***
Свет неоновой вывески смешался с огнями полицейских машин. Вечерний воздух чувствовался остро из-за прохлады осени. Луна медленно восходила на иссиня-черное небо, но так же погружалась в темные кучи туч. Неожиданно спокойно было в районе «Черного ворона». Прямо в главном зале правоохранительные органы устроили допрос работников варьете. Двери были закрыты, а значит и клиентов не наблюдалось.Через дискуссию с Ушиджимой прошли почти все, кроме их подозреваемой — Шимидзу. Большая часть персонала имела то или иное алиби, что нехило удивило следователей. Все то время, когда она оставалась в стороне, Тсукишима был с ней — утешал и успокаивал ее. Но момент настал: девушка села напротив Вакатоши, стараясь держать спокойное лицо. На нее также смотрели Куроо, Дайшо, Хайба, Кей и парочка подчиненных Ушиджимы. Шеф полиции напрямую спросил, где находилась Киеко во время двух убийств, которые он ей предоставил, и знает ли она жертв. Видя предоставленные портреты, Шимидзу замешкалась и стала нервничать. По ее белой щеке скатилась капля пота, а нижняя губа задергалась вместе с коленями. — Мисс Шимидзу, все в порядке? — спросил Куроо, наклонившись к той. — Хитока… — Киеко поджала губы в тонкую бледную полоску, сдерживая приток отрицательных эмоций. — Конечно, я ее знала — она же здесь работала. Ячи часто ко мне подбегала, спрашивала про мое самочувствие, делилась со мной своим обедом. Мы с ней были хорошими подругами, хоть и были знакомы не так много. — Значит, Вы знали мисс Ячи, — Дайшо что-то чиркнул в своих записях без доли интереса. — А мистера Асахи? — Я его не знаю, — отрицательно помотала головой Шимидзу. Она расстроенно подняла глаза на хмурого Куроо, который снова был в своих мыслях. — Мистер Куроо, я Вам говорю точно, что я не могла причинить боль кому-то столь светлому человеку как Ячи… В ее случае — чисто физически… Ее голос утихал, а вид становился все более и более опечаленным. Рядом стоящий Тсукишима шумно втянул воздух полной грудью и нервно кусал внутреннюю сторону щеки. Он, хмуря брови, ожидал слов Тетсуро, как и все присутствующие. Их глаза были устремлены на следователя, от чьих слов зависело многое. Это невозможно его сдавливало и перехватывало дыхания от осознания всей серьезности. — Позвольте уточнить, что Вы имеете ввиду под «чисто физически»? — Куроо старался делать вид, что не замечал взгляд с надеждой и невероятным беспокойством со стороны Кея. — Я была совершенно в другом месте в это время… — призналась Киеко, опустив опечаленные глаза вниз. — На приеме у врача. — Что? — Тсукишима сделал шаг к сестре, но рука Тетсуро его остановила. — Ты же мне говорила, что дома осталась. Напряжение возросло в два раза. Повисло молчание, которое никак не прерывалось. Глаза Тсукишимы метались то к сестре, то к Куроо. По его лицу Тетсуро читал огромное беспокойство и большой шок, он не мог выдавить из себя хоть какое-то слово. Неужели «Калифорнийский вампир» это простая певица? Но Киеко резко открыла свою дамскую сумочку и долго в ней водила рукой, что-то ища. Через пару секунд она достала небольшую бумажку и протянула Куроо с невозможно жалостливым и отчаянным выражением лица. Это ей действительно не подходило. Сугуру, забрав из дамских рук бумажку, передал ее Тетсуро. Оказалось, что это справка от врача городской больницы, где работал Кей. — Она не врет, она была у врача, — начал Куроо и заставил этими словами выдохнуть Тсукишиму, — у акушерки. — он решил пробежаться по трудно разбираемому тексту, щурясь, и спустя минуту приоткрыл рот от удивления. — Срок беременности: чуть больше месяца. Но почему при таком положении Вы ходили на прием в такое позднее время? Вдруг Кей застыл, смотря на Киеко. Нога в ботинке нервозно задергалась, Тсукишима стал постукивать быстро каблуком об пол. Его дыхание участилось, а эмоции медленно менялись в сторону косвенной агрессии. Куроо решил не действовать, ничего не говорить, так как понимал, что это не его дело. Он просто хотел услышать голос Шимидзу, которая шепотом извинялась и раскаивалась, и предотвратить возможный конфликт между ними. Поднявшись со стула, Ушиджима забрал справку и стал ее изучать. Сугуру встал рядом и пока что не спешил приписывать алиби их подозреваемой в дело. — Я не хотела, чтобы Кей это узнал, поэтому договорилась на тайную встречу с акушеркой у нее дома, — негромко ответила Шимидзу и сняла очки, открывая голубые глаза, в уголках которых скапливались слезы. — Я планировала делать аборт, но Рю меня отговорил и пообещал, что всегда будет со мной. Я впервые решила сходить и узнать сроки. Рю уже доказал свою непричастность, а я в тот вечер была все время с ним. — Хорошо, спасибо, мисс Шимидзу, — сглотнув образовавшийся ком в горле, Куроо повернул голову на полицейских. — Можем расходиться. — Прости меня, Тсукки… — протянула девушка, встав со стула. По скуле скатилась слеза. На удивление, Куроо был неправ. Тсукишима вернул нейтральное выражение лица и молча кивнул. Тетсуро волновало чужое нестабильное состояние. Казалось, что перед его глазами совершенно другой человек, которого он себе представлял. Но они же знакомы не так давно, поэтому удивляться Куроо перестал и решил не мешать. Лев протянул два исписанных листа блокнота начальнику, где были записаны основные моменты диалога с Киеко. Сбоку стал слышаться диалог брата и сестры на французском языке. Начинался он в привычной манере этой семейки — спокойно и тихо, только в тоне Тсукишимы была песчинка раздражения, но она постепенно становилась все больше. Полицейские медленно, но верно покинули здание. Куроо решил задержаться, пронаблюдать, как будет дальше развиваться разговор. Лев, поняв жест рукой Тетсуро, ушел следом за Ушиджимой. Все произошло так быстро, что Куроо не понял как. Вдруг тон Кея повысился, и он стал грубо выговаривать слова на неизвестном для Тетсуро языке и подходить к Шимидзу ближе. Она пыталась дать отпор, отвечала полукриком, но частые всхлипы ее подводили. А Куроо продолжал себе твердить, что он не имеет право врываться в чужой напряженный разговор. Возможно, Тсукишима уже перестал что-либо замечать, кроме самой сестры, которую продолжал поливать агрессивными по произношению фразами. Последнее предложение было произнесено так громко и четко, что даже Тетсуро стало не по себе. — Вот как, — натянутая через боль улыбка отразилась на губах девушки. — Ну и оставайся тогда один, раз собственная семья для тебя стала обузой. Она развернулась и ушла быстрым шагом, вытирая рукавом пальто слезы. Проводив ее взглядом, Куроо взглянул на спину Тсукишимы. Он просто стоял и смотрел куда-то в пустоту. Тишина едва прерывалась из-за бармена за стойкой, который вернулся на свое место из комнаты для персонала после допроса. Но звяканье бутылок и стаканов никак не влияло на основную давящую атмосферу между ним и Кеем. Куроо медленно подошел ближе к блондину, осматривая лицо, чья кожа из розового оттенка от злобы становилась снова бледной. — Простите, что Вам пришлось это видеть, — полушепотом произнес Тсукишима. — Я ужасен. — Кей, что ты, что ты, — руки Куроо легли на чужие плечи и несильно сжали. — Это все из-за огромного стресса. Я уверен, что все наладится. Тетсуро чувствовал, как часто дышал Тсукишима, как он пытался перевести дух. Чтобы как-то помочь прийти в себя, Куроо слабо обнял того и едва ощутимо погладил по спине. Кей не возражал, но и не шел навстречу — он вообще никак не реагировал: тело в руках так медленно расслаблялось, что, казалось, напряжение не проходило. Но спустя достаточное количество времени, которое почти не ощущалось, Тсукишима уперся ладонью в чужое плечо, чтобы отстраниться. — Отпустите, пожалуйста. — Тебе стало хоть немного легче? — Куроо отстранился посмотрел в светло-карие глаза, выпустив из объятий. — Не особо, — сухо отвечает Кей. Перед ним снова стоял тот же скупой на эмоции очкарик, натянув на лицо маску серьезности. Это определенно сделало состояние Тетсуро более спокойным, он стал меньше стал переживать за нового приятеля. Последний медленным шагом направился в сторону барной стойки, ничего не сказав далее, а после заказал вино, которое брал в прошлый раз с Тендо. Куроо последовал за ним и сел на один из высоких стульев рядом с Тсукишимой. Знакомый бармен Даичи поставил перед ними бокалы и наполнил их. Кей взял сосуд и отпил сразу половину, не морщась. С уголка губ стала стекать красная капля, но он вовремя слизал ее. — Может, хочешь поговорить об этом и тогда тебе станет легче? — между делом поинтересовался Куроо, поворачиваясь в сторону Кея. Но тот не спешил реагировать на чужой взгляд, рассматривая бокал и покручивая его, создавая из вина небольшую воронку. Было сложно подобрать слова, которые улучшили бы настроение. В голове все перемешалось настолько, что собрать все мысли в кучу становилось невозможным. — За все то время, которое я провел в семье Шимидзу, у меня с Киёко были хорошие взаимоотношения. Возможно, из-за переезда и такой неприятной ситуации мы оба так поругались, — сняв очки, Кей потер переносицу и оставил аксессуар на столе. — Устал очень сильно. Я не думал, что через такой короткий промежуток времени на меня свалится так много работы. Сатори, зараза, часто отлынивает, поэтому мне приходится выполнять в полтора раза больше. — он полностью осушил бокал, оставляя его в сторону. — Еще и Киеко беременна от этого… Рю? Она же не глупая, так почему же позволила этому произойти? — Ну, — неловко хохотнув, Тетсуро поджал губы, — знаешь, видно, что она действительно влюблена. Любовь — страшная вещь. Ты же, наверняка, понимаешь, о чем я говорю? — Глупость какая-то. Бармен с каменным лицом продолжал работать, слушая философские речи о любви и тугодумности многих людей. У него просто не было выхода. Куроо что-то рассказывал про какой-то особенный момент, когда в голове что-то щелкает, и Кей поймет, что влюблен. Но Тсукишима и Даичи с явным замешательством наблюдали за повествующим, сдерживая смех. На что Тетсуро, конечно, не обижался и был даже рад, что ему удалось слегка отвлечь Тсукишиму и улучшить атмосферу.***
Огромное удивление и облегчение настигло Тетсуро, когда он увидел немного радостного Яку. Это явление очень редкое, но потрясающее, так как довольный начальник — залог хорошего рабочего дня. Куроо легко прошел по коридору, видя улыбчивых газетчиков. Обстановка, будто по щелчку пальцев, стала напоминать журнальный отдел. Причиной радости являлось повышение рейтинга издательства, благодаря эксклюзивным колонкам и статьям Куроо. Каждый день газету раскупали все взволнованные жители Сан-Франциско. Появившийся маньяк, которого также посчитали не человеком, всколыхнул весь штат Калифорния, а тиражи вышли далеко за пределы города. В честь этого Яку и Нобуюки позвали отметить событие в пабе Бокуто, как в старые добрые времена. Хотя Тетсуро радоваться вообще не хотелось — он не мог просто взять и отказаться. Он оставил очередную кипу напечатанного текста и покинул здание издательства. Неприятный ветер наводил еще больший беспорядок на голове и раздражающе выл. Лев ещё не вернулся из полицейского участка, поэтому Куроо стал его ожидать. Он достал последнюю сигарету из пачки и затянулся. Из того же издательства на перекур вышли двое рабочих из производственного отдела — их работу можно было понять по рукам в чернильных пятнах и грязным комбинезонам. — Слышал, что ещё один человек пропал? — начал первый, поправляя свою потертую кепку. — Кто тебе сказал? — спросил второй, поглаживая усы. — Нет, не слышал. Ничего редакторы проклятые не писали. — Мне сестра сказала, что паренька грохнули итальянцы из того букмекера, потому что он деньги посмел у них украсть. — Проклятые итальянцы. Только и делают, что воруют, убивают и лезут куда попало. Журналюги такого написать почему-то не могут! Ах да, точно, зачем же нам конфликт с Италией снова! — Будь тише. Чего разорался с самого утра? — мужчина сурово нахмурился. С явным интересом Тетсуро навострил уши, решив послушать еще. Но чужая беседа ушла в типичное для них русло — поливание грязью Яку, который требует с них чёткий шрифт и вечно ругает. Удивлен ли он? Конечно же, нет. Куроо поинтересовался подробностями пропажи и выяснил, где находится офис «проклятых итальянцев». Вряд ли он встретит какого-нибудь Аль Капоне или другого небезызвестного гангстера, но слова рабочего, который очень любил всех называть проклятыми, насторожили и ввели в ступор. Прошло около пяти минут, и машина, не блестевшая как прежде, остановилась прямо перед Тетсуро. Лев с усталостью щурился то на начальника, то на дорогу. Обычно свойственные семье Хайба аккуратность и позитив не отражались в его внешнем виде: помятая одежда, неуложенные волосы и кислая, сонная мина. — Выглядишь паршиво, — беззлобно прокомментировал старший, сев на переднее сидение и захлопнул за собой дверь. — Ну и как дела в полицейском отделе? — Это невыносимо, босс, — Хайба откинулся на спинку кресла и громко выдохнул. — Мистер Дайшо мне так и не предоставил какой-никакой вывод по полученной информации. Мистер Тендо вечно подкалывает в своих записях, пока тот светлый патологоанатом в очках пытается нормально сделать работу. По заметкам последнего можем сделать вывод, что убийца с каждой жертвой совершенствует навыки — ранки стали намного ровнее, их количество уменьшилось. Причины остановок сердца также не выявлены. — Тсукишима не перестает удивлять, — на мгновение Куроо улыбнулся, глядя на дорогу. — Особенности какие-нибудь еще есть? — Вроде как, да, — Лев снова завел машину и двинулся с места, — но этот очкарик сказал, что не уверен, поэтому не скажут. Он мне не нравится, мутный тип какой-то. Не знаю, что в нем Вы такого удивительного нашли. — Мое нутро говорит, что Кей — хороший человек, который работает на благо общества. У него, видимо, много плохого произошло в жизни, поэтому он немного черств, серьезен и закрыт. Хайба старался прислушиваться к Куроо, но, когда речь шла о шестом чувстве, он с большим скепсисом принимал чужие советы и мнение. Лев далеко не первый и не последний, кто считал нутро Тетсуро сомнительным. Коллеги с прошлой работы в полиции над ним подтрунивали, хотя все равно относились к нему с уважением. Конечно, это задевало Куроо, но он не показывал этого. Куроо кратко рассказал, куда им нужно и по какой причине.***
Не то, чтобы итальянцы причиняли неудобства в их безумном городе, но местные жители старались их избегать еще с годов буйств мафии. Куроо не интересовался в их поимке, считая пустой тратой времени, ведь пришедшие из Чикаго группировки складывались в огромную паутину, где можно увязнуть. Полиция подливала масла в огонь, отмазываясь, что точных доказательств преступлений нет. Некой помощью правоохранительным органам были вечные конфликты за территорию, которые имели последствия в лице убийств и осуждения членов банд. Это казалось удобным для полиции и мафии. Они заехали в не самый благоприятный район. По улицам сновал средний класс, люди победнее и совсем бездомные. Последние вызывали жалость и жажду помочь, но Куроо предпочитал игнорировать это. Постройки давили серыми тонами, только яркие вывески редких магазинов и заведений придавали картине хоть какого-то разнообразия. Простой желтый баннер с незамысловатой фразой висел над входом в двухэтажное здание-коробку. Фраза настолько пресная, что детектив как прочитал, так и забыл. Все по такой же схеме: Куроо идет на разборки, а Лев сидит в машине и слушает радио, опасаясь посторонних людей. Все окна были зашторены бордовыми вельветовыми гардинами, поэтому анализ со стороны не получился. Тетсуро вошел в контору, где перед ним в центре большого зала стоял круглый стол, а за ним сидели мужчины в пиджаках. Среди них была одна женщина с короткими блондинистыми волосами и хитрыми подведенными глазами. Она стояла подле одного мужчины, покуривая сигарету с помощью мундштука, и следила за происходящей игрой. — Кхм, простите за вторжение, — начал Куроо, шагая в сторону игроков в покер и осматриваясь по сторонам. В одной части зала находился работник, который по радио получал информацию о следующих скачках. За ним висела доска с коэффициентами, количеством ставок и процентами последнего забега. В противоположной части сидели люди, которые высчитывали каждый цент и перебирали бумаги. Это в какой-то степени напомнило издательство и полицейский отдел. — Я полагаю, Вы сюда пришли не ставки делать? — сказал поднявшийся букмекер, чуть оттолкнув в сторону блондинку. — Вы не похожи на того, кто собирается тратить деньги. Вам что-то нужно или Вы потерялись? Куроо удивился. Возможно, этот человек не так прост. — Верно думаете, я не деньги тратить пришел, — Тетсуро подошел ближе к своему собеседнику. — Меня зовут Куроо Тетсуро, я следователь по делу «Калифорнийский вампир». Мне сообщили, что пропал один человек, который был связан с Вашей конторой. Учитывая репутацию итальянских эмигрантов, некоторые люди подозревают Вас и Ваших людей. — Воу-воу-воу, — итальянец в веселой манере махнул руками, будто рассеивая обвинение. — Начну с того, что меня зовут Терушима Юджи. И да, у нас с парнями так себе статус в этом городе, в Чикаго и так далее, но мы не трогаем людей просто так. Я читал эти газетенки, да и по тому же радио слышал об этом «vampiro della california», но все официальные жертвы вообще никак не связаны с нами. — Хорошо, допустим, что я поверю на слово, — закатив глаза, Куроо выдохнул, — но как Вы объясните обвинение, что человек пропал из-за Ваших парней? — Что? — Юджи удивленно поднял брови домиком как ребенок и повернулся к своим людям. — У нас человек пропадал? Из-за нас? Или устранили кого-то без моего ведома? — взгляд резко переменился в раздраженный и несколько озлобленный. Самый смелый из них сказал, что пропал Танака Рюноске, который украл на этой неделе крупную сумму у их конкурента. Из-за того, что Рюноске был одним из низших по рангу в группе, его пропажу оставили без внимания абсолютно все, кроме его коллег. Вероятно, именно они и пустили новость, что человек пропал без вести. — Танака? — Терушима повернулся единственной женщине в их компании. — У тебя пропал брат, а ты молчишь? — Да ты и не спрашивал, — огрызнулась Танака и выдохнула дым в сторону. — Мистер Куроо, отойдем, и я расскажу. Женщина была загадочной и харизматичной, да и говорила она в той же манере. Ее рассказ на чистейшем американском акценте ввел Куроо в ступор. У нее действительно пропал брат, но он просто сбежал со своей любовью в другую страну, неизвестно в какую именно. С мечтательностью в голосе Танака сказала: — Это так романтично, — он сбежал с той, которую полюбил с первого взгляда, в другую страну. — Значит, он не пропал? — Естественно. Иначе бы я уже пошла в полицию. Получилась глупая ситуация, на которую Куроо потратил около часа своей жизни. Он попрощался с мисс Танакой и с остальными, уходя из этой конторы. Следователь спиной чувствовал, что его проводят несколько пар глаз. Пока Тетсуро вел милую беседу, Лев уже успел отдать десять долларов двум попрошайкам. По его лицу стало ясно, что он не хотел этого делать, а его вынудили или испугали. Через три минуты дороги выяснилось, что бездомные люди трогали стекло его машины и достаточно пугающе смотрели на него. Оставалось только посочувствовать. Очередной урок для Тетсуро — не стоит обращать внимание на слухи чертовых печатников. Глупая трата времени немного подкосила его настроение. Но интересным моментом являлось имя якобы пропавшего — Танака Рюноске. Казалось, что он знал этого человека, но где и при каких обстоятельствах — было неизвестно. На улицах с каждой жертвой становилось все менее и менее людно. Естественно, ведь трупы находились достаточно часто, как и пропадали люди. Полиция объясняла прирост преступности тем, что остальная чернь их города решила действовать вместе с вампиром. Но этих мелких воришек и насильников ловили, а вот главную сенсацию этого месяца — нет. Куроо надоело, что Дайшо, Ушиджима и Лев уговаривали его присмотреться к Ойкаве и перестать доверять шестому чувству. Он отмахивался, говоря, что весомых доказательств все еще нет, а полицейский произвол недопустим в такое время. По делу убийцы было ясно, что он человек далеко не глупый и знает свое дело. По радио снова играл Пресли с демо-версией новой песни «You're the Devil In Disguise». Это был небольшой отрывок, а точнее припев с даже приятным мотивом для Куроо: Ты похожа на ангела, ты ходишь как ангел, говоришь как ангел, но я не так уж глуп: под маской ты дьявол. В текст песни Тетсуро даже не вникал, а просто прослушал, смотря в окно. На фоне также подпевал Хайба, щелкая пальцами свободной руки.***
Наконец-то настал тот час, когда Куроо мог окончательно расслабиться в дружной компании своих приятелей. Вместе с Яку, Каем и Бокуто они решили провести пробу нового привезенного в паб пива и обсудить насущные проблемы, которые перетекли в успех. Яку вел себя, будто он снова студент, поэтому вечного ворчания и раздражения с его стороны не наблюдалось. Кай был спокойным и тихим как всегда, но с его губ не спадала улыбка. Бокуто, как всегда, бодро рассказывал мелкие случаи, произошедшие на этой неделе в пабе. И только Тетсуро чувствовал себя не совсем в своей тарелке и тихо выпивал несколько больше других. — Кстати, Тетсуро, — Мориске, выпив полностью бокал пива, звонко поставил его на стол, — ты когда мне вернешь половину суммы печатной машинки? Знаешь, она достаточно дорогая, а мне еще кредит надо платить. — Верну, когда мистер Некомата мне зарплату и премию вручит, — прогнав все темные мысли, Тетсуро вздернул носом. — Да что ты говоришь? Может, ты опять водишь за нос? — Я человек самых честных правил, — возразил Куроо, недовольно хмыкнув. — Самых честных правил? Мне напомнить, что ты на моем дне рождении выжрал бутылку моего прекрасного коньяка и убежал домой, ничего не сказав? — сказал раздраженно Яку. — Двадцатилетней выдержки? — спросил Бокуто. — Да. — Ну, вообще-то, это был я, — Котаро развел руками, мол, чего такого. Где-то в подсознании Яку уже достал револьвер. Складывалось ощущение, что у Бокуто смелость просыпается, когда он немного выпьет. Но стоило пройти паре минут, и Котаро стал говорить тише и неувереннее: — Тетсуро, твой судмедэксперт — светловолосый очкарик? — Да, а ты откуда знаешь? — Куроо вскинул бровь. — Да просто… — промямлил Бокуто, — я был сегодня в цирюльне у своего любимого мастера. Когда меня уже брили, пришел грустный очкарик и заговорил на французском с Акааши. Естественно, я ни слова не понял из их беседы. Акааши отложил бритву и отдал какой-то футляр ему. Очкарик ушел, и я спросил, кто он. Акааши сказал: «Вы не знаете его? Он же судмедэксперт мистера Куроо, о котором Вы мне говорили.» — Кей говорил, что тоже у мистера Акааши стрижется. Я даже для следствия ходил туда, — произнес Тетсуро и с заинтересованностью глянул на Котаро. — И что дальше? — Я спросил, о чем они говорили, потому что мне было просто интересно. Акааши ответил, что у этого, как ты сказал, Кея сестра сбежала вместе со своим ухажером, поэтому он был грустным. Я подумал, что тебе будет интересно это знать. — Ты абсолютно прав. Теперь картинка складывалась. Танака Рюноске сбежал вместе с Киеко Шимидзу в неизвестное направление, прихватив с собой приличную сумму денег. У обоих было алиби, поэтому думать, что они сделали дела и сбежали — нельзя. Вероятно, это произошло из-за ссоры Кея с сестрой. Уточнить причину побега хотелось уже сейчас, но Тсукишимы под боком не было. Тетсуро сделал небольшой вывод сегодняшней работы и даже почувствовал облегчение, так как день не был потрачен впустую. Вечер закончился на прекрасной ноте, когда все просто и весело попрощались. Куроо должен был сам добраться до дома, так как в это время Лев должен был спать или находиться в своей квартире. Алкоголь прибавил настроения, но он все еще находился в адекватном состоянии, зато в его голове был бардак, который постепенно он разгребал, сортировал и анализировал. Было ясно только то, что Кею явно приходится тяжко. Он остался совершенно один в этом большом городе, поэтому Тетсуро искренне начал сочувствовать и жалеть, что не может поддержать нуждающегося. Но в то же время ему казалось неправильным проявлять такие эмоции к человеку, с которым они знакомы настолько ничтожное количество времени.