Как змей приручал кролика, чтобы съесть (и не съел)

К Новому Году неожиданно резко похолодало, и выпал первый неверный снег — Тор только усмехнулся, выйдя утром на крыльцо и увидев белую мелкую крупку, усыпавшую ещё зелёную траву на лужайке заднего двора. Тор был уверен, что к полудню всё растает, однако первый знак был подан — зимы в северной части штата бывали очень снежные. Хорошо хоть, что недолгие. Обычно настоящая зима длилась не дольше двух месяцев, Тор помнил лишь несколько лет, когда или совсем не было мороза и снега, или когда тот ложился уже в начале декабря и не сходил до самого марта. Достав из пачки последнюю сигарету — надо обязательно заехать на заправку и купить ещё, — он сел в объявшее холодом задницу кресло и всё равно сладко улыбнулся. Когда он выходил из спальни, Локи ещё храпел, выставив из-под общего одеяла ступню и плечо. Тот часто спал на животе, подмяв под себя подушку, и Тор каждый раз словно дёргал себя за поводок, видя его рядом в кровати по утрам: фу, нельзя, не трогай. Потому что трогать хотелось постоянно. Даже если не заниматься любовью — то хотя бы огладить рукой спину и внизу нежно протолкнуть палец в ещё мягкое и влажное после ночи. А ещё сильнее хотелось вылизывать его. Кожу, между ягодицами, уши, член — что угодно, Тор просто чувствовал неутолимый голод, как будто до этого спал несколько лет и наконец-то проснулся. И никак не мог теперь насытиться. Посмеиваясь, Тор прикурил и затянулся. Было рано и тихо, завтра наступит новый год — который, возможно, наконец станет счастливым для их семьи. Вчера Локи едва заметно шарахнулся от ласкового оглаживания задницы, пока мыл посуду, а Тор носил грязное со стола, и едко прошипел, что, мол, зная, какую коробочку Пандоры откроет, вряд ли бы решился. Это он намекал на то, что Тор совсем стыд потерял и заездил младшего брата. Даже если так, Тор ничего не мог поделать с собой. Оборвав собственноручно накинутый поводок, проломав свои же защитные стены, теперь ему оставалось только «терять стыд» и кое-как держать себя в руках до ночи — или до ванной, где можно запереться ненадолго, или до гаража, в котором приходилось постараться, чтобы Локи не успел замёрзнуть… Да, наверное, можно сказать, что его «заносило». Но как бы едко Локи не шипел на него, как бы ни больно шлёпал по шаловливым рукам, жалуясь, что на нём уже «живого места не осталось», на самом деле едва мог сдерживать собственный голос, закрывая рот руками, и каждый раз кончал, даже не пытаясь притрагиваться к себе. Его тоже несло, но для Тора видеть брата таким по ночам и слушать его шипение днём было лучшим, что могло происходить вообще. Впервые за долгие годы Тор снова почувствовал, как проваливается в безумство любви. Только теперь не было ни сомнений, ни недосказанности. Просто слепая уверенность в другом человеке, которая позволяла не оглядываясь, заныривать ещё глубже. Порой гадкий голосок внутри шептал: «Ты позволяешь ему целиком завладеть собой. Но если что-то снова переменится, и он внезапно исчезнет или решит, что всё ошибка, ты никогда уже не склеишь своё дурное сердце из той пыли, на которую оно рассыплется. Он уничтожит тебя, он уже почти провернул это однажды… " Тор мысленно, но очень яростно вырывал этот голос из головы с корнем и, как нечто чужое, не должное быть в его теле, словно откидывал от себя как можно дальше. Как бы ни было страшно, похоже, между ними невозможно было по-другому. Всё или ничего. Если не доверять, то не следовало даже пускать Локи на порог. Наверное, Тор сам прокололся — и, как всегда, был готов нести ответственность. Тор помнил, как сильно горевал после исчезновения брата и как перестал видеть мир в цвете на несколько долгих лет, пока Джейн какой-то собственной женской магией не сняла на время накинутый Локи морок. Ненадолго хватило этой магии, видимо, силы Локи были несоизмеримо больше. В их последнюю встречу около полугода назад, когда Джейн возвращалась в город и приходила повидаться с детьми, она на прощание сжала его ладонь и посмотрела взглядом, который Тор ненавидел — смесь жалости и нежности. И сказала, что он стал похож на белёсую тень прежнего себя. И что она пыталась и была бы рада это изменить, но, видимо, это не в её силах. Тор тогда только зло ухмыльнулся. Как просто возвращаться раз в полгода и жалеть, давать ценные советы. Он злился на Джейн, но только сейчас начал осознавать — не за то, что она ушла. И даже не из-за детей — слава богам, что она не настаивала, чтобы забрать их, ведь тогда Тора бы ничего не удержало на плаву. Он злился за то, что Джейн как раз ничего не потеряла, разве что чувства к нему. Стоило давно признаться самому себе, что он потерял свои чувства к ней в перипетиях быта гораздо раньше. Семья и дети отвлекали его совсем недолгое время, пока новые события и обязанности не оставляли ни единой свободной минуты на размышления. Прежняя, будто бы давно забытая тоска всё равно проросла, она была неубиваема, как сорная трава. Тор просто накрыл её сверху новыми событиями своей жизни, как плотной чёрной тканью, но это лишь спрятало её и не давало показываться наружу — но вовсе не убило. Джейн во всём была права. Она не могла помочь — Тор сам не мог себе помочь. Дети вытаскивали его на поверхность, не позволяя утонуть, однако, и отцом он похоже, был так себе. Можно ли надеяться, что теперь он станет лучшей версией себя? Тор понятия не имел. Сейчас хотелось дышать холодным воздухом, хотелось жить, хотелось нырять в омут под именем Локи с головой. Кто мог знать, что это принесёт ему? Но возвращаться в своё прошлое Тор точно не собирался. Докуренная до самого фильтра сигарета обожгла пальцы, Тор чертыхнулся и выронил её на пол, а пока доставал, открылась дверь, и на утренний холод выполз Локи, замотанный в объёмный плед, живший на диване. Он зевнул и упал на свободной кресло, выпутал руку, которая показалась Тору белой веточкой, и почесал нос. — Доброе утро, — не в силах сдерживать улыбку и собственные чувства, тихо сказал Тор. — Доброе… Только вот какого чёрта так холодно? Сигаретку дашь? Тор смотрел и не мог насмотреться. Наконец, фыркнул под недоумевающим взглядом. — Я последнюю выкурил, прости. Сейчас съезжу до заправки, куплю ещё. Что-нибудь хочешь? Локи на самом деле задумался. Потом мечтательно улыбнулся и сладко выдохнул: — Имбирный латте из Старбакса. — Ты ведь помнишь, что до ближайшего Старбакса час езды? Локи словно сдулся, скрючившись. Выматерился: — Как ты тут живёшь? Тут ведь ни хрена нет, ни Старбакса, ни хорошего продуктового, один задрипанный Волмарт на все полсотни миль! Тор рассмеялся. Локи, даже расстроенно-недовольный, был лучшим событием его утра. — Приготовишь что-нибудь на завтрак детям? Я скоро вернусь. Куплю сигареты и что-нибудь на ужин. — Ага, — вяло отозвался Локи из пледа. Тор встал и шагнул к нему, наклоняясь так, чтобы касаться носом носа. Сказал мягко, но со всей уверенностью, от которой у него самого дыбом вставали волоски на руках: — Я тебя люблю. Будь хорошим дядей. И Тор поцеловал его, искренне затягиваясь поцелуем и утренним вкусом Локи, который он не хотел бы менять на вкус самой лучшей зубной пасты. Всё было так, как он любил — и пересохшие после ночи губы, и настойчивый язык, и острые зубы, о которые он цеплялся своим языком. Тор хотел осесть на колени, развернуть кокон пледа и взять в рот прямо здесь, на крыльце, но почему-то подумал, что его снова заносит. Может быть, он ещё провернёт это, но сейчас нужно было поторапливаться. Тор запрыгнул в промёрзший за ночь «рогач» и включил печку на полную, отмораживая затянутое молочной ледяной коркой окно. Набрал название на навигаторе и дождался построения маршрута, чуть вздохнув от высветившихся пятидесяти трёх минут. К дьяволу, почему бы не совершить небольшое безумство? Когда он вернулся через три часа с пакетами продуктов в одной руке и с остывшим имбирным латте в стаканчике от Старбакса в другой, Локи сначала поколотил его, а потом за руку потащил на улицу. Тор ничего не понимал, пока Локи не запер за ними дверцу гаража, тут же запуская свои холодные пальцы ему под свитер и ремень джинсов. — Там… твой латте… — жарко выдохнул Тор облачка пара. В гараже было почти так же холодно, как и на улице, но хотя бы без ветра. У Тора встало от первых прикосновений, и теперь он хотел только того, чтобы Локи не останавливался — им обоим было плевать на холод. — Один хрен остыл, — так же горячечно выплюнул Локи. — Подождёт ещё немножко. Тор заполошно искал, как добраться до кожи Локи под его свитерами и футболками, от их возбуждённого дыхания вырывался пар, в полутьме было едва видно, но когда Локи расстегнул, наконец, ширинку на джинсах Тора и обхватил прохладными пальцами твёрдый ствол, Тора прошило судорогой. Отчасти — из-за холодных пальцев, но больше от того, как же правильно он сжимал. Они зажали друг друга в объятиях, как свихнувшиеся от долгожданной близости подростки, Тора повело, когда он добрался, наконец, до тёплой и нежной кожи на впалом животе Локи, а чуть позже — и до сжавшихся твёрдых сосков. Потом брат внезапно перевернулся в его руках и прижался задом. — Сейчас… сейчас, — Локи весь дрожал, и голос его звучал, заикаясь. Тор обхватил его руками и покрепче прижал к себе, пытаясь согреть, а потом вдруг почувствовал, что упирается в обнажённые ягодицы — Локи стянул свои штаны, прогибаясь в спине и притираясь задницей к готовому члену. — Ты… — выдохнул Тор новую порцию пара и больше не знал, что сказать. Пальцами скользнул между ягодиц, где было влажно и чуть липко. — Ждал меня?.. Локи издал неопределённый звук и вцепился руками в ближайший стеллаж, наклоняясь вперёд. Тор едва ли соображал что-то, притягивая аккуратную задницу ближе и с силой, но без какого-либо сопротивления, под жадный стон облегчения насадил Локи на себя, пока между ними не осталось никакого пространства. Кожа к коже, тело к телу — так им было максимально хорошо. А потом Локи, помедлив лишь пару секунд, качнулся вперёд и резко, до короткого, тихого шлепка — снова насадился до конца. Тор крепче схватил его за бёдра и начал с силой толкаться, изнемогая от желания кончить. Локи сдавленно поскуливал на каждый его толчок, уткнувшись лицом в собственное предплечье, и подмахивал, качался стеллаж и вместе с ним — все пластиковые коробки, стоявшие там с незапамятных времён. Краем мыслей Тор взмолился богам и богиням, чтобы ничего не упало на них с верху, хлама в гараже хватало. То, что делал с ним Локи, не поддавалось никакому описанию, никаким оценочным суждениям. Он сам, его взгляды, улыбки и едкое шипение, его холодные пальцы и вечно мёрзнущие ноги, его тело… весь он заставлял Тора чувствовать столько всего, сколько раньше и не мечтал вместить в своём сердце. Не было даже отголоска подобной нежности, даже отблеска похожей страсти. Наверное, это как слетевшие предохранители, мимолётом подумал Тор и обхватил член Локи, размазывая по налившейся, готовой выстрелить головке собственную сплюнутую в ладонь слюну. Локи вскрикнул ночной птицей и затрясся, сжимая внутри себя так, что невозможно стало двигаться, и Тор просто навалился на его спину, чувствуя, как оргазм даже без движения догоняет сам себя, чувствуя, как кончает, выливаясь внутри судорожно сжавшегося тела. Пришлось тоже схватиться за стеллаж, чтобы Локи не пришлось держать его на себе. Между пальцев другой руки было благостно липко и тепло от спермы и расслабляющейся плоти. Тор зарылся носом в растрепавшиеся волосы и, втянув запах шампуня, поцеловал. — Ты меня совсем с ума свёл, — жалко выдохнул Локи. — Я никогда таким не был. На секунду Тору захотелось поддеть каким-нибудь ехидным: «Ты уверен?», но он сказал только: — Зато согрелись. Локи фыркнул: — И перепачкались… Вздохнув, Тор стянул с себя тёплую худи, а затем и футболку. Он всё ещё был внутри, и пока член не расслабился, не собирался вытаскивать. Из-под футболки показался живот, и Тор вздохнул, хмурясь. Хорошо, что его член был достаточно большим для того, чтобы видеть его даже из-за такого живота. — Чего ты там копаешься? — нетерпеливо спросил Локи и пошевелился, но Тор удержал его на месте, не позволив соскочить. Сугубо в практических целях — иначе они запачкают ещё и штаны, когда сперма потечёт по ногам. Он обтёр руки о снятую футболку, а затем осторожно промокнул совсем расслабившийся член Локи. И только после этого медленно вытащил, прижимая футболку к ягодицам. — Я сам, — Локи резко перехватил её и, наконец, повернулся лицом, яростно вытираясь. Даже в полутьме он сверкал глазами — словно это Тор, ведомый неуёмной похотью, затащил его в гараж и нагнул над стеллажом. — И чего ты лыбишься? А? — спросил он грозно, но Тор только покачал головой, не в силах сдержать смех. — Ты очень красивый, — сказал он искренне. Тор на самом деле считал, что эта ехидная и порой необоснованная ярость страшно украшает Локи, делая его настоящим и бесконечно родным — он помнил, Локи так вёл себя с самого первого дня их знакомства. Ярость словно немного притухла в глазах, краешек губ изогнулся в знакомой полу-улыбке. — Подлиза. Мог бы не ездить за этим чёртовым кофе. Местная кофейня на главной улице тоже неплохой варит. — Так вот что тебя так возбудило! — нашёлся Тор, а Локи толкнул его в обнажённое плечо, закатывая глаза — мол, что ж ты такой дурной, большой брат. Только в этот момент Тор понял, что так и стоит голым по пояс и в приспущенных джинсах. Он принялся натягивать отброшенную на ближайшую полку худи, не торопясь застёгивать штаны. — Эй, — Локи остановил его руки, пока Тор нервно пытался расправить худи на животе. — Эй, посмотри на меня. Тор поднял глаза. Уже привыкнув к сумраку гаража, он хорошо видел Локи и то, каким взглядом тот смотрел на него. А потом тот забрался под край худи и положил руки ему на живот. Который, возможно, стал немного меньше за последний месяц. По крайней мере, Тор хотел надеяться. — Перестань загоняться без причины, — строго сказал Локи. Потом скользнул согревшимися ладонями на бока и чуть ущипнул — больно, Тор даже дёрнулся. — Иногда мне хочется залезть тебе в голову и удивиться, насколько то, как ты себя видишь, расходится с тем, как я вижу тебя. Тор ничего не ответил. Просто не нашёл слов. Они вернулись в дом, пришлось соврать детям, что нужно было убраться в гараже. Локи, явно пребывая в самом прекрасном расположении духа, показательно отправился в ванную, а Тор, жадно — да сколько же можно, ведь только что… — проводив его взглядом, остался на кухне ставить мультиварку с большим куском свинины — единственным Новогодним блюдом, готовившимся в их семье на протяжении многих лет. Свинина под квашеной капустой с брусникой, приготовленная в мультиварке. Она томилась весь день, пропитывалась соком капусты и брусники и к ночи буквально распадалась на волокна. К ней обычно отваривалась картошка, и потреблялось это чудо кулинарии под пару бутылочек пива. Когда-то Тор любил Новый год — это был «праздник для взрослых». Обычно в районе девяти все соседи, кто мог себе позволить, уже обстреливали небо салютами, и дети отправлялись спать. А взрослые… взрослые, наконец, могли провести ночь под бормотание тупых новогодних шоу на ТВ, выпивая больше, чем обычно. Последнее время Тор даже не каждый раз смотрел спуск шара в Нью-Йорке. Ему стало как-то наплевать и на шар, и на новогодний парад. На всё это притянутое за уши торжество… Новый год совсем необязательно принесёт с собой изменения к лучшему. Да вообще, хоть какие-нибудь изменения. Сидеть ночью в одиночестве, есть жаркое и пить пиво под радостные песни из телевизора казалось слишком унылым для Тора. Часто он отправлялся работать или ложился спать почти сразу за детьми. Но в этот раз он был не один. И он надеялся встретить Новый год с Локи, поесть приготовленное по семейному рецепту жаркое, выпить пива… Тем более, если тот захочет посмотреть, как спускают шар на Таймс сквер. А потом… даже просто пойти вместе спать — уже будет одним из лучших начал года. Тор поставил мультиварку на шесть часов и чистил картошку, когда Локи вышел, наконец, из ванной. Хела тут же подбежала к нему и утянула на ковёр в гостиной, где они с Фенриром играли в настольную игру с фишками и кубиком. Тор хмыкнул, но на помощь не спешил — кто-то собирался быть хорошим дядей. Закончив с делами на кухне, он взял телефон и пошёл в гостиную, чтобы приземлиться на кресло рядом.  — Не хочешь присоединиться? — едко поинтересовался Локи. Тор знал, как искренне тот не любил подобные настолки за их бессмысленность — потому что победа не зависела ни от чего, только от броска кубика, который невозможно было контролировать. Не помухлюешь. — Я собирался позвонить матери, поздравить с Новым годом. Хочешь поговорить с ней? Локи нахмурился на миг и помотал головой. — Почему? — удивился Тор искренне. Ему казалось, что Локи и Фригга как-то поддерживают связь, раз та нашла его номер и позвонила. — У нас до сих пор натянутые отношения. Ничего особенно не изменилось. Тор задумался. То, что говорил Локи, никак не объясняло звонок его матери. Это было очень странно. — Почему тогда она вообще связалась с тобой? Как она узнала твой номер? Локи делал вид, что усиленно считает ходы и следит за тем, чтобы Фенрир не прибавил себе пару слотов, пока дядя отвлёкся. Ответил туманно и словно нехотя, не поднимая взгляда: — Сие покрыто мраком тайны. Хотел бы я сам знать. Хотя нет, вру. Не хотел бы. Тор фыркнул и вернулся к телефону, выискивая давно не использованный номер в контактах. Они редко созванивались, это было непросто из-за разницы часовых поясов и постоянной маминой занятости. А ещё из-за ощутимой дороговизны международных звонков — мама всегда любила поговорить. Но на праздники Тор звонил всегда. Это было негласной традицией. Тор слушал гудки, поглядывая на Локи — тот продолжал изображать внезапную увлечённость игрой. По тому, как резко очертились скулы из-за плотно стиснутых зубов, тот явно не намеревался общаться с Фриггой. И если Тора это расстраивало, то совсем немного. Он знал, что сможет пережить это. Фригга, хоть и старалась относиться к Локи нормально, никогда не питала настоящих тёплых чувств. В конце концов, Локи не был обязан. — Негодник, ты знаешь, сколько времени? — наконец, донеслось из трубки родным голосом, и Тор улыбнулся. — Привет, мам. Я знаю, что ты ещё не спишь, поэтому не ворчи. С Новым Годом! Тор слышал, что Фригга улыбалась. Голос её был бодрый — она всегда встречала Новый Год и никогда не ложилась раньше часу утра после встречи. По всему выходило, что они едва ли давно встали из-за стола. В Норвегии, всё же, отмечали Новый Год более широко. — С Новым Годом, милый. Как ваши дела? Как внуки? Очень соскучилась по вам всем. Думаю, может быть, прилететь хотя бы на недельку? Дядя Фарел собирался приехать на днях, он мог бы присмотреть за бабушкой, пока меня не будет. Или, может, вы сами соберётесь, навестите родственников? Бабушка была бы рада тебя увидеть. И детей, конечно… — Мам, — прервал поток её слов Тор, потому что иначе она могла бы говорить ещё несколько минут обо всём, не особо интересуясь мнением сына. — Мы не сможем прилететь сейчас. — Почему? — искренне удивилась Фригга. — Рождественские каникулы в школе почти две недели, ты работаешь удалённо… — Локи приехал, — просто сказал Тор и понял, что на миг задержал дыхание. Вот так, честно — оказалось проще, чем собирать в кучу множество других причин, от нелюбви к перелётам, тем более долгим, до того, что у Тора сейчас не было в банке нескольких «лишних» тысяч баксов. — Всё же, он приехал, — странным голосом повторила Фригга. Потом тихо хмыкнула, словно Локи отмочил что-то, чего она не особенно от него ожидала. — Как он? Тор посмотрел на Локи, который какое-то время не сводил с него глаз, явно подслушивая или пытаясь читать по его лицу, но тут же снова спрятался за ресницами, едва их взгляды соприкоснулись. Фен и Хела тоже отвлеклись от игры, дёргая за штанины домашней пижамы и требуя «дать поговорить с бабулей» — Тор вяло подёргивал ногами, зная, что те не отстанут, пока просьба не будет удовлетворена. — Хорошо. Сидит, играет с детьми в «Сладкую Страну». Помнишь, ты дарила Хеле год назад, когда приезжала? — И надолго он к вам? — мамы, наверное, чутьём чуют, куда нужно целиться, чтобы наверняка — вот что подумал Тор в этот момент. Ответа у него не было, и он продолжал смотреть на Локи, который продолжал трясти несчастные кубики между своих ладоней. — Ты надолго приехал? — негромко переспросил Тор у Локи и в ответ получил такой едкий взгляд прищуренных глаз, что едва смог держать расползающиеся в широкой улыбке губы. — Сказал, что как карта ляжет. Может быть, надолго. — Он так просто бросил все свои калифорнийские дела и приехал в богом забытый Облонг «надолго»? — этим её «надолго» Тор чуть не подавился. Мама звучала странно, и Тор всё никак не мог понять, в чём причина. — Вообще-то, ты сама его попросила, — заметил он, начиная выходить из себя. — Я… — Фригга явно хотела что-то ещё сказать, но вместо слов повисла тишина. — Могла бы мне сказать, а не проворачивать что-то у меня за спиной. — Ох, Тор, — мама вздохнула. — Я ведь много раз говорила, но разве что-то менялось? — Если бы ты сказала про риск ожирения сердечной мышцы, может быть, я бы прислушался? — сам не зная, спрашивает её или себя, сказал Тор. — Ты не должна была молчать об этом после смерти отца. В любом случае… я уже сдал несколько анализов. На следующей неделе пройду заключительное обследование, и будет ясно, как мои дела. Ты ведь хотела это узнать? — Конечно, я хочу знать, как твоё здоровье. А ещё я хочу, чтобы ты перестал поглощать всю ту жирную химию, к которой ты себя приучил. И когда я говорила с Локи, просила его лишь попытаться и как-то повлиять на тебя. Но точно не приезжать. — Почему? — растерянно спросил Тор. Фригга снова глубоко вздохнула. Когда она заговорила, её тон вдруг внезапно изменился. Голос стал звучать немного устало, но всё равно очень нежно: — Знаешь, милый, уже неважно. Наверное, некоторые вещи просто должны случиться, хотим мы того или нет, нравятся ли нам они или нет. Порой это грустно, с другой стороны… сейчас, здесь, я многое переосмыслила. Наверное, именно поэтому я позвонила ему? Где-то глубоко, на самом краю подсознания, я до сих пор слышу отголоски вины. Что ж, передавай ему привет, целуй от меня Хелу и шлёпни Фенрира — в целях профилактики. Шучу, поцелуй его тоже. А мне надо идти и проверить, как там мама. Ещё созвонимся, хорошо? Люблю вас, целую. — Люблю тебя тоже, — только и успел вставить Тор, прежде чем Фригга закончила звонок. Он остался сидеть растерянный с телефоном в руках и совсем ничего не понимал. Отголоски вины? Что за… Тор посмотрел на Локи. Локи смотрел на него, чуть наклонив голову на бок и изогнув бровь. — Что? — спросил он наконец. — Что она сказала? — Папа! Почему ты не дал бабулю? Ты ведь обещал! Мы всегда говорим с бабулей, когда ты звонишь! — голосили расстроенные дети, но Тору сейчас было не до этого. — Она передавала тебе привет, — проговорил Тор. — Идите сюда, вам бабушка передавала поцелуи. И просила тебя шлёпнуть, — он отвесил Фену шуточный подзатыльник, после чего притянул детей к себе на колени и коротко поцеловал в щёки. — Хорош, хватит дуться. Бабушка снова позвонит на днях, и тогда вы поговорите. — Но мы хотели сейчас! — не унималась Хела, пока Фенрир тёр затылок: — Почему все шлёпы всегда достаются мне? — Потому что жизнь сосёт, и ты должен быть сильным, чтобы выдержать это, — сказал вдруг Локи. Он поднялся с пола под удивлёнными взглядами детей и Тора — обычно дома не употреблялись подобные слова, и выраженная Локи мысль стала явным незапланированным пополнением детского лексикона, — ушёл на кухню. Потом хлопнула задняя дверь, и снова стало тихо. — Соберите игру, пожалуйста, — попросил Тор, ссаживая детей с коленей. — И, прошу, никогда не повторяйте это слово. Оно плохое. — Как жопа? — тут же спросила Хела. — Или как дерьмо? — подхватил Фен. Тор сделал страшное лицо и сложил свои пальцы в огромный кулак, которым пришлось пригрозить разбежавшимся и спрятавшимся за ёлку детям. — Санта всё слышит! — наконец, крикнул он обоим и тоже поднялся с кресла, отправляясь вслед за Локи. Тот сидел на заднем крыльце, закутавшись в старую куртку Тора, и был похож на нахохлившегося ворона. Курил, медленно и глубоко затягиваясь. И даже так — красивый… Тор открыл стеклянную дверь и почувствовал дуновение холодного воздуха. Наощупь снял с крючка свою толстовку, накинул её на плечи и вышел на крыльцо. Локи не пошевелился, когда Тор протискивался мимо него, чтобы сесть в своё кресло. Он прикурил и уставился на брата. — Ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Тор, выдыхая белёсый никотиновый дым. Локи ответил непонимающим взглядом. — О чём? Я уже всё тебе рассказал. — Не знаю, — Тор задумчиво смотрел на пепельницу. — Когда я сказал, что ты здесь, она очень удивилась. И словно разозлилась немного. — Ещё бы, — тихо и загадочно протянул Локи. — Что ты имеешь в виду? Локи шмыгнул носом и посмотрел прямо на него, так, словно не был уверен, что Тор не придуривается. — Ты правда не понимаешь? — Не понимаю что?! — начал выходить из себя Тор. — Она знала! — так же, повышая голос, ответил Локи. После чего закрыл лицо свободной от сигареты рукой и нервно рассмеялся, — Господи, ты иногда такой… наивный. Хотя, я недалеко от тебя ушёл. — Знала что? — устало переспросил Тор. У него немного кружилась голова — то ли от глубоких затяжек никотином, то ли от круговорота слов, суть которых он не мог уловить. Он искренне и совершенно ничего не понимал. Локи не торопился с ответом. Разглядывал его с любопытством и курил — нервно, неглубоко. — Тор, она слышала нас тогда. Той ночью. Когда мы… на чердаке. И до этого наверняка подозревала. Нам казалось, что мы отлично шифруемся, но сейчас я понимаю — было так наивно надеяться на это. Постоянно быть рядом, смотреть друг на друга, как мы смотрели, говорить, делать всё вместе и рассчитывать, что наши танцы друг вокруг друга незаметны. Наверняка, она всё поняла ещё раньше. Мы ведь вели себя, как… — Локи фыркнул и тепло улыбнулся. Тор почувствовал, словно деревянный настил крыльца вдруг подломился и ушёл из-под ног, и он падает… Падает, но всё никак не встретится с промёрзшей землёй. Он никогда не думал о том, что мама может знать о них. Более того, он по какой-то причине никогда не боялся того, что она узнает. Что хоть кто-то узнает. Он вообще ни о чём не думал тогда… Ему хватало мыслей о Локи — они занимали его голову целиком. Локи, Локи, Локи… Стоило хотя бы сейчас признаться себе, как сокрушительно и нелепо он был влюблён. — Почему ты так уверен? — спросил он тихо. — Потому что я — тот, кто получил все пиздюли, — Локи шутливо поклонился. — Потому что я проснулся и спустился на кухню, и она сидела там с красными глазами, словно проплакала всю ночь. Наверное, так оно и было. Я — в одних трусах, и на мне после тебя живого места не было, отпираться бессмысленно. Обвинила меня, что я затащил тебя в постель, и как мне только не стыдно, мы ведь братья, и я столько добра получил от вашей семьи, а в ответ… — Локи едко усмехнулся. Было непонятно, воспоминания его заводят, печалят или же злят. — Сказала мне собирать вещи и выметаться, чем скорее, тем лучше. О, не смотри на меня так, она не была груба, я до сих пор безмерно восхищаюсь тем, как она себя держала. Как Немезида. Словно высеченная из мрамора, ни одного грубого слова, ни повышенного тона, ничего. Сказала, что даст денег на первое время, если захочу — поможет оплатить колледж подальше отсюда и ничего никому не скажет, только если я уберусь из вашего дома как можно скорее. — Но почему?! Почему она решила, что это ты? — Тор чувствовал, как сердце загнанно колотится под самыми ключицами, а жар расползается по шее и щекам. — Почему ты не спихнул всё на меня? Почему согласился? Мы ведь… Локи пожал плечами. Достал новую сигарету и снова прикурил. — Потому что она была права. Я соблазнил тебя, потому что был влюблён и хотел тебя больше всего на свете. И я тебя получил. Только вот что делать дальше, не имел ни малейшего понятия. А она… дала мне план. Мне было всего девятнадцать, и наутро мне стало страшно. Я не знал больше, что делать со всем этим. — Мы бы разобрались… вместе, — тихо сказал Тор, невольно вспоминая, как то утро после исчезновения Локи сломало его. И как долго не выходило себя починить. — Поверь, она не оставила мне ни малейшего желания колебаться. Я и так всегда был непутёвым сыном. Я не собирался расстраивать отца ещё больше. И в этот момент Тор, наконец, понял. Перед его глазами, как живая, встала картинка с тем Локи из прошлого, перепуганным, но изо всех сил хорохорящимся перед Фриггой, которая, когда хотела, одним взглядом могла казнить или миловать. Тот стоял в одних плавках, вся шея и плечи в его, Тора, неистовых засосах… наверное, ему было холодно — поэтому он дрожал. А Фригга вбивала гвоздь за гвоздём тихим, но не терпящим возражений тоном — о, Тор прекрасно знал, как она может. Наверняка, самым крупным и болезненным был: «Иначе я расскажу отцу, что ты натворил. Как, думаешь, он это воспримет?» Он не верил, что Фригга бы сделала это на самом деле… Но даже слов точно было достаточно, чтобы припугнуть и Локи, и Тора. Он бы сам сбежал, предъяви ему мать подобное. Вот только она не хотела, чтобы он сбегал. Она хотела убрать от него Локи. И она это сделала. На столько лет… — Я долгое время думал, что это пройдёт. Был уверен, что это просто подростковая дурость, какая-то ненормальная тяга, потому что мы постоянно были вместе. Верил, что время и расстояние затрёт всё это и выветрит. Но ни черта не проходило. Когда я понял, что больше не могу, и готов был вернуться — не важно, как бы ты или семья меня встретили, я просто не чувствовал в себе сил жить дальше, словно так и должно быть, словно я какая-то неудавшаяся страница, которую можно выдернуть, смять и выкинуть за ненужностью… Когда я решился, ты прислал мне в Фэйсбуке приглашение на свадьбу, — Локи задумчиво хмыкнул, словно воспоминания были не средоточием боли, а чем-то забавным. — Я тогда так сильно напился, что свалился с лестницы в своих апартаментах и сломал руку. Проснулся в больнице, с гипсом, голова болела так, что думал, лучше бы я сдох. Но не сдох, — Локи широко улыбнулся. Только глаза его оставались тёмными и непроницаемыми. Тор сидел и смотрел на него, но почему-то картинка мутно расплывалась. В груди пекло и давило, а в затылке стучали по несговорчивому гвоздю стальным молотком. Как он… как он всё это вынес в одиночку? Как он смог? Что-то защекотало щёку, и Тор смахнул навязчивую щекотку рукой. Шмыгнул носом. — О да, ненавижу Новый Год, долбанное время чудес! — провозгласил Локи, тоже шмыгнул и провёл по лицу ладонью. — Знаешь, я почему-то верил, что ты обо всём догадаешься. Будешь меня искать, вытрясешь из матери правду… Не ты один был наивным, — улыбнулся он мягко, словно утешая — только кого, себя или Тора? — Я должен был понять, что Фригга не даст тебе усомниться в моей ветрености и ненадёжности, не позволит заронить семена сомнений. В конце концов, она оказалась права. Ты благополучно женился и родил замечательных детей. Мы своим аморальным поведением не осквернили имя семьи, ведь в таких городках, как этот, слухи и сплетни разлетаются быстрее свежих пончиков. Так что я ни в чём её не виню. Если бы Фригга не отослала меня, я бы разрушил и твою, и свою жизнь. В Калифорнии я проверил себя на прочность и узнал, чего стою сам по себе. Это было пиздец как тяжело, но, как ни страшно произнести это в слух — я ни о чём не жалею, — Локи прервал свой долгий монолог, посмотрел на Тора и тихо закончил: — И я всё так же сильно тебя люблю. У Тора перехватило горло. Он хотел сказать, что для него тоже ничего не изменилось, что ему страшно жаль, что всё так вышло, что он эгоистичный мудак, потому то долгое время винил Локи во всех грехах, но он тоже очень сильно его любит и ни за что на свете не хочет больше потерять, но… к стеклу двери прилипли и расплющились два носа и четыре ладошки. Дети разглядывали их и не спешили предъявлять требований, и Тор не знал, как долго они вот так стояли, пока их заметили. — Хочу есть, — вдруг сказал Фенрир громко, так, что Тор услышал через стекло. — Сейчас умру, если не поедим. — А можно потом сладкий пудинг? — тут же уточнила Хела, приоткрыв дверь. — И мороженое? Локи рассмеялся. Тор не смог сдержать вымученную улыбку, хотя перед глазами до сих пор расплывалось. — Идите, мойте руки. Сейчас поедим. — А салюты посмотреть успеем? — снова спросила Хела. Тор сердито посмотрел на неё, и, наконец, та тоже убежала, оставляя их с Локи наедине. Тихо щёлкнула закрывшаяся дверь. — Будешь пиво? — хриплым голосом спросил Тор, поднимаясь. — Да, — Локи кивнул и следом, качнувшись, встал со своего кресла. Не пытаясь сдерживать себя, Тор обнял его и поцеловал — осторожно и мягко, в самый краешек губ, чуть влажный и солёный. Локи не закрывал глаз, не разрывал контакта, и казался очень мягким и лёгким в своём тёплом коконе. — Не отказался бы от чего-нибудь покрепче, но знаю, что ничего нет. Тор принёс из гаража небольшой раскладной стол, который было решено поставить прямо между диваном и телевизором. Локи, тихо ругаясь под нос, оттёр его от многолетней пыли и откуда-то достал упаковку с праздничной скатертью — вся она была усыпана рисунками заснеженных веток сосен и красных снегирей. Тор на миг замер, глядя, как Локи расправляет это чудо по едва высохшей поверхности стола, собираясь уличить брата в приступе некой сентиментальности, но благоразумно решил не открывать рот. Может быть, позже он снова сможет поддевать его по всяким мелочам и счастливо слушать ответное шипение, ставшее уже необходимым за последние дни вместе. Но сейчас… сейчас при взгляде на брата внутри боролись, тесно сжимая друг друга в объятиях, боль и нежность. И чего было больше, что именно рвалось наружу в каждый следующий миг, было не ясно. — Я не хочу капусту, — скривилась Хела, вяло ковыряя в тарелке вилкой, размазывая аккуратные кучки мелких волокон свинины, хлопья капусты и кусочки разваренного картофеля в одну неразделимую массу. — Она противная. — Я тоже не хочу! Бе-е, гадость, — согласился Фенрир, так морща лицо, словно в него уже без спросу затолкали целую ложку этой самой капусты. На деле никто из детей её даже не попробовал. — Прекрасно, — согласился Тор. — Тогда идите мойтесь, и по кроватям. — Поддерживаю, — едва различимо из-за жевания поддержал Локи. — Нам больше достанется. А потом рисовый пудинг… —… и мороженое, — со знанием дела подхватил Тор. Дети ещё не поняли, что в эту игру можно играть в обе стороны. — А потом пойдём смотреть салюты, — Тор заговорщицки посмотрел на брата, и этот клубок боли-нежности снова с силой сжался внутри груди, на миг выбивая дыхание. — Нечестно! — звонко возразил Фен, но, видимо вспомнив, что «жизнь сосёт, и надо быть сильным, чтобы преодолевать её невзгоды», первым отправил вилку с уже неразделимо смешанной едой в рот. Зажмурился, прожевал и проглотил. Набрал следующую… Хела наблюдала за этой скоростной капитуляцией с выражением ошарашенности на лице, но, как ни странно, не сказала ни слова. — Уговор есть уговор, — Тор тоже принялся за ужин. К слову, мясо отлично напиталось кислинкой и великолепно приготовилось, жаркое, хоть и довольно простое, чтобы называться «праздничным», получилось безумно аппетитным. — Очень вкусно, — сказал он негромко в сторону Локи. — Я рад, — так же тихо ответил тот и едва заметно улыбнулся. По кабельному начали крутить новогоднее шоу, вариантов концертов из разных крупных городов было предостаточно, но из-за того, что время в Нью-Йорке отличалось на час, выходило, что Новый Год на Таймс-сквер наступит раньше, чем у них. Впрочем, детям было плевать на спуск шара и салют по телевизору. Многие соседи уже вышли на улицу и запускали купленные в соседнем штате фейерверки. Тора всегда поражала эта любовь так бездумно спускать на воздух сотни долларов. Но, чтобы не кривить душой, посмотреть на них он тоже любил. Особенно, когда разноцветные бутоны раскрывались совсем рядом, буквально у тебя над головой. Они вышли на переднее широкое крыльцо, Локи едва заставил Хелу и Фенрира накинуть на себя куртки. Они сопротивлялись только потому, что не хотели выпускать из рук обещанное мороженое, и то, что на улице холодно, никак их не смущало. Стояли все вместе, рядом, опираясь на перила крыльца, и смотрели в тёмное небо, чуть вздрагивая от близких громких взрывов хлопушек. Почти все соседи из ближайших домов высыпали на улицу, где-то шумели дети и бегали вокруг них собаки. Они, стоявшие под прикрытием темноты крыльца, смотрели на этот праздник жизни почти так же, как на фильм по телевизору. Было красиво, но почувствовать себя частью происходящего у Тора никак не получалось. Он никогда особо не общался со своими соседями. Наконец, кто-то заметил их безмолвное присутствие и помахал им рукой, крикнул: «Счастливого Нового Года!» Локи даже помахал рукой в ответ, а Хела выкрикнула ответное пожелание. Тор стоял и, как заворожённый, смотрел на небо, не участвуя в обмене любезностями. Иногда он задавался вопросом, что он делает именно сейчас, именно здесь? Почему он здесь, а не где-нибудь ещё? Но потом Фен обхватил его руку холодными и липкими от мороженого пальцами и вернул в реальность. — Замёрз? — строго спросил Тор. Сын без слов потянул его в дом. Впрочем, салюты вяло сошли на нет, только в отдалении кто-то ещё отстреливал последние залпы. Они вернулись в дом, дети, не дожидаясь нотаций, впервые за весь день проявили самостоятельность и спрятались в ванной, где Хела, судя по вырывающемуся из щели под дверью пару, решила устроить баню. — Уложить их? — спросил Локи, как-то неуверенно замерший между столовой и гостиной, словно ему вдруг стало неловко находиться с Тором в одном пространстве. — Сами улягутся. Сегодня Новый Год, они знают, что это взрослый праздник, — Тор зашёл на кухню и открыл холодильник. Достал с полки сразу четыре бутылки пива. — Сегодня можно, ладно? — прервал он открывшего было рот Локи. Сел на диван перед тихо работающим телевизором и посмотрел на зависшего Локи, похлопал по сидению рядом с собой. Тот нехотя, но подчинился. Опускаясь на диван, он оставил между ними свободное пространство, и как бы Тор ни хотел пододвинуться ближе, чтобы чувствовать тело телом, в этот момент не смог. — Что случилось? — спросил он тихо. Локи открыл бутылку пива, оставляя на запотевшей синеве алюминия следы своих пальцев, сделал первый глоток. — Ничего, — глотнул снова, потом сел поудобнее и словно заставил себя расслабиться, сползти чуть ниже по спинке. — Знаю, что это бессмысленно, но иногда не могу не думать о том, что в нашем случае правильно. И есть ли это «правильно» вообще. Смотрю на вас и думаю, какого чёрта я делаю. Куда я лезу… А потом как пелена спадает, и понимаю, что переиграть я уже просто не смогу. Я израсходовал все свои скрытые резервы, чтобы вернуться к тебе. Такое тупое ощущение… Этого тона Тор уже не смог вынести — накинул руку Локи на плечи и притянул к себе, чувствуя, как немного холодного пива выплёскивается из бутылки ему на штаны. Плевать… — Я тебе переиграю, — тихо и серьёзно прорычал он в волосы Локи. — Хватит засорять мозги ерундой. Локи дёрнулся, было, но Тор не ослабил хватку — даже тогда, когда Хела, а за ней и Фен, уже в пижамах, пришли за поцелуями на ночь. Дети не обратили на их позу никакого внимания, и, получив требуемое, скрылись в спальне. Только тогда Локи словно расслабился — и растёкся поудобнее на мягком животе Тора. Они допили каждый своё пиво, посмотрели, как на экране огромный шар с Таймс-сквер падает вниз долгих десять секунд, возвещая наступление нового года. По местному времени до него оставался ещё час. Тор натянул на них сверху вечно живущий на диване плед и сам не понял, когда его рука переместилась между бёдер Локи, сонно и мягко поглаживая член через ткань. Брат повернул голову и, поймав взгляд, чуть помотал головой. Прижал руку Тора на несколько мгновений — под пальцами уже начало твердеть — а потом убрал с себя, не позволяя. — Не сейчас, ладно? Давай просто посидим так. Так хорошо… Мне этого не хватало. И Тор отлично понял, о чём тот говорит. Ему тоже этого страшно не хватало. Ощущения, что все, кто дорог, рядом, что всё хорошо, что можно просто посидеть друг с другом и расслабиться, ничего не делая и не говоря. И если он и был разочарован отказом — это было лишь мимолётное ощущение, тут же растворившееся в их синхронном дыхании. Через две недели после Нового Года Тор завершил свои обследования в местном госпитале и получил результаты всех анализов. Дети были в школе, а Локи, не согласившийся пойти с ним внутрь больницы — потому что ненавидел больницы — остался ждать в машине. Тор вышел озадаченный и задумчивый, медленно бредя по парковке к своему «рогачу». Локи стоял рядом с машиной, опираясь на багажник, и нервно курил. «Я думал, ты бросаешь?» — Тор улыбнулся собственным мыслям, а ещё тому, как завидев его, Локи бросил сигарету на асфальт и затоптал её. Судя по валявшимся рядом окуркам, это была не первая, и хоть Тор не одобрял подобное свинство, ничего брату не сказал. Бросать, как и начинать, удобнее всего вместе. Тор очень хорошо усвоил эту мысль и решил, что поделится ей на досуге. — Ну, что там?! — буквально налетел на него Локи, хватая за куртку. — Говори, чтоб тебя! — Ничего, — Тор пожал плечами, обхватывая свободной от бумажек рукой запястье Локи. — В смысле? — Локи завис, заглядывая в глаза снизу вверх. — В смысле, что я здоров, как бык, — Тор улыбнулся, вглядываясь в растерянное выражение лица брата. — И доктор похвалила меня за такую хорошую потерю веса. А ещё сказала, что не бывает склонности к ожирению сердечной мышцы, и что это точно не передаётся по наследству. Так что можно не переживать. Локи ещё какое-то время постоял, ошарашенно цепляясь за куртку, а затем вдруг ощутимо ударил его кулаком в плечо. И ещё раз… — Блядь! — выругался он и развернулся, чтобы забраться в машину и громко хлопнуть дверью. Тор стоял позади пикапа и не знал, смеяться ему или плакать. Ощущение было, словно грудь его надули изнутри, и она вот-вот взорвётся от счастья. Может, по наитию, но Тор никогда не переживал за своё сердце. По крайней мере, в этом смысле. Он сел на место водителя и завёл пикап. Тор до сих пор не мог перестать улыбаться, поэтому не рисковал смотреть на брата. Они медленно выехали со стоянки, и только тогда Тор, не отрываясь от дороги, спросил: — Чего ты взбеленился? Потому что она тебя обманула, или потому что ты хотел быть обманутым? Лично меня в обоих случаях всё… — Знаешь, почему я ненавижу этот городок? — оборвал его Локи с жаром, — Потому что он настолько маленький, что, как бы я ни хотел тебя порой убить, тут совершенно негде спрятать труп! Только это меня останавливает. Тор вёл машину и тихо посмеивался в бороду. Он понятия не имел, почему Локи не вспомнил про отсутствие Старбакса, выставок, театра, стадионов и прочих радостей жизни крупных городов. Брату явно всего этого не хватало. — И только попробуй заикнуться о том, что теперь тебе необязательно худеть, — прошипел он едко, тыкая в Тора пальцем. — Не буду, — со всей возможной серьёзностью заверил его Тор. — Это только первая ступень моей программы! — Первая? — удивился Тор. По его мнению, он уже неплохо скинул, можно было и честь знать. — Вообще-то, их три. Впереди не меньше года работы, братишка. Голос Локи мог бы проедать собой пластик, если бы был веществом. Тор на миг прикрыл глаза, всё так же широко улыбаясь. — Следи за дорогой, придурок, — заметил Локи. — Слежу, — покладисто открыл глаза Тор. Он понять не мог, почему ему так хорошо сейчас. — Я думаю, мы должны переехать, — внезапно заявил Локи. Тор не удержался и с удивлением посмотрел на него, снова отвлекаясь от дороги. — Ты думаешь? — уточнил Тор. — Ну, ты был такой послушный последнюю минуту, что я не мог не попробовать, — вздохнул Локи и скрестил руки на груди. Тор фыркнул и снова стал смотреть на дорогу. Фраза Локи отдалась в груди тревогой, но никак не изменила общего настроя. Все возможные грядущие проблемы отчего-то казались сейчас очень мелкими и незначительными, он был уверен, что вместе они справятся с чем угодно. — Мы подумаем об этом, — наконец, сказал он после долгого молчания. И если Локи ничего не ответил, всё и так можно было прочитать в его широко распахнутых глазах.