Все грехи — это попытки заполнить пустоту.
Больно ли умирать? Для Коула Баккета ответ на этот вопрос открылся два раза. Когда он умирал в первый, ему было не страшно потерять себя, он переживал за богатства и деньги, которые не успел спрятать надежней от любопытных искателей золота. Во второй же раз осознание того, что спасение жизни ребёнка стоит твоей собственной, целиком поглотило демона. Он не помнит, успел ли умереть, смог ли увидеть свет в конце туннеля, рассмотреть Рай или Ад. Последнее, что запоминается перед глазами — напуганное лицо рыжего парня, который задыхается от волнения и пота. Когда Грех приходит в себя, слышится звонкий смех и кажется, что ангелы в Раю уже поют свои дифирамбы. Но в общем гоготе преобладают мужские голоса, и Коул старается прислушаться внимательней. В голове терзаются миллиарды мыслей, словно грешники перед входом в чистилище, и парень не может сфокусировать ни на одной. — Кажется его ресницы дрогнули, — охает кто-то демонстративно театрально, и Алчности слышится раздраженное цоканье. — Чего ты заговорил как в книжке, Джей, — звучит насмешливый голос Кая. — Я… не умер? Вопрос кажется настолько глупым, что все демоны снова заливаются смехом. Они одеты в привычные наряды, в которых находились во время турнира изобретений. Под глазами у Зейна мешки, и Коул сомневается в количестве пропущенного времени в мире живых. Глаза с трудом привыкают к свету, но тепло человеческих тел ощущается ясным приливом сил. — Где я? — Оглянись, чувак, — все так же раздраженно произносит Гнев, проводя мозолистой рукой по помещению. Старый монастырь, ставший родным домом на земле, кажется самым красивым местом во всей вселенной. Вдохнув запах пыли, сырости и грязи, мистер Баккет чуть ли не хлопает в ладоши от счастья. Быть человеком и жить — вот две непомерно тяжелые ноши для продолжения жизни на земле. И теперь, будучи на волосок от смерти, а может даже успевши умереть, Коул понимает, как сильно любит жизнь и что все страдания и жалости, нарочито преувеличенные, на деле лишь небольшие препятствия для достижения счастья. — У нас есть торт? — облизнув сухие губы, предвкушая сладость, демон быстро хлопает глазами. Морро фыркает, он все еще обижен на Алчность, что тот брал руководство во время посещения кондитерских на восьмом месяце испытания. Но вопрос звучит настолько несуразно, что немного пухленькое лицо парня с перекрашенной зеленой прядью озаряет ухмылка. — Стоит ли говорить об этом? — Зейн хлопает большими голубыми глазами, склоняя голову на бок. — О том, что он чуть не умер, а уже просит торт? Однозначно нет, — Джей молча хихикает, и его плечи судорожно дергаются. — Или о том, что чревоугодие вообще не его грех? — Ему выстрелили в легкие, но мозг кажется поврежден, — Кай хмурит брови, стараясь придать себе серьезности, но глупое недоумение на лице их раненого товарища заставляет монастырь трястись от шума, похожего на хохот. — Как ты видишь, мы рады, что ты жив. — Прикосновение главного Демона неестественно мягкое, и теплая ладонь удостоверяет Коула в том, что он действительно воскрешен во второй раз. Шесть пар глаз совершенно разношерстной компании впитывают искреннее воодушевление седьмых. Светло-карие, цвета карамели, очи, готовы расцеловать каждого, кто подарил им шанс видеть, любить и одаривать. Демон Алчности радостно вдыхает запах старого монастыря, любуется запекшейся кровью на своей рубашке и касается мягких волос. Он действительно жив. — Ох, Коул, рад, что ты очнулся, — мастер Ву как всегда олицетворяет гармонию и одухотворение. Даже затрудненное дыхание, вызванное походом по бесконечной лестнице, не выдает других эмоций. — Как ты себя чувствуешь? — Странно спрашивать такое у человека, которого недавно застрелили, — Гнев потирает затылок и делает виноватое лицо, обнажая зубы. — Получается, что ты ходячий зомби? — Джей, зомби не бывает. — Ох, Ллойд, спасибо, что пояснил! — А я считаю, что шутка удалась, — Ния скромно ковыряет носком землю. Ее слова вызывают бурю нежности у Зависти, и кажется, что тот сейчас растает как мороженое в жаркий день. — Достаточно, — Учитель не выдавливает и тени улыбки. Он слишком зол и сосредоточен, чтобы пытаться залечить страх юмором. — Прошёл всего один день на турнире. И вы успели огрести проблем. Даю вам выспаться, и завтра же вы отправляетесь на японский турнир метателей ножей. Постарайтесь быть осторожнее.***
Десятый месяц завершился спокойно. После происшествия с Коулом Грехи стали куда бережнее относиться к своим телам, чувствам и мыслям. Каждый ощущает непомерное изменение в себе. И теперь, когда на табло объявляются результаты, молодые ребята, повидавшие большое количество соревнований, отчетливо не представляют кто победит в конце и с ужасом думают о скором окончании того, что возбудило в них живые качества. — Первое место занимает Зависть, второе достается Гордости, и третье забирает Алчность. Мастер Ву давно пристрастился к человеческому чаю, и теперь с удовольствием попивает горячий напиток. Осталось два месяца, чтобы сделать одного из демонов живым существом и открыть портал в людской мир. Через два месяца один из его воинов станет простым смертным. Всего два месяца, и придется вновь забрать чью-то душу и посвятить в Грехи. — Следующая локация — это секта, — как ни в чем не бывало, учитель делает глоток из белой чашки с изображением радуги. — Простите, что? — Морро кажется, что он совсем оглох, ведь недавно его жертва победила на турнире музыкантов. И Порок находился около орущих колонок, сдавливаемый толпой вопящих фанаток. — Вы отправляетесь к культуристам Анакондрай в Америке. — Что это вообще значит? — Ния хмурится. При других обстоятельствах она была бы рада совратить и без того одержимых идеей людей, но возможность оказаться среди психопатов кажется просто пугающей. — Не задавай вопросов на которые не хочешь услышать ответов.***
Мастер Чен — сумасшедший, который исковеркал слово "секта" и приравнял к "культу". У него тысячи последователей по всей Америке, и все, чего они хотят, равносильно бреду. Они назвали своё движение "Культуристы Анакондрай" и мечтают поработить мир и превратить его в подобие змеиного логова. Они хотят использовать яды, чтобы у людей отрастали хвосты и двоился язык. — Их всех давно пора сдать в психушку, — Морро крутит пальцем у виска, когда видит как трое полуголых мужчин со странными шлемами, напоминающими черепы, тащат факелы в темное подземное логово. Каждый из культуристов разрисован красками фиолетовых цветов, да и едва заметные татуировки в виде змей делают каждого члена копией другого. — Ага, особенно того, у которого глаза подкрашены подводкой, — крепко сжимая фиолетовый камень, Джей следует за другими сектантами, стараясь не отставать. — Тебе даже идет быть рабом, — Кай усмехается, глядя на тот, как Зависть с трудом перетаскивает камни для обряда. — Мы все рабы, — поправляет Зейн, затем, придавая голосу сексуальности, добавляет, — ведь мы невольники погибели человеческих душ. — А ну работать! — Уныние чувствует, как спины касается хлыст, и боль отзывается мгновенно. — Мастер Чен не потерпит лентяев. У нас у всех есть страх, который мы прячем. И, чувствуя за него вину, готовы искупить ее самыми грешными путями. К такому выводу пришел Ллойд, наблюдая за тем, как озабоченные идеей мутации, культуристы, с особой агрессией и ненавистью изрезали себя ножами, чтобы доказать верность своей общине. Но Гордыня решил не скупиться на мелких пешек, а перешел в активное наступление против самого помешанного сектанта во всей Америке. Задорного безумца, на эмоциональном уровне оставшимся в детстве. Психа по имени Чен. Ллойд возымел успех, заставляя и без того не любителя проигрывать самоудостовериться за счет других и приравнивать себя к возвышенному. Поэтому он горделиво осел на первую позицию после одиннадцатого месяца борьбы. Уныние почувствовал себя никчемным, ненужным слабаком, пока не осознал, что это то, чем руководятся культуристы. Они не обрели свое место в жизни, и были настолько слабы, что не смогли противиться воли психа. Застой, в котором на протяжении пяти лет находятся поклонники Анакондрай, сыграл на руку Зейну. И он занял второе место, вызвав массовые истерики и депрессии. Третье, шаткое положение, вырвала Ния. Она настолько прочувствовала все коварство и желание растлевать тела, что даже огонь не обжигал кожу так, как похоть. Девушка начала с неприличных разговоров, а позже внушила культуристам, что оргия — вот основа любой крепкой общины. Даже Древние Греки не стесняли прелюбодействовать публично и подчиняться инцесту. Немного погодя, на четвертой строчке расположился Кай. Многие последователи Чена ненавидели в нем все, начиная от любви к фиолетовому и заканчивая расчетливостью. И парень смог подтолкнуть их на восстание, однако то было успешно подавлено культуристами, которые выбрал Уныние как свой фундамент. Тогда Гнев занялся организацией драк, тщетно пытаясь скрыть насколько ему противен вид крови. Джей Уолкер терпеть не может рабство, ведь когда-то именно в таком положении и держала его мать. Еще больше он не понимает тех, кому все равно на происходящее. То ли отсутствие собственного мнения, то ли поглощенность безумной идеей так и не смогли помочь Зависти вызвать недовольство по поводу высокого положения начальника, неравенства или унижения. Порок смог осуществить только мелочные проказы: лицемерие да самооправдание. Одержимые сектанты, которые отдавали свои последние сбережения как жертву Анакондраям, совсем не жаждали наживы и роскоши. Поэтому Коул проваливался в каждой стране, стараясь достучаться до последних извилин, что богатства — вот лучшая часть жизнь. Но в его словах не хватало уверенности, ведь после второй смерти Грех Алчности познал, что есть куда более важные вещи на земле. Например, Щедрость. Морро Сторм, занявший последнюю строчку после предпоследнего месяца, все больше отчаивается в своей победе. Он отстает от Ллойда на целых 10,000 очков и догнать Гордыню видится невозможным. Чревоугодие испытывает все больше нетерпение к своему Греху, ненавидит его за слабость и презирает за отсутствие последователей. Даже у культуриста Чена приверженцев больше. Но и они не готовы насыщаться желудки только ради наслаждения. Эти люди скорее сгорят дотла, чем отберут еду у ближнего. Когда Морро поднимает взгляд на табло и его имя оказывается внизу списка, парень тяжело жмурит глаза. У него остался один месяц. Всего несчастные тридцать дней, чтобы помочь себе вновь стать Человеком. И если для этого требуются подставы, жульничество или хитрость, что ж, он готов пойти на грязную игру.