***
Тонкие холодные пальцы вяло и неуверенно проталкивали жемчужную пуговицу в петельку. После почти трёх месяцев полу-отшельнического существования даже это простое действие казалось Гермионе решением сложнейшей задачи, смахивающей на приготовление «волчьего противоядия». Ранним утром Джинни принесла подруге в комнату стопку какой-то одежды. И в тот момент, по правде говоря, миссис Блэк было глубоко плевать на то, во что именно ей придётся одеться — она просто хотела поскорее пережить этот день. Она вообще уже не была уверена в правильности своего решения. Для выхода на работу, кажется, и вправду ещё было слишком рано. Однако та вездесущая всезнайка, которой Гермиона была раньше, никогда не отступала от своих решений, поэтому и нынешняя Гермиона запретила себе прятаться в тени, трусливо пождав хвост. Ты уже всё решила. Кингсли и все остальные коллеги ждут тебя. Не разочаруй хотя бы их. Иди и работай, дура! Джинни подготовила для подруги отличный наряд: бледно-голубой кашемировый свитер, белую рубашку и серую плиссированную юбку на широком ремне, в которую Гермиона решила заправить этот свитер и эту рубашку. Пытаясь привести себя в порядок, волшебница слегка приподняла края рубашки и остановилась. Под бледной фарфоровой кожей теперь особенно четко проступал рельеф острых рёбер. По правде говоря, миссис Блэк теперь была похожа на скелет. Безвольную шарнирную марионетку, пугающе похожую на настоящего человека. И даже этот чудесный наряд, любовно подобранный Джинни, висел на волшебнице, словно мешок из-под картошки. Конечно, теперь одежда подруги Гермионе совсем не шла. Джинни ведь была живой, настоящей, из плоти и крови, а её подруга стала лишь блёклой тенью прежней себя. Гермиона с большим трудом смогла заплести колючие волосы в косу и внимательно вгляделась в своё отражение. Когда-то люди узнавали её из сотен студентов Хогвартса по огромной копне шикарных каштановых волос, а чудесные наряды, вроде костюма на святочный бал или свадебного платья, сидели на ней как влитые. Ничего не осталось. Волшебницу тошнило от самой себя. В доме Гарри и Джинни подходящей обуви не было, поэтому Гермионе пришлось надеть свои замшевые ботильоны, в которых она была в тот самый день. Ужасающие моменты в её сознании выцвели и поблекли, зато эту деталь она почему-то помнила очень хорошо. От этого становилось ещё дурнее, когда, обувшись, она невзначай опускала взгляд себе под ноги. — Ты ничего не забыла? — в самый последний момент перед выходом из дома в прихожей появилась Джинни. Гермиона испуганно обернулась. Мисс Уизли подошла ближе и медленно передала подруге волшебную палочку. Древесина молодой вишни, сердцевина из пера феникса, длина ровно одиннадцать дюймов. А ещё осколок нефрита на рукояти — символ мудрости и решимости. это всё уже было не про Гермиону. — Я хранила её у себя в трюмо. Она тебе пригодится. Вы слишком давно не виделись, так что, скорее всего, придётся мириться, — Джинни покорно ждала, пока волшебница решиться взять свою палочку в руку. Она должна была это сделать. У неё, можно сказать, не было выбора. Гермиона медлила. Бесцельно откладывала неизбежное. Эту палочку подарил ей Сириус сразу после битвы за Хогвартс. Он, кажется, всё ещё был мужем волшебницы. Хотя, она уже ни в чём не была уверена. — Возьми её и иди. Министерство развалится без интеллекта и хватки великой Гермионы Блэк, — осмелев, Джинни позволила себе слегка надавить на подругу. Вздрогнув, Гермиона схватила свою палочку, сунула её в сумку и, бросив напоследок нечто похожее на слово «спасибо», выскочила из дома. Яркий солнечный свет ударил в глаза. Волшебница замерла на крыльце и, сморщившись, слегка качнулась корпусом в сторону — позднеиюльское солнце после почти трёх месяцев затворничества показалось миссис Блэк настоящей пыткой. Ярко-синее небо было усыпано воздушными белоснежными облаками, где-то в кустах трещали кузнечики, а в не слишком аккуратном саду, наскоро высаженном Джинни, благоухали цветы, аромат которых разносился по всему двору лёгким утренним ветерком. Природа жила, жизнь продолжалось, а Гермиона застряла где-то там, в давно прошедшем злополучном мае. Весь путь до Министерства миссис Блэк помнила туманно. Ей потребовалось довольно долго приводить все свои мысли в порядок, чтобы удачно аппарировать в нужный ей переулок неподалёку от центра Лондона. Следом, она целых десять минут стояла в стороне, не решаясь зайти в заколдованную телефонную будку, а когда всё-таки, переступив через себя, она в неё зашла, очередные десять минут потратила на то, чтобы просто вспомнить телефонный номер из пяти цифр, на протяжении десятка лет являвшийся кодом доступа в здание Министерства. Она его забыла. «Великая и ужасная» Гермиона забыла какую-то жалкую последовательность цифр! Позор! В Атриуме было чересчур много людей: около пункта проверки пропусков толпились волшебники, желая быстрее попасть на своё рабочее место. Камины ежесекундно выплёвывали сотрудников, повсюду стоял шум, летали заколдованные свитки, письма и перья. Министерство здравствовало. Гермиона испугано огляделась. К такому она готова явно не была. Дрожащей заледенелой ладошкой она достала из сумки свою волшебную палочку и пропуск. Прижав их к груди и, склонив голову как можно ниже, чтобы волосы скрыли её лицо и не дали никому возможности узнать волшебницу, Гермиона двинулась в сторону пункта проверки палочек и пропусков. Разумеется, как бы сильно миссис Блэк не хотела остаться не замеченной, её узнали. Она же была героиней недавно окончившейся Магической войны, самой настоящей легендой из плоти и крови! Проходящие мимо волшебники пялились на Гермиону с нескрываемым раздражением и искренней неприязнью. Они все смотрели на неё, от злости поджимали губы и осуждающе качали головами. По крайней мере, так казалось самой миссис Блэк. Она даже не поднимала головы и напролом двигалась к пункту досмотра, затылком и всеми частями своего тела ощущая сотню… нет, тысячу! осуждающих взглядов. Это она! Та самая Гермиона Блэк. Она убивала на войне Пожирателей Смерти и с точно таким же хладнокровием убила собственного ребёнка! Это она! Позор! Каждый волшебник, проходивший мимо Гермионы, бросал ей вслед какие-то слова приветствия. Миссис Блэк неразборчиво повторяла одно лишь «здравствуйте», словно попугай, и неслась дальше, не разбирая дороги. Ей казалось, что все люди вокруг тыкали в неё пальцами и осуждающе хмурились, в мыслях желая Гермионе смерти. На пункте досмотра кто-то вырвал у ничего не соображающей Гермионы палочку и пропуск из рук, а потом также грубо сунул их ей обратно. За линией границы людей было больше раза в два или в три. Они окружили волшебницу со всех сторон. Слова «здравствуйте-миссис-Блэк» слились в какой-то один оглушающий протяжный гул и плотно засели у Гермионы в голове, превращая её мозги в кашу. Она больше не могла здесь находиться! Вся эта сцена напоминала ей очередной ночной кошмар, из которого уже не было выхода. Лёгкие, как и всё тело волшебницы, свело болезненной судорогой. Миссис Блэк не могла дышать, не могла самостоятельно пошевелить даже пальцем. Её сознание словно отделилось от истерзанного временем тела. Остановившись в гуще враждебно настроенной к ней толпы, Гермиона испугано смотрела влажными от слёз глазами в пустоту и пыталась сделать хотя бы один жалки вдох. Её кто-то звал, а она даже не могла на это отреагировать, улавливая чей-то знакомый голос лишь на периферии собственного сознания. А голоса всё сгущались и сгущались в её голове, превращая мозги миссис Блэк в самую настоящую кашу. Гладкую, тёплую, без комочков. — Гермиона! — внезапно кто-то излишне грубо схватил волшебницу за предплечье и развернул в сторону. Девушке пришлось предложить немало усилий, чтобы сконцентрировать взгляд влажных от слёз глаз в одной точке. Светлое, доброе лицо, круглые очки и шрам на лбу в виде молнии. Гермиона знала этого человека. Да-да, определённо знала. — Гарри, — пропищала волшебница. — Почему ты тут стоишь? Ты плачешь?! Что-то случилось?! — внимательно всмотревшись в бледное осунувшееся лицо подруги, Поттер нахмурился. — Они смотрят на меня, — затравленно вжавшись мужчине в грудь, истерично прошептала Гермиона. — Они всё знают! Они ненавидят меня! Все смотрят, тычут пальцем! — Подожди-подожди! — Гарри слегка отодвинул Гермиону, поставив её прямо перед собой и внимательно заглянул в её судорожно бегающие из стороны в сторону глаза. — Успокойся, Гермиона. Успокойся! Волшебнице потребовалось приложить слишком много усилий, чтобы унять рвущуюся из груди панику хоть на пару мгновений. — Как меня зовут? — зачем-то спросил Поттер. — Гарри.., — выдохнула миссис Блэк, непонимающе сдвинув брови. — Гарри Поттер. — На каком факультете мы с тобой учились? — продолжал задавать нелепые вопросы волшебник. — Гриффиндор, — уже более спокойно ответила Гермиона. — Чего больше всего на свете боится Рон Уизли? — Пауков, — миссис Блэк очень тепло усмехнулась воспоминаниям из детства, которые всплыли в её голове после вопроса о лучшем друге. — Как зовут твоего мужа? — Гарри чуть сильнее сжал предплечья Гермионы. — Сириус Блэк, — не медля ни секунды, ответила волшебница. — Успокоилась? — Поттер улыбнулся. — Стало легче? — Да, — шумно выдохнула девушка. Лёгкие не болели, в голове не кричали чьи-то голоса, мышцы больше не сковывало судорогой. Тело Гермионы снова принадлежало Гермионе. — А теперь оглянись вокруг, — прошептал Гарри и аккуратно развернул миссис Блэк к себе спиной. — Разве кто-то смотрит на тебя? Волшебница всмотрелась в лица людей, окружавших её. Они куда-то спешили, разговаривали друг с другом, занимались своими делами. Никому не было до неё дело. Министерство жило своей обычной, повседневной жизнью. А если и были волшебники, которые замечали Гермиону и Гарри в толпе, они тепло приветствовали легендарных героев войны, улыбаясь и кивая головой. Никто не смотрел на миссис Блэк с осуждением, презрением или злобой. — Кажется, я схожу с ума.., — обреченно вздохнув, Гермиона облокотилась спиной Гарри на грудь и обмякла в его руках. — Всё в порядке, просто ты слишком долго сидела в четырёх стенах. Тебе надо привыкнуть. Пойдём, навестим лекаря, он даст тебе успокаивающих трав, — Поттер снисходительно похлопал волшебницу по плечу. — Нет, не нужно… У меня в кабинете была аптечка с успокоительными, — миссис Блэк отрицательно мотнула головой, продолжая судорожно и немного неуклюже сжимать в руках пропуск и свою волшебную палочку. — Тогда пошли, я провожу тебя к кабинету, — Гарри пожал плечами. На миг Гермиона задумалась, после чего тихо проговорила: — Только я не помню, где он. В памяти волшебницы, как и во всей её голове, творился полнейший хаос. — Не волнуйся, — Поттер усмехнулся и бережно приобнял девушку за плечи. — Я провожу тебя. Могу даже карту тебе нарисовать, хочешь? Ну так… На всякий случай. — Было бы неплохо.., — грустно улыбнувшись, миссис Блэк согласно кивнула головой. Когда Гарри привёл подругу в её кабинет, который она так не вовремя оставила почти три месяца назад, Гермионе стало намного спокойнее. Здесь не было людей, не было чужих голосов и непрошенных взглядов. Тихо, спокойно и безопасно. Миссис Блэк медленно обошла комнату по периметру, потрогала каждую вещь, достала из ящика стола банку с благовониями. На столе уже лежала стопка каких-то пергаментов, на которых Министр Магии лично оставил записку: «Начни с этого, герой. Министерство скучало по тебе. С возвращением. Кингсли». Гермиона улыбнулась. На неё никто не давил. Это было приятно. Присев за стол и взяв в руку перо, волшебница, как в старые-добрые, приступила к работе с абсолютно холодной головой. Она умела это делать. Весь мир мог лететь к чертям, но Гермиона никогда не разучилась бы с присущей ей дотошностью расправляться с изучением свитков и заполнением разного рода важных документов. Работа в Министерстве осталась всё той же работой. В конце концов, кому, как не Гермионе, бросаться в бой с «мерзкими» бумажками, чтобы защитить честь и достоинство маленьких угнетённых эльфов, не так ли? — Работаешь? — дверь едва слышно скрипнула и в кабинете показался Кингсли. Края его мантии приятно шуршали по полу. Министр улыбался. Он был искренне рад видеть Гермиону на рабочем месте. Живой и здоровой. — Пытаюсь, — созналась миссис Блэк и, оторвав глаза от документов, улыбнулась мужчине в знак приветствия. — Я мешаю, да? — Бруствер лукаво сощурился. — Министр Магии не может мешать своим подчиненным по определению, — девушка покачала головой. — Ты всё такая же заноза, — волшебник прошёл вглубь кабинета и присел на стул около рабочего стола Гермионы. — Как чувствуешь себя? — Не хочу врать, поэтому отвечать не буду, — миссис Блэк стыдливо отвела глаза в сторону. — Виделась с ним? — Кингсли жалостливо свёл брови. Тяжело вздохнув и напряжённо поджав губы, волшебница отрицательно покачала головой. Они оба знали, о ком идёт речь. — Если ты устала, можешь уйти домой в любой момент. Я всё пойму, — решив не мучить Гермиону вопросами, Бруствер добродушно улыбнулся. — Я нормально себя чувствую. «Особое» отношение — это последнее, что мне сейчас нужно. Отработаю и уйду, — сжав зубы, проговорила миссис Блэк. Леди из стали и свинца. Такой Кингсли её всегда помнил. Понимающе кивнув, Министр потёр запястья: — Работай, Гермиона. Защищай своих домовиков. Через несколько лет заберёшь мою должность, и я со спокойной душой уеду пасти овец в Сассексе. — Не говори ерунды, — фыркнула волшебница. — Так и будет, вот увидишь, — пожал плечами Кингсли. Они обменялись ещё парой дежурных фраз, и министр, на прощание махнув подчинённой рукой, покинул её маленький уютный кабинет. Он был уверен — эта бойкая девица со всем справится. Он буквально чуял собственной задницей, что не пройдёт и десяти лет, как Гермиону назначат на пост министра магии. Может, Кингсли стоит бросить к чертям министерство и заняться прорицанием?***
Часы в центральном холле министерства пробили шесть. Словно по мановению волшебной палочки отовсюду повалили волшебники, которые желали одного - поскорее добраться до дома. Это был своеобразный негласный закон всех офисов магического и маггловского миров, который не обошёл стороной и Министерство Магии. В полночь карета превращается в тыкву, а в шесть часов вечера среди добросовестно работающего слоя населения начиналась захватывающая гонка из пункта «А» в пункт «Б». Ты должен успеть добраться до дома раньше, чем работа догонит тебя где-то в тёмном и страшном коридоре и наградит очередной порцией непосильных задач. Беги, сломя голову, и не оглядывайся. Закончив все свои дела, Гермиона немного прибралась в своём кабинете, который так долго тосковал по её педантично-заботливым рукам, потушила свет и, решив, что сегодня ей стоит хоть немного прогуляться по вечернему Лондону, вышла в один из сотни бесконечно длинных коридоров министерства. В тот вечер никогда не засыпающая столица Соединенного Королевства разразилась водопадом слёз. Возможно, серый промозглый Лондон оплакивал дождём чью-то очередную растоптанную и разорванную на части судьбу. Или даже тысячи судеб. Гермиона не знала и не хотела знать. Её собственная судьба висела на волоске над пропастью отчаяния уже довольно давно. Сейчас знаменитой защитнице обделенных и обездоленных нужно было немного подумать о себе самой. Перед самым выходом из здания министерства трансфигурировав свой карандаш в замечательный зонтик, Гермиона вышла на улицу и сперва застыла на месте. Большинство волшебников пользовались каминной системой, предпочитая добираться до дома по ней за считанные секунды, так что в самом конце рабочего дня миссис Блэк оказалась на улице у замаскированного здания Министерства Магии в полном одиночестве. Дождь барабанил по карнизам, по покатым крышам домов, по асфальту и по широкому зонтику Гермионы, напевая ей какую-то свою особенную волшебную мелодию. Миссис Блэк эта мелодия нравилась. Дышалось легко, шум дождя заглушал гадкие мысли в голове волшебницы. Ей не хотелось никуда идти. Здесь и сейчас ей стало легче. Пускай даже и на самую малость. Гермиона прошлась по длинным, знакомым ей с давних пор улицам Лондона. Людей вокруг было катастрофически мало, а машин - катастрофически много. В такой дождливый вечер обычные зеваки предпочитали вызвать такси, нежели мочить свои кожаные ботинки в глубоких холодных лужах. Со всех сторон миссис Блэк окружал старый мрачный город. Когда-то в нём она влюбилась в гадкого свихнувшегося старика. Когда-то в нём она праздновала победу в жестокой кровопролитной войне. Когда-то в нём она попробовала на вкус самую настоящую семейную жизнь. Когда-то в этом проклятом Лондоне малышка Гермиона была счастлива. Теперь же ей казалось, что от той поблекшей призрачной жизни не осталось и следа. Миссис Блэк с таким трудом восстанавливала свой идеальный маленький мирок и с такой невероятной лёгкостью его разрушила. Финита ля комедия. Спектакль окончен. Актриса вытерла слёзы кулисой, медленно осознавая, что она в этом огромном мире никому больше не нужна. Ну, разве что, может быть, Джинни, которая не спала десятки ночей у кровати медленно умирающей подруги? Гермиона аппарировала к дому друзей из какого-то безлюдного переулка в бесконечных лабиринтах старого Лондона. По правде говоря, миссис Блэк промёрзла до костей и ужасно устала. Такие физические нагрузки после долгого заточения в четырёх стенах и перенесенной операции были… как бы это помягче сказать… не к месту. Ей даже пришлось выпить выданные лекарем из Мунго обезболивающие, чтобы конечности ниже поясницы волшебницы не отказались функционировать в самый неудачный момент. Хотя, если бы эти конечности все-таки перестали работать, любой момент автоматически превратился бы в неудачный. Гермиона вошла в дом, не промедлив на пороге ни секунды, — она устала. В прихожей пахло чем-то вкусным, из гостиной доносилось унылое завывание какой-то кантри-певички из прошлого десятилетия, кассету с песнями которой считывал купленный Гарри магнитофон. Миссис Блэк, лениво скинув плащ, непонимающе нахмурилась. Что-то изменилось. В прихожей появилась Джинни. Её щёки порозовели от жара плиты, а с влажных ладоней, которые волшебница спешно вытирала кухонным полотенцем, падали капли холодной воды. Малышка так была похожа на свою мать. — Гермиона! Ты уже вернулась! — мисс Уизли улыбнулась во все свои тридцать два зуба и, резко приблизившись к подруге, чмокнула её в бледную щёку. В своей голове миссис Блэк вернулась куда-то в прошлое. Там Джинни улыбалась также ярко, а мир вокруг закадычных подруг не рушился со скоростью света. В тот вечер мисс Уизли решила всё изменить. Никаких больше слёз и истерик. Либо она вытащит Гермиону из этого говна, либо ляжет рядом с ней в гроб. — Ну, чего ты стоишь? Беги в комнату! Я приготовила тебе платье! — Джинни заговорщицки ухмыльнулась и указала подруге кивком на лестницу. — Что происходит? — миссис Блэк обвела прихожую пустыми стеклянными глазами. — Нет времени объяснять! Скоро придут гости! Гарри уже накрывает на стол. Иди, приведи себя в порядок, — мисс Уизли заботливо подтолкнула волшебницу к ступенькам, а затем неожиданно повысила голос. — Живее!***
Джинни не соврала — в спальне Гермиону ждало симпатичного вида платьице, заботливо оставленное на аккуратно заправленной кровати. Волшебница тихонько прикрыла за собой дверь и, не включая свет, прошла вглубь комнаты. Ей не нравилась игра, которую затеяла младшая Уизли. Но сил на то, чтобы противостоять рыжей бестии, у Гермионы сейчас не было. По правде говоря, их не было уже очень давно. Миссис Блэк не имела возможности сопротивляться или спорить, она, словно безвольная кукла, покорно выполняла указания других. Волшебница включила небольшой светильник, стоявший на прикроватной тумбочке. Комнату озарил тусклый тёплый свет. Холодными пальцами подцепив края мягкой кашемировой ткани, Гермиона нехотя стянула с себя свитер. Затем рубашку, пуговицы которой плохо поддавались её трясущимся рука . В самом конце на пол упала юбка, которую миссис Блэк тут же подняла и, с присущей ей педантичностью, аккуратно сложила у изголовья кровати. Боковым зрением волшебница заметила в мутном зеркале своё невнятное отражение. Подойдя ближе, Гермиона недовольно сдвинула брови. Сгорбленная, костлявая и бледная. Чудовище из маггловских фильмов ужасов? Нет. Героиня Второй Магической войны, жена знаменитого Сириуса Блэка, защитница всех тех, кто не мог защитить себя сам. От былой красоты будто бы ничего и не осталось. Одно уродство. Сильнее нахмурившись, Гермиона выпрямила спину до хруста в позвонках и провела холодными пальцами по бледной фарфоровой коже. Она заметила это только сейчас: ниже талии весь её живот и бока покрывали бордовые растяжки. Некогда гладкая упругая кожа теперь была дряблой и шершавой. Когда-то ребёнок Гермионы был вместе с ней. А теперь он пропал где-то в песках её выцветших воспоминаний. Миссис Блэк зажмурила глаза и прижала холодные пальцы к переносице. Она клялась себе больше не плакать. Она устала от всего этого дерьма. Ей нужно было переключиться. Волшебница бросилась к кровати и жадно схватила с покрывало приготовленное лучшей подругой платье. Гермиона не знала, что задумала Джинни, но она была уже согласна на всё. Лишь бы не чувствовать этой поганой пустоты в груди. Лишь бы не чувствовать. Платье оказалось очень даже симпатичным. Светло-голубая лёгкая ткань, длина чуть выше колена, простой крой, выгодно подчёркивавший хрупкую фигуру миссис Блэк и крохотные рукава-фонарики. Очень мило и приторно-сладко. В самый раз. Застёгивалось платье на молнию, так что Гермионе пришлось ещё показать равнодушным предметам интерьера чудеса акробатики, в одиночку поднимая гадкий язычок застёжки всё выше и выше. Обхватив губами небольшую заколку для волос, волшебница подрагивающими пальцами собрала пряди с лица в какой-то неопрятный узел на затылке и небрежно зафиксировала это безобразие зажимом. На первом этаже хлопнула входная дверь. Гермиона инстинктивно вздрогнула. Послышался радостный голос Джинни: — Рон! Лаванда! Заходите быстрее! Как я рада вас видеть!