Освободи меня

Фэйтон тихо вошел в палату внука. Арон лежал на койке, окутанный проводами и символами, неподвижный, то ли живой, то ли мертвый. Красивый мальчик. В нем многое от Дариона — тот же волевой подбородок, черты лица, телосложение воина с развитой мускулатурой. Истинный наследник, потомок рода. Он помнил его малышом, при взгляде на которого даже его старческое сердце смягчалось. А сейчас перед ним не мальчик — мужчина. Демон, который сражался с самой смертью в неравном бою. В палату бесшумно пробрался Томас. — Император? — осекся он на половине пути, оторвавшись от бумаг в руках. — Уже нет, — усмехнулся Фэйтон. — Ты меня напугал, — Томас покачал головой в осуждающем жесте и, подойдя к тумбочке, положил листы. — Ваша семья до сих пор сводит меня с ума. — Дарион? — догадался Фэйтон сразу. — Только что я закончил его осмотр. Лорда Дариона сильно потрепало в последней битве, его организм сильно истощен, но он все равно отказывается от помощи. Однако знаешь что? На удивление, твой сын выглядит лучше, чем пару месяцев назад. — Мы избавились от основной угрозы, есть повод облегченно вздохнуть. Софи была сильным противником, как и вернувшаяся в наш мир магия Хроноса. А как дела у моего внука? — вновь взглянув на койку, спросил Фэйтон. — Сложно сказать. Физически он здоров. Магически — непонятно. А что с его душевным состоянием — и вовсе неизвестно, но его сердце бьется, мозг функционирует, как и остальные органы. Прости. Но мне нечего больше добавить. Наблюдая за тем, как голубоватое свечение в капельнице по трубке переходит в вену Арона, Томас чувствовал стыд. Он до сих пор не мог отделаться от мысли, что он, лекарь первой степени, не смог увидеть, что пациент мертв. Он осматривал Арона десятки раз, но ни разу даже не предположил, что пытается вылечить пустую оболочку. Непростительная ошибка. Нелепая. Глупая. В такие моменты он чувствовал свою беспомощность. Он привык держать жизнь пациента в своих руках, руководствуясь наукой и опытом, но с Ароном привычные законы не работали, магия Хроноса изуродовала все внутри него, оставив неизгладимый отпечаток, поэтому Томас не мог даже сказать, что работает в организме Арона правильно, а что нет. — Почему же он до сих пор не проснулся? — задумчиво произнес Фэйтон. — Ты и сам догадываешься, — Томас виновато отвел глаза и присел на стул перед пациентом. — «Невозможно вернуть душу, если она не хочет в этот мир», — процитировал Фэйтон слова из древней книги. — Судя по рассказам, Арон не хотел возвращаться, но его родители продолжают верить. А у меня не хватает духу их разочаровать и сказать правду, — признался Томас. — И даже если случится чудо и Арон откроет глаза, сможет ли он полноценно жить, помня обо всем, что с ним происходило? Это сломает кого угодно. — А что с оборотнем? — раздумывая над сложившейся ситуацией, спросил Фэйтон. — Мы сделали ему операцию на ноге, восстановили функциональность руки. Теперь его обращения будут проходить легче, — отчитался Томас. — Привязка спала? — Да. Скорее всего, на всех уровнях в какой-то момент даже душа Арона перестала существовать. Привязки больше нет, оборотень свободен. — Но он не уехал? — Нет. Он иногда заходит к Арону. И что самое удивительное, судя по энергетическим всплескам, Арон чувствует его присутствие. Мне жаль, но нечем больше порадовать. — Я понял. Спасибо, Томас. Ты всегда присматриваешь за нами, — улыбнулся ему Фэйтон. — Ты не мог бы оставить меня ненадолго с ним? — Что-то задумал? — подозрительно уставился на него Томас. За столько лет они успели уже изучить друг друга. — Что ты. Дарион мне голову отсечет без раздумий, если я наврежу его дитя. — Не забывай об этом, друг, — Томас устало хлопнул Фэйтона по плечу и выполнил его просьбу. Оставшись один на один с внуком, Фэйтон подумал о том, что хуже тут невозможно сделать. Когда нет желания жить, когда впереди и позади лишь тьма, когда только пустота твой надежный друг. Фэйтон понимал мальчика и сочувствовал ему всем сердцем. Он знал, каково это — не видеть смысла, как и знал, что всегда есть выход. Неэтичный, аморальный и нарушающий миллионы законов. — Честно говоря, — продолжил Фэйтон, погладив теплые костяшки пальцев внука, — мне не нравится твой выбор. Оборотень не лучший представитель своего вида. Он проигрывает моим сыновьям в магии, у него нет родословной, его выгнали из стаи, у него посредственные навыки в бою, но… что тут говорить, он явно лучше сына падальщика, — хмыкнул он тихо и покачал головой. Выбор Лиара разочаровал его сильнее всего, но Фэйтон смирился, видя, каким счастливым этот мальчишка делает его сына. — А то, что ты выбрал оборотня, сомнений не вызывает. Вы только сами этого не понимаете. Но что тут поделаешь, молодость она такая, гордая и порывистая. Фэйтон немного помолчал, раздумывая над ситуацией. — И почему снова мужчина? — с досадой вздохнул он. — Не ищете вы легких путей, мальчики мои. А потом страдаете. Но можешь не волноваться. Дедушка позаботится о тебе. Ветвь Будущего не использовали уже давно. Она могла уничтожить и сломать слабого духом, но могла же помочь встать с колен сильному. Она стирала память и дарила новые воспоминания, смутные, фальшивые, но альтернативные настоящим. Фэйтон долго взвешивал «за» и «против», но собирать совет не стал. Пускай Дарион и Джейми его потом убьют, но Ветвь Будущего могла подарить им другую жизнь. Фэйтон аккуратно закончил символ и коснулся виска мальчика.