xxxxxiii. oh god, i'm so tired of being afraid (Six by Sleeping at Last)
-ооо-
31 января 1981 года — Это действительно необходимо, Джеймс? Гермиона фыркнула, когда Джеймс толкнул её на диван и посадил Гарри ей на колени. Она с опаской наблюдала, как её муж быстро забрался на противоположную сторону дивана и завозился с колдокамерой, глядя в объектив и настраивая его по мере необходимости, пока наконец не остался всем доволен. — Джеймс... — Да, это необходимо, — твёрдо ответил он, и в его голосе была определённость. — С тех пор, как родился Гарри, у нас не было приличного семейного портрета, Гермиона. У чистокровных есть традиция нанимать официального фотографа, чтобы сделать семейный снимок после рождения нового наследника, но так как сейчас всё чертовски испорчено, мы действительно не можем себе этого позволить, не так ли? — Следи за языком, — прошипела Гермиона, немедленно закрывая уши сына руками. — Ты знаешь, что Гарри всё ещё не сказал своего первого слова! Уголки губ Джеймса поднялись в лёгкой извиняющейся улыбке. — Извини, старая привычка, — сказал он, не спеша направившись к дивану и плюхнувшись рядом с Гермионой. — Я стараюсь изо всех сил. — Я прокляну тебя, если первое слово Гарри будет ругательством, — сердито взглянула она, побуждая парня широко улыбнуться. Затем дико указала на камеру и добавила: — И я думаю, что в этом нет необходимости, Джеймс. — Это традиция, — снова настаивал он. Гермиона вздохнула и нахмурилась, глядя в камеру. Они пробыли взаперти в своём доме месяц, и девушка начала думать, что её муж уже сошёл с ума. В конце концов, Джеймс Поттер был активным и предприимчивым волшебником. Конечно, он станет первым, кто забеспокоится, если будет вынужден прятаться в доме без возможности куда-либо пойти. — Гермиона, — успокоил Джеймс, — давай. Покажи широкую улыбку. Ты же не хочешь, чтобы Гарри увидел твой нелепый хмурый взгляд на нашей первой семейной фотографии, не так ли? — Это нелепо, — раздражённо сказала она. Нелепо было изображать улыбку, особенно учитывая их текущую ситуацию. Фотографирование показалось девушке немного глупым. Джеймс наклонил голову и с понимающей улыбкой посмотрел на жену. — Покажи свою красивую улыбку, любимая, — умолял он. — Ради Гарри, — парень протянул руку и слегка ущипнул за щёку сына, который суетился на коленях Гермионы и пытался уклониться от прикосновения отца. Взгляд Гермионы смягчился, когда она посмотрела на Гарри. К шести месяцам он поправился на несколько фунтов. Малыш всё ещё утомлял своих родителей, открывая новые места своим недавно приобретенным умением — ползанием. Для него было ужасно рано начинать ползать, хотя детские книжки, над которыми Гермиона работала во время беременности, убедили её, что некоторые дети делают это намного раньше, чем другие. Джеймс однажды заметил, что у Гарри есть её гены; конечно, он начал приобретать навыки, которые считались бы немного продвинутыми для его возраста. — Гермиона? Она покачала головой и вздохнула, оглядываясь на Джеймса. — Я до сих пор считаю это нелепым, — пробормотала девушка. — Но… — Гермиона нежно посмотрела на что-то бормочущего ребёнка у себя на коленях и улыбнулась. — Ради Гарри. — Вот она, — сказал Джеймс, широко улыбаясь. Он вытащил свою волшебную палочку, слегка помахал ею, и камера издала мягкий щелчок. — Камера сработает на счёт "пять". Гермиона наконец посмотрела в камеру и слегка улыбнулась. Прошло пять секунд, и возникла маленькая вспышка света, но Гарри, конечно, конечно, усложнил задачу своим рассерженным родителям. Через три секунды он начал извиваться, потянувшись к новому домашнему питомцу, белому коту по имени Снежок, и чуть не упал с колен Гермионы. Семья Поттеров сделала ещё несколько фотографий, и после двенадцати попыток с очень взволнованными родителями Джеймс счёл фотографию приемлемой. Ещё одним взмахом палочки была создана фотография, и он вставил её в небольшую рамку. Парень широко улыбнулся и отдал её Гермионе, чтобы она наконец увидела снимок. С её губ сорвался тихий смешок. Движущаяся фотография повторялась снова и снова, Гарри душил Снежка, крепко прижимая кота к своей груди. Светло-карие глаза Джеймса ярко блестели от веселья, в то время как Гермиона улыбалась, а затем хихикала над их бедным котом. — Нравится? Девушка улыбнулась. — Это замечательно.-ооо-
31 марта 1981 года — Гарри, — раздражённо закричал Джеймс. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ешь свою еду. Восьмимесячный ребёнок громко бормотал бессвязные слова, а его лицо комично скривилось от разочарования, когда он начал бросать различную еду в грудь и, к неудовольствию отца, в лицо Джеймса. Парень стал пахнуть детским питанием, что, надо признать, вызывало у него отвращение после того, как он однажды попробовал его. Как волшебник ни старался, ему не удалось уговорить Гарри съесть эту отвратительную слизь. Джеймс однажды убедил Гермиону, что эту странную смесь различных питательных блюд нельзя подавать никому, даже младенцам, но его жена заверила его, что они нужны Гарри для роста. — Ты маленькая угроза, — вздохнул Джеймс, слегка ущипнув Гарри за щёки. Лепет Гарри становился громче, как будто он замечательно парировал хорошее возвращение, которым Гермиона могла бы гордиться. Джеймс не сомневался, что его словарный запас будет таким же обширным, как у его матери, но сейчас лепет превратился в бессвязную болтовню. Мягкое фырканье Гермионы, которая только что закончила мыть посуду, привлекло внимание Джеймса. — Когда я просила тебя покормить Гарри, я надеялась, что еда будет у него во рту. Не везде, кроме рта. — Он маленькая угроза, — заныл Джеймс, кладя маленькую пластиковую вилку обратно на тарелку сына. — Я не знаю, как ты это делаешь, Гермиона. Я ужасно справляюсь с Гарри. Девушка засмеялась. — У тебя всё отлично получается, любимый, — заверила Гермиона. — С Гарри действительно тяжело справиться. — Но ты прекрасно заботишься о нём, — рассуждал Джеймс. — А я в этом профан. — У тебя всё отлично получается, — настаивала она, медленно приближаясь к парочке грязных мальчишек. Девушка взяла Гарри на руки, и он тут же вцепился ей в локоны, радостно потянув за них, а Джеймс фыркнул от гримасы боли, появившейся на лице жены. — Ну, теперь кому-то нужно принять ванну. Гарри ещё несколько раз счастливо взвизгнул, ещё больше бормоча что-то на ухо матери, когда Гермиона направилась в ванную. Прежде чем переступить порог, она остановилась и оглянулась на Джеймса. — Ты выглядишь так, будто тебе тоже нужна ванна, — отметила девушка. — Спасибо, — саркастически заметил Джеймс, — я приведу себя в порядок после того, как ты вымоешь Гарри. Гермиона приподняла бровь. — Почему бы тебе тоже не запрыгнуть в ванну? — предложила она и продолжила своё путешествие. Парень фыркнул, но, тем не менее, последовал за ними внутрь. Гермиона уже наполняла ванну тёплой водой. Она налила мыло и, когда повсюду появились пузыри, поместила внутрь обнажённого Гарри. Её сын, который, как они выяснили, любил принимать ванну, уже возбуждённо хлопал в ладоши. Его весёлый лепет усилился, когда Гермиона создала невидимое парящее кольцо вокруг его туловища, просто чтобы держать голову малыша над водой без необходимости постоянно удерживать его самой. — Прыгай, Джеймс, — скомандовала Гермиона, всё ещё прижимаясь к мужу спиной, и начала вытирать липкую грязь с лица и груди Гарри влажным полотенцем. Волшебник в очках вздохнул и разделся догола. Гермиона подвинулась, и он устроился в ванне, прижавшись спиной к краю. Гарри же широко улыбнулся, предлагая отцу свою любимую резиновую уточку. Парень молча смотрел, как Гермиона ворковала над малышом, беспорядочно целуя его мокрые щёки, пока Гарри не начал хихикать. Светло-карие глаза Джеймса смягчились при виде того, как сильно его жена любила Гарри. Он всегда думал, что из них двоих она будет относиться к нему строже, но Джеймс уже подозревал, что Гермиона избалует их сына, хотя она изо всех сил старалась быть хорошей матерью. К тому времени Гермиона выдавила шампунь на ладони и аккуратно нанесла его на растрёпанные волосы Гарри. — О, Гарри, мама тебя очень любит, — нежно проворковала она, следя за тем, чтобы пена от шампуня не попала в ясные синие глаза ребёнка. Сентиментальные чувства в его сердце выросли. Джеймсу больше всего нравилось смотреть, как Гермиона взаимодействует с Гарри. Хотя она постоянно уверяла его, что он хорошо заботится о Гарри, девушка справлялась с этим бесконечно лучше, чем он мог когда-либо мечтать. Возможно, Гермиона уже достаточно попрактиковалась, когда воспитывала Мародёров в Хогвартсе. В конце концов, с ними было трудно справиться, потому что они вели себя как кучка озорных детей. Конечно, забота о Гарри не стала большой проблемой для Гермионы. Кроме того, судя по её многочисленным историям о Гермионе Грейнджер и её приключениях со своими смешными мальчиками, казалось, что забота о других людях для неё естественна. Джеймс хранил молчание, довольный тем, как Гермиона по-своему проявляла свою любовь к их сыну. Теперь чистый Гарри, без всякой мыльной пены в волосах, радостно вертел своей резиновой уточкой в воде, издавая тихие звуки чудесного восторга, которые мог понять только он сам. — Твоя очередь, — сказала Гермиона, сверкая синими глазами, двинувшись к Джеймсу. Прежде чем он успел возразить, она уже нежно вытирала его лицо и грудь тем же влажным полотенцем, которое использовала для Гарри. Джеймс чувствовал себя удивительно размякшим и любимым. Парень не был уверен, как он сейчас выглядит, но если предположить, то, скорее всего, у него было одурманенное лицо. Волшебник действительно хотел выдать дразнящий, язвительный комментарий, просто чтобы взволновать Гермиону, но он не хотел чтобы с её лица пропадало это мирное выражение, такое открытое и полное любви. Гермиона провела полный ритуал, который всегда выполняла во время купания Гарри. Она вылила на ладони шампуни и распределила их по более беспорядочным, густым волосам Джеймса. Лицо девушки выражало нелепую сосредоточенность, как будто это трудным испытанием, которое ей нужно было пройти. С дурацкой улыбкой на лице он склонил голову ближе к Гермионе. Она немного отодвинулась в удивлении, но её пальцы всё ещё скользили по его волосам, наполненным шампунем. — А меня мама тоже очень любит? — нахально спросил он. Девушка моргнула широко раскрытыми глазами, прежде чем тихонько рассмеяться, а уголки её глаз сверкнули от искреннего счастья. — Очень, очень сильно, — заверила Гермиона. Джеймс усмехнулся и прижался губами к её губам.-ооо-
31 мая 1981 года Едва Гермиона вышла из душа, как Джеймс внезапно ворвался в ванную, а его светло-карие глаза были раскрыты невероятно широко. — Джеймс! — вскрикнула она от удивления. — Что это? Что случилось? — Гарри, — вот и всё, что смог выдохнуть парень. Гермиону мгновенно охватила паника, и она поспешно обернула полотенце вокруг своего тела. Её волосы всё ещё были мокрыми, но девушка не возражала. В её голове крутились разные сценарии, пока она быстро шла за Джеймсом. Гарри был сильно ранен? Или, Мерлин и Моргана, Волан-де-Морт и Пожиратели смерти смогли найти их, даже если они были очень осторожны? Сердце Гермионы бешено заколотилось в груди, когда она вошла в их гостиную. Весь пол был завален игрушками Гарри. Девушка увидела, как Снежок свернулся клубочком на мягком игрушечном олене, приоткрыв голубой глаз и с любопытством взглянув на паникующих родителей. Глаза Гермионы блуждали по комнате, пытаясь увидеть, нет ли в их доме злоумышленников. Когда она никого не увидела, её глаза сразу же обратились к Гарри. Он по-совиному подмигивал своим родителям, упёршись одной рукой в диван, и опасно покачивался, как будто вскоре собирался плюхнуться вниз. — Это... Все вопросы зависли в воздухе. Гермиона ахнула, и у неё отвисла челюсть, когда Гарри липко улыбнулся и начал двигаться по кушетке. Малыш стал сам вставать и опираться на мебель, и девушка знала, что это только вопрос времени, когда он сможет самостоятельно ходить. Джеймс рядом с ней упал на колени и раскрыл руки. — Давай, приятель, — призвал он. — Давай. Гарри взволнованно забормотал. Достигнув края дивана, он остановился и чуть не упал, но крепко взялся за диван и оглянулся на своих родителей. — Давай, Гарри. Всего один шаг, — продолжал призывать Джеймс с широкой ослепляющей улыбкой. Гермиона затаила дыхание, когда крошечные ручки Гарри оторвались от дивана. На мгновение он опасно покачнулся. Руки родителей уже были раскинуты перед ним, на случай, если он упадет. Но Гарри был любопытным маленьким мальчиком, и как только он обнаружил, что балансирует, не падая, то сделал крошечный шаг к своим родителям. Потом ещё один. К тому времени, как он сделал третий шаг, он упал и разразился хихиканьем. В глазах у девушки стояли слёзы, но улыбка на её лице была безошибочной. Джеймс неистово хохотал на полу, уже подползая к Гарри, чтобы обнять его. — Ты придурок! — воскликнула Гермиона, пиная мужа, и удивлённый Джеймс чуть не потерял равновесие. — Я думала, что с Гарри случилось что-то плохое! — Следи за языком! — смеясь, указал Джеймс, подойдя к Гарри и подняв его в воздух. Гермиона была слишком взволнована, чтобы осознать, что выругалась перед их ребёнком, но тоже упала на колени, чтобы похвалить своего блестящего маленького мальчика.-ооо-
31 июля 1981 года Джеймсу Поттеру было очень скучно. Так скучно, что парень думал, что скоро взорвётся. Он и его семья скрывались уже семь месяцев. Первые несколько месяцев были терпимыми; волшебник был просто счастлив, что его семья в безопасности, и ему приходилось проводить с ними каждый день. Гарри неуклонно превращался в умного, здорового мальчика и приносил радость обоим своим родителям. Джеймс был бесконечно благодарен за то, что они смогли стать свидетелями его первых событий, и он смог общаться с Гарри, сколько душе угодно. Но опять же, Джеймс был безрассудным и авантюрным человеком. Предыдущие месяцы он провёл, пытаясь исследовать каждый укромный уголок коттеджа Поттера, который им подарили его родители. Насколько он знал, этот коттедж раньше был домом Линфреда Стинчкомбского, прежде чем тот добыл достаточно денег, чтобы предусмотреть строительство поместья Поттеров. А здесь на чердаке хранились различные спрятанные записки отца-основателя семьи Поттеров, и когда Гермиона и Гарри были заняты, Джеймс оказывался на чердаке, практикуя непонятную магию, изобретённую его предком. Его навыки трансфигурации на удивление улучшились, и иногда Гермиона присоединялась к мужу. Ей всё же удавалось сбивать парня с толку своим магическим мастерством, когда она обучала его некоторым сложным заклинаниям. Большинство из них девушка выучила, когда была Гермионой Грейнджер, объяснив, что большинство из них спасали ей жизнь слишком много раз, чтобы можно было сосчитать. Однако новизна этих сеансов с Гермионой тоже давно угасла, и Джеймс вместо этого занялся новым хобби. Волшебник всегда был приличным поваром; в детстве он пробирался на кухню поместья Поттеров и требовал, чтобы Поки учила его готовить приличную еду для полуночных перекусов. Теперь, имея собственную семью, Джеймс взял на себя задачу готовить каждый день. Гермиона тоже неплохо справлялась, без сомнения, после того, как годами помогала Ане, но парень настаивал на том, чтобы делать всё самому, с удовольствием кормя семью и одновременно улучшая свои кулинарные навыки. Но потом, как и все увлечения, которые он приобрёл во время их вынужденного скрывания, готовка Джеймсу тоже наскучила. Волшебник знал, что было нелепо так себя чувствовать, когда он должен быть благодарен за то, что он и его семья всё ещё живы и здоровы. Но были времена, когда Джеймс вспоминал свои миссии мракоборцев, когда он сражался вместе со своими лучшими друзьями, чтобы поймать плохих парней, и ему не хватало этого чувства. Парень пытался скрыть это от Гермионы, зная, что она частично винила себя за то, что они оказались в этой ситуации, но иногда Джеймс замечал, что она смотрит на него такими грустными, виноватыми глазами. Они не касались тем о внешнем мире, сводя к минимуму разговоры о друзьях и семье, чтобы не сделать всё удручающим. Джеймс уже однажды совершил ошибку, задавшись вслух вопросом, разработал ли Орден план победы над Волан-де-Мортом, поскольку все его крестражи были уже уничтожены, и Гермиона провела оставшийся день, ужасно беспокоясь. Она написала длинное и запутанное письмо с требованием, чтобы Дамблдор сообщил им последние новости, но тот ещё не прислал ответа, и, Мерлин, чёртов Мерлин, Джеймс чувствовал, что скоро сойдёт с ума. Весёлое "дзинь" из духовки вернуло парня к реальности, и Джеймс слегка покачал головой, чтобы избавиться от таких угнетающих мыслей. В конце концов, это был первый день рождения Гарри. Вскоре вошла Гермиона с подозрительным комком на подносе. Она всё ещё была в своём любимом поношенном фартуке, розовом с оборками, и поставила поднос на стол. Гарри, сидевший на высоком стуле, весело забормотал при виде торта, уже протягивая руки, чтобы попытаться схватить его. — Ты уверена, что это съедобно? — спросил Джеймс, осторожно рассматривая торт, на приготовлении которого настояла Гермиона. Он, конечно, доверял ей, но торт действительно выглядел подозрительно. Девушка бросила на него лёгкий взгляд. — Тогда не ешь это, Поттер, — резко бросила она, раздражённо нахмурившись. — Придурок! Парень весело фыркнул и посмотрел на взволнованного малыша. Щёки Гермионы покраснели, пока Гарри продолжал повторять ругательство, хотя Джеймс заметил, что она изо всех сил старалась не рассмеяться. — О, Гарри, милый, пожалуйста. Это плохое слово, — взмолилась Гермиона, побуждая Джеймса снова фыркнуть. Она пронзила его своими прищуренными синими глазами. — Ты никогда не забудешь это, не так ли? — Нет, — весело ответил Джеймс, с большим удовольствием выделив букву "т". Гарри начал говорить, давая односложные ответы, чтобы передать то, что он действительно чувствовал. Так уж получилось, что его первым словом было, как это уморительно, "придурок", которое он, несомненно, позаимствовал у своей матери. Джеймс ясно помнил, как его жена угрожала ему не говорить плохих слов перед их растущим сыном, чтобы он не повторил их. Как ни странно, именно Гермиона научила Гарри его самому первому слову, и с тех пор девушка была этим огорчена. — Мама! Мама! — взволнованно закричал Гарри, пытаясь достать торт. Гермиона немедленно отрезала небольшую порцию и положила её на тарелку Гарри. Ребёнок без колебаний схватил несколько кусков и запихнул их себе в рот, при этом размазав немного по своим пухлым щекам. Гарри мурлыкал от восторга и посасывал пальцы, а его синие глаза широко раскрылись и сияли от счастья. — Что ж, по крайней мере, кому-то нравится твой торт, — поддразнил Джеймс, рассеянно создавая из воздуха салфетки, чтобы вытереть грязные щеки сына. — Давай, Гарри, скажи "папа". — Мама! — повторил он. — Нет, папа. — Мама! Джеймс вздохнул и нахмурился, глядя на жену. — Почему он не говорит этого? — заныл парень. — Ну, очевидно, это потому, что он любит меня больше, — дерзко ответила Гермиона. Джеймс протестующе усмехнулся, наблюдая, как девушка подняла Гарри с его высокого стула и начала обнимать именинника. Гермиону, похоже, не волновало то, что у Гарри были грязные руки, и он измазал шоколадом её густые кудри. — Твои волосы удушат Гарри в ближайшем будущем. Я уверен, — пошутил волшебник в очках, протягивая руку, чтобы ущипнуть Гарри за щёку. Гермиона скривилась от боли, когда Гарри радостно потянул за один из её локонов. — Хотя он, кажется, ужасно доволен моими волосами, — отметила она. Затем девушка широко улыбнулась, когда Гарри весело забормотал, будто пытаясь рассказать матери, как прошёл его день. Взгляд Гермионы был сосредоточен исключительно на сыне, и она потакала маленькому малышу, отвечая ему, что побудило Гарри продолжить свою бессвязную тираду. Джеймс нежно ухмыльнулся и прижался щекой к перевернутой ладони, довольно наблюдая за взаимодействием матери и сына. Сентиментальные чувства, которые он всегда испытывал, когда смотрел на них, снова всплыли в его сердце, и по правде говоря, парень мог провести весь день, просто наблюдая за ними, потому что любовь и счастье между ними были очевидны. Хотя временами Джеймс раздражался, когда Гермиона шутила, что Гарри любит её больше, он не мог с этим не согласиться. На самом деле, как Гарри мог этого не делать? Гермиона была с ним восхитительна, терпелива и смотрела на него так, будто он был всем её миром. Затем девушка поймала взгляд Джеймса, и её широкая улыбка дрогнула. — Что? — спросила она. — Ты очень красивая, — ответил он, не задумываясь. – Ты это знаешь? Щёки Гермионы покраснели, а выражение её лица стало застенчивым. — Перестань дразнить меня, — выплюнула она, бросив на Джеймса ещё один лёгкий взгляд. — Я знаю, что уже покрыта шоколадом из-за грязных рук Гарри. Его ухмылка стала шире, когда он отметил шоколадные полосы на носу и подбородке девушки. Тем не менее, она была невероятно красивой; и Гермиона должна была это знать. — Я не дразнил, — возразил Джеймс, уже прижимая ладонь к её щеке. — Ты действительно очень красивая, Усатик. Милый Мерлин. Она со смехом отбросила его руку, но Джеймс ухмыльнулся и наклонился вперёд, чтобы поцеловать её в губы. Гарри заныл и попытался оттолкнуть лицо отца, и Гермиона, увидев это, разразилась тихим смешком. — Не повезло, приятель, — сказал Джеймс раздражённому малышу. — Тебе придется научиться делиться своей матерью.-ooo-
Гермиона наконец закончила мыть посуду маггловским способом и вытерла руки о фартук, а затем сняла его с талии и повесила на небольшой крючок. Когда синие глаза девушки осмотрели кухню, она рассеянно взмахнула своей волшебной палочкой, чтобы поставить всё на свои места. Гермиона бросила раздражённый взгляд на детский стульчик Гарри, который, как и ожидалось, был самым беспорядочным среди всей мебели на их маленькой кухне. Она ещё раз взмахнула палочкой и была удовлетворена только тогда, когда его стул стал безупречным. Затем она вышла из кухни в гостиную, отметив, что и Джеймс, и Гарри уже были в спальне. Парень собрал разбросанные игрушки сына, но пропустил несколько из них, спрятанных под диваном и столом. Когда всё стало чисто, Гермиона приступила к двойной проверке охранных чар. Удовлетворённая тем, что защита, которую поставили она, Дамблдор и Джеймс, всё ещё не повреждена, девушка в последний раз взмахнула волшебной палочкой, выключив свет. Затем Гермиона вошла в спальню, и с её губ сорвался мягкий зевок. Это был довольно насыщенный день, связанный с первым днём рождения Гарри и всем остальным, и ей не терпелось прижаться к Джеймсу и проспать всю ночь напролёт. Девушка пошатнулась, заметив, что её муж уже тихонько храпит на их кровати, а Гарри мирно лежит на его груди. Гермиона не могла удержаться от широкой озадаченной улыбки, заметив, что даже во сне дуэт отца и сына выглядел удивительно похожим. Судя по наморщенным лбам или слегка приоткрытым ртам, Гарри, несомненно, вырастет и будет выглядеть как Джеймс во всех отношениях, кроме глаз. Хотелось бы надеяться, что эго Гарри не будет таким огромным, как у Джеймса. Улыбка девушки стала нежной, когда она медленно сняла Гарри с груди Джеймса. Малыш тихонько захныкал в её руках, и Гермиона слегка покачала его, напевая тихую колыбельную себе под нос, пока он снова не успокоился. Убедившись, что её ребёнок не проснётся, Гермиона поцеловала Гарри в лоб и уложила его в кроватку. Затем девушка переоделась в ночную одежду и пошла обратно к кровати. Она ухмыльнулась кривым очкам, которые всё ещё сидели на носу Джеймса, и осторожно сняла их. Затем Гермиона положила их на прикроватную тумбочку и забралась в кровать рядом с Джеймсом, положив голову ему на плечо. Он мгновенно обнял её за талию и притянул к себе, несмотря на то, что всё ещё спал. Девушка улыбнулась ему в плечо и поцеловала мужа в подбородок, тихо пробормотав "я люблю тебя" себе под нос. С губ Джеймса сорвался поток несвязных слов, прежде чем он снова начал храпеть, но, очевидно, парень был слишком глубоко погружен в сон, чтобы это могло его разбудить. Однако Гермиона всё ещё чувствовала себя бодрой, а её мысли снова оказались наполнены планом, который она формулировала в течение нескольких недель. Они прятались уже семь месяцев, и Гермиона постепенно сходила с ума. Она видела, что Джеймс становится беспокойным, и ей было больно, что он изо всех сил старался скрыть свои истинные чувства, чтобы не беспокоить её. Но девушка всё ещё видела, как он терял терпение от ожидания. Дамблдор ещё не сообщил им никаких новостей о том, что он собирался сделать, чтобы одолеть Волан-де-Морта, и это начинало расстраивать Гермиону. Сев был единственным, кто переписывался с семьёй Поттеров, так как он был их Хранителем тайны, но даже его письма были расплывчатыми, волшебник просто уверял их, что Орден делает всё возможное, чтобы бороться с тиранией Волан-де-Морта. Гермиона сначала смирилась со своей судьбой и терпеливо ждала, когда план Дамблдора осуществится, но после семи месяцев она поняла, что уже должна делать хоть что-то. Так не могло продолжаться. Хэллоуин быстро приближался, и агония от ожидания неизбежного прибытия Волан-де-Морта пожирала её заживо. Девушка доверяла Севу всем своим сердцем и сомневалась, что в конце концов он предаст её семью, но Гермиона подозревала, что, чтобы покончить с Волан-де-Мортом раз и навсегда, он должен всё же найти их. Следовательно, шестерёнки в её голове крутились в течение нескольких недель, пока девушка пыталась самой придумать план, как лучше всего заманить Волан-де-Морта в ловушку. Несколько раз Гермиона не ложилась спать допоздна, чтобы усовершенствовать свой план. Часть её чувствовала себя виноватой за то, что она скрывала это от мужа, но ведьма хотела продумать всё до мелочей, прежде чем высказать свою идею. Гермиона даже не была уверена, сработает ли это… если она вообще выйдет оттуда живой. Но по правде говоря, девушка так устала прятаться, убегать от злого волшебника, который сделал её жизнь несчастной — прошлую и настоящую. С решительным блеском в синих глазах она крепче схватилась за Джеймса. Её план уже был готов, и Гермиона пообещала себе, что завтра приступит к его реализации.-ооо-
1 августа 1981 года Гермиона была ужасно отвлечена весь день. Она не была уверена, заметил ли это Джеймс, но её муж ничего не сказал, потому был слишком занят, играя с Гарри в гостиной. Ужин закончился, и Гермиона мыла посуду в раковине. Она была рада мыть посуду маггловским способом, поскольку мысли в её голове бегали со скоростью сто миль в час, пока девушка снова и снова обдумывала свой план. Она настолько отвлеклась, что даже не заметила, как Джеймс проскользнул на кухню. Только когда он прижался к ней сзади, Гермиона поняла, что больше не одна. — Привет, — прошептал парень, и его тёплое дыхание омыло открытую кожу её шеи, вызывая у ведьмы мурашки. Все её мысли вылетели в окна, поскольку девушка была ужасно отвлечена чем-то твёрдым, уткнувшимся в неё сзади. Джеймс поцеловал Гермиону в шею, и тарелка, которую она держала, почти выскользнула из её рук. — Джеймс! — задыхаясь, отчитала она мужа, но парень лишь ухмыльнулся ей в шею и ещё раз тепло поцеловал. — Где Гарри? — сумела спросить Гермиона. — Спит, — заверил он. — Теперь ты вся в моём распоряжении. Он держал её за бедра крепко и надёжно. У девушки перехватило дыхание, когда Джеймс слегка наклонил её голову, чтобы получить полный доступ к её тонкой шее. — Я ещё не закончила с посудой, — заныла она, плотно закрыв глаза, когда его язык успокоил чувствительное место под её ухом. Не отрываясь, Джеймс схватил свою волшебную палочку и слегка взмахнул ею. Мгновенно вся посуда, которую Гермиона ещё не вымыла, стала чистой и одна за другой полетела к стойке рядом с раковиной. — Вот. Всё готово, — сказал он с ухмылкой. Гермиона рассмеялась и вытянула шею, чтобы встретиться с его губами. — Я могу взять тебя здесь, — простонал парень, сильнее прижимаясь к спине Гермионы. — Наклонившаяся над раковиной. Такая тёплая и готовая для меня. Чёрт возьми. Щёки девушки вспыхнули от его грязных слов, и тепло растеклось между её бедер. Рука Джеймса медленно проскользнула под блузку Гермионы и обхватила её открытую грудь, зажав между пальцами отвердевший сосок. Ведьма одобрительно забормотала и снова яростно встретилась с его губами. Внезапные громкие вопли из спальни остановили пару. Джеймс разочарованно застонал, а Гермиона засмеялась, неохотно вырываясь из его тёплых объятий. — Очень вовремя, Гарри, — пожаловался волшебник, когда Гермиона протянула руку и поправила его кривые очки. — Я проверю его, — предложила она, но Джеймс покачал головой. — Позволь мне, — вздохнул парень. Прежде чем Гермиона смогла возразить, он обнял её за талию и прижал к своей груди, поцеловав девушку в губы, а затем отстранился. В его светло-карих глазах загорелся предупреждающий блеск, когда он посмотрел на взволнованное лицо жены. — Это ещё не конец, Усатик. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. Она фыркнула, обрадовавшись тому, что Джеймс, конечно, мог отвлечь её от важных дел, которые она запланировала на сегодня. Затем Гермиона приступила к уборке кухни и гостиной. Она выполнила свой обычный ритуал, перепроверив охранные чары, прежде чем выключить свет ещё одним взмахом волшебной палочки. К тому времени, когда она подошла к их спальне, Гарри уже давно успокоился. Когда девушка переступила порог, её глаза расширились от удивления, а с губ сорвался тихий крик. — Джеймс Поттер! — предупредила Гермиона, явно не ожидая увидеть мужа, ждущего её в темноте, совершенно голого и очень уверенного в себе. Её взгляд упал на его гордый член, и щёки девушки покраснели от того, насколько он был готов к ней. На лице парня появилась лёгкая ухмылка, когда он медленно двинулся вперёд. — Я сказал тебе, что это ещё не конец, — тихо напомнил Джеймс. Его светло-карие глаза опасно блеснули в темноте, заставив Гермиону сглотнуть. Её сердце снова охватило безумие, и, Мерлин, дорогой Мерлин, она боялась, что её сердце вырвется от предвкушения. — Гарри, — удалось сказать ей. — Где Гарри? — синие глаза Гермионы остановились на кроватке, когда она заметила, что та пуста. — В детской, — заверил Джеймс. Гермиона неодобрительно нахмурилась. Хотя комната Гарри была полностью меблирована, стены ярко раскрашены, а по полу разбросаны игрушки, девушка настаивала, что она будет спать спокойно, только если Гарри будет в их комнате. Джеймс искренне согласился, потому что они знали, что Гарри будет в большей безопасности, если останется спать со своими родителями. — Я заколдовал радионяню, чтобы она немедленно предупредила нас, если Гарри что-то понадобится, — пообещал парень, и его ухмылка превратилась в мягкую улыбку, когда он узнал беспокойство в глазах Гермионы. — Гарри в безопасности, любовь моя. С ним ничего не случится. Джеймс теперь зажал девушку между собой и стеной. — Мы заберём Гарри и позволим ему поспать здесь в своей кроватке, как только я закончу с тобой, — успокоил он, уже опустив голову, чтобы поцеловать шею и плечо жены. — Я бы предпочёл, чтобы у моего сына не было странных воспоминаний о том, как его родители занимались диким, шумным сексом, Гермиона. Девушка фыркнула, заставив Джеймса широко улыбнуться ей в шею. — Придурок, — пробормотала она, вытягивая шею, чтобы дать ему больше доступа. Он встретился с губами Гермионы углубил поцелуй, пока девушка не стала задыхаться от бессмысленного желания. Джеймс дал ей всего несколько мгновений, чтобы сделать глубокий вдох, а затем отстранился и сорвал с неё одежду, и её тёплая кожа коснулась его подтянутой груди. Джеймс поднял Гермиону вверх, и она мгновенно обвила ногами его талию. Его эрекция безжалостно упиралась в её живот, неумолимо дразня девушку, пока она не начала протестующе мяукать. — Всё ещё очень нетерпелива, — пробормотал парень, а его губы стали двигаться на юг, чтобы поймать затвердевший сосок. — Знаешь, — выдохнула Гермиона. — Наша кровать прямо там. Джеймс фыркнул и немного по-другому охватил девушку. — Где в этом веселье? — нахально спросил волшебник, а его язык стал метаться и лениво рисовать круги на её груди. Гермиона сильнее сжала волосы Джеймса, выгнув спину, чтобы больше ему открыться. Он ответил тем же, и его губы яростно шевелились, пока девушка не начала мягко умолять об облегчении. Джеймс зашипел, когда его палец скользнул в неё. — Я готова. Пожалуйста, пожалуйста, — умоляла Гермиона. С губ девушки сорвался мягкий стон, когда он погрузил в неё два пальца, толкая их в медленном, мучительном темпе, но этого было недостаточно. — Пожалуйста, — снова начала умолять ведьма, крепко сжимая свои бёдра вокруг его пальцев, чтобы наконец получить облегчение. Она заныла, когда Джеймс вытащил свои пальцы, и снова застонала, когда его член вошёл в неё одним быстрым толчком. Гермиона упёрлась ему в плечи, когда он яростно погрузился в неё, рассеянно осознавая грязные слова, которые парень шептал ей на ухо, и это только приближало её к пику. В тот момент, когда она подумала, что взорвётся от всего этого, Джеймс полностью прекратил свои действия. Гермиона крепче сжала его волосы и запротестовала, но парень нежно усмехнулся ей в шею и оттащил от стены. Не выходя из неё, Джеймс осторожно подвёл их к постели. Вместо того, чтобы уложить девушку на кровать, он сел, прижавшись спиной к изголовью, и с нежностью посадил Гермиону себе на колени. Она моргнула, увидев контраст с тем, в какой ярости он брал её несколько мгновений назад. Затем яркие озорные глаза Джеймса встретились со взглядом Гермионы, его пальцы впились в кожу над её тазом, а сам он поднял бёдра, побуждая девушку издать удовлетворённый звук. В их новом положении девушка чувствовала себя удивительно наполненной, потому что Джеймс мог поразить то самое чувствительное место, которое всегда сводило её с ума. Она отчаянно раскачивала бёдрами, прижимаясь к Джеймсу и встречаясь с его губами в яростном поцелуе. Парень двигался в более быстром темпе, и Гермиона была близко. Так, так близко. — Пожалуйста, — закричала она. — Чего ты хочешь? — его горячее дыхание омыло её покрасневшую кожу. — Скажи мне, что ты хочешь, Гермиона. Я сделаю для тебя всё. Всё что угодно. Для тебя. Только для тебя. — Ещё, — потребовала она. — Ещё. Ещё. Сильнее. Джеймс внезапно прижал девушку к кровати, уперев руки по обе стороны от её головы. Гермиона просунула палец между бёдер, а парень ускорился. Она сделала ещё несколько движений пальцами и громко вскрикнула, когда удовольствие пробежало по каждому нерву в её теле, оставляя горящие следы, которые заставляли её чувствовать себя очень живой. Греясь в муках собственного удовольствия, Джеймс нежно целовал кожу девушки, благоговейно шепча слова своей преданности. Когда Гермиона, чудесно насыщенная, пришла в себя, то приоткрыла глаза и встретила светло-карие глаза Джеймса. Его зрачки расширились от желания, и она мило усмехнулась, прижимая парня к себе, чтобы встретиться с его губами. Он снова набрал головокружительную скорость для собственного облегчения. Гермиона подавила его отрывистые стоны, покорно продолжая целовать его губы, пока Джеймс не достиг оргазма. Он задрожал, проливаясь внутри неё, пока не превратился в желе и не плюхнулся на девушку. — Я не могу дышать! — пискнула она, побудив Джеймса тихонько загрохотать. Он скатился с неё и уткнулся лицом в шею Гермионы, чтобы слегка поцеловать её. Он что-то пробормотал себе под нос, и Гермиона почувствовала знакомое тепло вокруг своего живота. Она слегка ухмыльнулась, зная, что Джеймс благоговейно практиковал наложение противозачаточных чар, чтобы они могли избежать ещё одной счастливой аварии. Парень пробормотал ещё одно заклинание, которое на этот раз привело их обоих в порядок. — Я люблю тебя, — вздохнул Джеймс, обняв девушку за талию и притянув к себе. Гермиона улыбнулась и запустила пальцы в его растрёпанные волосы. — Я тоже тебя люблю, — ответила она. Джеймс вскоре начал тихонько храпеть, несомненно, уставший после их восхитительной деятельности. Гермиона тоже чувствовала себя очень уставшей, но знала, что пока не может позволить себе спать. Не тогда, когда она была полна решимости претворить в жизнь свой план, если она хотела победить Волан-де-Морта как можно скорее. Девушка удостоверилась, что её муж заснул, прежде чем выскользнуть из его рук. Гермиона замерла, ожидая, проснётся ли он, но Джеймс просто заёрзал на кровати и продолжил спать. Она нежно улыбнулась и схватила одеяло, накинув его на тело мужа. Гермиона тихонько подошла к их шкафу и вытащила джинсы и чёрную рубашку. Одевшись, она осторожно выскользнула из спальни и направилась прямо в детскую Гарри. Её ребёнок растянулся в своей колыбели с липкой улыбкой на лице. Гермиона гадала, что ему снится, нежно улыбаясь, когда Гарри слегка заметался, словно гоняясь за чем-то во сне. Гермионы нежно взяла Гарри на руки и немного покачала его. К счастью, Гарри не проснулся. Затем девушка вернулась в спальню и уложила Гарри в его кровать. На мгновение она застыла и просто наблюдала, как спит её сын, нежно убирая непослушные тёмные волосы с его лба. — Мама очень тебя любит, Гарри, — прошептала Гермиона, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лоб. Она сделала то же самое и с Джеймсом, прошептав, как сильно она на самом деле, искренне любит его, прежде чем решительно выйти из их спальни. Гермиона мгновенно приняла свою анимагическую форму и уже собиралась выскользнуть из чёрного хода их дома, когда её остановило мягкое мяуканье. Она повернула голову и встретила пытливый взгляд Снежка, их семейного кота, склонившего набок голову. Снежок мяукнул. "Куда вы идете, хозяйка?" Гермиона полностью повернулась, чтобы встретить взгляд Снежка. "Неважно." Кот выглядел недовольным её ответом, но Гермиона снова мяукнула, успокаивая его. "Пожалуйста, позаботься о мальчиках", — умоляла она. — "Я скоро вернусь." Глаза Снежка на мгновение пронзили Гермиону, прежде чем он наконец мяукнул в знак подтверждения и проскользнул в их спальню. Гермиона продолжила выбегать из чёрного хода. Она слегка вздрогнула, проходя через сильное заклинание Доверия, защищающее её дом. Не останавливаясь, она решительно побежала к точке трансгрессии. Спрятавшись среди самых густых деревьев, Гермиона приняла человеческий облик и трансгрессировала почти сразу. Девушка мгновенно появилась на окраине Хогвартса. Здесь по-прежнему было благословенно темно, но Гермиона не хотела рисковать и наложила на себя Дезиллюминационные чары. Она была рада, что барьеры Хогвартса позволили ей пройти. Гермиона уже подозревала, что Дамблдор был предупрежден о её присутствии в школе. Ведьма неслась по обширной территории и многочисленным коридорам Хогвартса, пока не оказалась перед каменной горгульей, тяжело дышащая и очень взволнованная. — Лакричные палочки, — пробормотала она. Горгулья ожила и отпрыгнула в сторону, открыв вращающуюся лестницу, ведущую в кабинет Дамблдора. Гермиона сделала шаг вперёд и сняла с себя чары. В то же время она собралась и организовала свои мысли, прекрасно зная, что не уйдёт из школы, пока Дамблдор полностью не согласится с её планом. Её не удивило то, что дверь Дамблдора уже была приоткрыта. Когда Гермиона распахнула дверь и вошла внутрь, директор сидел за своим столом. У него был хмурый вид, но девушка заметила, что его голубые глаза невероятно мерцали. — Что ты здесь делаешь, Гермиона? — спросил он с ноткой неодобрения в голосе. Слова хотели вырваться изо рта Гермионы, но она взяла себя в руки. В конце концов, она должна была сделать всё возможное, чтобы Дамблдор согласился с её планом. Девушка глубоко вздохнула, и её сапфировые глаза встретились с его решительным взглядом. — Нам нужно поговорить.