Как змей приручал кролика, чтобы съесть (и не съел)

Тор давно не чувствовал себя ребёнком. Тем самым ребёнком, который внезапно понимает, что хвалить его особо не за что, но похвалы этой, пусть иррациональной, просто потому, что любят, очень хочется. Подсознательно, конечно, он всё же давно не мальчишка. Но, как правильно и жестоко звучал в голове голос логики — не за что. Дом выглядел, словно его временно снимали — когда живущие в нём люди не особо заморачиваются внешним видом, лишь бы было, где поспать и помыться, приготовить еду и отдохнуть. Сейчас и давно не крашеное переднее крыльцо, и трава, которую надо было покосить неделю тому назад, и то, как запылились белые облицовочные панели, бросилось в глаза. Кустарники перед домом, которые когда-то в прошлой жизни он по напоминанию жены всегда вовремя подстригал, торчали во все стороны отросшими ветками. Клумба перед крыльцом, обнесённая декоративными камнями, стояла пустая. На ней пробивались несколько чахлых сорняков. Тор вышел из машины и, не дожидаясь новых колкостей от брата, пошёл к заднему крыльцу. Переднее было больше для красоты… раньше. Сейчас краска на ступенях облупилась, и деревянные доски устилали начавшие опадать с соседнего клёна сухие листья. Как ни странно, Локи следовал за ним молча. Тоже волновался? Вряд ли. Локи никогда не волновался… или просто не показывал своего волнения. Тор открыл обшарпанную дверь и зашёл в дом. Пахло какой-то выпечкой — совершенно редкий тут запах — и улыбнулся, слыша, как по телевизору в очередной миллионный, кажется, раз дети пересматривают «Кэролайн». — Люсинда, — позвал он редко приходящую няню-мексиканку, — я вернулся. — Хела, Фен! У нас гости. К слову сказать, никто не обратил особого внимания на его приветствие. Только Люсинда подошла и, снимая давно не стиранный фартук — Тор постоянно забывал про него, висит и висит себе на крючке — с усталой улыбкой и ощутимым акцентом сказала: — Я их покормила, в душе они уже были. В духовке яблочный пирог — Хела очень просила, я не стала отказывать. Всё было хорошо. — Спасибо, Люсинда, — поблагодарил Тор, отмечая, с каким настороженным любопытством женщина смотрит за его плечо. Точно, Локи. — Это мой брат, — представил он Локи. Тот как обычно перехватил инициативу и, чуть оттесняя его плечом, галантно протянул руку: — Хола, сеньора! Ми номбре ес Локи. Те вес пресьоза, — на что Люсинда смущённо улыбнулась и протянула руку в ответ. Локи мягко пожал её, заставляя Тора закатить глаза. Когда он выучил испанский? — Грасия, грасия, — Люсинда потянулась за своей курткой, но Локи, не дожидаясь, перехватил её и помог одеться. Тор посторонился, чтобы не мешаться, и зашёл в кухню, куда выходил задний коридор. Он ещё помнил, как Джейн ругалась, если он по старой привычке не снимал обувь. Она этого не любила, всегда поддерживала чистоту и порядок… пока была дома. Сейчас ругаться было некому. Как и поддерживать чистоту и порядок. Сам он давно забил. — Эй ребята, меня кто-нибудь слышит? — Тор прошёл в гостиную и оперся на длинный диван, расположенный напротив широкого настенного телевизора. — Привет, пап, — вялым хором ответили ему завороженно лупящиеся в экран дети. Тор не понимал, почему этот жуткий мультфильм так им нравился. В первый раз, помнил, Хела довольно сильно испугалась и пару раз приходила посреди ночи спать к нему в спальню. Но потом её как пробило. И они с братом стали пересматривать его снова и снова. — Слышали, что у нас гости? — не унимался Тор. — Ага… — Сейчас выскочит кот! — страшным шёпотом прошипел подошедший сзади Локи, и дети, да что там, и сам Тор, дружно подпрыгнули на диване. — Ну вот, что я говорил, — самодовольно улыбнулся Локи, глядя на экран. — Люблю «Кэролайн». Тор прочистил горло. Метод он не одобрял, но теперь оба его ребёнка во все глаза смотрели на Локи. — Знакомьтесь, это ваш… — Я ваш дядя Локи, — улыбнулся тот во все свои белые острые зубы. — Мы тебя не знаем, — недоверчиво резюмировал Фен после секунды молчания. — Ещё бы вы меня знали. Ещё месяц назад я жил в Лос-Анджелесе, — парировал Локи. — Ты мамин брат? — поинтересовалась Хела. — Нет, я папин… брат, — со странной заминкой ответил Локи. И в этот миг Тор взмолился всем существующим и несуществующим богам, чтобы тот не додумался спрашивать у детей, где мама. Он был уверен, что тогда вышвырнет Локи за шкирку из дому. И больше никогда не придёт на эти чёртовы собрания. Но тот или проявил чувство такта, или просто ему было всё равно. Он выглядел искренне заинтересовавшимся своими племянниками. — Так как вас зовут? — Я Хела, — с явным пробуждающимся интересом в глазах представилась дочка. — Я Фенрир, — с сомнением ответил сын. — А Что ты делал в Лос-Анджелесе? Это далеко? — Это штат Калифорния. Не близко. Я там помогал похудеть разным толстым тётям и дядям. — Как папа? — по-детски непосредственно поинтересовалась Хела, и Тор едва удержал разочарованный вздох. Спасибо, милая. — Папе вашему я тоже помогу. Он не будет таким большим. — Но мне нравится большой папа, — запросто ответила Хела, а Фенрир рядом согласно закивал. — Он мягкий. — Не сомневаюсь, — прозвучало это с каким-то затаённым злорадным предвкушением, и Тор понял, что его буквально заливает краской от стыда. — И сильный. Он может поднять меня высоко и крутить! — добавил Фенрир, а Хела согласно закивала. Тор чувствовал себя совершенно по-идиотски. Боги, храните этих детей. И дайте ему времени и сил поговорить с ними о том, что стоит и что не стоит говорить вслух так просто. — Кхм, пойду проверю пирог, смотрите дальше свои ужастики, — сил выдерживать многообещающий взгляд Локи больше не было. Тор искренне надеялся, что тот останется с детьми — но нет, увязался следом, на кухню. — Ты серьёзно назвал детей именами повелительницы мира мёртвых и её милого четвероногого братца? — искушающе зашептал Локи за спиной, пока Тор открывал духовку и тыкал пирог зубочисткой. Искущающе именно потому, что Тора так и подмывало поддаться искушению и двинуть ему. С каждой минутой всё сильнее. Неужели они и правда неплохо ладили в юности? — Даже не буду упоминать о том, что в мифологии они оба являлись детьми Локи. Тор ощущал, что щёки и уши его пылают. Было время, когда он тоже размышлял над причиной своего импульсивного решения — в момент, когда давал детям имена, у него и раздумий особо не было: они сами пришли из прошлого, из памяти о вечерних чтениях с отцом обожаемой им Эдды. — Отец предлагал имена Хеймдаль и Фрейя. Я упёрся, мы поругались тогда, помню, — Тор хмыкнул. Сейчас все обиды выглядели так глупо и нелепо. — Но не мог ведь я согласиться назвать дочь в честь богини, что ради золотой побрякушки изменила мужу и переспала с четырьмя гномами-кузнецами? Как ты вообще себе это представляешь? Тор медленно обернулся, стряхивая с руки прихватку. Локи смотрел на него широко распахнутыми глазами, на губах застыла саркастическая усмешка. Казалось, в его больших зрачках отражался сам Тор. Но был он каким-то другим, совсем на себя не похожим. — Ты ведь понимаешь, что не получишь ни кусочка от того пирога? — внезапно перевёл тему Локи, кивнув на духовку. — Всё для детей. Тор мысленно взвыл. Он обожал яблочный пирог не меньше Хелы. — Угу. Пойду схожу за выпивкой. Пакет в машине оставили, — буркнул Тор и вышел на заднее крыльцо, на свежий воздух, отчётливо пахший осенью: влажной землёй и начавшей преть листвой. — Завтра сможешь съесть один кусочек, — донеслось ему в спину, и Тор с чувством удовлетворения закрыл за собой стеклянную дверь — чуть громче, чем требовалось. Оперся на перила, посмотрел вокруг на осеннее увядание — и вытащил пачку сигарет из кармана. Достал одну зубами, сунул между губ и прикурил, наслаждаясь первой затяжкой. Он докурил до середины сигареты, когда за спиной тихо открылась и закрылась дверь. — Угостишь? — негромко спросил Локи. — Не знал, что ты куришь, — пробурчал Тор. Но пачку с зажигалкой протянул. Локи встал рядом, прикурил, так же, как и Тор пару минут назад, уставился на лесополосу напротив дома. — Я не курю. Так, социально. В общем, очень редко. — Попрошайничаешь, — кивнул Тор. Локи фыркнул. С удовольствием затянулся и вернул пачку. — Твои дети милые, — сказал он, выдыхая сизый дым в темнеющий воздух. — Похожи на неё. Я помню Джейн. Кажется, она училась на год младше? Тор просто молча курил. Благодаря Локи он отчётливо-ярко вспомнил тот последний год, когда они с братом заканчивали старшую школу. Когда красавица Джейн Фостер предложила ему встречаться, а он неожиданно согласился. Она была замечательная. Смелая, интересная, звонко смеющаяся и постоянно куда-то спешащая. Он не планировал серьёзных отношений. Был просто не готов к ним и знал, что после школы пойдёт служить. Так хотел отец, так хотел он сам — и так и вышло. После армии он ещё несколько лет служил по контракту, а когда вернулся домой двадцатипятилетним парнем, понял, что не узнаёт ни городок, ни людей вокруг. Словно всё сказочно поменялось за одну ночь, пока он спал. Вот только прошло без малого 6 лет. Он занялся собой, поступил в колледж, куда хотел ещё со времён старшей школы — на художника-иллюстратора. Тор всегда неплохо рисовал и мечтал создавать комиксы. Услышав это, отец был настолько против, что отказался оплачивать колледж. Сказал, что это недостойный мужчины труд. Тору и не нужно было его одобрения. После армии и контрактной службы он вернулся с деньгами, достаточными для первого взноса за свой собственный дом и с правом бесплатного обучения в колледже. И он блаженствовал. Блаженствовал, купив свой дом и не попросив у отца ни цента. Наслаждался учёбой, общением с молодыми людьми, такими наивными ещё на его взгляд. Тор в свои двадцать пять уже убивал людей, его контузило несколько раз от близких взрывов, но он выжил и вернулся — он ведь Тор. И тогда они столкнулись с Джейн, что работала лаборанткой при кафедре истории и археологии, снова. И у них снова закрутилось — теперь совсем по другому. Серьёзно. Сердце Тора было болезненно-пусто последние годы и с радостью наполнилось новыми чувствами и переживаниями. Он был уверен, что теперь всё у него будет «нормально». Как и должно быть у мужчины со своим домом и неплохой работой, приносящей стабильный заработок. Он начал рисовать для крупного издательства комиксов. После года отношений Тор сделал Джейн предложение, и она согласилась. Началась долгая предсвадебная карусель, которая совсем не напрягала. Тор даже разыскал Локи в фэйсбуке и прислал ему приглашение — понятия не имел, заходил ли тот в соцсеть или нет, последнее обновление профиля было обозначено несколькими годами ранее. Конечно, тот не приехал. Но очень скоро Джейн забеременела, и Тор совсем перестал вспоминать о брате. Всё было так хорошо, так прекрасно, пока… — Мы в разводе больше трёх лет. Я один воспитываю детей, — тихо проговорил Тор, морщась от внезапной резкой боли — сигарета дотлела до фильтра и обожгла пальцы. — А… — А Джейн в непрекращающихся экспедициях. То в Ирландии, то в Египте… Их кафедре одобрили пятилетний грант, и они с тех пор постоянно в разъездах. Приезжает иногда, конечно. Навещает детей. — И поэтому вы развелись? — со странной неверящей интонацией спросил Локи. — Мы развелись, потому что для Джейн работа — смысл всей её жизни. Я не виню её, все люди разные. Он замолчал, спазм перехватил горло. Он не винил, уже нет. Но до сих пор ком давней нераспутанной обиды душил его, стоило ему вспомнить. Он просто оказался удобным, проверенным вариантом. Рыба, что сама приплыла в руки — и которую оказалось так просто выбросить на берег за ненадобностью. Тор почувствовал, как Локи робко похлопал его по спине. — Хреново, — сказал он. — Прости, я не знал. Пойду, возьму выпивку. И Тор стоял и смотрел, как Локи, ругаясь, открывает заднюю дверь пикапа и, наверняка разгребая разного рода мусор, достаёт бумажный пакет с двумя бутылками. Надо бы почистить машину, конечно. Детям ведь тоже неудобно сидеть, когда он завозит их в школу. Куча мусора под ногами. — Папа, пирог, — сказала внезапно открывшая за спиной дверь Хела, — и Тор тихо выругался. Они все вместе зашли в дом и принялись спасать едва не загубленный пирог. Локи, проинспектировав, безжалостно отрезал всю нижнюю чуть пригоревшую часть и отправил в мусорку, заявляя, что это не только вредно, но и опасно для здоровья. Тор вместе с Хелой и Фенриром проследили за этим последним полётом с плохо скрываемым выражением печали на лице. — И не нужно так на меня смотреть, — Локи картинно отряхнул руки друг о друга. — Однажды вы скажете мне спасибо, что я не дал угробить ваше здоровье. Тор едва не расплакался, когда увидел на своей тарелке кусочек пирога, отрезанного Локи специально для него. — Я хочу есть. Это мне на один укус. — Придётся потерпеть. Алкоголь довольно калорийная штука, — ехидно улыбнулся Локи и откусил от своего — раз в пять больше — куска пирога. Тор едва пересилил себя, чтобы буквальным образом не вырвать его из рук и не затолкать себе в рот. Вскоре Тор пошёл укладывать детей спать и, читая им на ночь кровавую сказку про «Верного Йоннаса», всё прислушивался, что там делает Локи. Судя по звукам, тот напивался. Без него. Наконец, он вышел из детской и прикрыл дверь. Локи сидел на диване в полутёмной комнате и нагло закинул ноги на журнальный столик. Видеть его здесь, у себя, сидящего со стаканом виски в руке и расстёгнутой почти до середины груди рубашке было сродни видению. Миражу. Тор даже моргнул. — Я никуда не денусь, — устало сказал Локи. — Иди сюда, садись. Мне нужна компания. И он налил ему на два пальца примерно — для начала. Тор, вздохнув, сел рядом, чувствуя, как сильно под ним прогибается диван. Принял стакан и выпил. Виски обожгло горло, горячо упало в желудок и растеклось там огнём. Они пили и говорили. Тор не помнил, когда последний раз столько разговаривал — от непривычки болело горло и сел голос. Локи рассказывал о себе мало, но Тор всё же умудрился вытянуть из него несколько историй из прошлого. На голодный желудок Тор очень быстро напился. Это было хорошо забытое ощущение — последний раз он напивался до подобного состояния, когда понял, что он один пытается что-то исправить и сохранить семью. Что Джейн уже давно не с ними, пускай до сих пор на её стороне кровати лежала её особенная ортопедическая подушка, а в шкафах и в ванной — её одежда и все те странные штучки, нужные женщине для ежедневного использования. Что дети всё реже спрашивают, когда вернётся мама. — Твоя борода отвратительна, — сказал вдруг Локи. Тор посмотрел на него: в приглушённом свете пары бра на тумбочках в гостиной глаза его, казались, мерцают зеленью. И они были так близко! Голова чуть кружилась, было так спокойно и хорошо. Тор хмыкнул. — Если ты решил отпустить бороду, то должен хотя бы ухаживать за ней, а не просто не бриться. — Завтра сбрею, — из него вырвался смешок, и Локи покачал в ответ головой. Стало неумолимо клонить в сон. — Ты напился. Что в целом неплохо. Но надеюсь, ты встанешь завтра, ведь рабочая неделя только началась… Тор сидел и смотрел на Локи, на его руки и длинные-длинные пальцы. Зачем-то поймал его ладонь, крепко сжал. Внутри, с самого донышка груди поднималось что-то давно забытое. В тот день, давным-давно, они тоже были чуть пьяны — отмечали окончание школы. — Почему ты сбежал тогда? — спросил он почти тоскливо. Он так долго ломал голову над этим вопросом. Локи тогда весь его мир вверх ногами перевернул. Тор всё держал Локи за руку и почувствовал, как тот дёрнулся от вопроса. Но он не собирался его отпускать. Не в этот раз. Он просто хотел, чтобы они наконец поговорили. Хотя бы так. Вряд ли он смог бы спросить на трезвую голову. Локи долго смотрел на него своим немигающим змеиным взглядом. Лицо его, снова укрывшееся маской холодности, словно ничего не выражало. — Мне было девятнадцать, и я соблазнил собственного брата. Я ни о чём не жалею, но в то утро, когда я проснулся в твоей постели голый, с твоей ручищей, перекинутой через меня и едва позволявшей дышать, я понял, что должен уйти. Из дома, из твоей жизни. В тот момент это казалось единственно правильным решением. Тор почувствовал, как яро заколотилось от волнения сердце. Глаза слипались сами собой, он неумолимо заваливался на диван, и Локи перед ним расплывался, становясь вдруг тем парнем из далёкого прошлого — тонким, гибким, с торчащими во все стороны патлами так и не удержавшихся в стильной укладке волос. — И сейчас тоже?.. Думаешь, поступил благородно? Ты бросил меня… с такой кашей в голове… — пробормотал он, чувствуя, как засыпает. Он закрыл глаза, укладывая голову на мягкий валик подлокотника. — Сейчас я думаю, что был идиотом, — донеслось до него сквозь сон. — Я должен был вернуться раньше. Но я был так напуган и так привык не вспоминать… Спи, Тор. Мой маленький старший брат. Теперь я позабочусь о тебе. Тор почувствовал тепло, укрывшее его. А потом ему показалось, как кто-то долго гладит его по волосам. Так приятно, что даже сквозь дремоту хотелось плакать. А потом он провалился в глубокую кроличью нору и больше ничего не чувствовал той ночью.