xiv. no doubt in my mind where you belong (Make You Feel My Love by Sleeping at Last
-ооо-
20 августа 1976 года — Ой, Гермиона, тебе пришло письмо сегодня утром. Девушка вопросительно посмотрела на свою мать, которая суетилась на кухне, готовя им ужин. Гермиона встретилась глазами с Питером, который просто пожал плечами и проскользнул в свою спальню. И она, и Питер только что вернулись из Косого переулка после покупки новых книг и школьных принадлежностей. Питеру пришлось заказать новые мантии, потому что он снова стал выше — его прежние доходили только до середины голеней. Было совершенно несправедливо, что парни его возраста так быстро росли; даже его друзья уже возвышались над ней, Гермиона выросла совсем немного. Это слегка нервировало её, потому что они с Гарри почти всегда были одного роста каждый раз, когда после каникул возвращались на следующий учебный год. Рон же был просто восхитительной аномалией в их группе, и руки, и ноги его были практически самыми длинными во всей школе. — От кого оно? — спросила Гермиона, рассеянно складывая свои новые вещи на стол и бросая на письмо лёгкий взгляд. — Я на самом деле даже имя не прочитала, — сказала Аня, — но я думаю, что оно от одного из твоих друзей. Беспокойство мгновенно расцвело в её животе. Лили редко писала ей летом, потому что её маггловская семья ограничила её совиную почту. В конце концов, они жили по соседству с магглами. Северус же не особо любил писать, предпочитая рассказывать всё, что случилось с ним во время каникул, при встрече 1 сентября. Решив подавить своё любопытство, Гермиона схватила письмо и узнала аккуратный почерк Лили. Она медленно открыла пергамент, её глаза быстро заскользили по тексту. К тому времени, когда она закончила, её лицо стало очень бледным. — Что-то случилось с твоими друзьями, милая? — сказала Аня, заметив лицо дочери. — С Севом, — пробормотала она. — Его мама умерла.-ооо-
21 августа 1976 года Гермиона ёрзала — воротник её черной мантии сильно чесался. У неё никогда не было ничего формального и чёрного, что подошло бы для похорон волшебников. Платье, в котором она была на похоронах своего отца, уже стало ей мало. Так что Аня порылась в своём шкафу и вытащила то платье, которое сейчас было надето на Гермиону. У Ани оно сохранилось ещё с подросткового возраста, и когда она спустилась вниз и показала его Гермионе, её глаза так благодарно заблестели, что Гермионе стало немного неуютно. Это было старомодное платье, хотя и элегантное, оно просто вопило чистокровной аристократией, однако зудело так сильно, что Гермионе было неудобно его носить. — Гермиона, не двигайся, Мерлин, — проговорила Аня, протягивая руку, чтобы убрать часть волос и аккуратно заколоть их, чтобы они не падали ей на глаза. Аня взяла Гермиону за руки и нежно улыбнулась, глядя на дочь сияющими глазами. — Я забыла, зачем мне вообще нужна дочь, — сказала она со смешком. — Твой отец хотел только одного ребенка, и не пойми меня неправильно, я очень люблю Питера, но я всегда представляла, как буду заботиться и о дочери. — М-м-м, — пожаловалась Гермиона. — Я иду на похороны, а не на какой-то чёртов показ мод. — Следи за языком, — одёрнула дочь Аня и поправила платье. Затем она обняла Гермиону и грустно улыбнулась. — Передай привет Северусу. Я сожалею о его утрате. Гермиона просто кивнула. Она не совсем понимала, что чувствовал Северус сегодня. Письмо Лили было кратким, в нём рассказывалось о кончине матери их лучшего друга и о приглашении на её похороны. Северус так ничего ей и не отправил, что, надо сказать, причинило ей сильную боль, потому что они всё ещё были лучшими друзьями. Но она отмахнулась, признав, что дружба Сева и Лили всегда отличалась от их дружбы с ней. Кроме того, они жили рядом друг с другом, поэтому она не сомневалась, что Лили слышала о смерти его матери, даже если Северус никогда лично ей об этом не говорил. — Я трансгрессирую вместе с тобой, — предложила Аня, прерывая её тревожные мысли. Глаза Гермионы расширились от удивления. — Правда? — ахнула она. Её мать посмотрела на неё с озадаченной улыбкой. — Дорогая, я думаю, иногда ты и твой брат забываете, что я тоже дипломированная ведьма, — сказала она. Гермиона застенчиво улыбнулась, извиняясь, но Аня только засмеялась. — Пойдём. Гермиона приготовилась почувствовать знакомое сжатие в области пупка, которое всегда сопровождало трансгрессию. Они практически сразу материализовались под пробитым фонарем. Аня тихонько ахнула, увидев плачевное состояние этого района. Ряды одинаковых полуразрушенных кирпичных домов тянулись вдоль всей улицы. Гермиона заметила, что фонарь, под которым они стояли, был не единственным, у которого была разбита лампочка. Это был безмолвный район, за исключением ряби, исходящей от небольшого грязного озера не слишком далеко впереди. Гермиона заметила зловещее здание с огромным дымоходом, из которого не выходил дым. Она была благодарна своей парадной мантии, потому что на улице стоял холодный туман. Гермиона могла представить, как Северус рос в таком ужасном районе, но Лили, полная жизни и тепла, казалась бы ужасно неуместной на такой улице. — Отправь мне сову, когда тебе нужно будет вернуться домой, дорогуша, — пробормотала Аня и поцеловала её густые волосы на макушке. Гермиона прошептала слова прощания, и её мать ушла. Девушка с подозрением посмотрела на столб с названием улицы, стоящий прямо у фонаря — размытые слова "Паучий тупик", написанные жирным шрифтом. Проходя по пустому переулку, Гермиона вновь оценила свой тёплый район. Хотя они были изолированы от соседей из-за своего магического образа жизни, их улица хотя бы была светлой и пригодной для жизни. Лили специально сказала ей, что дом Снегга будет отличаться от других, потому что его ворота были сделаны из кованого железа, что придавало ему вид тюремной камеры. "У него было не совсем счастливое детство", — добавила после этого Лили. В конце концов, Лили была права, потому что дом Северуса был единственным, который создавал образ тюрьмы. Кованые ворота ржавели от времени и воздействия природы. Металлические прутья были оплетены сорняками, и Гермиона с тяжёлым сердцем вздохнула. Сам дом не выглядел пригодным для жизни, каждый уголок и трещина шептали воспоминания о пренебрежении и несчастном детстве. Северус однажды заметил, что в Хогвартсе чувствует себя как дома больше, чем в своём собственном, и теперь Гермиона ясно поняла, что он имел в виду. Проглотив сочувствие, над которым, как она знала, Северус посмеётся, Гермиона толкнула железные ворота. Они издали громкий скрип, от которого она вздрогнула. Затем девушка прошла по дорожке из неровных камней, пока не остановилась перед неприметной простой деревянной дверью. Гермиона неуверенно постучала три раза и стала ждать. Она услышала тяжёлые шаги с другой стороны, а затем дверь распахнулась, открывая её лучшего друга из Слизерина. Северус выглядел хуже, чем в последний раз, когда она видела его, у него были тёмные мешки под глазами и желтоватая кожа. Его волосы сегодня были на удивление чистыми, даже с аккуратным пробором, а волнистые кончики волос были заправлены за уши. Её глаза немного заслезились, когда она обняла его. — Мне жаль, Сев, — прошептала она ему на ухо. Северус вздохнул и аккуратно отодвинул её от себя. — Тебе не следовало приходить, — мрачно пробормотал он себе под нос. — Я не приглашал тебя. — Ей следовало прийти, — раздался сзади голос Лили. Гермиона вытянула голову над плечом Сева и увидела свою лучшую подругу. Лили была одета в простое чёрное маггловское платье, её рыжие волосы были собраны в низкий пучок. Сегодня её изумрудные глаза были потускневшими, а улыбка, которой она одарила подругу, была слишком грустной. — Привет, Гермиона. — Ты выглядишь как настоящая чистокровная, — внезапно прокомментировал Северус, глядя на её неудобную мантию. Гермиона покраснела и снова поправила воротник. — Раньше она принадлежала моей маме, — объяснила она, заметив дразнящий блеск в глазах Лили. — Когда-то она была настоящей Селвин. Лили внезапно наклонилась вперёд и хлопнула Сева по затылку. — Впусти Гермиону внутрь, придурок, — резко сказала она. Он вытянул шею и впился взглядом в рыжеволосую гриффиндорку, но всё же отступил и впустил девушку. В это время Гермиона осмотрела его дом. Вдоль стен стояли огромные книжные полки, заполненные книгами разных жанров. С потолка свисала тусклая лампа, едва освещавшая небольшую гостиную, по которой было разбросано несколько потрёпанных предметов мебели. — Ничего особенного, — медленно сказал Северус, его высокие скулы порозовели под её пристальным взглядом. — Но это дом. — Хогвартс — твой дом, — сказала Гермиона прежде, чем успела остановиться. Её глаза расширились в оцепенении, и она сразу же взглянула на него. — Мне очень жаль. Это было не очень вежливо. С губ Сева сорвался глухой смешок. — Ты не совсем неправа, Петтигрю, — пробормотал он, и его лицо накрыла тёмная тень, полная плохих воспоминаний. Гермиона изо всех сил пыталась подавить сочувствие, но теперь, когда она находилась в его доме, в углах которого не было ни тени любви, это было сделать всё труднее. Она инстинктивно взяла его руку и слегка сжала. Они сели на единственный диван в комнате, тесно прижавшись друг к другу, потому что Северус тоже невероятно вырос за каникулы. Он предложил им чай, который девушки вежливо приняли, и все они нежились в тишине, позволяя своим мыслям убегать от них. — В каком часу будут похороны? — спросила Гермиона, нарушив тишину. — Примерно через час, — отрезал он. — Кто-нибудь придёт? — мягко спросила Лили, нерешительно глядя на задумчивого волшебника, зажатого между ними. Северус нахмурился и устало потёр переносицу. — Я живу отдельно от семьи моего отца, — сказал он, небрежно пожав плечами. — Я послал им новости, но они никогда особо не трудились навещать нас, когда они оба были ещё живы. Что касается семьи моей матери… — Он замолчал на мгновение, стиснув челюсти от невыносимого напряжения. — Скажем так, мою мать постигла участь твоей. — Чистокровные действительно любят отрекаться от членов своей семьи, — сказала Лили, закатывая глаза. Гермиона засмеялась. — И не говори, — сказала она, в очередной раз рассеянно почёсывая чешущуюся ключицу. — Но представьте, если бы меня воспитывали как настоящую чистокровную ведьму. По дому Северуса пронёсся притворный ужас. — Мерлин, это была бы катастрофа, — пробормотал он. Она слегка хлопнула его по руке. — Придурок, — прорычала она, но втайне почувствовала облегчение от того, что он всё ещё может быть язвительным, как и всегда.-ooo-
Северус был удивлён, что некоторые из их соседей зашли засвидетельствовать своё почтение. — Моя мать была не совсем приятной женщиной, — прошептал он себе под нос, нацепив фальшивую улыбку на лицо и поблагодарив доброжелательных гостей. Однако их было всего несколько, и к тому времени, когда гроб полностью закрыли землёй, остались только Лили, Северус и Гермиона. Две ведьмы крепко держали Северуса за руки. Обычно он бы посмеялся над их нелепой демонстрацией привязанности, но Гермиона знала, что ему нужно утешение, которое и она, и Лили могли свободно дать. Между ним и его матерью не было любви, это было точно. Лили и раньше намекала, что, когда они с Севом встречались летом, чтобы пообщаться, она замечала странные синяки на его запястьях и руках. Гермионе это тут же напомнило о её жестоком отце и о синяках, которые он с силой оставлял на коже её матери. — Сев, — выдохнула Лили, крепко сжимая его руку. Гермиона взглянула на побледневшую Лили, её зелёные глаза смотрели куда-то в сторону дома Сева. Девушка с любопытством повернулась и проследила за взглядом Лили. Группа из трёх человек в чёрном шагала к надгробию. Их одежда почти не уступала платью и мантии Гермионы, они держали свои головы так, будто все остальные были им не ровня. Угрюмый взгляд, который всегда был у Северуса, узнавался в старшей из этой группы, её поза привлекала внимание, которое, казалось, почти преследовало могущественных, отстранённых чистокровных. Северус замер, когда они наконец подошли к их трио. Несомненно, они были волшебниками и ведьмами, и на их лицах был очевидный дискомфорт, возникший из-за того, что они были окружены магглами. Главная ведьма презрительно взглянула на застывшего волшебника. — Северус, — мягко поприветствовала она, скривив губы в слегка прикрытом отвращении. — Прошло много времени. — Скорее тринадцать лет, — протянул молодой волшебник, его спина резко выпрямилась, а подбородок приподнялся, чтобы соответствовать её взгляду. — Вижу, — усмехнулась она. — По-прежнему такой же наглый, как и всегда. Его руки сжались в кулаки. — Зачем вы здесь, госпожа Принц? — он плюнул в её адрес, как будто выпил яд. Ведьма — госпожа Принц — слегка взглянула на него. — Мне стало известно, что Эйлин скончалась, — холодно сказала она, её чёрные глаза на мгновение метнулись к надгробию, которое виднелось за его плечом. Гермиона нахмурилась, увидев внезапное проявление эмоций, грубой боли, вины и печали, которые вспыхнули в глазах старой ведьмы. Но оно исчезло, как только она перевела взгляд на Северуса. — Мы пришли засвидетельствовать своё почтение. — Я думал, — протянул он, и на его лице появилась мерзкая усмешка, — что она не ваша семья. Я хорошо помню, как моя мать умоляла, чтобы её снова признали носящей фамилию Принц, потому что её муж-ублюдок бросил её и их сына почти на грани бедности. И я помню, как вы, госпожа Принц, плюнули ей в лицо и сказали, что у вас нет дочери. Безмолвный волшебник позади госпожи Принц рванул вперёд и оскалил зубы. — Прояви уважение, предатель крови, — прошипел он. Глаза Гермионы почти вылезли из орбит. Челюсть Северуса напряглась от этого оскорбления, но он решительно сдержал их взгляды. Отвращение окрашивало его и без того тёмные глаза. — Простите меня, — саркастически прорычал он, — я никогда не умел правильно проявлять уважение, помните? Когда вы впервые посмотрели на меня, то сказали, что я вырасту таким же, как мой отец — наглым, подлым, дерзким — потому что его кровь течёт по моим венам и вызывает отвращение, — он глубоко и тяжело вздохнул, — вам так противно, что его грязная маггловская кровь смешивается с вашей любимой чистой кровью. Лицо госпожи Принц побледнело, но Северус не закончил. — Вы назвали меня мерзостью, — горько выплюнул он. — Вы сказали мне, что мне никогда не следовало рождаться. Вы сказали мне, что если бы могли, то сделали бы всё возможное, чтобы стереть меня с этого красивого семейного гобелена. Вы сказали мне… Его слова были остановлены, когда разъярённая ведьма внезапно подняла руку и резко ударила его по его бледному лицу. Сила была настолько велика, что Северус случайно прикусил нижнюю губу, и теперь по его подбородку текли жемчужины крови, красной крови. — У тебя нет права, — взвизгнула госпожа Принц, её глаза бешено сверкнули от неудержимой ярости. — Ты вырастешь таким же, как он. Как твой отец, который был никчёмным и безответственным человеком, ниже нас во всех смыслах. Он обманом заставил твою мать сбежать с ним, и именно из-за него ты остался без гроша в кармане. Прямо сейчас мне противно, потому что ты похож на него, так сильно похож на него, и каждый день, глядя в зеркало, ты будешь понимать, что был таким же никчёмным и безответственным, обречённым на провал во всём, и умрёшь нищим дураком. Совсем как твой отец. Северус тяжело дышал, его глаза сияли множеством эмоций, которые Гермиона не могла понять. Кровь с его губ всё ещё текла, несомненно усиленная из-за того, что он постоянно её растирал. А потом… а потом Лили во всём своём великолепии, такая зеленоглазая и рыжеволосая, проскользнула между старой ведьмой и своим разъярённым лучшим другом. Она стояла высокая и гордая, её зелёные глаза искрились такой энергией, что Гермиона могла её почувствовать, если бы только коснулась рукой. — Северус не никчёмный, — прогремела она, проявляя свой печально известный нрав. — Он совсем не похож на своего отца. Он умён и ответственен, и однажды, однажды весь мир будет приветствовать его как величайшего мастера зелий, которого мы когда-либо видели. Тогда даже вы не сможете отрицать, насколько он успешен, и проведёте свои последние дни, полные сожаления о том, что не загладили вину, за то, что пренебрегали им все эти годы. Северус докажет, что вы ему совсем не нужны, что вы ему вообще никогда не понадобитесь. Северус докажет вам, что у него есть всё, что ему нужно — друзья, которые будут стоять рядом с ним, умирать за него, которые верят, что он чего-то достоин. Гермиона уставилась на Лили, сбитая с толку словами, произнесёнными её острым языком. Госпожа Принц и двое её спутников выглядели такими же ошеломлёнными словами магглорождённой, которой была молодая ведьма. Но Северус отреагировал на речь их пылкой лучшей подруги самым удивительным образом. Гермиона не думала, что кто-то может почувствовать так много вещей за такой короткий промежуток времени, но Северус доказал, что она ошибалась. Шок был кратковременным, прежде чем он перешёл в возмущение, возможно, смущение из-за того, что его защищали. Затем возмущение превратилось в лёгкое веселье, так как он наблюдал, как румянец ушёл с лица госпожи Принц, пока она не стала совершенно белой и униженной. Затем веселье сменилось глубоким уважением к ведьме, которая смогла сказать такие свирепые слова якобы заслуживающей уважения чистокровной. И, наконец, все эти эмоции слились воедино, и в глазах Северус появилась любовь, чистая любовь. Если бы Лили только могла обернуться, если бы Лили только могла остановить свою тираду и взглянуть на Северуса, она бы поняла, как сильно он любит её после всех этих лет. Глаза Гермионы увлажнились, когда она увидела острую уязвимость в его глазах. Девушка не смогла сдержать слёзы при виде сияния в глазах Лили, которое появилось, когда она стойко защищала своего лучшего друга от этого совершенно незнакомого человека, даже не приложившего усилий, чтобы по-настоящему узнать Северуса. — Я думаю, вам пора идти, госпожа Принц, — резко выплюнула Лили, и единственная слеза выкатилась из её ярких зелёных глаз. — Вы слишком здесь задержались. — Как... как ты смеешь? — запнулся волшебник, его лицо побагровело, когда он шагнул вперёд и попытался ударить её по лицу. Северус внезапно оказался впереди, его палочка была угрожающе направлена под подбородок мужчины. — Уходите, — прогремел он, его голос дрожал от такого количества эмоций. — Уходите. Сейчас же. Глаза госпожи Принц сузились в жалком отвращении. В конце концов она развернулась и пошла прочь, двое её спутников быстро поспешили за ней. Ребята замерли, ожидая, пока незваные гости исчезнут, и как только те трансгрессировали с громким хлопком, Лили схватила и крепко обняла Северуса. — Ты не никчёмный, Северус Снегг, — яростно заявила она, даже когда слёзы неуклонно катились по её лицу. — Ты не станешь никчёмным. Я позабочусь об этом! И Лили громко зарыдала ему в плечо, притягивая его ближе, как будто ей нужно было больше утешения, чем ему. Гермиона неуверенно улыбнулась своей милой лучшей подруге, наблюдая, как Северус таял в объятиях Лили и обнимал её в ответ. Она никогда раньше не видела, чтобы у него было такое выражение, выражение, которое смягчило жесткость его лица, осветило даже его чёрные глаза, и она знала, что Северус оставит это выражение для Лили. Только для Лили.-ooo-
— Нам действительно следует изменить цвет обоев, Сев, — заявила Лили, наморщив нос, рассматривая отслаивающиеся украшения на стене. — Этот вгоняет в депрессию. — Спасибо, Лилз, я никогда этого на самом деле раньше не замечал, — саркастически прорычал он. Гермиона вздохнула и весело улыбнулась своим лучшим друзьям, недоумевая, как они могут так легко вернуться в нормальное состояние, в котором они постоянно препираются. Когда они собрались с силами, Гермиона предложила им вернуться в дом Сева и немного отдохнуть. К тому времени Лили обрела новую энергию и уже рылась в доме, указывая на множество вещей, которые следовало выбросить, удалить или изменить. Как будто она пыталась перевернуть дом, избавиться от всех плохих воспоминаний, которые Северус встречал на каждом углу, и сделать его таким же ярким и живым, как и она сама. И Северус, несмотря на его постоянное закатывание глаз или саркастически шутки, срывавшиеся с его губ, ценил то, что они пытались сделать. Он приподнял бровь, когда Гермиона небрежно подожгла его неудобное кресло, пообещав прислать чудесный запасной диван, хранящийся на чердаке у них дома. Он по-прежнему был довольно удобным и уютным, и единственная причина, по которой его спрятали, заключалась в том, что он не подходил к новым обоям, которые выбрала для дома Аня. Лили последовала примеру Гермионы и обыскивала дом Северуса, заклинанием Эванеско убирая вещи, при виде которых можно было лишь сморщить нос, пока не остались только красивые высокие книжные полки, его журнальный столик и кресло, которое было уже довольно потрёпанным, но всё ещё достаточно мягким, чтобы на нём сидеть. Это заняло весь день, и к тому времени, когда они закончили, трио уже было без сил. Северус превратил удобное кресло в диван, достаточно большой, чтобы вместить их всех, и взмахнул волшебной палочкой в сторону камина, чтобы разжечь огонь. Лили, болтушка, всё время рассказывала о своих новых злоключениях с Петуньей и её новым женихом — который раньше был её парнем — Верноном Дурслем. Северус усмехался и смеялся в нужные моменты, предлагая идеи, когда Лили требовала от него этого, и не соглашался с вещами, которые он считал неприемлемыми. Гермиона большую часть времени молчала. Северус отметил, что она не была собой сегодня, поскольку не изливала нелепые факты, которые никто не хотел слышать, а просто смеялась и удовлетворённо наблюдала, как её лучшие друзья общались между собой, как и всегда. — Может, нам стоит взять еду на вынос, — заметила Гермиона, когда Лили заявила, что она голодна. — Разве тебе не следует уже идти домой? — проворчал Сев. Теперь он развалился на диване, его голова удобно лежала на коленях Лили. Рыжеволосая девушка рассеянно проводила пальцами по его волосам, её ногти царапали его кожу головы, заставляя его благодарно напевать. Девушка посмотрела на маленькое овальное окошко возле двери и заметила, что уже начался закат. — Я могу уделить ещё несколько часов, — сказала она, пожав плечами. — Я всё равно выполнила все свои домашние задания и уже наполовину упаковала вещи для Хогвартса. — Её синие глаза остановились на рыжеволосой девушке. — Лилз? — Я всё ещё могу остаться ненадолго, — сказала она, небрежно пожав плечами. — О! Я знаю приличное вьетнамское местечко поблизости. Они продают неплохой фо. Мы должны попробовать его сегодня вечером. — Мне нравится, — сказала Гермиона. Когда она вопросительно посмотрела на Северуса, парень с волосами цвета воронова крыла только пожал плечами. — Мы скоро вернёмся, — пообещала Лили. Северус неохотно поднял голову, позволяя Лили встать. Рыжеволосая девушка мгновенно взяла Гермиону за руки и неуверенно посмотрела на слизеринца. — У тебя всё будет хорошо? Северус закатил глаза. — Чёрт, Эванс, сколько мне лет? Пять? — выплюнул он. Лили тяжело вздохнула и оттащила Гермиону, мрачно бормоча себе под нос, что беспокоиться об этом невыносимом волшебнике — огромная трата времени. Их путь к ресторану и последующая покупка еды не заняли много времени. Когда Лили и Гермиона объявили, что вернулись, они не услышали в ответ грубое приветствие Сева. Девушки вошли и увидели, что Северус уже крепко спит. Он использовал свою руку как подушку и было видно, что ему явно неудобно. Его брови были нахмурены, лицо скривилось от дискомфорта, и он бормотал слова, которые не имели никакого смысла. — Это был утомительный день, — прошептала Гермиона, нежно глядя на слизеринца. Лили молча положила бумажный пакет на журнальный столик и зашагала к дивану. Она изящно повернула голову Северуса, чтобы положить её себе на колени. Затем она поправила его одеяло, накрыла им измученного волшебника и беспрерывно возилась с краями, пока не убедилась, что оно полностью его закрывает. На глазах Лили снова навернулись слезы, она нежно водила пальцем между его нахмуренными бровями, пока он не расслабился и не замолчал. Одна одинокая слеза скатилась из её глаз и упала на его волосы, зарываясь, пока не смешалась с прядями. — Гермиона, — тихо прохрипела она, подняв голову, чтобы соединить свои сияющие глаза со взглядом девушки. — Сев нуждается в нас сейчас больше, чем когда-либо. Ты понимаешь? — Конечно, Лили, — мгновенно сказала Гермиона, в уголках её глаз уже выступили слёзы. Рыжеволосая одарила девушку дрожащей улыбкой и ещё раз посмотрела на спящего волшебника. На этот раз Северус выглядел умиротворённым, словно с его плеч сняли огромную тяжесть, и он наконец-то, наконец-то смог стать самим собой. Синие глаза Гермионы снова обратились к лицу Лили, и она почувствовала, как у неё пересохло в горле. Она смогла узнать этот взгляд в одно мгновение, потому именно такой всегда был у Северуса, когда смотрел на забывшуюся Лили. Сердце Гермионы сжалось от этого взгляда, потому что теперь она поняла, что чувства Сева, возможно, не были односторонними. Она разрывалась, радоваться или ужасаться этому заключению. Она любила своих лучших друзей больше всего на свете — за исключением, конечно, матери и брата — и хотела, чтобы они были счастливы. Действительно, по-настоящему счастливы. То, чего ни Рон, ни Гарри не смогли достичь в её прошлой жизни. Но если это означало, что они должны быть счастливы друг с другом... ну, что же Гермионе было делать? Глаза Лили принадлежали Гарри Поттеру, но если Северус встанет на пути… "Нет", — прошептал голос у неё в голове. — "Не сегодня, Гермиона." Сейчас ей не стоит беспокоиться о таких вещах, потому что мать Северуса умерла, и ему нужен был друг. И именно им Гермиона будет для него сегодня. — У Северуса было действительно ужасное детство, Гермиона, — продолжила Лили, изящно всхлипывая и смахивая слёзы. — Петунья была чудовищем, но родители Сева… они были другими, совершенно другими. Я не знаю, как он мог выживать все эти годы. Но Гермиона знала. Она знала, что, если бы он не наткнулся на маленькую, любознательную рыжую с глазами, такими же зелёными, как окружающие его деревья, он не смог бы пережить все трудности, через которые в итоге прошёл. — Ты ведь действительно была рядом с ним с тех пор, не так ли? — прошептала Гермиона. — После всего, через что он прошёл… после всего, через что он пройдет, ты всё ещё останешься рядом с ним. Глаза Лили заблестели с такой решимостью, что у Гермионы чуть не перехватило дыхание. — Всегда, — сказала она. Рыжеволосая девушка снова нежно взглянула на спящего Сева и убрала прядь волос с его умиротворённого лица. — Всегда.-ooo-
Это был эмоционально истощающий день, поэтому Гермиона без колебаний обняла Аню, когда заметила её в ожидании на месте для трансгрессии. — Как Северус? — спросила Аня, нежно смахивая слёзы из глаз дочери. — Он справляется, — ответила Гермиона, тихонько всхлипнув. Девушка крепче сжала талию матери. — Я уверена, с ним всё будет в порядке. В конце концов, у него есть Лили. — И ты, — добавила Аня. Гермиона просто улыбнулась, выражение её лица было немного печальным. Она знала, что Северус ценит её, считает близким другом и часто ищет её компании. Но глубоко внутри она знала, что даже если она не будет рядом с ним, Лили будет достаточно. Лили в его глазах была грандиозной — его всё и даже больше — и даже если мир вокруг них рухнет и будет гореть, ничего из этого для Северуса не будет иметь значения, пока она будет с ним, будет держать его за руку. Лили было достаточно.