Но думаю, против он не будет. — Я в маэстро не сомневаюсь. Меня Катя, кстати, уже пригласила на показ. Будет интересно посмотреть на своих, — Рома, веселясь, передразнил Милко, — бабОчек и рыбонек в действии. — А по какому праву, Катя, вы приглашаете кого-то без ведома начальства? — вмешалась Кира, всё ещё крайне недовольная. — Даже несмотря на то, что Роман ваш... друг, не кажется ли вам, что вы ещё не президент компании, чтобы решать такие вопросы? — Да, Кира Юрьевна, — немного едко ответила я, — я не имела никакого права. — Кира!!! — здесь Жданов, не выдержав, повысил голос: — Не позорь меня перед людьми, пожалуйста. Роман — желанный гость на будущем показе, а Катя очень многое сделала и делает для того, чтобы этот показ вообще состоялся. — Ой, да что с тобой говорить! Александр Леонидович, находившийся всё это время поодаль, вмешался: — Я слышу, у компании возникли какие-то разногласия. Надеюсь, ничего серьёзного? — Ничего-ничего, Александр, — ответил Андрей, — лучше скажите, чем можно помочь. — А нам пояснил: — Александр — друг нашей семьи, отца в частности. Вообще мне полагается называть его «дядя Саша», но он сам не даёт этого делать. — И заговорщически шепнул, хитро улыбаясь: — Не хочет чувствовать себя старым. — Да уж, — усмехнулся Пахомов, — иногда сложно осознавать, что молодые тебя обгоняют. Наверное, поэтому я всё ещё не отдаю своё кресло преемникам. Хотя, мне пока что некому — детей у нас с Мусей нет. Кстати, куда она запропастились? — Мужчина крикнул: — Муся! Иди сюда. Как будто кошку позвал. Однако из палаты выглянула не кошка, а очень красивая женщина. Я таких, наверное, даже в «Зималетто» не видела. Рыжеволосая, полноватая, моложавая и с очень приятной улыбкой — почему-то она сразу располагала к себе. — Дорогой, ну чего ты так кричишь, — спокойно ответила она, плавной походкой направляясь к нам. — Я раскладывала спальные мешки — наши и ребят. — Женщина приблизилась ко мне с Ромой, сияя: — Очень рада новым гостям. Я Муся, а вообще — Мария Евгеньевна, просто Сашечка очень уж привык меня назвать по-домашнему при ком угодно. — Катя, — улыбнулась я. — Очень приятно. — Роман. — Малиновский поцеловал руку уже Марии Евгеньевне. — Не знал, что у Александра Леонидовича такая красивая жена. — Попридержите коней, Роман Дмитриевич, — шутливо предупредил Пахомов, — а то я в курсе о ваших методах. — Брось, дорогой, — легко сказала Мария, — ты же знаешь, что я тебе абсолютно верна. Тем более, я так понимаю, что Роман с Екатериной — пара? — Нет! — в один голос ответили мы, переглянувшись. — В смысле? — третьим голосом был Андрей. — Катя, вы разве не с Зорькиным? — Вообще-то нет, — ответила я, — но и не с Романом. Жданов остался размышлять — судя по всему, то, что мы не встречаемся с Колей, стало для него великим откровением. Кира раздражённо закатила глаза: видимо, думала, что слишком велик шанс, что я, будучи свободной, быстро постараюсь отбить у неё жениха. Мария Евгеньевна удивилась. — Странно, я редко ошибаюсь в таких вещах. Вы уверены, что вы не пара? — Ну... — теряясь от такого вопроса, ответил Рома, — вроде мы пока в здравом уме и памяти. И никто из нас не может припомнить объяснений в любви. — Ну посмотрим, что будет через год, — задумчиво ответила Мария. — Поверить не могу, что я не права... — А вы всё-таки, Роман Дмитрич, присмотритесь к Екатерине, — посоветовал Пахомов, — не всё же с моделями развлекаться. Разнообразие, конечно, хорошо, но когда-то же и остепениться надо. Я по молодости тоже гулял — а потом встретил Мусю, которая к глянцу и моделям вообще никакого отношения не имеет, и до сих пор счастлив. — И добавил шёпотом: — Когда она спит зубами к стенке. Я, в конце концов, возмутилась. Сводят нас без нашего ведома, а сейчас ещё и обсуждают меня так, будто моё мнение вообще не учитывается. — Думаю, Катя сама в состоянии решать, — ответил Рома. — И что-то мне подсказывает, что она вряд ли согласилась бы. — Это точно, — сказала я твёрдо. — Мне нравятся мужчины, отличающиеся постоянством. Смешно, конечно, учитывая, кто мне в самом деле нравится — но об идеале же мечтать никто не запрещает? Мария Евгеньевна лишь неопределённо хмыкнула, будто бы подвергая сомнению наши с Ромой слова. Кира подтвердила мои мысли, беря Андрея под руку: — Надеюсь, это когда-нибудь можно будет сказать про тебя. Александр Леонидович вспомнил, наконец, о делах: — Так, господа туристы-бизнесмены, надо бы пообедать. Андрей и Кира, вы займётесь борщом, Рома и Катя — с вас гречка с тушёнкой. А мы с Мусей, пока не стемнело, сходим до ближайшего посёлка и возьмём у знакомого мангал под шашлык. — Мясо, кстати, уже прибыло, — отчитался Рома, изображая кавказский акцент: — Сочний, вкусний, ароматний, вах. Пальчики оближешь! Александр с Марией удалились. Андрей с Ромой тоже — пошли к реке, находившейся в километре от нас, чтобы набрать воду в котелки для готовки. Мы с Кирой остались наедине с едой и друг другом. Кольке я конечно никогда не уподоблялась, но сейчас была бы не против остаться только лишь с продуктами. Найдя в одном из рюкзаков упаковку гречи, банку тушёнки, овощи, а также нож, я уселась за импровизированный стол, сделанный из брёвен; судя по всему, стол стоял здесь давно и периодически использовался различными путешественниками по лесам. Молчание не было приятным — оно было напряжённым. Кира отрывисто и решительно шинковала картошку для супа. Я резала лук и помидоры для гречки. Дождь уже кончился, лишь оставшиеся капли звонко капали с тента. Дрова в костре уютно трещали, и под этот звук я старалась погрузиться в состояние медитации и полного дзена. Сложная задача — когда рядом невеста мужчины, которого ты любишь. Которая, к тому же, терпеть тебя не может. И это странно. Ведь Андрей никогда не давал ей никаких поводов для ревности ко мне — стоило бы ревновать его к работе. Хотя, возможно, в этом всё и дело: ведь именно на работе мы с Андреем Палычем проводим практически полсуток вместе (а иногда и больше), пять дней в неделю. — Вам помочь? — спросила я Воропаеву, закончив со своими овощами. Неловко сидеть просто так. — Нет, спасибо, — сухо ответила Кира, — разбирайтесь со своей частью обеда. Ну, нет так нет — было бы предложено! Я подкинула дров в костёр и, в ожидании Жданова и Малиновского, стала читать прихваченную с собой «Унесённые ветром». Однако, не могла удержаться от того, чтобы периодически посматривать на Киру, отмечая её усталый вид. О чём же она думает? Хочет, чтобы на месте картошки, которую она так безжалостно рубит, оказалась я? Ревнует Андрея? Возможно, думает, как и я, что лучше бы вообще его не любила? Мне всегда казалось, что от любви человек должен внутренне сиять — вот как та же Мария Евгеньевна; даже несмотря на возраст, она выглядит отменно, и думаю, что дело не только в дорогих уходовых процедурах. Кира Юрьевна же — как будто чахнет на глазах. Чувства выматывают её, забирают последние силы, и даже несмотря на свою холёность, она похожа на увядающий цветок. Красивый, но слегка потрёпанный жизнью. Зачем же любить и преданно ждать того, кто тянет из себя все жизненные соки?! Хороший вопрос, Кать — задай его себе для начала. Я представила, что бы было, если всё-таки Андрей Палыч обратил бы на меня внимание. Представила смело, не таясь. Сначала наш роман со свиданиями, поцелуями и бурными ночами — здесь тело сладко заныло. Затем пышную свадьбу с кучей гостей — чуть слёзы на глаза не набежали, ужас какая я сентиментальная. Затем нашу семейную жизнь — когда мы оба привыкли друг к другу, очарованность прошла, и Андрей вновь погрузился в работу, всё чаще задерживаясь в «Зималетто» до поздней ночи, как он умеет. Возможно, не один. А я — с детьми, в заботах, усталая, забывшая, как выглядит муж. Пусто и грустно. Вот здесь уже заныл мозг. От подобной жизни ещё не такой истеричкой станешь! То, что испытывает Кира, и врагу не пожелаешь. Наверное, лучше наблюдать и вздыхать издалека — хотя бы картинка не испортится. Чувства остались смешанными: с одной стороны, Кира мне соперница, с другой — какая соперница, если никакой битвы между нами нет и не предвидится? Я бы сама с радостью сдала свою любовь в пункт приёма ненужных чувств, если бы такой существовал. — Вы ещё не устали меня рассматривать? — оторвалась от резки Кира. — Что такое интересное вы увидели во мне, Катя? Вот и спалилась. А, впрочем... — Кира Юрьевна, за что вы меня ненавидите? — прямо спросила я. Воропаева уставилась на меня непонимающе, а потом издала громкий, резкий смешок, запрокинув голову. — Катя, не берите на себя слишком много. Ненависть — слишком сильное чувство, чтобы я испытывала его к вам. — Хорошо, — не сдалась я, — почему я вас раздражаю? — Почему? — Кира вновь начала быстро-быстро шинковать картошку, а затем отбросила нож и смерила меня тяжёлым взглядом. — Вы спрашиваете, почему? Возможно, потому, что с вашим появлением Андрей вообще забыл обо мне? — Я ничего для этого не делала. — Не делали? — Воропаева хохотнула. — Да вы же раствориться в нём готовы! Во всём слушаться, всё исполнять, везде прикрывать. Или вы уже забыли историю с Лариной? Естественно, он ценит такое поклонение, и считает вас своей, а меня — врагом номер один. Хотя я ничего сверхъестественного не хочу, кроме правды! — А я от вас ничего и не скрываю, — прямо ответила я. — Да, с Лариной вышла неприятная ситуация, но... Я осеклась. Что мне ей сказать? Что я слишком боялась за своё место и была готова сохранить его любыми способами? Это будет только часть правды. А я так устала скрываться. В конце концов, правду говорить легко и приятно. И я решилась. — Да, вы правы, — откровенно сказала я. — Я это сделала потому, что влюблена в Андрея Палыча. Глаза Киры непонимающе расширилась: при всей её ревности она не ожидала, что разговор свернёт в такую сторону. Но я знаю, что Кира больше всего ненавидит ложь и изворотливость — значит, я буду честной, чтобы мы за эти полтора дня не поубивали друг друга пассивной агрессией. — Да как... — И вы меня выслушаете. Я вас в своё время тоже слушала. Тем более, мы сейчас в неофициальной обстановке, сидим готовим обед для наших мужчин — можно и поговорить. Больше я не чувствую себя уязвлённой, маленькой перед большими людьми. Рома правильно говорит: надо понять, что любой человек может испытывать те же страдания, что и ты — и положение здесь ничего не решает. Кира, справившись с эмоциями, приняла максимально холодный вид — мол, договаривай быстрее и не мешай жить. Но, тем не менее, замолкла. — Да, я люблю Андрея Палыча, — продолжила я. — И бог знает, чего я только не пережила с этой своей любовью. И мечтала, и надеялась, и плакала. Думаю, вы должны меня понимать. Любовь не выбирает, влюбиться можно в кого угодно — я не чувствую вину. А кроме того, что я влюбилась, я ничего не сделала. — А преображение из лягушки в принцессу — оно для кого? Ещё скажите, для самой себя. — Именно, что для себя — как бы вы ни были уверены, что я вру. Да, не скрою, мне хотелось, чтобы он заметил. Даже без чего-то там, просто — чтобы увидел, что я тоже женщина, а не калькулятор! — Я облизала и прикусила губу, а затем расплылась в улыбке, не скрывая свою боль. — Не знаю, правда, зачем мне это, я бы всё равно не смогла быть с женатым мужчиной. По крайней мере... думаю, что не смогла бы. Но хотя бы один, один восхищённый взгляд! Мне бы и этого было достаточно. — Замолчав на какое-то время, я вгляделась в ярко-рыжее пламя костра и разлетающиеся от него искры. Затем внимательно посмотрела на Киру, которая ждала какой-то вывод из моего монолога. — Могу вас заверить, Андрей Палыч занят только работой, и никого вокруг себя не видит. Поначалу я переживала, а сейчас, — вздохнула я, — сейчас потихоньку начинаю отпускать ситуацию. Сердце всё ещё неспокойно, но умом я понимаю, что мне нужен человек, который сразу разглядит меня. За которым не надо бегать, умолять, ожидать... ...чего и вам желаю — осталось невысказанным. По глазам Киры было видно, что от этого наплыва чувств она чувствует себя… потерянно, что ли. Но внешний её облик по-прежнему выражал холодность и неприступность. — Откуда мне знать, что вы не будете добиваться Андрея и впредь? — недоверчиво спросила она спустя минуту размышлений. — Я вам всё сказала, — пожала плечами я, — больше мне сказать нечего. Верить или нет — дело ваше, Кира Юрьевна. Думаю, если бы я хотела завести с Андреем Палычем роман, я бы с вами сейчас вообще не разговаривала и уж тем более — не уведомляла бы вас о своих чувствах. — Но с какой стати именно я сегодня стала вашим слушателем? Почему вы не пошли с этим всем к Андрею? Или, — Воропаева усмехнулась, — вы заранее уверены, что ничего не получится? — Зачем мне к нему идти? Что изменится после того, как я скажу? Появится лишняя неловкость, которая ни к чему ни мне, ни ему? — Я аж поёжилась. — Нет уж, дострадаю я эту историю самостоятельно. А вам я всё рассказала, чтобы вы не боялись. — Скажете тоже — бояться! — запальчиво ответила Кира, но я видела, что её уверенность пошатнулась; она опустила голову и начала вертеть нож в руках. — Даже если не вы, Катя, то кто-нибудь другой. Думаю, в этот раз вы не будете настолько глупы, чтобы отрицать, что Андрей Палыч у нас тот ещё ходок. — Отрицать не буду, — не стала я спорить. — Но, повторюсь, всё это — ничто в сравнении с тем, как Андрей Палыч озабочен будущим «Зималетто». — В этом и проблема! — отчаянно повысила голос Воропаева. — Ему до кого угодно дело есть, но только не до меня! Он как будто бежит в свои дела — от меня. Я уже не знаю, что мне сделать, как извернуться, в какой рупор прокричать, чтобы он вспомнил обо мне. А я, я каждую минуту, каждую секунду думаю о нём. — Женщина уткнулась лицом в ладони и замотала головой, а затем резко отняла их. — Вы спрашиваете, за что я вас так не люблю? Я скажу ещё раз. За то, что вы — часть его работы, часть всего того, что отнимает Андрея у меня. Часть его отдельной от меня жизни. И я вам не могу, не могу этого простить! Пусть вы с ним и не спите, но вас он ценит гораздо больше, чем меня. Боже, неужели все любящие женщины так страдают? — Кира Юрьевна, вы же знаете, что это не моя вина. В конце концов, моё место в компании мне дорого — это тоже правда. Я очень долго искала работу после ухода из «Ллойд Морис». И мне не хочется её терять. — Да знаю я всё это, — отмахнулась Кира, — прекрасно знаю. Даже если вы уйдёте, глобально ничего не изменится, и это я поняла давно. Наступило тягостное молчание. Мне сказать было больше нечего. Думаю, Кира и сама понимает, что их проблемы с Андреем гораздо глубже, чем влияние какой-то посторонней девушки. Я, уже подумав, что разговор окончен, вновь засела за чтение. Но через какое-то время Воропаева снова подала голос — очень тихо: — Пообещайте мне, что у вас с Андреем никогда ничего не будет. Я слабо хмыкнула. Чего мне стоило? — Обещаю. Дальше разговор по душам не продолжился — вернулись Рома и Андрей. Судя по их довольному виду и широким улыбкам, они уже успели подружиться. Опустив перед нами котелки с водой, они тоже уселись за стол — Жданов рядом с Кирой, Малиновский рядом со мной. — Ну что, девушки наши прекрасные? — спросил Рома. — Как кулинарные успехи? — И добавил шёпотом лично для меня: — Не подрались? — Я помотала головой. — А мы с Андреем уже обсудили дальнейшее сотрудничество и разработали несколько новых стратегий. — Вы уже на «ты»? — удивилась я. — Да, Катенька, — уже в прекрасном расположении духа ответил Жданов. — Жаль, что раньше не встречались. У Романа тоже новаторский подход к работе. Он ориентирован на сотрудничество с Европой — на этом и сошлись. — Давайте, новаторы, помогайте с обедом, — подключилась Кира. — Ставьте котлы на костёр, будем готовить. А потом вернётся Александр Леонидович, и будете обсуждать разные рабочие вопросы. И все вновь занялись делами. Рома периодически поглядывал на меня с интересом — видимо, очень хотел узнать, чем закончилось наше с Кирой пребывание наедине. Я улыбнулась и одними губами прошептала ему «вечером». ** Вечером, когда стало очень темно, и уже приготовился шашлык (к жарке которого Александр Леонидович никого не подпустил), мы все уютно уселись вокруг костра. Посреди ноябрьской промозглости и сырости огонь казался спасением. Рома, Андрей и Александр Леонидович бурно обсуждали последние тенденции моды. Я тоже периодически вклинивалась в разговор. — Новая женственность — вот что важно! — сказал Андрей. — Думаю, мы должны постепенно отходить от стандартов и создавать линию одежды «унисекс». В новой коллекции у нас будут также и более повседневные и простые наряды. — Да, — подтвердила я, — как бы Милко ни упирался, что каждая женщина должна быть порхающей бабОчкой, но все мы разные, и у каждой должен быть свой стиль. — Но вы, Катя, выглядите очень женственно. — Пахомов продолжал придерживаться более старомодных взглядов. — И Кира, и моя Муся. Женщина и должна быть такой! В этом и есть её отличие от мужчины. — Думаю, женщина никому ничего не должна, — сказал Рома. — Время диктует другие условия, и смешения стилей в будущем никак не избежать. Модели нашего агентства были бы рады представлять такие коллекции... — К сожалению, времена действительно меняются, — задумчиво кивнул головой Пахомов. — И если хочешь оставаться на плаву, нужно чутко отслеживать последние веяния. Но я в глубине души всё равно останусь при своём! — Ты у меня такой, — погладила Мария Евгеньевна мужа по виску, — очень упрямый. Но и очень умный! После продолжительных споров все стали есть шашлык и вспоминать разные случаи из жизни — рабочей и личной. Андрей вспомнил, как влюбился в Киру и как долго её добивался — огонь красиво освещал его лицо. Он смеялся и, кажется, впервые за долгое время был по-настоящему расслаблен и счастлив. А, может, это была только иллюзия. Кира обняла его, тоже смеясь и говоря, что она вообще-то влюбилась в него ещё раньше, чем он в неё. Если бы кто-то увидел их со стороны в первый раз, то наверное сказал бы, что они счастливая и гармоничная пара. Больно ли мне было наблюдать за этим? Определённо. Но я умею отстраняться от своей боли — мне с моими способностями можно ехать на Тибет. Тем более, что после разговора с Кирой на душе стало гораздо спокойней — как будто теперь я не просто хочу, а ещё и обязана покончить со всей этой историей. Сытная еда, вино и тепло разморили меня так, что хотелось положить голову кому-нибудь на плечо. Справа от меня сидел Ромка, но это показалось неуместным — не настолько мы были ещё близки, чтобы позволять себе такие вольности. Вот с Колькой да, я бы на него могла ещё и ноги закинуть — но мы друг друга и знаем с первого класса. Ситуация разрешилась сама собой: Рома, увидев, что меня подразвезло, сам подставил своё плечо — как бы предлагая на него опереться. И раз уж он сам предложил, я не стала стесняться: я была немного пьяна и имела право. В конце концов, все по парам, одни мы — несчастные одиночки. А, может, стоит брать пример с Ромы и наслаждаться своим одиночеством?.. После ужина Александр Леонидович запевал бардовские песни под гитару, а мы подпевали, что знали. Было душевно. Позже, когда мы с Малиновским уже лежали у себя в палатке в очень тёплых спальных мешках, с фонариком между нами, он всё-таки выпытал у меня, о чём мы говорили с Кирой. — Интересно же! — сказал он. — Я ей всё рассказала, — беспечно ответила я, — а дальше будь что будет. — И осталась жива после этого? — Как видишь. Я думаю, что она меня поняла и оценила мою откровенность. Тем более, что я пообещала ей, что никаких поползновений к Андрею не будет. — Ты намерена держать своё слово? — Думаю, это будет нетрудно. — Я засмеялась. — Ну и сюр, конечно. Сидим все вместе, как будто старые друзья. — А мне Жданов понравился, — признался Ромка, — хороший мужик, а самое главное, толковый. Только Кире его, конечно, не удержать. — А мне показалось, у них всё наладилось. — Он остыл к ней — и даже сейчас это видно. Мне сладкую парочку обсуждать больше не хотелось, поэтому я перевела разговор на другую тему. — Интересно, Ром, а почему все вокруг думают, что мы с тобой вместе? Даже посторонние люди так считают. Мы что, настолько терпеть друг друга не можем? Ромка от души расхохотался. Я приподнялась и тоже прыснула — он в своём красном мешке, застёгнутом до подбородка, был похож на большого червяка. Вино делало своё дело, мы смеялись, как дети, смотря друг на друга. Я подползла к Роме без помощи рук — червякообразными движениями, и мы стали смеяться ещё больше. Видел бы нас папа, сказал бы, что нам — лет десять максимум. — Не знаю, Катя, — ответил Малиновский. — Возможно, потому, что у нас нет отношений, нет претензий, и мы просто счастливы от радости нахождения друг с другом? — А ты счастлив находиться рядом со мной? — заинтересованно спросила я. — Почему я должен быть несчастлив? — возмутился Рома. — Ты же мировая балконная, верная подруга и потрясающий в своей красоте червяк, — зевнул. — Если я ещё почки не отморожу от лежания на сырой земле... можно вообще будет считать… что жизнь удалась. — Ладно, ты тоже неплох, — снизошла я, пьяно надув губы. — Я тебя, можно сказать, даже люблю. Как человека, конечно! Молчание. — Ром, ты слышишь? Я тут вообще о серьёзных вещах говорю! Ответом мне послужил храп. Так и закончилась великая история чисто человеческой и дружеской любви Екатерины Пушкарёвой — и тут не везёт. Ну и скотина же ты, Малиновский! Ну ничего, я тебя ещё из-за храпа обшучу. Впрочем, меня тоже совсем скоро сморил сон, наполненный свежим лесным воздухом и уютом от чьего-то близкого присутствия. ** Утро следующего дня выдалось пасмурным и неожиданно снежным. Это был первый снег — робкий, падающий редкими снежинками, но, тем не менее, дарящий чувство радости от предстоящей зимы. Я, привыкшая вставать рано, выползла из палатки аж в восемь утра. Все остальные, видимо, продолжали крепко спать. Ромка так точно храпел за троих! С большим трудом, но я всё же развела костёр — спасибо папе и походному детству, — и поставила кипятиться котёл с остатками вчерашней воды. Следующий час прошёл очень умиротворённо: я пила чай из жестяной чашки, ела бутерброд с колбасой и продолжала читать книгу. Небо над огромными елями и соснами постепенно светлело, становясь хмуро-серым, снег летел слабым вихрем, а воздух пах древесиной. Сразу захотелось Нового года и ожидания чудес: вспомнилось, как мы с родителями раньше ездили в деревню к бабушке и дедушке на зимние каникулы. Там я тоже с утра ела огромные бутерброды с колбасой и запивала их кофе. Бабушка причитала, что много кофеина — вредно, а дедушка смеялся и говорил, что я “кофейный монстрик” и состою на восемьдесят процентов не из воды, а из кофе. Днём я гуляла по заснеженному лесу, до отказа наполняя лёгкие кислородом. А когда наступал Новый год, я получала бесчисленное количество подарков и сама всем дарила какие-то мелочи. Вся деревня выходила гулять с петардами и хлопушками — все были весёлые, раскрасневшиеся и счастливые. Было ощущение, будто я ненадолго вернулась в то беззаботное время. Впрочем, и взрослая жизнь тоже неплоха — если ты посреди множества забот до сих пор можешь прочувствовать все эти приятные мелочи, и они дарят тебе радость, как и раньше. От философского пребывания наедине с собой меня оторвал второй проснувшийся — Андрей Палыч. Он усиленно тёр заспанные глаза и вообще был похож скорее на обитателя леса, чем на его гостя. — Чаю? — предложила я. — Можно, — буркнул Жданов и плюхнулся напротив меня. — Кира во сне что-то бормочет — сама при этом спит, а я вот проснулся, и всё. Заснуть теперь ни в какую. Пока я наливала чай, Андрей продолжил говорить: — Кира, кстати, вообще дитя мегаполиса, лес только на картинках в учебнике видела. Но после приглашения Александра Леонидыча твёрдо решила ехать со мной — боялась, видимо, что я и тут могу остаться не один. — И как, вы рады? — я подала чашку Андрею. Тот помолчал с минуту, будто бы прикидывая — рад или нет. — Вообще да, — решил, наконец. — Думаю, совместные выходные должны пойти нам на пользу. Я как раз после нашего с вами разговора много думал и пришёл к выводу, что нужно попытаться наладить отношения с Кирой. — Рада за вас. — Пусть уже многое не так, как раньше, но всё же нас многое связывает — да и я не очень-то представляю, что могу быть с кем-то другим. Привычка, знаете ли, она тоже имеет большое значение. Так что зачем рыпаться? Это вы сами себя убеждаете сейчас, Андрей Палыч? Занятно. Надеюсь, эффективно. — И как человеку, занимающему руководящую должность, мне образ семьянина не повредит. Так вот где собака зарыта! — В общем, что уже с проторенной дорожки сходить? Раз пошёл уже по ней — так надо продолжать. Похож он был в этот момент не на счастливого семьянина, а на человека, который, наконец, решился на отважный бой. Про себя я провела параллели между вчерашним разговором с Кирой и сегодняшним с Андреем. Всё-таки как различаются их чувства! «Каждую минуту, каждую секунду думаю о нём». «Что уже с проторенной дорожки сходить?» Блестяще. Но я всё ещё продолжаю надеяться, что сказки существуют, и что бывает так, что люди не охладевают друг к другу до такой степени, что присутствие любимого человека приходится терпеть. Бывает же? Должно же быть! — А вы, Катенька, — перевёл стрелки Андрей, — вы с Романом… всё-таки друзья? И этот туда же! — Да, это абсолютно точно, — бог знает в какой раз ответила я. — Нам просто приятно общество друг друга. — Хм, — Жданов задумчиво сложил пальцы вместе, — это, конечно, хорошо. Рад, что вы обзаводитесь полезными знакомствами. Но, как бы это сказать… — он замялся, будто бы стыдясь своих мыслей, — нет, он кажется славным малым, но не думаете ли вы, что мы с вами слишком уж откровенничаем с ним относительно будущей коллекции? — В каком плане? — опешила я. — В прямом. У Романа много друзей в нашей с вами сфере. А мы вчера под алкоголь прилично наболтали, потому что этот человек умеет располагать к себе. Да и вы наверняка ему что-то рассказывали, просто так, мимоходом? — Ну да, — растерянно ответила я, — про то, что Милко из меня сделал образцовую красавицу, и собирается показать результаты «до» и «после», и что это будет основной фишкой нашей коллекции. И что вы по требованию маэстро тоже должны выйти на подиум. — Это не очень хорошо, — тихо сказал Андрей. Оглядевшись по сторонам, я осторожно прошептала: — Вы намекаете на слив информации третьим лицам? — От абсурдности подобного предположения даже выговаривать такое было сложно. — Я ни на что не намекаю, — тоже зашептал Андрей, перегнувшись через стол. — Катя, я вам доверяю, как себе. Если вы скажете, что доверять можно и Роману, то я буду абсолютно спокоен. — Можно, — нисколько не колеблясь, ответила я. — Он прекрасный и надёжный человек. Чёрт возьми, я уверена в этом на все двести процентов! — Хорошо, — Жданов снова уселся на место, — тогда я спокоен. Но всё же дам вам совет на будущее: будьте осторожнее. Бизнес есть бизнес, и друзьям здесь не место. Впрочем, себе я тоже могу это посоветовать. — Мужчина улыбнулся. — Всё ещё доверяю своим впечатлениям, а надо отучаться это делать. — А я думаю, некоторым людям можно и нужно верить, — не согласилась я. — Это позволяет расширять границы и обзаводиться новыми знакомствами… — Опять работу обсуждаете? — третьим пробудился Александр Леонидович и тоже присоединился к нам. — Вчера уже наобсуждались вдоволь. Лучше будите остальных. Будем завтракать, складываться и перемещаться на озеро. А ближе к вечеру уже оттуда разъедемся по домам. — Есть, сэр, — отсалютовал Андрей Палыч и пошёл будить Киру. Я тоже пошла в палатку к Роме. Увидев, что он сладко спит, и ещё видимо с радостью бы полдня проспал, я наклонилась над ним и издала очень громкое: — Пожар, пожар, тревога, встаём! Всех прошу покинуть помещение! Пожар, тревога! — А, что, где? — сквозь сон затараторил Рома. — Кого спасать, куда спасаться? Боже, я что, больше никогда не увижу прекрасных Снежану и Мариетту? — И даже всхлипнул: — Девочки мои ненаглядные, розы в пустыне, только не умирайте! Монолог, достойный Шекспира. Ну и клоун же! Наконец, Рома очнулся ото сна, сумел сфокусировать взгляд на мне и расплылся в сонной улыбке. — О, Катя. С добрым утром! — Для кого как, — фыркнула я. — Ты знал, что очень сильно храпишь? — Я? — изумился Малиновский. — Да быть такого не может. Врёшь? — Вот делать мне нечего. Всё как есть: храпишь, как десять заправских лесников. Рома, как всегда, не растерялся: — Ну и что? Должен же быть в этом прекрасном теле хоть один изъян. — К счастью, всего остального мне оценить не удалось. — Я начала расстёгивать Ромкин спальный мешок. — Как тебе, кстати, спать рядом с женщиной в прямом смысле этого слова? Шока от потрясения нет? — А мне даже понравилось, — залихватски сказал Рома. — Хоть выспался. Правда, мне почему-то снилось, — он посмотрел на меня, как самый настоящий чёрт, — что кто-то признаётся мне в любви. Или не снилось, а, Кать? — Иди ты! — я порывисто застегнула Рому обратно и отсела. — Может, и было такое, но ты ничего не докажешь, ясно? — Катя-Катерина, — весело сказал Малиновский, стараясь выпутаться из мешка. Когда, наконец, выпутался, поднялся и придвинулся поближе ко мне: — Я тебя тоже очень люблю, ты знаешь? — Как человека? — надувшись, спросила я. — Как лучшую в мире балконную, — очень правдиво ответил Рома. И опять я не поняла, чего в нём больше — шутки или серьёзности. — Я очень рад, что в один прекрасный день ты решила стряхнуть пепел на мою светлую голову. Я, смеясь, позволила себе легонько растрепать волосы Ромы. — Если захочется ещё — непременно обращайся. ** В душе моей наступило хрупкое равновесие. Пока мы шлёпали несколько километров до озера, я старалась не бросать потаённые взгляды на идущего впереди Андрея, а больше наслаждалась окружающей меня природой. Когда ещё выдастся такая возможность? Снег всё ещё падал, оседал на щеках и ресницах, делая наш путь гораздо более оживлённым. Все шли стройной цепочкой: впереди Александр Леонидович с Андреем — обсуждали какие-то семейные дела. Посередине — мы с Ромой, впрочем Рома, как Фигаро, успевал и тут, и там: и с мужчинами поболтать, и со мной, и с сзади идущими Кирой и Марией Евгеньевной. Последние обсуждали своих мужчин — кого же ещё. — Сашечка меня так сильно полюбил потому, что я очень долго не обращала на него внимания, — поделилась секретом счастливого брака Мария. — До сих пор забыть мне этого не может. — Да, Андрею тоже пришлось за мной побегать когда-то, — ответила Кира. — Только он, в отличие от Александра Леонидовича, уже, видимо, всё забыл. — А ты — почаще забывай, кто он вообще такой. Сегодня у меня маникюр, завтра бассейн, послезавтра — занята своим бизнесом, времени нет, потерялась я. Тогда они сразу шёлковыми становятся и вспоминают, что такое цветы и свидания! — Хорошо, что я ничейный, — тихо сказал мне Рома, — как узнаешь, какие у вас там схемы по нашему порабощению, аж волосы дыбом встают. — Что там за шпионские перешёптывания? — громогласно сказал Пахомов. — И вообще, все разбрелись по группкам, а мы для чего тут собрались? — Воспитывать тело и дух! — бойко ответил Рома. — Подлиза, — тихо усмехнулась я. — Это верно! Идти нам ещё парочку километров, так что давайте все сыграем в игру, которая сделает наше общество друг для друга ещё прекраснее. Такую штуку часто используют на психологических тренингах. — Опять эти твои эксперименты, — проворчала Муся. — Дорогая, как показывает практика, эти эксперименты очень действенные, — вальяжно ответил Александр. — Тем более, я вижу, что у некоторых в нашем коллективе отношения натянутые. — Видимо, он имел в виду нас с Кирой. — Но мы сюда не враждовать приехали, а отдыхать, так сказать, сообща. Судя по всему Пахомов раньше был участником какого-нибудь скаутского движения — слишком он патетично говорил про обыкновенные выходные на природе. Впрочем, он бы легко подружился с моим отцом. — Я начну, и вы сейчас всё поймёте. И начну со своей драгоценной жены. Она у меня необыкновенная, это факт. Я ни секунды в жизни не пожалел, что женился на ней. Впрочем, Муся и сама всё знает, так что перейду к другим участникам этого похода. Андрей, тебя я тоже знаю много лет, и ты один из самых целеустремлённых людей. Уверен, что «Зималетто» при тебе поднимется на новый уровень. По секрету скажу: возможно, тебе даже удастся сделать больше, чем своему отцу. — Александр Леонидович, — Андрей явно не ожидал такой похвалы, видно было, что он расцвёл. — Я очень постараюсь. — Потом выскажешься, — прервал его Пахомов. — Пока говорит один, другие не перебивают. Уверен, что в выходе компании из кризиса ты многим будешь обязан Екатерине. Катя, вы очень сообразительная девушка, и ещё производите впечатление человека, который находится в гармонии с собой и с миром. — Вот уж не подозревала! — Роман, вы с лёгкостью располагаете к себе и можете поддержать любую беседу. Без вас наша вылазка не была бы такой весёлой. Спасибо, что приняли моё приглашение. Кирочка, ну с тобой всё более чем понятно! Найти более преданную жену Андрею будет сложно, этот олух должен ценить то, что имеет. Теперь ты, Андрей. — Что ж, — откашлялся Жданов. — Вы правы, Александр Леонидович. Кира, ты прощаешь мне те вещи, которые другая бы не простила. — Забавно было слушать это, когда ораторы находились к нам спиной. — Спасибо тебе за терпение и любовь. Мария, вы, как мне кажется, человек очень проницательный — с таким качеством в жизни не пропадёшь. Александр Леонидович, а вы никогда не откажете в помощи. Сколько вы помогали и отцу, и мне — в бизнесе такое редко встречается. Но я рад, что дружба с вами — это семейное. — Дальше он перешёл ко мне, и сердце моё, как всегда, ухнуло куда-то вниз. — Катя. Вы и так всё знаете. Если бы не вы, я бы уже просто пошёл ко дну. Не знаю, кто или что мне вас послало, но спасибо им! — Всё это он и так мне говорил, но каждый раз был как первый. — Рома, тебя я знаю совсем недолго, но уже успел убедиться, что у тебя очень живой ум. Думаю, мы с тобой ещё обсудим пару интересных проектов. Следующей стала я. Мне всегда было сложно говорить что-то хорошее намеренно, но я постаралась что-то придумать и не повториться. — Александр Леонидович, вы профи своего дела. С таким человеком всегда интересно пообщаться. Мария, вы… — я не знала, как выразить своё восхищение, — очень красивая и харизматичная. Думаю, быть такой женщиной каждая бы хотела. Андрей Палыч. — Его я специально назвала не первым и не последним, чтобы ничем не выдать свои чувства. Бредово, но показалось, что надёжно. — Вы отдаёте себя любимому делу до конца и зажигаете других. С вами очень легко работать. Ромка, — я взглянула на своего товарища и озорно улыбнулась, — с тобой никогда не соскучишься! Я, кажется, за всю жизнь столько не смеялась, сколько с тобой, и ещё ты столько всего знаешь! Оставалась Кира, и это было сложнее всего. — Кира Юрьевна, думаю, вы умеете выслушать. Это редкое и очень ценное качество. Следующим стал Рома. Ну, для него отвесить всем комплиментов вообще проблемой не было. — Катя, балконная моя! Да-да, если кто не знал, мы познакомились, стоя на своих балконах. С тобой рядом легко и просто, ты умеешь дарить тепло даже малознакомым людям, и я попал под твоё обаяние. — Кажется, он был серьёзен аж на девяносто девять процентов. — Александр Леонидович, спасибо, что пригласили. Очень сложно пробиваться в более элитные круги, и я благодарен вам, что вы даёте мне такую возможность. Андрей, отвечаю тебе согласием — уверен, ты хороший компаньон. А ещё мы очень схожи в профессиональных взглядах, ну, ты знаешь. Мария, душа моя! Вы покорили меня своей грациозностью. Александру Леонидовичу можно только позавидовать. Кира, а у вас необыкновенно красивые глаза — кажется, что в них можно прочитать так много, но до конца этот взгляд всё равно не разгадаешь. Вот же обольститель! — Ой, дружочки мои, — взяла слово Мария Евгеньевна. — Спасибо вам, что мы все собрались! Сашечка, я всегда говорила, что ты моя судьба — пусть временами и трудная, и нудная, но всё же судьба. Андрюш, в тебе много огня и любви к жизни — постарайся, пожалуйста, с годами не заматереть и это всё не растерять. Роман, с таким приятным мужчиной, как вы, вновь можно почувствовать себя молодой и полной энергии. Но я всё же надеюсь, — многозначительно сказала она, — что вы однажды перестанете растрачивать свои чары на всех вокруг и остановитесь на одной женщине. Катенька, вы чудесная девушка. В вас есть какая-то особенная красота, нетипичная, но притягивающая — и я не только о внешности. Кирюш, то, что ты красива, я тебе говорила всегда, а сегодня скажу, что ты отличная подруга! С такой и море по колено. Осталась только Кира. Не знаю уж, какая она подруга, но слушать её мне было страшнее всего. — Андрей, мне несложно тебя прощать — потому что ты приносишь в мою жизнь самые яркие краски. Я тебя очень люблю. Александр Леонидович, вы всегда поддерживали нас с Андреем в наших отношениях, даже когда наши с ним родители были против. Мария Евгеньевна, возвращаю ваш комплимент про подругу, и ещё добавлю, что вы всегда можете дать дельный совет. Ощущение, что вы знаете всё на свете! Роман, вас я знаю мало, но комплименты вы делаете обезоруживающие. Оставалась только я — даже волосы дыбом встали. — Катя, а вы… можете быть обезоруживающе честной. Думаю, Андрей в вас не ошибся. — Кира, это ты о чём? — заинтересованный Жданов повернулся к нам. — А это так, — я спиной чувствовала, что Воропаева улыбнулась, — наши женские секреты. Я с трудом подавила слишком уж явный вздох облегчения. Можно быть уверенной, что Кира ничего не расскажет Андрею. Да и сама теперь, возможно, не будет смотреть на меня волком. Рома, широко улыбаясь, подмигнул мне. Да, эти выходные во всех смыслах оказались хорошими. Почему-то было ощущение, что после них что-то пойдёт по-другому. Что именно, я не знала, но уже была к этому готова.