xxxxix. i will love you with every single thing i have (Two by Sleeping at Last)
-ооо-
11 февраля 1980 года Глаза Гермионы распахнулись, когда кто-то кончиками пальцев скользнул по её щекам, но девушка тут же прищурилась от резкого яркого света. Немного сбитая с толку, она поняла, что до этого сидела на стуле и заснула, опустив голову на кровать и закрывшись руками. Гермиона чуть приподнялась, ей на плечи упало белое крахмалистое одеяло, но только встретившись с ясными синими глазами Ани, она вспомнила, где находилась. — Мама! — закричала девушка, уже бросаясь в объятия Ани, но достаточно осторожно, чтобы случайно не задеть повязки, обвязанные вокруг её живота. — Привет, милая, — поприветствовала её мать лёгкой милой улыбкой. Затем улыбка превратилась в болезненную гримасу, и она взглянула на свою рану. — Мы в больнице Святого Мунго? Младшая Петтигрю сморгнула слёзы и отстранилась от растерянной ведьмы. — Да, — сказала Гермиона, крепко схватив Аню за руку, как будто боялась, что она снова подвергнется проклятию. — Ты помнишь, что с тобой случилось, мама? — на её лице появился ужас, и она сильнее сжала руку матери. — Над нашим домом была Тёмная метка, и мракоборцы подумали… мракоборцы подумали, что ты… — слова стихли, девушка была не в силах высказать один из самых больших своих страхов. Когда Джеймс и Сириус прибыли в поместье Поттеров с плохими новостями, Гермиона сразу же подумала о худшем из возможных сценариев. Но Сириус поспешно заверил её, что Аня всё ещё жива, хоть и серьёзно ранена. Девушка не могла вспомнить, как после этого попала в больницу Святого Мунго. Гермиона едва не извела себя возле комнаты матери, ожидая дальнейших известий, яростно расхаживая по коридору, чтобы сделать хоть что-то. Джеймс уговаривал её отдохнуть, напоминал, что это не пойдёт на пользу ребёнку, но она была слишком расстроена, чтобы оставаться на месте. И только когда пришёл Питер со слезами на глазах, девушка позволила усадить себя. Она цеплялась за брата, боясь, что они оба останутся без Ани. Петтигрю ещё не были готовы её потерять. Вскоре появились целители, заверив семью, что Ане больше ничего не грозит. Однако тёмное проклятие утомило женщину, и они не ждут, что она проснётся до конца дня. Гермиона благоговейно оставалась рядом с Аней, ожидая, пока её мать проснётся. Питер и другие давно покинули больницу Святого Мунго, чтобы продолжить расследование. Её брат не хотел идти, но девушка уговорила его присоединиться к остальным. Питер пообещал, что зайдёт, как только они закончат отчёт. — Как долго я была без сознания? — спросила их мать, и её мягкий голос прорвался сквозь беспокойные мысли Гермионы. — Примерно полтора дня, — прохрипела девушка, и из её глаз скатилось ещё больше слёз. — Ты нас напугала, мама. Синие глаза Ани наполнились слезами, когда она коснулась пальцами щеки дочери. — Всё было так плохо? — спросила она. — Целители сказали нам, что тебе повезло, — объяснила Гермиона. — Сказали, что если бы тебя привезли через час, тогда… — у неё перехватило дыхание, и девушка не смогла продолжить фразу. Несмотря на слёзы и страх в сердце, ей удалось выдавить сухой смешок. — Джонс увидела Тёмную метку над нашим домом, и она подумала, что мы снова что-то затеваем, поэтому немедленно позвонила маггловским полицейским. Может, она и злобная старушка, но мы ей обязаны всем, мама, — Гермиона в страхе снова обняла Аню за плечи и зарыдала. — Если бы не она, ты бы... — Тише, милая, — прошептала её мать, сладко поцеловав дочь в голову. — Не беспокойся обо мне, — настаивала девушка. — Больше беспокойся о себе. Аня тихонько усмехнулась. — Гермиона, в тот момент, когда я взяла тебя на руки, я знала, что ты будешь моим главным приоритетом, — сказала она. — Ты и Питер всегда будете для меня на первом месте. Даже с точки зрения беспокойства. — Но что случилось на самом деле, мама? — снова спросила Гермиона. — Охранные чары, которые ты установила вокруг дома, были достаточно приличными. Мы с Питером согласились, что не повредит добавить ещё несколько из-за учащающихся нападений. Как Пожиратель смерти смог взломать нашу защиту? Что-то не сходится. Пока девушка размышляла, она заметила чувство вины в глазах Ани. Гермионы задумчиво прикусила нижнюю губу, пытаясь обдумать выражение лица Ани, когда наконец её осенило. Вытаращив глаза, она, вздохнув, продолжила: — Если… если только ты добровольно не впустила одного из них. Выражение лица Ани уже говорило за неё, но Гермиона не могла понять. Девушка знала, что её мать уже вернулась в волшебный мир, постоянно навещая Поттеров, чтобы поговорить с Юфимией за чашкой чая. Но, несмотря на это, старшая Петтигрю всё ещё держалась подальше от шумных волшебных улиц, таких как Косой переулок, и, судя по тому, что она помнила, Аня не общалась с другими волшебниками или ведьмами. — Мама… — Гермиона запнулась, схватив Аню за локоть, и подождала, пока она снова не встретится с ней взглядом. — Это была моя вина, — вздохнула её мать. — Несколько дней назад я получила письмо от своего брата. — Брат! — в шоке ахнула девушка. Аня редко рассказывала им о своей семье, но младшая ведьма провела своё исследование. Даже будучи Гермионой Грейнджер, она знала о Селвинах только то, что они были стойкими сторонниками Волан-де-Морта. Надо признать, ей любопытно, что она оказалась связана с людьми, которые поддерживали злого волшебника, навлёкшего ужас и смятение на волшебный мир. Девушку это совсем не беспокоило, особенно потому, что её воспитывала и окружала заботой такая замечательная ведьма. Она была просто благодарна, что её мать сбежала из дома, и Гермионе не пришлось жить среди фанатиков чистокровных. Глаза Ани наполнились новыми слезами, а на её бледном лице появилось выражение глубокой боли и предательства. — Мой брат и я… мы были такими же, как ты и Питер, дорогуша, — объясняла девушке её мать, изящно всхлипывая и вытирая слёзы с мокрых щёк. — Но я сбежала из дома, когда влюбилась в твоего отца, и разорвала все связи со своей семьёй. Я думала.... я думала, что он просто хочет связаться со мной после всех этих лет. Блестящие глаза Гермионы ожесточились. — Он сделал это с тобой, — резко выплюнула она. На лице её матери появилась лёгкая грустная улыбка. — Это была моя вина, что я доверилась ему, несмотря на то, что знала обо всём, что он сделал со своей жизнью, — ответила Аня. — Этот ублюдок! — прорычала девушка. — Я скажу Питеру и… — Гермиона, — прервала её мать, — я бы предпочла, чтобы твой брат не знал, кто напал на меня. Она сдулась, и на её лице появилось с растерянное выражение. — Но мама, его нужно посадить в тюрьму за то, что он сделал с тобой, — настаивала Гермиона. — Он всё ещё мой брат. — Который пытался убить тебя! — Милая, — успокоила Аня, — всё в порядке. Я просто рада, что всё ещё жива, чтобы увидеть, как ты выйдешь замуж за человека, который тебя абсолютно обожает и который подарит мне внука, которого я всегда хотела. Лицо Гермионы исказилось, она не верила её словам. Но девушка забыла, что это Аня Петтигрю, та самая женщина, которая пережила годы издевательств со стороны мужчины, который её не любил. — Почему ты так упрямишься, мама? — прохрипела она. — Что, если он вернётся и закончит дело? Я хочу, чтобы ты была в безопасности! Её мать смахнула слёзы и грустно улыбнулась. — У меня есть вещи поважнее, чем мой идиотский брат, — ответила Аня. — Для начала, твоя свадьба и беременность. — Может, мне стоит сказать Джеймсу, что нам следует отложить свадьбу, — предложила младшая ведьма, но Аня яростно покачала головой. — Нет, нет, я это запрещаю, — твёрдо заявила её мать. — Я годами ждала, чтобы это случилось, Гермиона. Несмотря на слёзы, девушка рассмеялась. — Я выхожу замуж, мама. Не ты. Аня многозначительно посмотрела на Гермиону, крепко и тепло сжав её плечи. — Но на самом деле, милая, — медленно сказала она. — То, что мы находимся в состоянии войны, не означает, что счастье нужно откладывать, — она нежно убрала локоны Гермионы и улыбнулась. — Помни это.-ooo-
Глаза Гермионы распахнулись и встретились со светло-карими. — Привет, — прошептал Джеймс, убирая локоны с её лица. Девушка неуверенно моргнула и поёрзала на больничной койке. Она мельком взглянула на свою спящую мать, свободно обхватившую рукой её талию. Гермиона не совсем понимала, как она в итоге оказалась прижата к Ане, но она уже подозревала, что это сделала её мать. Как раненая женщина смогла это осуществить, она тоже не знала. — Как Аня? — обеспокоенно спросил Джеймс, когда Гермиона вылезла из кровати. — Она проснулась несколько часов назад, — успокоила его девушка. Она сделала паузу, заметив тёмные мешки под глазами парня, он выглядел так, будто не спал ни секунды. Гермиона обеспокоилась и протянула руку, чтобы провести большим пальцем по его бледной щеке. — Когда ты в последний раз спал? Джеймс криво улыбнулся. — Это не имеет значения, — ответил он. Но вошли Сириус и Питер, и внимание пары переключилось на дверь. Синие глаза девушки наполнились слезами, когда она увидела брата, который уже бросился к ней, чтобы обнять её. — Мама в порядке? — прохрипел Питер, а его голос уже был полон слёз. И он, и Сириус тоже выглядели ужасно, без сомнения, измученные этим испытанием. — Она проснулась, — успокоила брата Гермиона, похлопывая его по спине, чтобы сильнее утешить. — Мама в порядке. Она просто снова отдыхает. Питер фыркнул и жалобно кивнул, прежде чем отодвинуться, чтобы поспешно смахнуть слёзы. — Как идёт расследование? — тихо спросила девушка, вставая с кровати и садясь на стул, который она занимала некоторое время назад. — Всё в порядке, Усатик, — заверил Сириус. — Тебе больше не о чем беспокоиться. Подумай о маленьком Сохатом. — Маленьком Сохатом? — фыркнула Гермиона, и на её лице промелькнула лёгкая озадаченная улыбка. — Бродяга убеждён, что наш малыш — мальчик, — со смехом объяснил Джеймс. — Он подумал, что было бы забавно уже сейчас дать ему прозвище. Глаза Сириуса весело блеснули. — Подходящее имя для будущего шутника, — легкомысленно ответил он. Гермиона вздохнула и, несмотря на усталость, улыбнулась. — Ну уж нет, — возразила она. Дверь снова открылась, и на этот раз зашёл измученный Римус. — Как твоя мать? — взволнованно спросил он, встретившись с девушкой глазами. — Ей лучше, — повторила Гермиона с лёгкой улыбкой. Римус не ответил на улыбку, что вызывало её беспокойство. — Я разговаривал с целителем, — объяснил он, делая шаг вперёд, чтобы встать рядом с Питером. И она, и её брат с беспокойством посмотрели на оборотня. — Не о чем беспокоиться. Но тёмное проклятие, поразившее её… он боится, что оно могло повредить её магическое ядро, — Римус тихонько вздохнул, и его золотистые глаза смягчились в извинении. — Ваша мать может быть не в состоянии правильно практиковать свою магию в течение нескольких недель. Страх сжал сердце Гермионы, и она мельком взглянула на свою спящую мать. — Она не может оставаться дома, — настаивал Питер. — Это слишком опасно. Девушка медленно кивнула. — Ты прав, — пробормотала она. — Я поищу убежище и… — В этом нет необходимости. Гермиона посмотрела на Джеймса с удивлением в глазах. — Я разговаривал со своими родителями, — объяснил парень. — Они всецело согласились, что Аня может остаться в поместье Поттеров до полного выздоровления, — он замолчал, и с его губ сорвался смех. — Фактически, и ты, и Хвост тоже можете остаться, пока Министерство не сочтёт ваш дом пригодным для жизни. Глаза Питера расширились. — Но… мы не хотим навязываться, — ответил её брат. — Гермиона права. Мы можем найти безопасный дом и спрятать её там, пока Волан-де-Морт ещё жив. — Как я уже сказал, — повторил мракоборец в очках, и уголки его рта дёрнулись вверх, — в этом нет необходимости. — Джеймс... — Мы скоро станем семьёй, — оборвал он девушку, протягивая руку, чтобы нежно сжать её руку. — Честно говоря, это даже никого не побеспокоит. Маме и так ужасно одиноко, потому что мы с Сириусом всегда уезжаем на миссии мракоборцев и Ордена. И она устала от папы — её слова, а не мои, заметь. Мама полюбила Аню. Она была бы счастлива позаботиться о ней. Слеза скатилась из глаза Гермионы, когда она обвила руками торс Джеймса. — Спасибо, Джеймс, — сказала она. — Всё для тебя, любовь моя, — прошептал он, поцеловав её в макушку. Девушка слегка улыбнулась, а её руки всё крепче сжимали волшебника. — Эй, вот идея, — предложил Сириус. Он небрежно обнял Римуса за плечи и усмехнулся. — Почему бы тебе тоже не жить с нами в поместье Поттеров? Так все Мародёры будут жить под одной крышей. Разве это не то, о чём мы всегда мечтали? — То, о чём ты всегда мечтал, — поправил Римус, сбрасывая тяжёлую руку Сириуса со своих плеч. — Лунатик, давай! Подумай о том, как много удовольствия мы получим, разыгрывая Флимонта и Юфимию, сколько душе угодно... Римус закатил глаза, но на его лице была улыбка. — Я всё равно уеду на несколько недель, — сказал он. — Дамблдор всё ещё отправляет тебя на различные опасные миссии? — спросил Питер, глубоко нахмурившись от беспокойства. — Всё в порядке, — легкомысленно ответил оборотень, хотя Гермиона могла видеть твёрдый блеск в его глазах. — В любом случае, вы слишком заняты миссиями мракоборцев. Кроме того, Ордену нужна вся помощь, которую он может получить. Парень поймал обеспокоенный взгляд Гермионы и успокаивающе улыбнулся. — Не волнуйся, — начал он. — Я вернусь к твоей свадьбе. Я ни за что её не пропущу. Девушка потянулась к руке оборотня и в утешении сжала её. — Будь осторожен, Римус, — мягко умоляла она. Он в ответ сжал её руку. — Конечно, Гермиона.-ооо-
5 марта 1980 года Со своего места Джеймс мог видеть, что Юфимия Поттер была явно разочарована. Парень фыркнул, а его светло-карие глаза начали нервно оглядывать небольшой сад. Он заметил, как его лучшие друзья слоняются вокруг, весело общаясь с Регулусом Блэком, снова замаскированным под соседа-маггла Снегга. Джеймс задался вопросом, не начали ли люди с подозрением относиться к простодушному магглу, который постоянно появлялся во время важных событий в их жизни. Юфимия, конечно, не переставая тихонько ругалась на Флимонта, скорее всего, сетуя, что все грандиозные планы, которые она придумала относительно женитьбы их единственного сына, были разрушены. Глаза его отца были остекленевшими, но он время от времени мычал в знак согласия, просто чтобы успокоить жену. Затем взгляд волшебника в очках метнулся к чете Снеггов — Северус неловко гладил рыжеволосую девушку по спине. Губы Джеймса изогнулись в озадаченной улыбке, пока он наблюдал, как Лили безуспешно пыталась сдержать слёзы. Парень вспомнил, что в день своей свадьбы она плакала не так сильно, улыбалась и сияла, наконец сказав "да" скользкому мерзавцу, сидевшему рядом с ней. Сейчас же Лили, честно говоря, выглядела так, будто отдавала замуж свою дочь, а не лучшую подругу. Джеймс также увидел подруг Гермионы из Когтеврана, имена которых он до сих пор не мог запомнить. Присутствовало несколько гриффиндорцев, которых он обучал Трансфигурации, и члены Ордена, которых они пригласили. Директор Дамблдор дружелюбно разговаривал с некоторыми старыми простаками из Ордена, и его голубые глаза за очками-полумесяцами были невероятно яркими. По правде говоря, Джеймс тоже иначе представлял себе этот день. Они были похоронены под бесконечными приготовлениями, а так как он был наследником богатой семьи чистокровных, все ожидали, что их свадьба будет грандиознее, чем всё, что они когда-либо видели. Но Юфимия настояла, чтобы торжество было перенесено на более ранний срок из-за неожиданного зачатия будущего наследника Поттера, поэтому все приготовления нужно было осуществить быстрее. А с учётом того, что внешний мир был напряжён из-за террора Волан-де-Морта, Аня всё ещё оправлялась от тёмного проклятия, а Гермиона постоянно чувствовала себя плохо из-за своей беременности, пара решила сделать свою свадьбу максимально простой. Девушка работала над списком гостей, вычёркивая людей, с которыми они на самом деле не были хорошо знакомы, пока не осталось совсем небольшое количество приглашённых. Джеймс на самом деле не возражал. Сегодня он должен был жениться на Гермионе, и всё остальное для него не имело значения. Когда мягкая мелодичная музыка наполнила маленький сад, глаза парня, наконец, остановились в конце прохода. Джеймс почувствовал, как его сердце заколотилось в горле, а глаза расширились при виде Гермионы в великолепном, хотя и простом, белом платье. Она оставила свои волосы распущенными, без сомнения, приручив их как минимум двумя полными бочонками Простоблеска. По бокам от девушки стояли Питер и Аня, и оба Петтигрю беззастенчиво плакали на глазах у всей толпы. У Гермионы на глазах тоже блестели слёзы, но огромная широкая улыбка была безошибочной. Джеймс улыбнулся в ответ, когда девушка начала свою медленную прогулку к алтарю, а её яркие синие глаза ни на миг не отрывались от него. Всё вокруг парня, казалось, растаяло, и всё, что он мог видеть, была она, белая, яркая и красивая. Казалось, его снова вернули на свадьбу Лили и Снегга. Пока все смотрели на невесту, Джеймс не сводил глаз с Гермионы. Именно в тот день он понял, что хочет на ней жениться. И сейчас, сейчас она была здесь, шла к нему в день их свадьбы. Из её ярких глаз скатилось несколько слёз, но девушка, похоже, не заметила этого. — Я люблю тебя, — произнесла Гермиона, и Джеймс недоверчиво рассмеялся, не зная, что он тоже был в слезах. По-прежнему было нереально, как эта блестящая ведьма полюбила его, несмотря на все идиотские поступки, которые он совершал в своей жизни. — Я тоже тебя люблю, — в ответ сказал парень, и его губы растянулись сильнее, если это только было возможно. Гермиона и её семья наконец достигли Джеймса, и он нетерпеливо протянул руку, ожидая, пока девушка возьмёт её. Но Питер крепко держал руку сестры, и крупные слёзы всё ещё текли из его блестящих глаз. — Питер, честно, — тихо сказала Гермиона, после чего рассмеялась. Джеймс поджал губы и изо всех сил старался не хихикать, когда Питер сильно фыркнул и, наконец, неохотно отпустил её. Гермиона взяла Джеймса за руку и крепко сжала её. Аня сладко поцеловала его в мокрую щёку и оттащила Питера. Теперь, когда Гермиона стояла перед ним, Джеймс считал, что никогда не видел ни одну девушку такой же красивой, какой была сегодня она. — Привет, — выдохнул он, кладя руку на её веснушчатую щеку, чтобы смахнуть слёзы. — Привет, — ответила Гермиона, широко улыбнувшись. Джеймс обхватил другую щёку рукой и начал наклоняться, чтобы поцеловать её, а Гермиона потянулась навстречу парню, но пара остановилась, когда кто-то громко закашлялся. — Я думаю, что поцелуй даётся в конце церемонии, — отрезал сварливый Аластор Грюм. — Верно, — Джеймс застенчиво улыбнулся, а щёки Гермионы приобрели прекрасный красный оттенок. — Прошу прощения. — Мы собираемся начать или как? Пара весело переглянулась. — Всегда такой сварливый, — прошептал Джеймс себе под нос. — Что это было, Поттер? — рявкнул Грюм. — Ничего, — поспешно ответил парень. Он потянул Гермиону так, что теперь они оба оказались лицом к лицу с Грюмом. Старший мракоборец внимательно посмотрел на них обоих, прежде чем сделать глубокий вдох и провозгласить: — Дорогие возлюбленные…-ooo-
Гермиона обнаружила, что пристально смотрит на причудливый коттедж, а в её голове всплывают воспоминания о его разрушенном состоянии. В последний раз она была в Годриковой впадине вместе с Гарри — они искали Батильду Бэгшот, надеясь, что у неё будет находиться меч Годрика Гриффиндора. Дрожь пробежала по спине девушки когда она вспомнила, как старая ведьма превратилась в Нагайну, которая намеревалась убить их обоих. Гермиона была рада, что Волан-де-Морт всё ещё не создал эту проклятую змею. Это был последний крестраж, который они не смогли уничтожить, поскольку Волан-де-Морт стал параноиком из-за новостей об их охоте на крестражи, постоянно оставлял огромную змею рядом с собой. "Нет времени для таких мыслей", — твёрдо сказала она себе, слегка качая головой, чтобы очистить свой разум. Сегодня был счастливый день, и Гермиона не могла себе позволить вспоминать о своём ужасном прошлом. Она медленно подошла к уютному коттеджу, подняла руку и коснулась пальцами каменной стены. В то же время другая свободная рука потянулась к её животу. Он уже показывался — это было видно, если девушка носила повседневную одежду. Но сегодня небольшой животик Гермионы был искусно спрятан под слоями свадебного платья. Всего через несколько месяцев у неё родится ребёнок, и она всё ещё была твёрдо убеждена, что это будет Гарри. Кто-то за её спиной откашлялся, и Гермиона оглянулась через плечо. Позади неловко стоял замаскированный Регулус, а на его лице застыла лёгкая нерешительная улыбка. — Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Ты чёртова невеста, Петтигрю. Тебе должно быть весело в твой особенный день. Гермиона фыркнула и ткнула пальцем в сторону шумного Джеймса. Волшебник в очках громко превосходил Сириуса в нелепом танце, и теперь вокруг них собиралась небольшая толпа. — Я думаю, он веселится за нас обоих, — сказала девушка. — И я полагаю, что я теперь для тебя Поттер, Регулус. Или ещё лучше, просто зови меня Гермионой, чёрт возьми. Ухмылка на его лице выглядела такой неуместной для якобы скромного маггла. Вместо ответа он протянул руку. — Могу я пригласить тебя на танец? — спросил Регулус. К тому времени заиграла медленная песня, и Гермиона с улыбкой положила свою руку поверх его, последовав за парнем на танцпол. Нелепая танцевальная битва Джеймса и Сириуса закончилась, и они уже пробирались к столу с закусками. На танцполе было лишь несколько пар. Гермиона увидела, как Грюм закружил её мать, и это вызвало у девушки удивлённую улыбку. Регулус держал её на приличном расстоянии, его спина резко выпрямилась, и он элегантно повел Гермиону в простом вальсе. — Знаешь, для маггла очень подозрительно танцевать так, как это делают чистокровные, — поддразнила она. Регулус фыркнул. — Пожалуйста. То, что я замаскирован под маггла, не означает, что я должен вести себя как чёртов маггл, — Гермиона приподняла бровь, и его щёки покраснели от смущения. — Но, конечно, в этом нет ничего плохого, — быстро добавил он. — Это моя чёртова свадьба, Регулус, — со смехом отметила девушка, придвигая его немного ближе. — Тебе позволено расслабиться сегодня. Никто тебя не осудит. — За исключением того, что я замаскирован под странного маггла, который в три раза старше тебя, — Регулус ухмыльнулся, и его тёмные глаза оглядели небольшой сад. — Я могу видеть вопросительный взгляд твоей матери, которая гадает, кто этот цепкий маггл, танцующий с её дочерью. — Цепкий, верно, — повторила Гермиона с дразнящим блеском в глазах. Его улыбка превратилась в лёгкую ухмылку. Время от времени Регулус крутил её, вызывая удивлённый смех невесты. Он танцевал с ней, даже когда песня менялась, подстраивая свои шаги под новый ритм. К тому времени, когда заиграла ещё одна медленная песня, наследник Блэков наконец расслабился, просто покачиваясь вместе с Гермионой. Она скривилась и бросила взгляд себе в ноги. Они уже убивали её, несомненно, опухли от слишком большого количества танцев и гормонов беременности вместе взятых. — Что-то не так? Гермиона смущённо посмотрела парню в глаза. — Мы можем сесть? — спросила она. — Мои ноги убивают меня. Регулус весело взглянул на ноги Гермионе, прежде чем безмолвно потянуть её к одному из столов и позволить сесть. — Как твоя беременность, Петтигрю? — спросил он, протягивая ей стакан воды. Девушка закатила глаза, но решила не обращать внимания на то, как он её назвал. — Чёрт, — проворчала Гермиона. Девушка сделала быстрый глоток холодного напитка и вздохнула. — Я уже на втором триместре, так что всё наладилось. Но гормоны и боли… — она поморщилась. — Чёрт. Глаза Регулуса метнулись к её скрытому животу, и Гермиона была сбита с толку от того, насколько несчастными они стали. — Знаешь, — сознательно начал парень, отказываясь встретиться с ней взглядом. — Если бы я подружился с тобой в течение нашего первого года, возможно, ты бы вообще не оказалась в этой ситуации. Гермиона нахмурила брови, сбитая с толку, когда на лице парня появилась кривая улыбка. — Что ты имеешь в виду? — спросила она. Тёмные глаза наследника Блэков наконец встретились с её, и Регулус уже хотел было что-то сказать, но его взгляд на мгновение скользнул по плечам Гермионы. Он плотно поджал губы, снова посмотрел на девушку и вздохнул: — Думаю, я немного опоздал, — Регулус проигнорировал замешательство на её лице, пробормотал мягкое "поздравляю" и извинился. Она собиралась окликнуть его, но тёплая рука сжала её плечо. Гермиона оглянулась и встретилась со светло-карими глазами Джеймса, а на лице парня было написано беспокойство. — Всё хорошо, Усатик? — спросил он, занимая прежнее место Регулуса. Джеймс протянул ладонь и положил её на живот девушки. — Маленькая угроза снова наводит ужас? Гермиона засмеялась и успокаивающе похлопала парня по руке. — Я в порядке, — ответила она. — Мне просто нужно было немного отдохнуть, потому что мои ноги убивают меня. Джеймс нахмурился и придвинул свой стул поближе к Гермионе. Затем, не говоря ни слова, он переместил девушку так, что её ноги теперь лежали на его коленях. Гермиона закатила глаза и попыталась снова поставить ноги на землю, но Джеймс крепко держал их. — Честно. Ты хуже, чем Питер, — сказала она со вздохом, хотя и не смогла удержаться от улыбки. Джеймс начал массировать её лодыжки, чтобы избавить девушку от боли. Подошвы её туфель были уже испачканы грязью с земли в саду, но парень не возражал. Гермиона благодарно ему улыбнулась, протянув руку, чтобы поправить его покосившиеся очки. Джеймс ответил ей своей красивой кривой улыбкой. — Ты можешь в это поверить? — спросил он, затаив дыхание, и его светло-карие глаза ярко блеснули. — Мы действительно женаты. Его счастье было заразительным, и Гермиона не могла не улыбнуться шире. Она никогда не ожидала, что выйдет замуж в таком молодом возрасте. Гермиона Грейнджер была слишком занята бегством от Волан-де-Морта со своим лучшим другом с изумрудными глазами, чтобы даже думать о таких несерьёзных вещах. Даже переродившись Гермионой Петтигрю, она была слишком занята своей охотой за крестражами и желанием победить Волан-де-Морта раз и навсегда. Влюбиться в замечательного мужчину, вынашивать ребенка посреди войны… всё это даже не приходило ей в голову. Улыбка девушки дрогнула, когда её взгляд скользнул по лицу Джеймса, выявляя все черты, которые он не разделял с её Гарри. Хотя на первый взгляд любой мог легко принять его за Гарри Поттера, Джеймс на самом деле имел скульптурное лицо, говорящее о чистокровной аристократии. Лицо Гарри было мягче, без резких и острых краев, потому что это он получил от Лили. Рука Гермионы коснулась её живота, и беспокойство о возможном будущем, в котором она не хотела участвовать, снова тяжело легло на плечи девушки. Она мысленно отругала себя, может быть, уже в который раз, за то, что была достаточно беспечна, чтобы дать начало новой жизни, несмотря на всю суматоху и ужас, охватившие весь волшебный мир. Отец этого ребенка был безрассудным гриффиндорцем. Мать, чёртова героиня войны, путешествующая во времени, с полным намерением победить Тёмного Лорда, чего бы это ни стоило. Жизнь этого ребёнка определённо не будет лёгкой и мирной, иначе мир не избавится от Волан-де-Морта. — Гермиона? Она встретилась с Джеймсом взглядом, и беспокойство, которое он недавно испытывал, снова вернулось к парню. Гермиона вернула ноги на землю, а затем медленно приложила руку к его щеке. Её глаза уже наполнились слезами. — Обещай мне, Джеймс Поттер, — прошептала она. — Обещай мне, что мы вместе состаримся и поседеем. Обещай мне, что мы будем смотреть, как растёт наша семья. Обещай мне. Джеймс коснулся её щеки. Его брови нахмурились от глубокого беспокойства и замешательства из-за её страстной мольбы. — Конечно, Гермиона, — серьёзно ответил он, успокаивающе сжав её руку. — Конечно. Девушка энергично кивнула, беспорядочно вытирая слёзы. — Хорошо, — сказала она, и на её лице появилась неуверенная улыбка. Несмотря на очевидное беспокойство, Джеймс сумел выдать дразнящую ухмылку. — Гермиона, пожалуйста, — умолял он. — Люди могут подумать, что ты недовольна, что вышла за меня замуж. Она издала слабый смешок. — Мне очень жаль. Это гормоны беременности, — просто солгала девушка с лёгкой улыбкой.-ooo-
Когда солнце начало медленно садиться, Гермиона спросила Джеймса, может ли она потанцевать с ним, прежде чем гости уйдут. Её муж ("Мерлин, какая нереальная вещь!") согласился и потащил девушку на танцпол. Несмотря на оптимистичную песню, Джеймс решил вести Гермиону в медленном танце, притянув её к себе, чтобы она смогла уткнуться головой ему под подбородок. — Я уже говорил тебе, что ты сегодня прекрасна? — прошептал он ей на ухо. Гермиона тихонько рассмеялась. — Да, — ответила она. — В который раз, если хочешь знать. Джеймс усмехнулся и поцеловал её в висок. Девушка крепче обняла его и тихонько вздохнула. — Не против, если я вмешаюсь? Гермиона вытянула шею и увидела широко улыбающегося Римуса. — Заведи себе свою собственную жену, Лунатик, — отрезал волшебник в очках, слегка нахмурившись. Девушка фыркнула и попыталась оторваться от Джеймса, но он только крепче прижал её к себе. — Научись делиться, милый Сохатый, — произнёс Сириус, подойдя к Римусу. Красивый чистокровный волшебник широко улыбнулся и протянул девушке руку. — Вместо этого потанцуй со мной, котёнок. Я обещаю, что буду хорошо вести себя с тобой. Сириуса внезапно оттолкнул рассерженный Питер. — Сначала я, потому что она моя сестра, — пожаловался парень и начал отдёргивать её руку, не обращая внимания на взгляд Джеймса. — Давай, Миона. Потанцуй со мной. — Ты был с ней девятнадцать лет! — заныл Джеймс. Обидчиво нахмурившись, он уставился на девушку. — Скажи ему, что любишь меня больше, Гермиона. — Это невозможно! — воскликнул Питер, успешно освобождая сестру от хватки Джеймса. Они устроили нелепую шумиху посреди танцпола, и, закатив глаза, Гермиона схватила Сириуса и Римуса за руки. — Меня окружают одни идиоты, — устало вздохнула она. Сириус фыркнул, соглашаясь, и на его лице появилась нахальная улыбка. Удивлённый смех сорвался с губ девушки, когда он втянул её в головокружительный вихрь. Джеймс заметил это и, перестав обращать внимание на Питера, попытался украсть Гермиону. Но она со смехом уклонилась от его рук, решив вместо этого потанцевать с другими Мародёрами. Так продолжалось несколько минут, в течение которых остальные постоянно дразнили Джеймса. Даже её муж ("Муж!") не мог не присоединиться к веселью, предпринимая нелепые попытки украсть Гермиону. Внезапная вспышка яркого белого света поразила группу. Они повернули головы почти одновременно, и девушка заметила, что недалеко от них стояла её мать с маггловской камерой в руках. — Ну же, — подбодрила Аня. — Встаньте вместе, чтобы я могла сделать снимок. Гермиона усмехнулась и схватила Джеймса за руку, притянув его к себе. Другой рукой она обняла Питера. Сириус и Римус встали с краёв и широко улыбались в камеру. — Никаких движений, Сириус, — предупредила Аня. — В конце концов, это маггловская камера. — Ужасно жаль, Аня, — пошутил лохматый волшебник, кладя руку Джеймсу на плечи. Когда женщина сфотографировала их, сверкнула ещё одна вспышка света. Затем Аня посоветовала дочери пойти и сфотографироваться со всеми гостями до того, как они уйдут. Гермиона потакала желаниям матери, поэтому обошла приёмную. Девушка сфотографировалась с заплаканной Лили и нежно улыбающимся Северусом, позировала рядом со своими соседками по комнате из Когтеврана и хихикала перед камерой с беременной Алисой Долгопупс. Гермиона снова оказалась рядом с Джеймсом, но теперь уже вместе с сияющей Юфимией и гордым Флимонтом. Она даже сделала фотографию с замаскированным Регулусом, что снова вызвало у Ани подозрения. Джеймс выхватил фотоаппарат из рук Ани, призывая её встать рядом с дочерью, чтобы тоже их сфотографировать. Вскоре к ним присоединился Питер, встав между двух ведьм и обняв их за плечи. Гермиона улыбалась, несмотря на горящие щёки. Этот день был таким прекрасным, и счастье всех присутствующих было ужасно заразительным. Когда Питер и Аня перестраивались для следующей фотографии, Гермиона заметила блестящие светло-карие глаза Джеймса. Его щёки вспыхнули ярко-красным, глаза немного расширились, а губы сжались в тонкую линию. Гермиона вопросительно приподняла бровь, заставляя его хмыкнуть. Вместо того, чтобы сделать ещё один снимок, Джеймс вытащил свою волшебную палочку и направил ее к горлу. Парень пробормотал мягкое "сонорус" усиливая голос, и шумно откашлялся. — Дамы и господа, — начал он громким голосом, — спасибо, что пришли сегодня, но, честно говоря, вы все уже привысили лимит нашего гостеприимства. — Джеймс! — в шоке воскликнула Гермиона. Он бросил на девушку многозначительный взгляд, а его губы растянулись в широкой улыбке. — Я хотел бы провести остаток ночи со своей женой — моей женой, Мерлин и Моргана! Наедине. Так что, пожалуйста, из любви ко всему хорошему и святому, я бы хотел, чтобы вы все трансгрессировали, прежде чем я сойду с ума. Эхом раздался свист Сириуса и Питера, но улыбка Джеймса стала только шире. Щёки Гермионы покраснели от смущения, девушка считала, что он ведёт себя просто смешно и немного грубо, но, если была честной с собой, она хотела бы провести остаток ночи с ним наедине. Гости подходили к Гермионе, быстро обнимали её и целовали на прощание. Девушка продолжала извиняться за поведение Джеймса, но все они казались скорее весёлыми, чем обиженными. Парень громко шутил, призывая всех поторопиться, проклинал Мародёров, когда увидел, что они явно пытались остаться. За это неистовый волшебник заслужил выговор от Юфимии, что немного его успокоило, прежде чем его мать нежно поцеловала его в щёку на прощание. Как только последний из гостей ушёл, Джеймс снова встретился глазами с Гермионой. В бледном лунном свете его глаза были почти тёмными и озорными. Сердце Гермионы бешено заколотилось в её груди, когда Джеймс начал медленно идти к ней, чтобы встретить посреди сада, а на его лице появилась лёгкая опасная ухмылка. Вблизи она поняла, что его глаза уже потемнели из-за расширенных зрачков. — Это было очень грубо, Джеймс, — прошептала девушка, затаив дыхание, а её глаза не могли оторваться от его губ, когда волшебник в очках протянул руку и коснулся её щёки. — Я думаю, что в день свадьбы мне разрешено вести себя так, как я хочу, Усатик, — хрипло ответил парень, наклоняя голову ближе, чтобы поцеловать её. Гермиона упёрлась руками в его грудь и улыбнулась, почувствовав, как его сердце бьётся о её ладони. — Я люблю тебя, Джеймс, — нежно пробормотала она, снова встретившись с ним взглядом. Джеймс ответил мягким "я люблю тебя" и прижался своими губами к её, на этот раз не желая отстраняться. Руки Гермионы обвились вокруг его шеи, и они слепо двигались назад, пока её спина не оказалась прижата к холодной стене их нового дома. Джеймс начал целовать её подбородок и шею, что заставило её пульс подскочить, и у девушки перехватило дыхание. — К-кровать, — заикаясь, произнесла она, после чего последовал короткий смех. — Кровать, Джеймс. Он скользнул носом по шее Гермионы и поцеловал её в подбородок. — Не думаю, что смогу продержаться, пока мы не доберёмся до нашей спальни. — Очень нетерпеливо, — поддразнила его девушка, глядя яркими глазами. — По крайней мере, внутри, чёрт побери. Джеймс отстранился и широко ей улыбнулся. Затем без предупреждения поднял Гермиону и понёс её на руках. Девушка удивлённо вскрикнула, но он снова её поцеловал, улыбнулся и понёс внутрь.-ооо-
12 марта 1980 года Через неделю после свадьбы Поттера и Петтигрю Дамблдор отправил им письмо с просьбой встретиться с ними в штаб-квартире Ордена. Гермиона подумала, что директор хочет уничтожить ещё один крестраж, но, готовясь к встрече, она не могла избавиться от дурного предчувствия. Джеймс спросил её, не случилось ли что-нибудь, но девушка только успокаивающе ему улыбнулась. В конце концов, её беспокойство было беспочвенным, и она не хотела, чтобы он тоже беспокоился. Когда они вышли из холла поместья Поттеров и поприветствовали чрезмерно возбуждённую Поки, Гермиона мысленно успокоилась и позволила Джеймсу отвести её в Восточную башню. Они прибыли последними, так как другие Мародёры, чета Снеггов и удивительно незамаскированный Регулус уже ждали внутри. Беспокойство, которое Гермиона пыталась унять, снова вернулось, когда она встретилась взглядом с Лили. Тихая рыжеволосая девушка неподвижно стояла рядом с Дамблдором, беспрестанно покусывая свою нижнюю губу. Гермиона попыталась без слов спросить её, не случилось ли что-то, но Лили коротко улыбнулась подруге и отказалась встречаться с ней взглядом. Теперь, когда девушка как следует обдумала это, то поняла, что Лили во время её свадьбы была почти безутешна. Гермионе показалось милым, что её лучшая подруга так плакала из-за неё, но теперь, учитывая странное поведение рыжеволосой девушки, Гермиона подумала, что её слёзы были вызваны другой причиной. — Почему Дамблдор созвал встречу? — услышала она вопрос Джеймса. — Я думаю, мы собираемся уничтожить ещё один крестраж, — сказал Римус, небрежно пожав плечами. Затем взгляд Гермионы упал на директора. К её удивлению, он уже смотрел на неё. — Мы всё ещё ждём ещё нескольких человек, — неопределённо ответил он. — Ответы будут даны позже. Это только вызвало у Гермионы ещё больше подозрений. При уничтожении крестража присутствовала всегда только эта группа. Хотя нынешние члены Ордена уже знали, что все крестражи Волан-де-Морта были собраны, они всё ещё не были в курсе, что это вообще такое и как их добывали. Гермиона попыталась снова встретиться взглядом с Дамблдором, но, к её крайнему разочарованию, даже директор избегал её глаз. Ужас расцвел в сердце девушки, она гадала, почему и Дамблдор, и её лучшая подруга имеют отнюдь не приятное выражение. Лили вообще выглядела так, будто сейчас разрыдается. — Я слышу, как твой разум думает очень громко, — прошептал муж Гермионы так, чтобы слышала только она. Девушка повернула голову и встретилась с удивлёнными глазами Джеймса. — Что-то не так, — ответила она. Джеймс обеспокоенно нахмурил брови. Прежде чем он смог ответить, последовательные стуки в знакомом ритме привлекли их внимание к двери. Она волшебным образом распахнулась, и вошли Грюм и Кингсли, а немного позади них показались Долгопупсы. Во рту у ведьмы пересохло. Грюм и Кингсли уже знали о её прошлом и о том, насколько по-настоящему важна Гермиона в их настойчивой борьбе за победу над Волан-де-Мортом. Однако Долгопупсы знали лишь о крестражах, но не о прошлом Гермионы. Их присутствие только усилило дурные предчувствия девушки. — Добро пожаловать, друзья, — дружелюбно поприветствовал Дамблдор. — Теперь, когда мы все здесь, я считаю, что мы можем уничтожить ещё один крестраж. Он сунул руку в карман своей звёздной мантии и вытащил дневник Тома Реддла, завёрнутый в носовой платок. — Позвольте мне уничтожить его, — предложил Джеймс прежде, чем кто-либо другой смог вызваться добровольцем. Дамблдор улыбнулся и кивнул, молча кладя крестраж на круглый стол. Римус передал ему мешочек с клыками василиска. Джеймс подошёл к крестражу и вытащил своё оружие. Его брови нахмурились, а губы сжались в тонкую линию, и одним мощным движением дневник был уничтожен. Гермиона даже не вздрогнула, когда из дневника повалил дым в форме Тёмной метки. Краем глаза она заметила, что старшие мракоборцы тоже не удивились. Возможно, они видели подобные вещи во время своих миссий в качестве мракоборцев, и их уже ничто не могло поколебать. — Это всё? — проворчал Грюм, как только дым исчез. — Зачем созывать чёртову встречу только для того, чтобы посмотреть, как Поттер уничтожает крестраж? Девушка решительно кивнула и просверлила взглядом лицо Дамблдора. Но директор по-прежнему безмятежно улыбался, одновременно выдвигая стул. — Пожалуйста, — сказал он, указывая на пустые стулья. — Сначала присядьте. Гермионе хотелось закричать, она была разочарована его задержкой. Девушка резко плюхнулась на стул, который Джеймс выдвинул для неё, и скрестила руки на груди. К тому времени Лили начала беззвучно плакать и, судя по лицу Сева, даже он не знал, о чём пойдёт речь на этой встрече. — Что-то не так, — выпалила Гермиона, намереваясь получить ответ. Она резко вздохнула, когда Дамблдор и Лили пронзили её своими глазами. Гермиона медленно нахмурила брови, её первоначальное разочарование теперь сменилось глубоким беспокойством. — Два месяца назад я имел удовольствие встретиться с Сивиллой Трелони. Гермиона словно перестала дышать. Кровь хлынула ей в уши, а сердце девушки громко забилось в груди. Страх, который она чувствовала, превратился в могучий ужас, пробирающийся по её вены, пока не охватил ведьму целиком. Она тупо наблюдала, как Дамблдор взмахнул своей волшебной палочкой, и несколько пергаментов полетели к каждому из членов Ордена. Они обменялись парой фраз, были заданы вопросы, но все голоса казались приглушёнными и искажёнными. В голове Гермионы ничего не фиксировалось. Ни ровный поток слёз Лили, ни страшное восклицание Питера о том, что они наверняка, наверняка ошиблись. Ничего не зафиксировалось даже тогда, когда Сириус начал извергать ругательства, а Фрэнк Долгопупс вскочил со своего места и стал беспрерывно расхаживать по комнате. Гермиона не смогла заметить, как Алиса положила руку себе на живот и начала искренне плакать, или как Римус и Регулус пытались успокоить Сириуса. Затем пергаменты с пророчеством загорелись, и девушка затуманенными глазами наблюдала, как замерцал огонь, пожирая бумагу, пока на столе не остался только пепел. Только когда сильная рука обняла её за плечи, сознание Гермионы снова прояснилось. — Всё в порядке, любовь моя. Я с тобой. Я с тобой. Девушка посмотрела на Джеймса широко раскрытыми глазами, наконец осознав, что с её губ срываются испуганные рыдания. Выходки других участников, находящихся в комнате, закончились, поскольку они уставились на Гермиону широко раскрытыми испуганными глазами. Она плотно закрыла глаза и искала утешения в объятиях Джеймсом, делая глубокие успокаивающие вдохи, пока всё, что она чувствовала, не превратилось в усталость и страх. — Гермиона. Её синие глаза метнулись к серьёзному Дамблдору. Его глаза были тусклыми и усталыми, а губы плотно сжались в тонкую линию. — Пророчество, — начал директор странно твёрдым тоном. — Оно такое же как то, что вы всегда знали, не так ли? — Да, — удалось прохрипеть девушке. Она неуверенно подняла руку, чтобы смахнуть слёзы, немного успокоившись в объятиях Джеймса. — Но я надеялась, что в этот раз его не будет. — И почему ты так говоришь? — спокойно ответил Дамблдор. Кривая улыбка появилась на лице Гермионы, когда она встретилась взглядом с Лили. — Потому что мой лучший друг, луч света и надежды, Мальчик-Который-Выжил… Я думала, что он больше не будет существовать, — мягко сказала она. Девушка увидела растерянное выражение лиц Долгопупсов, поскольку они были единственными в комнате, кто не знал о прошлом Гермионы как Гермионы Грейнджер. — Что вы имеете в виду? — настаивал старый волшебник. Девушка глубоко вздохнула. Не было смысла держать их в неведении о её лучшем друге, сейчас, когда она, скорее всего, носила его в утробе, сейчас, когда было сделано пророчество, которое, несомненно, всё ещё будет о нём. — Моего лучшего друга звали Гарри Джеймс Поттер, — твёрдо заявила Гермиона. Руки Джеймса вокруг неё сжались в тревоге, он понял, что она наконец решилась рассказать им об этом своём лучшем друге. — Он родился 31 июля 1980 года в семье Джеймса Поттера и Лили Эванс-Поттер, — улыбнулась девушка, несмотря на слёзы, когда у Лили отвисла челюсть. — Естественно, я потеряла надежду, что он вообще родится, — она увидела, как Сев защитно схватил Лили за руку и одарила его лёгкой улыбкой. — Очевидно, теперь, когда я здесь, всё изменилось. Теперь, когда я беременна ребенком Джеймса. Слёзы навернулись на глаза Гермионы, и она положила руку на свой живот, снова встретившись глазами с Дамблдором. — Волан-де-Морт теперь знает о пророчестве, не так ли? — прошептала она. — Думаю, он ещё не знает, — серьёзно продолжил Дамблдор. — Но, к сожалению, Люциус Малфой услышал Сивиллу во время её транса, но не всё пророчество целиком было подслушано. — Это не имеет значения, — тупо ответила Гермиона. — Он знает, что его падение произойдёт от того, кто родится в конце июля. Он сделает всё возможное, чтобы уничтожить тех, у кого есть сила, чтобы победить его. Алиса подавила рыдания, а Фрэнк глубоко вздохнул. — Пророчества — это не предсказания будущего, — заявила Лили страстным тоном. Её изумрудные глаза были широко раскрыты от страха, но в них тоже была некая стальная решимость. — Это один из фундаментальных законов, которые я усвоила как Невыразимец. Дамблдор в изнеможении потёр переносицу кривого носа. — Что бы ни пришлось сделать, — напомнил он ей. — Это не может быть о Гермионе и её ребёнке. Не может! — яростно ответил Питер, несмотря на постоянные слёзы, текущие из его глаз. — Она не единственная, у кого срок родов наступит в конце июля. И Алиса тоже! — Мы бросали ему вызов бесчисленное количество раз, Пити, — мягко ответила Гермиона. — Он знает, что мы связаны с Дамблдором. Думаю, для Волан-де-Морта этого достаточно. Питер неуверенно посмотрел на сестру, и его лицо сморщилось от её слов. — Волан-де-Морт до сих пор не слышал пророчества, — заверил Регулус, и его лицо скривилось. — Я был на различных встречах с ним в прошлом, но он ещё не говорил о пророчестве. — Но он скоро услышит об этом, — серьёзно дополнил Грюм. Его стальные голубые глаза остановились на Гермионе, но она не могла понять, что он чувствовал прямо сейчас. — К тому времени их жизни будут в серьёзной опасности. Джеймс внезапно крепко сжал её. — Они должны быть в безопасности, — предложил Кингсли. — Если пророчество всё же сбудется, предполагаемый равный Волан-де-Морту должен быть защищён. Ребенок должен быть защищён, если он герой, о котором говорится в пророчестве. Ребёнка нужно защитить, если мы хотим победить этого злого ублюдка раз и навсегда. У Гермионы перехватило дыхание от требования Кингсли. Образы её Гарри, скорбящего, испуганного и такого, такого усталого, снова всплыли перед её взором. Её рука медленно поползла к животу, а в сердце вспыхнул гнев. — Мы не предадим моего ребёнка судьбе моего лучшего друга! — решительно ответила она. — Я запрещаю! — Гермиона... Слезы снова наполнили её глаза, но взгляд девушки, обращённый на Дамблдора, был решительным. — Я провела всю свою жизнь, сражаясь вместе с Гарри, — продолжила Гермиона. — Я видела, как чёртова война сломала его. И нет, нет, нет, мой ребёнок не будет помещён в такую же ситуацию, — её лицо сморщилось, а тело сотряслось от сильных рыданий. — Пожалуйста. Кресло Джеймса громко заскрипело, когда он придвинулся ближе к Гермионе, чтобы обнять её. — Мы уходим, — заявил он, и его тон не оставлял места для протестов. Никто не двинулся с места, когда он поставил девушку на ноги и вывел её из штаба Ордена.-ooo-
Гермиона немного успокоилась, когда они вернулись в свой дом в Годриковой впадине. Джеймс уже был на кухне, готовил ей дымящуюся чашку чая, и девушке лишь оставалось размышлять о том, что только что произошло. Её щёки покраснели от стыда за своё недавнее поведение. Вся её разумность вылетела из окна, когда она услышала о пророчестве — точно таком же пророчестве — которое преследовало Гарри всю его жизнь. Надо признать, когда девушка узнала, что беременна, она тоже подумала об этой возможности. Но это не означало, что ей было легче это принять, когда пророчество всё же открылось. Ещё больше слёз побежало из глаз Гермионы, но она просто смахнула их. — До дна, Усатик, — сказал Джеймс, возвращаясь с её чаем. Гермиона поблагодарила и сделала несколько глотков. Особый вкус Успокаивающего напитка покрыл её язык, но когда девушка бросила обвинительный взгляд на Джеймса, поняла, что её муж совсем не сожалел о содеянном. — Тебе это было нужно. — Тебе все равно следовало сказать мне, — со вздохом сказал Гермиона, её разум уже очистился благодаря воздействию зелья. Страх отступил, скрывшись в самых глубоких уголках её сердца, пока в душе не воцарилось приятное, безмятежное спокойствие. Она закрыла глаза, позволяя ещё нескольким слезам выскользнуть из глаз, прежде чем прислониться к их дивану. Джеймс занял место рядом с Гермионой, передвигая девушку так, чтобы её ноги легли ему на колени. Некоторое время ни один из них не разговаривал. Джеймс тихонько массировал её опухшие лодыжки, и Гермиона в это время оглядела их уютный коттедж. Хотя их дом определённо был меньше, чем поместье Поттеров, он был заполнен дорогой мебелью, достойной наследника чистокровных. Их первая неделя в качестве супружеской пары была потрачена на то, чтобы наполнить дом различными безделушками и воспоминаниями, заботясь о том, чтобы любовь пропитала каждый уголок, готовясь к появлению их ребёнка. Глаза Гермионы заскользили по стене напротив того места, где они сидели, — там были выставлены на всеобщее обозрение различные фотографии их семьи и друзей из магглов и магов. Она рассматривала фотографии со дня их свадьбы, когда Джеймс наконец решил нарушить тишину. — Итак... Эванс была матерью, — сознательно начал он. Девушка оторвала взгляд от фотографий и взглянула на мужа. Несмотря на то, как близко она была к нему, Гермиона не могла понять, что он на самом деле чувствовал в тот момент. — Да, — медленно ответила она, перекладывая ноги с его колен на пол. — Как тесен мир, не так ли? Парень не выглядел удивлённым её неудачной попыткой облегчить ситуацию. Вместо этого Джеймс снял очки и помассировал переносицу, хотя теперь на его лице появилось недовольное выражение. — Я имею в виду… чёрт возьми, — выдохнул он. Волшебник плотно закрыл глаза и продолжал безжалостно растирать переносицу. — Джеймс... Гермиона проглотила свои слова, когда его глаза приоткрылись, и мириады эмоций закружились в коричневом и зелёном цветах. — Ну, по крайней мере, это объясняет, почему ты была так непреклонна в попытках свести нас с Эванс вместе, — неуверенно заметил парень, и на его лице появилась кривая ухмылка. — Почему ты была так непреклонно уверена, что я в конце концов оставлю тебя. — Гарри был... мой Гарри... Он... — Гермиона схватила свой чай и сделала несколько глотков, позволяя Успокаивающему напитку очистить её затуманенный разум. — Когда я была Гермионой Грейнджер, всё, что я делала, было для него. Я думаю, меня следует простить за то, что мне было трудно отпустить моего лучшего друга с изумрудными глазами и растрёпанными волосами. Лицо Джеймса сморщилось. — М-мне жаль, — пробормотал он. — Мы уже говорили об этом раньше, Джеймс, — отметила девушка. — Ты знаешь, что я уже отпустила эту его версию. Я даже не понимаю, почему ты извиняешься! Парень позволил своей руке упасть на колени, а в его глазах было ужасное чувство вины. — Ты сожалеешь об этом, Гермиона? — спросил он. — Обо всём этом. О нашем ребёнке… обо мне? С губ Гермионы сорвался звук протеста. — Как ты вообще можешь спрашивать меня об этом? — воскликнула она. — Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, Джеймс. — Но этот Гарри... — Я люблю тебя, — повторила Гермиона, на этот раз мягче и яснее, протянув руку и коснувшись его щеки. — Я ни о чем не жалею. Отпустить его было действительно сложно, но Гарри хотел, чтобы я жила счастливо, и мы оба знаем, что я добьюсь этого, только если останусь рядом с тобой. Джеймс положил руку поверх её. — Но теперь… пророчество, — прошептал он, затаив дыхание. Его светло-карие глаза затуманились от страха и потянулись к животу девушки. — Наш ребёнок… — Я очень надеялась, что на этот раз пророчества не будет, — пробормотала она. Джеймс устало закрыл глаза. На вид ему было больше девятнадцати, и сердце Гермионы сжалось от боли. Они были ещё так молоды, только что закончили Хогвартс, но сейчас… сейчас было чёртово пророчество об их нерожденном ребёнке. — Я был мёртв, да? Гермиона резко вздохнула от удивительного вопроса Джеймса. — Что заставило тебя так подумать? — прохрипела девушка, снова прижимая руку к груди. На лице Джеймса появилась лёгкая грустная улыбка. — Я сделал вывод, основываясь на твоих недавних словах, — сказал он. — Когда ты говоришь о своём лучшем друге... о моём сыне, чёрт возьми, ты всегда говоришь так, будто он прошёл через много трудностей. Я... если бы я был жив в будущем, я бы по крайней мере остался рядом с ним и сделал бы его жизнь лучше. Он медленно встретился взглядом с ведьмой, и его глаза наполнились непролитыми слезами. — А ты из будущего, Гермиона, — добавил он. — Я видел, как ты смотришь на Сириуса, Римуса и Питера, в твоих глазах будто было узнавание. Я догадывался, что ты встречала их старшие версии. Но когда ты смотришь на меня... — слеза скатилась по его щеке. — Ты смотришь на меня такими грустными глазами. Я всегда думал, что, возможно, не выжил бы в этой войне. Знаешь, раньше находится рядом со мной тебе было наименее комфортно. Джеймс глухо рассмеялся. — Кроме того, если то, что сказал Дамблдор, будет правдой, что Волан-де-Морт сделает всё возможное, чтобы уничтожить любого, кто помешает ему достичь его целей, я уверен, что я — даже Эванс — защитили бы нашего сына, даже если бы это означало, что мы собираемся отдать свою жизнь. — Никто не умрёт, — твёрдо заявила Гермиона. — Ни ты. Только не Лили. Даже не я. Она плотно закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Если... если это означает, что мне придется сварить ещё тысячу зелий и переродиться ещё тысячу раз, чтобы Гарри Поттер рос в любви и безопасности, то я с радостью сделаю это. Если это означает, что ты, Лили или любой, кто пожертвовал собой ради того, чтобы сделать этот мир лучше, будет жить, пока не станет старым и седым, я с радостью сделаю это. Глаза девушки распахнулись, и она нежно улыбнулась Джеймсу. — Если это означает, что вы будете счастливы, что все, кого я полюбила в этом мире и в моём прошлом, будут счастливы, я с радостью буду делать это. Снова и снова. Джеймс фыркнул, несмотря на слёзы. Он притянул Гермиону ближе, чтобы прижаться лбом к её лбу. — Я не позволю тебе принести такую жертву, Гермиона, — прошептал он, и его тёплое дыхание успокоило её влажные щёки. Он коротко поцеловал девушку в лоб и слегка отстранился. — Несмотря на всё, что сейчас происходит, я счастлив. С тобой. С нашим будущим ребёнком. Парень нежно потёр большим пальцем её щёку. — Я не могу представить жизнь без тебя, Гермиона, — сказал он. — Итак, нет. Нет тысяче зелий. Нет тысяче новых перерождений. Я бы предпочёл, чтобы ты оставалась рядом со мной, сражалась вместе со мной, и я позабочусь о том, чтобы никто другой не умер. — Будущее не определено, Джеймс, — прошептала Гермиона. — Несмотря на то, что я пыталась вмешаться, чтобы изменить будущее, ничего не изменилось. Всё ещё есть пророчество о падении Волан-де-Морта. — Тогда мы просто будем сражаться изо всех сил, а? — спросил Джеймс, и на его лице появилась та кривая улыбка, в которую влюбилась девушка. Гермиона улыбнулась и нежно поцеловала его в губы. — Будем.