***
Стол Гриффиндорцев, что не удивительно, кипел. Шести и семикурсники воодушевлённо обсуждали выпавшее для приготовления зелье, а те, что помладше, пытались выпытать у старшеньких как можно больше пищи для обсуждения. Гарри сравнил всё это с Турниром Трёх Волшебников, и сердце сразу защемило от воспоминания о Седрике. — Да, я тоже об этом подумала. Он навсегда останется в наших сердцах и истории, Гарри, — прочитав эмоции с его лица, негромко сказала Гермиона. Девушка тепло улыбнулась, чуть сжав плечо друга, бессловно поддерживая и вынуждая откинуть грустные мысли. Брюнет моргнул, почти кивнул, соглашаясь с ней, и погнал печальные воспоминания подальше. — Почему ты не рассказываешь о зелье, которое тебе предстоит сварить? — Потому что. — Занимательно. Голос Поттера был чуть насмешливым, но всё же без укора. Ему выпало Охранное зелье, о котором когда-то упоминал Снейп. Рон же ломал голову над тем, как достать бородавки пурпурной жабы для Драконьего тоника. Рыжеволосый понятия не имел, как приготовить это счастье, но очень хотел выделиться. Показать, что тоже может участвовать и побеждать, как его девушка и лучший друг. Он чувствовал себя немного паршиво из-за этого, но с природой ничего не поделать — повышенное внимание к своей персоне парень любил. — Если получится достать все ингредиенты, то я всё вам расскажу. Но пока не хочу загадывать наперёд, — твёрдо произнесла гриффиндорка, смахнув со лба выбившуюся из хвоста прядь. Вообще, шатенке выпало не самое страшное. Могла ведь получить какую-нибудь Амортенцию, а то и Оборотное! Хотя, в последнем был опыт. Но тут удача была на её стороне, что удивляло — обычно она обходила девушку не то чтобы стороной, а вообще не появлялась на горизонте. Дурманящая настойка для неё была несложна в приготовлении, а вопрос с ингредиентами почти закрыт. Чихотник и Ложечница росли в оранжереи профессора Стебель, которая, за небольшую помощь в ней же, поделиться необходимыми травами. А вот с Любистком было сложнее: эта травка растёт в Запретному лесу, но Гермиона надеялась, что за посещение того ей ничего не будет. Всё-таки это ради задания! Самое страшное то, что Любисток при свете дня буквально невиден. Он прячется, сворачивая листья, а раскрывает их лишь ночью под лунным светом. Короче, главное было не нарваться на какого-нибудь Кентавра или родственничков Аророга. При воспоминании об этом до жути страшном пауке, по её телу пробежалась волна мурашек из-за отвращения. — Гермиона, как ты думаешь, где достать бородавки пурпурной жабы? — Спросил Уизли, с надеждой положив голову на плечо шатенки. — Фу, Рон, не обсуждай такое за столом! — скривилась Грейнджер: она уж точно не хотела говорить об этом, когда на тарелке лежала аппетитная булочка с корицей. Сегодня она определённо встала с той ноги: при утренних сборах ничего не ронялось из рук, отросшие кудри удачно струились почти до поясницы, а шрам лишь изредка зудел. Хотя, чаще всего Гермиона в тайне от друзей — дабы не нагружать тех своими проблемами — либо накладывала Охлаждающее заклинание, чтобы он не болел, либо бегала к Мадам Помфи за Обезболивающим зельем, либо, на крайний случай, использовала свои стремительно истекающие запасы. Мысленно сделав пометку о необходимости сварить новую порцию, девушка вернулась к разговору. — И будет нечестно по отношению к другим, если я буду подсказывать. Это соревнования, милый. — Но я же твой парень! — Который может найти всю информацию в библиотеке. Если хочешь, то я подскажу название книги. — Ладно. — Обиженно буркнул Рон, убирая голову. — Так какая там книга? — Рон, ты ведь даже не заглянешь туда, верно? — Рассмеялась сидящая напротив Джинни, не давая подруге возможности ответить. — И Гермиона права, — встала она на защиту подруги. — если мы все будет друг другу помогать, то эти соревнования будут бессмысленны. — Я не готов к тому, что обе любимые мною девушки шли против меня! — Даже не пытайся, братец. И с каких это пор ты меня любишь? — С тех самых, когда не палил тебя перед мамой и брал твои косяки на себя, — важно напомнил Уизли. — Разбитая, из-за того, что ты меня толкнул, ваза не считается, — хохотнула Джинни. — Ваши семейные разборки, несомненно, замечательны, но нас ждёт мисс «Твоё сердце никогда не сможет любить», — закатила глаза Гермиона, отодвигая тарелку. — Вы такая юная, но сердце ваше неспособно на любовь. Душа сухая, как страницы учебников, к которым Вы привязаны навсегда, — в точности повторила её голос Джинни, сдерживая рвущиеся наружу смешки. Она не была на том уроке, но потом слышала краткий пересказ то ли от Гарри, то ли от Рона. — Мне кажется, что в мире магглов ей бы поставили диагноз «Шивофрения». — Шизофрения. — поправила её Грейнджер. — И нас всех упекут в психушку, если мы намекнём на магический мир. — Или в Азкабан. — хохотнул Поттер. — Или в Азкабан. — Не стала спорить девушка, вставая из-за стола. — Мальчики, вы идёте? — Предлагать прогулять тебе бесполезно, так что да, идём. — Вздохнул Рон, тоже поднимаясь. — Ты должен исправить свою оценку! Помнишь, что она тебе поставила, когда ты сказал, что в шаре увидел Волан-де-Морта, одетого в костюм Санты, с зажатой палочкой в одной руке и куриной ножкой в другой? — Троля она мне поставила, — скривился тот, хотя все ещё находил смешным придуманное на ходу видение. — и заставила отмывать кабинет. — То-то же. Вперёд, грызть гранит науки. — Саркастично хмыкнула шатенка, первой выходя из зала, и краем уха слыша одобрение Гарри Рону, за такую шутку с Волан-де-Мортом.***
Видит Мерлин, Трелони её недолюбливает. Ой как недолюбливает. Иначе не стала бы она, как только Гермиона вошла в пахнущий тяжёлыми и пряными запахами кабинет, что был доверху заставлен несочетающимися мелочами, место которым давно на помойке, закатывать глаза и кричать, что видит будущее. — Вы полюбите! Полюбите, только эта любовь принесёт вам много боли, страданий, а может даже смерть! — женщина вдруг резко открыла глаза и потянулась к каким-то дурацким картам, что быстро тасовала в руках, что-то нашёптывая. Вывалив их «рубашками» наверх, профессор вновь подняла глаза и, крепко схватив Гермиону за запястье, потащила ту к столу. — Выбирай! Семь карт, мисс Грейнджер. — Я не верю в это, мадам. — Ты не верь, но я-то вижу все! И будущее, и прошлое. Закатив глаза, шатенка раздражённо вытянула семь карт, и протянула их стопочкой учителю. Решив, что хватит с неё этого шоу, Гермиона нашла глазами свободное место, что как назло было очень близко к умалишённой Сивилле, и уселась туда, доставая тетрадь. — Вижу, вы волнуетесь. Вас что-то гложет. Напоминание о прошлом, которое давно утекло, — всё не унималась та. Испуганно ахнув, женщина отпрянула от карт, а потом вновь подошла ближе, скользя по ним трясущимися пальцами. Её глаза впиваются в картинки на выбранных ученицей картонок, которые, по мнению профессора не сулили ничего хорошего. — Сила, Туз мечей, Мир, Король жезлов, десятка мечей, девятка мечей — все это неспроста! Эти карты указывают на смерть! Мисс Грейнджер, вы должны быть предельно аккуратны. Мой вам совет — не участвуйте в соревнованиях. — Так, ну всё, довольно. — раздражённо подскочила с дивана Гермиона. Все вокруг, — а это Гриффиндорцы, Пуффендуйцы и даже, черт их дери, Слизеринцы, наблюдали за цирком, что образовался за жалкие пять минут. — Мадам Трелони, уже второй раз я слышу Ваши пустословные предсказания. В прошлый раз вы кричали, что сердце моё не способно на любовь, душа сухая, как страницы учебников, а сейчас кричите, что я полюблю! И это если не считать всяких других, которые относятся к остальным ученикам. Ваши «Разобьётся чашка» или «Умрет любимец» — это чистая случайность. И смерть Вы предсказываете каждому встречному—поперечному. Прошу, избавьте меня от этого. А ещё я обязательно буду участвовать в отборе, даже не подумав о ваших видениях. Уж простите, но я, пожалуй, сразу пойду к Дамблдору и напишу объяснительную о том, почему нагрубила преподавателю Прорицания. Всего доброго! Подол её мантии шумно хлопал, стоило гриффиндорке начать резкими шагами покидать раздражающий кабинет, а напоследок, как вишенка на торте неподобающего поведения, девушка хлопнула дверью с такой силой, что плохо прикреплённая картина упала со стены, разбивая стёклышко. Гермиона была уверена, что если бы разбилось зеркало, то Трелони начала бы по-маггловски креститься, обсыпать все солью, и шептать то ли молитвы, то ли заговор с проклятьем. Но шатенка решила не возвращаться, и действительно направилась прямиком к директору. Она понимала, что так вести себя с преподавателем — неподобающе, но рихнутая на всю голову Сивилла доводила её до белого каления, ручки, и всего подобного. — Какой цирк. — фыркнул сидящий в кабине Малфой, когда разъяренная Грейнджер покинула кабинет. Однако, стоит признать, что кричащая и раздражённая гриффиндорка — то ещё зрелище. Так как он сидел рядом, то видел порядком потемневшие глаза, тыкающий в парту с каждым словом палец, чем девушка словно подтверждала свои слова, и кривящиеся в гневе губы. Это забавляло его. Да, действительно забавляло, так как он сам часто доводил Гермиону до такого состояния, и было весело наблюдать, как всегда сдержанная грязнокровка теряет самообладание. Но все равно не то. Если с пресловутой Трелони она соблюдала какую-никакую субординацию, то с самим Драко стирала это к чертям. Разве что пальцами не тыкала. Представив это, Малфой скривился — не будет такого дня, чтобы он позволил ей вообще касаться себя. Если быть честным, то война, несомненно, изменила его. Драко не то чтобы ненавидел или презирал магглорожденных, или тех же полукровок, нет. На них было глубоко плевать. Просто с Грейнджер это было по привычке. Как пожать руку Блейзу, как напомнить Вислому, что тот ничтожество, а Поттеру, что он не Золотой, а позолоченный мальчик. Для него последний был не Мальчиком-который-выжил, а Мальчиком-которому-чертовски-везло. И который чертовски заебал своим пресловутым гриффиндорским героизмом. Они, на пару с Уизли, вообще давно бы померли, если бы не Грейнджер, которая зубрила заклятия и постоянно штудировала библиотеку. Ещё на первых курсах она постоянно таскалась по коридорам школы с огромным фолиантом «История Хогвартса», словно желая зачитать ту до дыр. Сам Драко не находил в этой обязательной к прочтению книжонке ничего интересного, так что едва прочитав первую страницу — с треском закрыл книгу. — Драко, ты завис, друг, — хмыкнул Блейз, когда блондин пялился в одну точку на протяжении минут трёх, не меньше. Это замечание не требовало ответа, так что Малфой лишь пожал плечами. Слушать трёп «прорицательницы» не хотелось, так что он с чистой совестью завёл с другом разговор о предстоящем матче с Когтевранцами. У синих не было шансов.***
— Шоколадные эклеры, — ещё в паре шагов до лестницы кинула Гермиона. Этот пароль всегда казался ей странным. Наверное, директор любил их. Но все равно странно. Поднявшись в кабинет по появившейся лестнице, девушка с готовностью встретила ехидный взгляд директора. Ещё бы, Дамблдор всегда знал происходящее в стенах его школы. — Мисс Грейнджер. Что-то стряслось? — сделав вид, что не имеет понятия, поздоровался тот. — Здравствуйте, директор. Я вела себя некорректно по отношению к преподавателю и обязана написать объяснительную, а потом получить наказание, — отрапортировала гриффиндорка присаживаясь на стул. — Кому же вы нагрубили, позвольте узнать? — Мадам Трелони, — фыркнула девушка, но тут же добавила. — Извините. — Гермиона, я считаю, что ваш всплеск эмоций — не повод для наказания. Будет достаточно устного замечания, — помолчав с минуту, спокойно произнёс Дамблдор. Увидев широко распахнутые в удивлении глаза, он улыбнулся краешком сухих и тонких губ. — Я осведомлен о вашем отношению к данному предмету, так что, как директор школы, настоятельно прошу в дальнейшем сдерживать эмоции. Это все, можете быть свободны. — Но профессор Дамблдор… — Это всё, мисс Грейнджер. Возвращайтесь к урокам. Кажется, дальше по расписанию у вас Трансфигурация с профессором МакГонагалл. — Травология с Помоной Стебель, — автоматически исправила его Гермиона, впрочем, вставая. — До свидания. — Удачи, мисс Грейнджер. Приятно удивлённая гриффиндорка стремительно покидает кабинет, оставляя за собой шлейф цветочных духов. И сразу попадает в руки к перепуганным Рону и Гарри, которые впиваются в подругу изучающим взглядом. — Что на тебя нашло, Гермиона? — первым подаёт голос Рон. Рыжеволосый ещё раз просканировал лицо своей девушки, но её глаза были сухими и ясными, а губы не искусаны в переживаниях. Грейнджер кивнула в сторону коридоров, и друзья продолжали выпытывать подробности уже на ходу. — Я понимаю, что Трелони бывает заносчивой, — шатенка закатила глаза, потому что профессор не бывает, а именно заносчива. — но это не повод так срываться! — Ну, в общем-то Рон прав, только стоило сказать чуть мягче. — Последние слова относились именно к рыжеволосому, что лишь пожал плечами, мол, так нужно было. — Герм, ты же знаешь, что она предвещает смерть всем и вся. Даже мне! Как видишь, я стою перед тобой. — Гарри, мы договаривались это не обсуждать! — зло напомнила Гермиона. В эту же секунду ей стоило неимоверных усилий не скривиться от тупой боли, что змейкой проползла по шраму. Опять. Одно жалкое напоминание, и каждая буква начинает одновременно и гореть, и замерзать, и словно вновь вскрываться. — Просто встала не с той ноги, — покривила душой она, решив, что стоит плавно уйти от неприятной темы: оправдываться ей точно не хотелось. Поэтому защитный тон быстро изменился в гриффиндорский, нападающий, как у МакГонагалл. — Кстати, вы помните, что Стебель задавала подробное изучение Дьяволских силках. Надеюсь, вы сделали доклад. Как-никак, но мы на опыте. — Сделал, — уверенно кивнул Поттер. — Дашь списать? — шепнул другу Уизли, ловя рассерженный взгляд Грейнджер. — Я уснул! — А вот и неправда! Слышала до двух часов ночи, как вы с Гарри в гостиной сидели. Кстати, Гарри, — поздравляю с победой в шахматах. Рона в этом деле обойти сложно. — Спасибо, — чуть смущённо пробормотал брюнет, а потом, подняв взгляд у оранжереи, скривил губы и прищурил голубые глаза. — Что ты там… — заметила перемены в лице друга Гермиона, но следом столкнулась с этим мерзким, холодным, презрительным взглядом слизеринца. — Золотое Трио, и всё в сборе. Какая честь, — насмешливо хмыкнул Малфой, стоило друзьям подойти ближе. — Неужели Грейнджер пощадил старик Дамблдор? — Боишься спросить в лицо, Малфой? Неужели ты, лучший, боишься магглорождённой? — вдруг вступила в перепалку Гермиона, насмешливо напомнив о его поверхностном мнении о чистокровных волшебниках. — Называй вещи своими именами, Грейнджер. И уж поверь, грязнокровка — последняя, кого я испугаюсь. Скорее… — блондин на пару секунд артистично сделал вид, что действительно раздумывает, хотя нужное слово вертелось на кончике языка. Нужно было просто выдержать драматическую паузу, а потом видеть красное лицо Рыжего, а разъярённый взгляд малыша Потти. — побрезгую — подобрал нужное слово он. Реакция не заставила себя ждать. Вислый, как верный разъярённый щенок, тут же заступился. Пошёл красными пятнами, весь затрясся, как будто сдерживал внутри себя целую бурю. — Забери свои слова назад, придурок! — рычал тот, пока его за плечо придерживала весьма спокойная и, кажется, ничем не удивлённая Гермиона. Как мамочка, которая успокаивает своих детей, когда у тех отобрали игрушку. — Заткнись, Малфой. — выплюнул Гарри. Его голос стал таким презрительно холодным, что девушка поёжилась, чувствуя надвигающуюся бурю. — Сколько бы ты не кичился своей чистой кровью, все давно знают, что Гермиона — лучшая ведьма своего возраста за столетие. А что ты? А ты, Малфой, — простой мерзкий слизеринец, который бегал за своим папочкой, ещё подростком принял метку, чтобы потом нападать на своих друзей, а в завершении… И Мерлин знает сколько всего ещё бы сказал брюнет, если бы Гермиона не издала тихое «Достаточно». Едва слышное, но вкрадчивое, и до ужаса холодное. Словно ей вообще было мерзко слушать о Драко, который едва сдерживался, чтобы не кинуть в Золотого мальчика «Сектумсемпру». Так сказать вернуть долг. — Гермиона, о чём ты, это же Малфой! — возмутился Рон. — Он не стоит того, чтобы попросту сотрясать воздух, — спокойно изрекла девушка, сквозя взглядом блондина. — Гарри прав. Едва ли у него хватит сил сразиться со мной и Гарри. Чего уж говорить о тебе, — и рыжеволосый произнёс это таким тоном, словно девушка была первокурсницей, которой не удавалось даже элементарное «Левиоса». — Я девушек не бью, — хмыкнул Драко, обращаясь сразу к троим, на глазах котрого разворачивались семейные разборки. Да ещё какие. Карие глаза Грейнджер зло прищурились, ладони сжались в кулаки, а брови сердито нахмурились. — Хочешь сказать, что у меня не хватит сил сразиться с Малфоем? — Ну, ты же девчонка. А значит — слабее, — пожав плечами, как само собой разумеющееся, Уизли всё ещё не понимал этого злого прищура, определённо направленного в его сторону. Решив попытаться обнять шатенку, парень и тут потерпел поражение: едва его рука коснулась плеча, как та раздражённо повела им, сбрасывая ладонь. — Рон, ты чего? Это же Гермиона. Едва ли она слабее нас вместе взятых, — встал на её защиту Поттер, но девушка в этом не нуждалась, так что не обратила и доли внимания на друга. — Говоришь, не боишься меня, Малфой? — круто вильнув волосами, что хлыстнули по лицу Рона, насмешливо спросила шатенка. — Грейнджер, повторюсь, я не бью девушек. Конечно, тебя едва ли можно отнести к ним, но всё же физиологию не обманешь. — На магические дуэли это не распространяется. Считаешь себя лучшим? Докажи. Весь её вид источал такую умопомрачительную уверенность, что Драко даже удивился. Голос девушки сочился неприкрытым вызовом, как и карие глаза. Он отнюдь не считал Грейнджер слабой ведьмой, — да и слабой на руку, после удара на третьем курсе, — так что это определённо забавляло его. Да и мысль о том, что она докажет тупоголовому Уизли, что тоже не пальцем деланная, тем самым растоптав его мужское эго, была сладка, как выпечка из Малфой-мэнора. Естественно, она не победит в этой дуэли, но как минимум попробует потягаться. Его губы исказила ухмылка, серые глаза загорелись азартным блеском, а позади послышались удивлённые шепотки. — Как я понял, «Круциатус», «Империус», «Сектумсемпра» и «Авада» — это единственные запрещённые, Грейнджер? — изогнув бровь, спросил Драко, делая пару шагов навстречу. — Именно. Взмахом палочки шатенка нанесла Скрывающее заклятие, дабы дуэль видели только находящиеся внутри «купола». Малфой согласно кивнул. — Твоим секундантом будет твой рыжий дружок? — уткнув носик древка в палец, и задумчиво покручивая палочку, кивнул в его сторону слизеринец. — Нет, им будет Гарри, — Гермиона помнила, что по мнению Рона секунданты нужны для того, чтобы оттаскивать мёртвое тело с поля боя. Брюнет, вздохнув, вышел вперёд, отпустив попытки отговорить и на всякий случай зажал палочку в руках: от Малфоя можно было ожидать чего угодно. — Твой? — Блейз. Мулат лишь усмехнулся, делая пару шагов и вставая на необходимое расстояние. Хотя, секунданты больше нужны на официальных дуэлях, тут они тоже не повредят. — Гермиона, стой! Хватит. Что ты пытаешься доказать? — подал голос Рон. — Что я не просто девчонка, — ядовито выплюнула гриффиндорка, даже не посмотрев в сторону избранника. Волшебная палочка лежала в руке, чуть нагревшись от температуры тела. — Пять шагов, Малфой. — У меня есть опыт, Грейнджер. Волшебники стояли друг напротив друга, концентрируясь. Карие глаза впитывали каждую деталь, но было видно, что слизеринец и не пытается нервничать. Даже одна его рука отрешённо торчала в кармане классических чёрных брюк. К счастью для Гермионы, адреналин в крови не думал сходить на нет, так что энергия — как и магическая, так и обычная, — буквально переполняла девушку. Драко же, поторапливающе махнул рукой, уступая первый удар гриффиндорке. Воспитание во всей его красе. — Остолбеней! — Протего. — небрежно отбил парень. — Проходили, Грейнджер. Как насчёт… Импедимента! Вердимилиус! — Ярко-голубой, а следом и зелёный, как у смертельного, лучи прямой линией вырвались из аристократичной палочки, но гриффиндорка успела поставить щит лишь на первое. Яркая вспышка отбросила девушку, да так, что она, пролетев пару метров, упала. — Это оказалось проще, чем я думал. Серпенсортиа. — Из палочки буквально выскользнула жилистая малахитовая змея, надвигаясь на Гермиону. — Бомбардо! — Обезвредила она её, быстро поднявшись. — Инкарцеро! Силенцио! Баубиллиус! Блондин мастерски защищается, успевая бросить короткое, но такое действенное «Лучино*». И наблюдает за произведённым эффектом. Шатенка удивлённо захлопала глазами, пытаясь понять, что произошло. Да, Грейнджер, именно оно и произошло. — Тёмная магия, Малфой! Я ни черта не вижу! Это запрещено! — Грейнджер, об этом заклинании не было и речи. Так что… Игнис*! Тонкая струя пламени полетела в гриффиндорку, но та, даже не видя, умудряется банально дёрнуться в сторону, оставляя огню пройтись лишь по предплечью, к счастью, без шрама. А Драко уважительно выпячивает нижнюю губу — не каждый при слепоте умудриться избежать жалящего огня. — Неплохо, Грейнджер, — хмыкает он, даже не подозревая, что этим облегчает задачу девушке. Она, ориентируясь на слух, направляет палочку в нужную сторону — Диффиндо*! Это схоже с Сектумспемрой, только разве что не по всему телу. Как глубокий росчерк клинка, или чего-то подобного, так что левое предплечье парня — зеркальное с пораненным Гермионой — рассекает заклятие, а белая ткань рубашки пропитывается алой, чистой кровью. — Блять, любимая рубашка, — кривит губу он, не выдавая признаков боли, хотя приятного откровенно мало. — Даю фору три секунды, раз ты слепая, похлеще Поттера. — Эверте Статум! Слизерница подбрасывает в воздух, но тот, засранец, приземляется в аккурат на ноги, словно сделал простейший акробатический трюк. К сожалению, Грейнджер может это лишь слышать, а ещё отмечать краем уха восторженный свист слизеринцев. — Гермиона, остановись! — выкрикивает Уизли, отвлекая девушку, что сразу получает тонкий болезненный порез на щиколотке. Кровь сочится в туфлю, заставляя ногу противно чавкунть. — Силецио! — Кидает он в рыжеволосого, вновь ориентируясь на слух, а по приглушённым мычаниям понимает, что попала в яблочко. — Не отвлекай! Как же ты меня достал, Малфой! Редукто! — Почти попала. — Хмыкает Драко, вовремя отпрыгнув в сторону. Блейз и Гарри встревоженно переглядываются, понимая, что дело набирает опасный оборот. Они так поубивают друг друга. Или, как минимум, пропишутся у Помфри на неделю, а то и две. Гарри одними губами предлагает идею, получая от Забини одобрительный кивок. — Экспеллиармус! — синхронно выкрикивают парни, выбивая палочки из рук Драко и Гермионы. — Какого чёрта?! — шипит Малфой. — Гарри, что происходит?! Поттер же, взмахнув палочкой, возвращает подруге зрение, и быстро хватает ту за запястья. Грейнджер упирается в него тяжёлым взглядом, но, после десяти секунд молчаливой дуэли, сдаётся, сопровождая сие действие вздохом. — Блейз, я тебя переебу когда-то, — раздражённо рычит Малфой. — Нахера? — Чтобы было дохера, — парирует Забини, не обращая внимания на злой тон. В его руке покоилась палочка блондина, которую он протягивает другу. — Ещё две минуты, и ты, на пару с Грейнджер, отлёживался в больничке добрые недели две. Хватит, хорошо друг друга потрепали. Кстати, а она, стоит признать, неплоха. Ничего не видит, а вон как тебя поцапала. — Сам удивился, — хмыкает Драко, признавая. Переведя взгляд, он видит, как малыш Потти отчитывает Грейнджер, которая, кажется, больше внимания уделяет испортившимся туфлям. Уизли, всё ещё со сшитым ртом, то ли пристыженно молчит, то ли просто согласно кивает шрамоголовому. Решив всё-таки спросить, что его интересует, Драко расслабленно подходит к Золотому Трио, и двое из трёх встречают его злым взглядом. Шатенка лишь молчаливо вскидывает бровь в немом вопросе. — Откуда ты знаешь о «Диффиндо», Грейнджер? Это не изучают в Хогвартсе. — Какая разница? — раздражённо бросает она, разворачиваясь, дабы уйти. Но Малфой её опережает. Его реакция восхитительна — в чём заслуга Того-кто-слава-Мерлину-помер — так что блондин легко хватает шатенку за предплечье, сжимая сквозь ткань мантии. Но вместо раздражённого взгляда или «Отвали, Малфой», его встречает скривившиеся в боли лицо и такой же стон. Он мог поклясться, что в уголках глаз накрапывались слёзы. Но что вы? Это же Грейнджер. Скорее собственноручно отправит себе в шею Аваду, чем позволит слезам упасть при заклятом враге прошлого. Да и настоящего с будущим. Вряд ли они однажды забегут друг к другу на кофе, или что-то похожее на это. Если Грейнджер когда-то забежит к Малфою на кофе, то тот высыпет туда добрую пачку яда. — Да ладно, Грейнджер? От огня даже не взвизгнула, а тут орёшь, как будто… — Драко действительно заткнулся. Не замолчал, а именно заткнулся, потому что белая блузка и чёрная мантия стремительно пропиталась горячей кровью. — режут… Что, блять, с твоей рукой? Девушка дёргается, пытаясь вырваться, но делает себе лишь больнее. Поттер с Уизли, что удивительно, молчат. Дважды коротко взмахнув палочкой, Малфой сначала заставил исчезнуть мантию, а следом и рукава блузки, оставляя девушку в подобии жилетки. «ГРЯЗНОКРОВКА» Каждая буква сочилась той самой грязной кровью, хотя внешне она ничем не отличалась от его. Стекала вниз по бледной коже, а потом алыми каплями оседала на зелёный ковёр травы. Они и вовсе забыли о Травологии. — Подарок от твоей тётушки, Малфой. — Шипит Гермиона. Она видит, как блондин теряет привычно холодную маску, позволяя лицу выражать хоть какие-то эмоции, правда, лишь на пару секунд. И, воспользовавшись его секундным замешательством, гриффиндорка стремительно мельтешит в сторону школы, оставляя друзей самим разбираться с хорьком. Сегодня у неё явно слишком эмоциональный день.