xxii. you can make me wait forever (1000 Times by Sara Bareilles)
-ооо-
30 сентября 1977 года К счастью, Джеймс был подозрительно нормальным в следующие дни после их катастрофического похода в Хогсмид. Гермиона не могла спать всю ночь из-за смеси паники, горя и других чувств, которые она не могла понять. А ещё она начала беспокоиться так сильно, что заперлась в башне Когтеврана на весь день, просто чтобы избежать Джеймса и вообще кого-либо из своих друзей. Понедельник наступил слишком рано, и девушке ничего не оставалось, как вытащить себя из этого укрытия. В тот день она пропустила завтрак и только положила в рот несколько ирисок, чтобы получить немного глюкозы, после чего с лёгкостью справилась с утренними уроками. К тому времени, как подошло время обеда, желудок Гермионы уже протестовал. Она знала, что на этот раз не сможет пропустить поход в Большой зал, потому что это вызовет подозрения со стороны её лучших друзей и даже Питера. На протяжении всего пути когтевранка держала голову опущенной, а затем машинально плюхнулась на свободное место за столом Когтеврана и начала складывать еду на тарелку. Лили и Сев немедленно окружили её, и гриффиндорка принялась задавать Гермионе вопросы о её местонахождении со вчерашнего дня. — Вчера я не очень хорошо себя чувствовала, — сказала девушка, что технически не было ложью. Лили забеспокоилась и приложила ладонь ко лбу подруги. — Ты не больна, — деловито отметила она. Гермиона слегка отбросила её руку. — Сейчас мне лучше, — настаивала она. Сев вгляделся в лицо когтевранки и нахмурился. — Ты достаточно спишь? — спросил он, тоже немного обеспокоенный. — Мерлин, ты не спала всю ночь из-за учёбы, Петтигрю? Тебе даже не нужно в этом году сдавать ЖАБА, и, чёрт возьми, с тех пор, как мы вернулись, прошёл всего месяц. — Я в порядке, — закричала Гермиона в изнеможении. — Могу я теперь поесть спокойно? Она проигнорировала озадаченный взгляд, которым обменялись Лили и Сев, и сосредоточилась на обеде. Девушка решительно остановила себя от взгляда на стол Гриффиндора, прекрасно зная, что Джеймс был именно там. Гермиона слышала его голос, его смех над тем, что сказал её брат. Наследник Поттеров был шумным и неприятным, как и всегда. К счастью, девушка избежала встречи с ним и в тот день, и на следующий, и на следующий после этого. Первоначальная паника, которую вызвало у Гермионы признание Джеймса, превратилась в неприятный зуд в её мыслях. Были времена, когда ей приходилось успокаиваться, чтобы сдерживать свои эмоции, но когда девушка оставалась наедине со своими мыслями, все они вырывались наружу, и она снова впадала в панику. Когтевранка призналась себе, что более серьёзной проблемой было её сердце. Осознание того, что её чувства были встречены взаимностью, заставляло её сердце приятно биться в груди. Но мозг Гермионы начинал громко говорить ей, чтобы она прекратила свои глупости, а сердце нежно побуждало её взглянуть, посмотреть, всё ли в порядке с Джеймсом, задумываться над тем, действительно ли он будет ждать её ответа. Итак, обычно Гермиона мыслила логически. Её рациональная сторона всегда перевешивала любое нелогичное чувство, которое она иногда испытывала. Это была важная часть её личности, которая в конце концов сохранила жизнь ей и её друзьям. Гарри часто говорил ей, что если бы не мозги его лучшей подруги, то он бы умер к их первому году обучения в Хогвартсе. Но Гермиона при этом была искренней. Когда она что-то чувствовала, то эти ощущения были глубокими и сильными. Это была та сторона девушки, которая плакала в женском туалете, когда на первом курсе Гермиона услышала, как два придурка говорили о том, какая она невыносимая. Та её сторона, которую покорил Рон, его голубые глаза, веснушки, юмор и всё остальное. Та сторона, которая стойко оставалась с Гарри Поттером после всех лет лишений и боли, потому что Гермиона любила его, как своего собственного брата. Итак, вся эта история с Джеймсом Поттером была загадкой. Мыслящая логически сторона продолжала приводить факты, объясняющие, почему это было плохой новостью. Неудивительно, что тот факт, что Гарри Поттера не будет существовать, был на первом месте. Искренняя сторона прошептала, что Гермиона просто хотела быть счастливой. Это продолжалось несколько дней, и девушка знала, вскоре неизбежно столкнётся с Джеймсом. Мародёры были чертовски серьёзны настроены по поводу своих занятий в этом году из-за их экзаменов ЖАБА. Питер нервничал, зная, что они сложнее, чем СОВ, что это может претворить в жизнь или разрушить его мечту стать мракоборцем. Как обычно, Римус относился к подготовке менее сурово, потому что всё равно не планировал становиться мракоборцем. Сириус был... ну... Сириусом, а ещё был Джеймс. Когда Гермиона заметила, как их компания бродит по библиотеке, беззвучно дурачится, пока Римусу не пришлось заставить их замолчать, то резко выпрямила спину. Её челюсть была сжата, глаза широко раскрыты и безумны, а сама девушка безжалостно кусала нижнюю губу. Джеймс шёл в самом конце, слишком занятый просматриванием пергамента, который он держал в руках. Питер обнял сестру и проскользнул на скамью рядом с ней. Римус ласково улыбнулся девушке, а Сириус подмигнул. — Скучала, Усатик? — спросил самодовольный волшебник. Гермиона просто закатила глаза и безмолвно взглянула на свой учебник. Она попыталась начать читать и одновременно игнорировать волшебников, но, к её большому ужасу, Джеймс предпочел сесть напротив неё. — Всё в порядке, Гермиона? Она застыла, не зная, как ответить на его вопрос. Девушка медленно подняла глаза и попыталась понять, что он чувствовал. Джеймс холодно смотрел на неё, его завораживающие глаза не выдавали никаких эмоций, кроме лёгкого веселья. — Да, — выдохнула Гермиона, понимая, что её молчание слишком затянулось. Джеймс слегка улыбнулся и вернулся к чтению пергамента. Девушка подозрительно уставилась на него, ожидая очередной шутки, которая бы затронула тот разговор, что они начали в Хогсмиде, но гриффиндорец лишь стал вытаскивать из сумки свои вещи для занятий. Гермиона неохотно вернулась к своему учебнику и отгородилась от всех внешних отвлекающих факторов. Хорошо, что это был учебник по нумерологии; вскоре девушка потерялась в море слов. Она делала записи на пергаменте, и её пальцы яростно сжимали стержень пера, чтобы как можно быстрее выразить все мысли словами. Хватка когтевранки была такой сильной, что вскоре орлиное перо сломалось напополам. — Чёрт побери, — прошипела она, слепо роясь в своем рюкзаке в поисках запасного пера. Затем к девушке подтолкнули красивое чёрное перо с золотыми нитями. Гермиона сразу же узнала в нём фазанье перо, которое Джеймс купил на выходных в Хогсмиде. Она удивлённо моргнула, и её синие глаза остановились на парне. Гриффиндорец весело улыбался девушке, а его светло-карие глаза пристально смотрели на сломанное перо в её руке. — Ну, кто-то однажды сказал мне, что перья фазана лучшие, — сказал Джеймс, указывая на перо, лежащее перед Гермионой. Затем его светло-карие глаза переместились на лицо девушки, и та почувствовала, как по её груди начинает ползти румянец. — Спасибо, — пробормотала она, поспешно взглянув на свой пергамент и схватившись за фазанье перо. Оно было мягким и лёгким на ощупь, и Гермиона почти не решалась использовать его. Она знала, как крепко сжимала свои перья, а ведь это стоило целое состояние! — Они прочные, — прошептал Джеймс, ошеломлённый тем, как осознанно девушка царапала пергамент. — Его будет сложно сломать. Обещаю. Гермиона безмолвно кивнула и снова сосредоточилась на своей домашней работе. Несколько часов прошли спокойно. В следующий раз когтевранка оторвала взгляд от пергамента только тогда, когда Питер коснулся её локтя. Гермиона неуверенно подняла глаза и взглянула на уже вставших из-за стола Мародёров. — Нам нужно уйти, Гермиона, — сказал её брат. Девушка нахмурилась и взглянула на свои наручные часы, отметив, что до комендантского часа оставалось как минимум два часа. — Уже? — спросила она. — В отличие от некоторых, у нас есть другие важные дела, Усатик, — поддразнил её Сириус. Гермиона сузила глаза, отметив одинаковые возбуждённые улыбки на их лицах. Когда её глаза невольно обратились к Джеймсу, она была удивлена, увидев, что он смотрит на неё, а его светло-карие глаза озорно блестят в свете. Девушка мгновенно вспомнила их маленькое приключение в "Зонко", нескончаемый запас навозных бомб и мыла с лягушачьей икрой, купленных самим старостой школы. — Что вы собираетесь делать? — с подозрением спросила она. — Никто не пострадает, — ответил Джеймс с ослепляющей ухмылкой. — Клянусь честью Мародёра. Питер тихонько усмехнулся и с притворной серьёзностью поднял правую руку. — Клянусь честью Мародёра, — повторил он. Гермиона раздражённо взглянула на Римуса. — Ты самый разумный из всех, Римус, — сказала она. — Не позволяйте им делать глупости. Оборотень виновато улыбнулся девушке. — Это слишком хорошая возможность, Гермиона, нельзя её упустить, — заявил он. — Мне жаль. Когтевранка тихонько простонала. — Ладно, делайте, что хотите, — прорычала она. — Если вас исключат, не ждите, что я приду вам на помощь. — Оу, ну же, Усатик, никого не исключат, — сказал Сириус с тихим смешком. — Дамблдор слишком сильно нас любит и не позволит остаться без образования. Гермиона поморщилась. Это было совершенно верно. В предыдущие годы они вели себя отвратительно, и девушка искренне ожидала более суровых наказаний, чем просто назначения отработок и вычитание баллов факультета. Но иногда она видела мерцающий восторг в глазах директора, когда Мародёры устраивали очередной тщательно продуманный розыгрыш. — Не перетрудись, — сказал Питер на прощание, одной рукой обнимая сестру за плечо. Римус и Сириус тоже попрощались и последовали за парнем с волосами песочного цвета. Гермиона слегка улыбнулась Джеймсу и взглянула на свой пергамент. Перед ней внезапно скользнули две ириски. Удивлённая девушка снова подняла глаза, но староста школы уже догонял своих друзей, слегка усмехаясь себе под нос, когда начали обсуждать запланированную на этот вечер шутку. Гермиона осторожно схватила ириску и развернула её, подавив сильный стон, прежде чем засунуть её себе в рот.-ооо-
1 октября 1977 года Джеймс сводил её с ума. Несмотря на то, что гриффиндорец относился к Гермионе как к обычному человеку, как будто ничего из ряда вон выходящего не произошло, он внезапно делал вещи — совсем незначительные вещи — которые приводили её разум и сердце в неистовство. Гермиона была абсолютно уверена, что парень поступал так целенаправленно, с намерением мучить её, пока она не сломается и наконец, наконец, не согласится на его призыв встречаться с ним. Джеймс делал что-нибудь неожиданно, например, тайно запихивал ириски в карманы её мантии, когда думал, что Гермиона не смотрит, или закидывал её сумку на плечо, когда Мародёры провожали её обратно в башню Когтеврана. Иногда он нарушал личное пространство девушки всего на несколько секунд, и его грудь прижималась слишком близко к её спине, как в тот раз, когда она пыталась достать книгу с высокой полки, а Джеймс подошёл ей помочь. Были также моменты, когда его рука задерживалась на пояснице Гермионы, когда они блуждали по переполненному коридору. Девушка знала, что это мелочи, но они всегда заставляли её сердце бешено биться в грудной клетке. Были времена, когда Гермиона почти ломалась под натиском всех его милых жестов, но потом она искала Лили, долго смотрела в её глаза, а затем успокаивалась. "Гарри должен жить", — твёрдо говорила себе девушка, когда Джеймс посылал ей красивую улыбку, от которой у неё кружилась голова. — "Гарри должен жить". После того, как Гермиона обнаружила, что пристальный взгляд глаз Гарри снова придает ей решимости, когтевранка стала постоянно следовать за Лили и, соответственно, Севом. Рыжеволосая девушка уже начала замечать странное поведение подруги, спрашивала её, что с ней случилось, но Гермиона просто качала головой и виновато улыбалась в ответ. Сейчас когтевранка занималась вместе с Лили и Севом, и, к счастью, Мародёра не было видно. Гермиона была рада, что Питер и его друзья серьёзно относятся к учёбе в этом году, но она действительно хотела немного отдохнуть от Джеймса и его завораживающих глаз. — Профессор Слизнорт сводит тебя с ума, — прошипела Лили себе под нос, вонзая взгляд в пергамент, над которым Северус в данный момент размышлял. Гермиона вырвалась из своих мыслей о Джеймсе Поттере и просмотрела записи Сева. Без сомнения, это был ещё один набор инструкций по приготовлению зелья, которое стоило ему еды и сна. — Это не так уж плохо, — нахмурился Сев. — Не будет плохо, если ты не превратишься в зомби, пока варишь это зелье, — добавила Гермиона. Слизеринец в замешательстве взглянул на неё, и девушка рассмеялась. — В инфернала. Он обиделся, и его лицо поморщилось от сравнения с мертвыми. — Я не выгляжу как инфернал, когда занимаюсь зельеварением! — возмущённо прорычал Северус. — Да, выглядишь, ворчун, — прошипела Лили ещё раз, до сих пор пронзая взглядом инструкции по приготовлению зелья. Сев фыркнул и начал запихивать свои вещи в сумку. — Я должен идти, — объявил он. — Слизнорт попросил встретиться со мной сегодня вечером, чтобы обсудить проект по зельеварению и многое другое. — Что значит "и многое другое"? — спросила Гермиона, в любопытстве поднимая бровь. — Это значит, что Слизнорт хочет поговорить о том, что Сев станет профессором зельеварения после окончания учёбы и заменит его, — сказала Лили, и на её лице появилась подозрительно гордая улыбка. Обе брови Гермионы взлетели в изумлении. — Серьёзно? — спросила она. Сев закатил глаза, но на его щеках появился румянец. — Пока ничего не известно, — отрезал он, сердито глядя на рыжеволосую девушку. — Кроме того, я думал о том, чтобы стать профессором Защиты от Тёмных искусств. На самом деле я неплохо разбираюсь и в этом предмете тоже. Гермиона вспомнила свой шестой курс, когда Снегг занял вакантную должность преподавателя Защиты от Тёмных искусств. Хотя он и стал преподавать сразу за Долорес Амбридж — которая, несомненно, была худшей из всех — Гермиона не могла отрицать, что он вполне прилично справлялся с этой работой. Сев перекинул ремень своей сумки через плечо и слегка улыбнулся Гермионе на прощание. Повернувшись к Лили, он бессознательно наклонился, а рыжеволосая девушка тут же потянулась к нему, и их губы встретились. — До свидания, — прошептал он, и его лицо немного смягчилось, когда он с нежностью посмотрел на хорошенькую гриффиндорку. Розовые губы Лили растянулись в лёгкой улыбке, а щёки совпали по цвету с волосами. Но затем оба семикурсника замерли, поняв, что Гермиона всё ещё сидит напротив них. Они одновременно посмотрели на неё и увидели, что челюсть девушки была открыта, а её синие глаза вылезли из орбит. Неприкрытый шок окрасил бледное лицо когтевранки. — Э-э-э... сюрприз, — слабо сказала Лили, и её щеки стали ещё более красными. Даже Сев выглядел смущённым из-за того, что его поймали с поличным. Голос подруги вырвал Гермиону из шокированной задумчивости. — Что во имя Мерлина… — её глаза метнулись к гриффиндорке и слизеринцу. — Как… я имею в виду, с каких это пор? — Лицо девушки умоляюще искривилось. — Почему я не знала об этом?! — Успокойся, Петтигрю, — сказал Сев, устало вздохнув, и снова плюхнулся на своё место. — Прошло совсем немного времени с тех пор, как мы начали… — Он сделал серию странных жестов руками между ним и Лили, к большому удовольствию последней. — Мы собирались сказать тебе, Гермиона, — умиротворённо улыбнулась гриффиндорка. — После того, как прошлым летом мы провели время в твоём доме, всё только начало... развиваться. — Одинаковый румянец на их лицах заставил Гермиону задуматься о том, до какой степени дошли их отношения. — Мы хотели сказать тебе, когда ехали сюда на поезде, но ты была слишком отвлечена после встречи с Регулусом Блэком. Девушка нахмурилась, вспомнив происшествие в поезде. — Но прошёл месяц, — слабо возразила Гермиона. — На самом деле ты была отвлечена большую часть времени, — заметил Сев, твёрдо нахмурившись. — Особенно в последние несколько дней. Когтевранка отвернулась от них. — Просто у меня много вещей на уме, — пробормотала она себе под нос. Её рука внезапно оказалась в тёплой ладони Лили. — Что на самом деле не так, Гермиона? — серьёзно спросила рыжеволосая девушка, её зелёные глаза таяли от беспокойства, к которому Гермиона уже привыкла. — Не беспокойся обо мне, — быстро отмахнулась когтевранка. — Что насчёт тебя? — Глаза девушки забавно расширились, когда она оглянулась на Лили. — Когда ты сказала, что встречаешься кое с кем, ты имела в виду Сева? Гриффиндорка застенчиво улыбнулась и медленно кивнула. — Я планировала сказать тебе в тот день, — сказала она с тихим смехом. — Но внезапно пришёл Поттер и его компания, так что я упустила свой шанс. — Лили успокаивающе сжала руку подруги. — На самом деле мы не хотели скрывать это от тебя, Гермиона. Знаешь, мы немного волновались, что ты можешь почувствовать себя обделённой. Гермиона недоверчиво взглянула на своих лучших друзей. У неё были те же мысли, когда она начала встречаться с Роном, гадая, почувствует ли Гарри себя обделённым из-за отношений, в которых он не может участвовать. Она вспомнила лицо Гарри, ясное как день, когда он игриво ударил Рона по голове и крепко обнял Гермиону, несомненно, будучи счастлив прогрессу в их отношениях. — Ты шутишь, что ли? — сказала девушка, повторив слова Гарри с блестящей улыбкой. — Я думаю, это прекрасно! Я очень люблю вас обоих, и вы должны поверить мне, когда я говорю, что я очень рада за вас. Сев облегчённо вздохнул, неуверенно улыбнувшись девушке. Лили ярко просияла и встала со стула, чтобы подбежать подруге и крепко её обнять. — Я тоже тебя люблю, Гермиона! — страстно воскликнула староста школы, побудив Сева закатить глаза, а когтевранку нежно усмехнуться. Когда Лили отстранилась и села на стул рядом с Гермионой, ей в голову пришла ещё одна мысль. — Но Джеймс... Сев фыркнул, прежде чем она успела закончить фразу. — Он является ещё одной причиной, по которой мы не хотели, чтобы вся школа знала о наших отношениях, — пояснил слизеринец. Его лицо потемнело и нахмурилось. — Поттер — заноза в заднице, и я знаю, что он будет постоянно к нам приставать. Я даже не удивлюсь, если он снова начнет изо всех сил мучить меня. — Нет, он не будет, — выпалила Гермиона слишком быстро. Когда на неё вопросительно взглянули две пары глаз, девушка покраснела и взглянула на стол. — Я уверена, что он этого не сделает. Джеймс... ну, он вырос из таких вещей. Как девушка могла сказать им, что никаких приставаний не будет, потому что теперь именно она нравилась Джеймсу Поттеру? Лили коснулась её локтя, чтобы снова привлечь внимание подруги. В её взгляде было что-то многозначительное, но Гермиона не могла этого понять. — Я слышала, он взял тебя с собой в выходной в Хогсмиде, — сказала гриффиндорка, и на её лице появилась лёгкая улыбка. Сев поднял бровь. — Одну? — спросил он. — Одну, — подтвердила Лили, медленно кивнув, и её улыбка превратилась в дразнящую ухмылку. Щёки Гермионы вспыхнули, когда она снова вспомнила тот ужасный, ужасный день. — Это не то, о чём ты думаешь, Лили Эванс, — горячо воскликнула она. Рыжеволосая девушка лишь приподняла бровь. Когда девушка напомнила ей об этом дне, влияние новых отношений Лили и Сева на Гермиону сильно снизилось. Она изо всех сил старалась держать Джеймса на расстоянии вытянутой руки, потому что знала, что он принадлежит Лили. Но что, если Лили тоже не хочет быть с ним? Гермиона вспомнила моменты молчания, когда она наблюдала, как её лучшие друзья смотрели друг на друга, и знала, что это не просто какая-то нелепая фантазия, которая пройдёт. Паника снова выросла в её животе, когда она дико посмотрела на Лили. — Но Джеймс... Лили оборвала её мягким красивым смехом. — Но Джеймс что, Гермиона? — спросила она, и её зелёные глаза весело заплясали. — Я бы никогда не стала встречаться с таким придурком, как он, ты же знаешь. Он такой неисправимый, и да, да, хорошо, я признаю, что он смягчился. Чёрт побери, он даже мил с тобой! Иногда я задавалась вопросом, что бы случилось, если бы он показывал мне эту свою сторону раньше. Я бы могла действительно начать встречаться с ним. Сев бросил на свою девушку едкий взгляд, заставив Лили широко улыбнуться. — Но, конечно, я застряла с таким ворчуном, как он, — сказала она, выставив большой палец в сторону слизеринца. — Мне действительно не стоит жаловаться. — Спасибо, Лили, — протянул он. Рыжеволосая девушка только улыбнулась и молча потянулась за его рукой. Комок поднялся в горле Гермионы, когда она заметила их нежные взгляды. Она не шутила, когда сказала, что любит их обоих, например, как она любила Гарри. Гермиона поклялась, что будет рядом с ними, если в этом возникнет необходимость. Видя, что они будут важными фигурами в этой войне, она также знала, что не сможет закрыть глаза, когда их настигнет будущее. Но Гарри... Если Лили и Сев собираются быть вместе, тогда была огромная вероятность, что Гарри даже не родится. Эта мысль бросила девушку в нисходящую спираль слепой паники и горя. Мир не был бы прежним, если бы не было Гарри Поттера. — Гермиона? Когтевранка медленно посмотрела на свою лучшую подругу, в её глазах снова появилась тревога. — Ты в порядке? — спросила рыжеволосая девушка. Гермиона надеялась, что её улыбка не была слишком натянутой. — Я в порядке, Лилз, — сказала она, заключив подругу в крепкие объятия, чтобы скрыть противоречивые эмоции на её лице. — Я действительно так счастлива за вас обоих. Она почувствовала, что Лили улыбается, когда та обняла её в ответ. Гермиона видела, как много счастья источают Лили и Сев. Она знала, что не выдержит, если станет причиной их разрыва.-ooo-
— Гермиона? — Хм-м-м? Она услышала, как Лили мягко засмеялась, заставляя её поднять глаза. — Уже почти комендантский час, — заметила гриффиндорка, и её зелёные глаза весело заблестели. — Уже? — спросила Гермиона, нахмурившись, и взглянула на свои наручные часы, чтобы подтвердить слова Лили. К её ужасу, у неё оставалось всего тридцать минут. — Я ещё не закончила своё эссе. — Девушка улыбнулась, когда её рыжеволосая подруга открыла рот, собираясь запротестовать. — Иди, Лилз. Мне просто нужно написать ещё один абзац, тогда я смогу пойти. — Как бы я ни любила тебя бесконечно, Гермиона, я — староста школы, — сказала ведьма. — Меня могут заставить списать с тебя баллы, если ты не будешь в своей постели после комендантского часа. Когтевранка подавила улыбку, вспомнив подобный разговор с другим старостой школы неделю назад. — Я буду помнить о времени, — пообещала она. Губы Лили слегка нахмурились, прежде чем она вздохнула. — Хорошо, — ответила гриффиндорка. — Но я не смогу дождаться тебя. Нам с Поттером нужно обсудить дела старост школы. Лили наклонилась, чтобы обнять на прощание Гермиону. — Я передам Поттеру твою любовь, — прошептала она с дразнящей улыбкой. Щёки девушки вспыхнули от её слов, а с губ сорвался негодующий крик. Лили просто рассмеялась и ещё раз обняла её, прежде чем отпустить и покинуть библиотеку. Когтевранка глубоко нахмурилась, но стряхнула все отвлекающие факторы и снова вернулась к своему эссе. Вопреки обещанию своей лучшей подруге, Гермиона действительно потеряла счёт времени. Осознав это, она отметила, что у неё было всего десять минут, чтобы добежать из библиотеки до башни Когтеврана. Слегка выругавшись себе под нос, она взмахнула палочкой, чтобы собрать свои вещи. Девушка быстро вышла из библиотеки, намереваясь вовремя добраться до своей спальни. В коридорах уже не было студентов, тени были её единственными спутниками. Добравшись до большой лестницы, Гермиона остановилась и заметила знакомую голову с безупречной копной чёрных кудрей. Регулус, казалось, не заметил её присутствия, когда его серебристые глаза пробежались по коридору, возможно, ища какие-либо признаки Филча или других профессоров. Все мысли о том, чтобы вовремя добраться до спальни, вылетели у неё из головы. Сердце Гермионы нервно забилось, и она стала гадать, почему он был не в постели в такой час. Регулус выглядел явно встревоженным и настороженным. Наследник Блэков с поразительной скоростью полетел вниз по лестнице, и Гермиона тут же спряталась за доспехами. Она выглянула из-за них, наблюдая, как слизеринец целенаправленно идёт к главным дверям замка. Куда бы Регулус ни направлялся, казалось, что он вообще не собирается оставаться в Хогвартсе. Гермиона внезапно почувствовал адреналин и страх, циркулирующие по венам. Девушка выскочила из своего укрытия, не задумавшись ни на секунду, и поспешно побежала к нему. Её шаги громко звенели по пустым коридорам, привлекая к себе внимание. Плечи Регулуса мгновенно напряглись, когда он взмахнул палочкой и повернулся на каблуках. — Петтигрю, — в удивлении выдохнул он, и его брови взлетели. — Куда, во имя Мерлина, ты идёшь? — резко спросила она. Наконец, Гермиона догнала слизеринца и теперь пристально смотрела на него. Глаза Регулуса немедленно превратились в ледяные блоки, и тщательно охраняющая его настоящие эмоции маска скользнула по его лицу. — Не твоё дело, — быстро отрезал он. — Что ты делаешь вне постели? Комендантский час уже начался. — Я потеряла счёт времени, занимаясь в библиотеке, — объяснила Гермиона. К её удивлению, уголки губ Регулуса дёрнулись, несомненно, от веселья. — Конечно, — пробормотал он. На мгновение он ослабил бдительность, и Гермионе показалось, что она смотрит на старого друга. — Куда ты направляешься? — спросила она, на этот раз давая понять слизеринцу о своём беспокойстве. Его эмоции снова переместились под маской, когда он холодно посмотрел на неё. — Не твое дело, — повторил он сквозь стиснутые зубы. — Просто возвращайся в свою спальню, Петтигрю. Гермиона бросилась вперёд и схватила его за руку, прежде чем он успел ускользнуть. — Регулус, — умоляла она. Его глаза яростно вспыхнули, когда он попытался стряхнуть её, но затем безошибочный голос Филча раздался с другого конца коридора. Паника промелькнула на его лице, и Гермиона, не раздумывая, потащила парня к секретному проходу. — Отстань от меня, — запротестовал он, но это только усилило её хватку. Филча и его проклятой кошки нигде не было, когда они вышли в другой коридор. Он был тускло освещен, а мерцающий огонь факелов отбрасывал их зловещие тени. — Куда ты собирался? — снова попыталась когтевранка. Регулус предсказуемо стиснул челюсти и впился в неё взглядом, уже повернувшись на каблуках, чтобы уйти. В отчаянии Гермиона сжала его левое предплечье и умоляюще взглянула на слизеринца. — Почему ты избегаешь меня? — мягко спросила она. Его поведение действительно причиняло ей боль, потому что Гермиона относилась к нему как к другу. А ещё у неё было подозрение, что Регулус уже нёс тяжёлое бремя, и девушка, хоть убей, пообещала себе, что не будет стоять в стороне и смотреть, как жизнь парня выходит из-под контроля. Её хватка на руке Регулуса усилилась, а его лицо стало грозным. Он посмотрел на Гермиону дикими, яростными глазами и выплюнул: — Если хочешь жить, держись от меня подальше. Гермиона отшатнулась от его свирепости, а её рука снова скользнула на бок. Регулус внезапно тяжело задышал, а его глаза заблестели от ужаса, боли и всего остального. Он напомнил девушке ещё одного шестнадцатилетнего слизеринца из того времени, когда она была Гермионой Грейнджер, лицо которого было измождённым и испуганным… таким испуганным, как будто он должен был это сделать. Как будто у него не было выбора. Слёзы навернулись у неё на глазах, когда девушка снова протянула ему руку. Но Регулус вздрогнул и отступил на несколько шагов. Уязвимость, которую он показал ей прежде, просачивалась через трещины его маски. — Позволь мне помочь тебе, Регулус, — прошептала Гермиона. — Пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Что бы ты ни пережил, расскажи мне, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь. Слизеринец глубоко, судорожно вздохнул, и на его лице появилась кривая улыбка. — Никто не может мне помочь, Петтигрю, — сказал он. Наследник Блэков резко развернулся, и его чёрная мантия заколыхалась. Гермиона тупо смотрела ему в спину, и слезы текли из её синих глаз. Если судить по тому, что произошло некоторое время назад, то можно было быть почти уверенной в том, что Регулус уже получил Тёмную метку. Девушка дала решительную клятву не оставаться в стороне, поэтому поклялась, что сделает первый шаг, чтобы помочь Регулусу, даже если он думает, что всё это будет бесполезно.