Мародёр для Марлин

      К концу четветого курса мы с Блэком окончательно подружились. Притерлись мы с ним достаточно быстро, что не мешало нам кидаться колкостями и шутками на грани фола. Я отводила душу, Сириус тоже забавлялся, а Поттер смеялся, ероша свое воронье гнездо на голове. Жизнь была прекрасна. Мальсибер наконец отвалил, а мы с Блэком заключили перемирие, которое плавно переросло в настоящую дружбу.       — Как ты можешь с ним общаться? Он же невыносим! — Лилька расчесывала волосы перед зеркалом, высказывая мне по пунктам.       Признаться, мне до недавнего времени синеглазый брюнет казался тем ещё засранцем. Но ничего не неизменно в этом мире, кроме цветастых мантий Дамблдора — всегда смотреть больно, — мы нашли общий язык и общие темы. Оказалось, что Сириус — достаточно умный волшебник для своего возраста. А как он мог любезничать… Будь он старше, а я наивней — растеклась бы лужицей у его ног.       Бархатный голос с нотками чего-то такого приятного и ласкового мог одурманить не одну девушку. А манеры галантного кавалера делали контрольный выстрел — да, Сириус Блэк был настоящим красавчиком с безупречной внешностью сердцееда. Именно поэтому в поезде, который увозил нас на летние каникулы, мы договорились с Черным, что с первого сентября он перестает рисоваться рядом со мной.       — Не буду отрицать, ты — красавчик! — разговор шел в коридоре под мерный стук колес.       — Да, я такой! — самодовольно согласился отпрыск аристократов.       — А где красавчики — там поклонницы и проблемные фанатки. Быть проклятой одной из таких мне не улыбается, — юлить я не видела смысла. Изворачиваться ради какой-то мелкой лжи — это детский сад, штаны на лямках. Поэтому иногда я была крайне прямолинейна, за что некоторые личности вроде Мэри считали меня особой, лишенной такта. На такие замечания я закатывала обычно глаза и шла дальше — всем не угодишь.       — Так в чем проблема, детка? — начал глубоким голосом Сириус, беря меня за руку. — Будь моей фанаткой.       На последней фразе голос гриффиндурка дал петуха, ломая всю комедию. Смех удалось удержать только чудом — обижать сейчас Блэка не хотелось. Пришлось давить улыбку, но прятать ее за вежливой внимательностью получалось у меня откровенно плохо. Нет, я могла, когда хотела, держать лицо, но сейчас была не та ситуация, а Сириус уж больно смешно скривился.       — Ничего, рано или поздно он сломается! — проворчал Сириус, стараясь незаметно для меня выдохнуть.       — К этому я и веду. План Джеймса, конечно, был кстати, но скоро за тобой будет бегать толпа фанаток, а я предпочту остаться тебе хорошей знакомой, а не влюбленной дурочкой.       Парень приподнял брови в удивлении.       — А я думал, что уж на товарищество мы с тобой наобщались, — с нотками обиды проговорил он.       — Я тебя считаю другом, но набиваться в вашу компанию не буду — у вас там свой микроклимат, — мальчишки были другие. Даже не так. Джеймс и Сириус были другими, яркими, сильными и харизматичными. Под флагом таких людей хочется идти.       Двое других в их компании были иными. И дело было даже не в том, что я знала одну из версий будущего. Рэм, большую часть выглядевший болезненным ребенком, а после и подростком, как будто пытался утихомирить внутреннего зверя, избегая любой динамики в жизни. Я, по правде, очень удивилась, что он вообще смог прибиться к Поттеру и Блэку, из которых жизнь била ключом.       Питер же был хвостиком. Молчаливым, тихими и немного хитрым. Однако глупо отрицать тот факт, что что-то гриффиндорское в нем все же было, иначе Шляпа просто-напросто не распределила его к нам. Я честно пыталась найти эти качества, но, кажется, они были спрятаны так далеко, что порою складывалось впечатление, что сам хозяин не подозревает об их существовании.       В общем, Золотой Поттер и Бешеный Блэк были лидерами, которые вели за собой. Сейчас это были их товарищи по комнате, после это могли стать другие волшебники. Осознавая это, я очень хотела оказаться подальше в то время, когда эта парочка встанет впереди всех, готовые повести народ в бой. И не потому, что я боялась. Вернее, не только потому, что я боялась… Я не хотела поддаться этому шарму, который уже сейчас, в ранней юности, можно было разглядеть.       — Вот и договорились! — Блэк совершенно по-свойски хлопнул меня по спине и быстро ретировался в купе, где братья Пруэтт громко прощались со всем сразу: и с родным купе, в котором они добирались до замка на протяжении семи лет, и вот с этим столом, и вот с этой шторкой… Клоуны, в общем. Но народ стягивался к ним, и я не стала исключением.

***

      Лето прошло на ура! Пляж, прогулки по песчаным берегам, посещение торговых улочек и просто шатания по вольным просторам. Я наслаждалась летом, пытаясь впитать в себя побольше этой простой свободы, которая присуща ветру. Ведь никому и в голову не придет отбирать у ветра свободу. И наоборот, этой стихии никогда не будет дела до чего-то или кого-то — он есть свобода, которую не удержать ничем.       Эта хандра напала на меня неожиданно в середине июля. Сердце разрывалось, душа томилась — хотелось влюбиться до потери пульса и почувствовать встречный ветер в лицо. И если с последним проблем не было от слова совсем, то с первым вырисовывалась катастрофа. Ну, не было рядом и просто знакомых, в кого можно было влюбиться до смерти. Тоска съедала меня, вырывая у меня вздохи, которые родители расценили как-то неправильно.       Допрос от матери на тему этого красавчика — нет, мам, ну где ты красавчиков видела моего возраста? — не увенчался успехом. Душа все так же металась, словно пойманный зверь. Я начала читать бульварную макулатуру. Книжки проглатывали пачками — я пропала для мира, погружаясь во вселенные романтики и детективных расследований. И это того стоило — к середине августа меня отпустило, и я вернулась к своему обычному состоянию веселой хохотушки, которая при желании могла и в глаз зарядить, и проклясть.       Отпраздновала я это событие письмом к Эванс, которая снова поссорилась с «Пэтти» из-за «Северуса».       — Гнать… его… в шею! — написала я на обратной стороне пергамента, старательно выводя буквы. — Он такой же козел, как и Поттер.       Посмотрев на выведенный шедевр, почесала пером кончик носа — получалась какая-то чепуха. Причем из этой приписки можно было бы подумать, что я считаю Джеймса козлом, а я его… Да, я считала его козлом! Даже Блэк два раза присылал от себя весточки, а этот лохматый придурок — ни разу!       — Вдох-выдох, Марлин, — я с таким трудом уговорила себя успокоиться и вернуться в состояние покоя. — Ты выше всех этих идиотов.       В конце концов, кто тут взрослая и разумная особь?! Встряхнувшись, я на новом пергаменте начала писать ответ, в котором я все точно так же говорила, что Снейп — козел. И вообще, все парни козлы, и нечего это даже обсуждать! А насчет сестры — научи ее варить зелья! Пусть коптится над котлом и не портит настроение добропорядочным волшебникам!       На этом я поставила жирный восклицательный знак и почтовой совой отправила послание вон. Ещё мне всякие вредные подростки не портили законные каникулы, от которых осталось меньше, чем чуть-чуть!

***

      Из дома уезжать не хотелось. Будучи уже знакомой с этим синдромом, я прекрасно понимала, что стоит сесть в вагон, как начнутся приветствия, разговоры и шутки — про дом я не вспомню ближайшее время. Но пока что я была хмурой тучкой, которая жаждала, чтоб от нее все отстали. Вот прямо все!       Но сначала мне прочитали традиционную, четвертую по счету, нотацию о правильном поведении, которое залог чего-то там. После на перроне меня поймал какой-то маглорожденный первокурсник. Не подумайте, против маглокровок я вообще ничего против не имею, у самой подруга такая. Но сто вопросов «почему» подкосили мое без того нерадужное настроение.       Когда до меня попытался тормознуть Мальсибер с какой-то колкостью, я его послала и прошла дальше. Успокоилась я только тогда, когда приземлилась на диван в купе и выглянула в окошко. День, как говорится, начался. Впрочем, после все пошло гладко. Я успокоилась, встряхнулась после летнего отдыха и активно участвовала в беседе сокурсников, иногда даже споря, если их точка зрения не совпадала с моей. В общем, я жила своей обычной жизнью, пока в купе не открылась дверь и на пороге не появились братья-акробаты.       — А мы думаем, кто тут глотку дерет? — задал риторический вопрос Блэк после шумного приветствия.       — Дерут книзлы обои, — парировала я, прищуриваясь на брюнета, который вытянулся за лето. Конечно, это был ещё далеко не мачо, но кое-что уже стало вырисовываться. Например, пропала детская пухлость лица. Не до конца, но уже был виден результат.       — Марлин, не будь злой сукой, — вальяжно протянул Блэк.       — Блэк, отвали от нее! — заступилась за меня Лили, пока я тихо удивлялась реплике. Да, не оценила я мальчика, ох, не оценила.       — Эванс! — вылез вперед Поттер, под смешки находящихся в купе. — Пошли гулять по вагону!       — Шел бы ты отсюда! — зло сощурилась Эванс.       Мне кажется, сейчас между этими двоими была настоящая химия. Своей большей частью я радовалась за ребят — они не безразличны друг другу. Но какая-то часть меня желала вырваться и стать ветром, прекрасным… пьянящим… свободным.