Придерживая перекинутую через плечо сумку, Гермиона шла по коридорам Хогвартса, не прекращая смеяться. Сегодня друзья, видимо, проснулись в великолепном настроении, так как шутили весь день. Даже сидя на уроке Трансфигурации, пока Гарри справа не прекращал нести что-то бессмысленное, но забавное, шатенка хихикала, из-за чего словила хмурый взгляд Макгонагалл. Но и после этого едва сдерживала улыбку, шутливо стукнув парня по плечу, в попытке остановить нести смешной бред. Но на душе впервые за, кажется, месяцы, до безумия легко. И девушка сама источает лучи, словно она — самое яркое солнце на этой планете, почти заставляя каждого встречного улыбнуться в ответ.
После того вечера в Астрономической башне прошло несколько дней, за которые Гермиона ни разу не пересеклась с Малфоем.
Конечно, она видела его в коридорах, Большом зале и совместных уроках, но они почти не разговаривали. Если их прежнее общение вообще можно назвать разговорами.
Да, Гермиона прямо-таки видела, как они сидят за чашкой чая и обсуждают погоду. Но все было в разы проще и привычнее, что ли. Простая перебранка с козырными «Отвали, Малфой» и «Грязнокровка», да не более.
Но в тот вечер она все ещё не верила, в то, что произошло. Они не могли целоваться. Они же такие разные. Сплошные антонимы! Чистокровный и магглорожденная; слизеринец и гриффиндорка; бывший Пожиратель смерти и Героиня Войны. Это не шло из кудрявой головы девушки, которая так и не заснула в ту ночь. Но утро выдалось ещё хуже, чем она сама ожидала: пришёл Рон. Помятый, во вчерашней одежде и с тёмными пятнами под глазами. Он пытался оправдать себя, нёс всякую чушь, но когда Гермиона уже думала простить его, вновь сказал, что это только её вина. Лишь после этого на его щеке красовался след от девичьей ладони, а громкий выкрик всегда спокойной гриффиндорки ещё долго стоял в ушах у Уизли.
Подначивая Джинни и Гермиону, Поттер, вновь рассмеявшись, шутливо толкнул девушку в плечо. Но не рассчитал силу, так как она, приглушенно взвизгнув, споткнулась о собственные ноги и полетела вниз, зажмурив глаза. Буквально чувствуя приближение холодных ступень и думая, что ей придётся провести пару дней у Помфри, пропуская занятия, шатенка ещё сильнее сжалась.
Это было так по-Грейнджеровски — думать об учёбе, когда твоя голова в жалких метрах от столкновения с холодным камнем.
Она узнала его голос в приглушённом «
ёбаный в рот», когда сначала наткнулась на широкоплечее тело, а потом всё-таки упала. Падение вышло мягче, чем ожидалось, но одна из книг больно скользнула уголком по руке, царапая ту до тонкой струйки крови.
— Блять, Грейнджер, если ты разучилась ходить, то это не значит, что можно безнаказанно падать на меня, — прошипел Драко, сильно приложившись головой.
Вот вам и доброе утро. Салазар, а как же было хорошо до этого. Драко всеми силами пытался выгнать из головы тот ужасный поцелуй и вообще ту ночь. Он больше не вернулся в гостиную старост, но в подземельях делать было нечего, так что блондин большую часть ночи провёл у Чёрного озера. Оно буквально притягивало своей температурой, намекая, что может сбавить боль из-за чёрной змеи и черепа на его руке. Если бы малолетний Драко столкнулся бы с такой проблемой, то без особых проблем с разбега и бомбочкой нырнул в тёмную гладь воды, но ему давно не десять, а волосы не зализаны назад. Ему восемнадцать, платиновые волосы аккуратно лежат на макушке, а в озере водятся далеко не только безобидные рыбки. Те же Сирены или Русалки, которые за большую душу утащут его на самое дно, затягивая своим магическим пением. Но сейчас он бы отдал всё состояние, лишь бы не чувствовать вес тела гриффиндорки на своих ногах, да ещё бы и не видеть этих глаз, которые смотря на него с искренним переживанием и извинением.
— Мерлин, Малфой! — воскликнула девушка. — Ты сильно ударился?
— Кажется, да, потому что я вижу, как лучшая ученица гриффиндора сидит на мне верхом в весьма двусмысленной позе, — хмыкнул он, после чего уже резче добавил. — Давай, Грейнджер, подъем. В роль подушки я не вступал.
— Гермиона, ты как? Прости, я правда не специально, — вклинился Гарри, придерживая подругу за локоть и помогая встать.
Брюнет чувствовал неописуемую вину из-за того, что по его неаккуратности подруга упала, так ещё и прилично ударилась. Это было одной из странной послевоенной особенности. Гарри натерпелся на ней, как и все остальные, но все же было то, чего не испытает никто другой. И это жертвы. Сколько людей шли на них, ради помощи Мальчику-который-выжил? Десять? Пятьдесят? Сотни. И каждая капля крови была утеряна именно по его вине. Гарри не просил, даже останавливал, но они шли. Все грязные, уставшие, голодные и изнеможенные, но шли напролом. Их руки с зажатыми палочками не тряслись, а если и тряслись, то все они скрывали это. Поэтому обычное падение должно показаться ничем по сравнению с войной, но так почему-то не казалось. Его лучшая подруга была гораздо сильнее и предприимчивей самого Поттера. А долг за то, что она стёрла единственным родным память — и вовсе неоплатен. Так и вышло, что даже от малейшего разочарования или ушиба, в котором он как-то участвовал, брюнет винил себя не слабее, чем раньше.
— Отлично, потому что ты слишком худощав для подушки, — фыркнула Гермиона, кивнув в знак благодарности Гарри. — Если на тебе спать, то все кости переломать можно!
— Именно поэтому, Грейнджер, спят не на мне, а со мной, — поднявшись, насмешливо хмыкнул блондин.
— О, да, ведь безразборные половые связи и малолетний алкоголизм делают тебя таким крутым, — закатила глаза шатенка, неосознанно загораживая слизеринцу проход. Ее карие глаза светились вызовом, мол, давай, нападай! Я выстою все и даже слезу не пророню. Как минимум, Гермиона искренне надеялась на это.
— Хочешь дополнить их список? Этому не бывать. Грязнокровки не в моем вкусе. И, кстати, кто бы говорил про малолетний алкоголизм, Грейнджер?
—Закрой рот, Малфой! Извинись перед Гермионой за свои слова, — вклинился Гарри, отводя подругу за свою спину. Но та тоже была не промах, так что её губы быстро исказила издевательская улыбочка, которой она показала, что блондин не сказал ей ничего нового и вовсе не задел её.
— Спокойней, Герой. Когда ты такой прыткий, то бесишь меня ещё быстрее и больше, — закатил глаза Драко.
Пэнси, до этого лишь молча наблюдающая за происходящим бедламом, дерзко сверкнула глазами.
Поттер. Ещё на днях в гостиной старост они закончили перепалку в ничью, но сейчас ей дико хотелось отыграться. Возможно, это природное. Слизеринке вечно хотелось с кем-то поспорить, подерзить, да и просто заткнуть, а гриффиндорец подходил как нельзя кстати. Потому что с Драко было не вариант. Паркинсон прекрасно понимала, что от него зависит её репутация в школе, да и спорить с Малфоем себе дороже. Просто он мог прямым текстом послать её, а вот Мальчик-который-выжил… Он до такого не дойдёт.
— Поттер, неужели тебя не учили, что влазить в спор — некрасиво? — изящно заправив чёрную прядь за ухо, хмыкнула Пэнси, мазнув по гриффиндорцу взглядом. — Или ты решил, что раз Герой Второй Магической, то тебе все можно? Вряд ли.
— Знаешь, Паркинсон, сейчас ты тоже влезла в чужой спор. Неужели в семьях аристократов не учили, что влазить в разговор — некрасиво? — вернул ей её же шпильку Гарри, не переставая гневно взирать на Малфоя. Подумав с секунду, он все же обратился к подруге, пока она не заткнула слизеринца ударом в нос, как тогда на третьем курсе. Не то чтобы Гарри был сильно против, нет, но за этой по макушке не погладят, так что придётся уступить. — Идём, Гермиона. Он не стоит твоих слов.
Если бы, Гарри, если бы, думает Гермиона, сердце и колкий язык которой ещё не готовы отступать. Это словно вселяло в неё задор на ближайшие несколько дней. Споры с Малфоем отвлекали от постоянной тупой, ноющей боли шрама, что в последнее время не успокаивается даже после обезболивающих. Хотя Грейнджер была готова поспорить, что его губы обладают не меньшим эффектом. И за это хотелось пустить себе в шею что-то меткое и зелёное, причём определенно не «Вердимилиус». Было тошно и противно от самой себя, потому что понимание того, что во время поцелуя с Малфоем шрам не болел. Вообще. Ушли даже тончайшие отголоски боли, которые преследуют во сне. Но так же Гермиона свято верила, что просто была в недоумении и сама забыла про малоприятное ощущение, отвлекаясь на холодные губы слизеринца.
— Уверяю, Малфой, чтобы я «дополнила твой список», — сделав в воздухе кавычки, уверенно начала Гермиона. — должна начаться Третья Магическая, не меньше. Да и с чего ты взял, что я хочу спать с чистокровным волшебником? Я отношусь к тебе так же, как и ты ко мне.
— Значит, Уизел в пролёте? Ай-ай-ай, не видать миру десяток рыжих и кудрявых молокососов.
— Повтори про мою семью, Малфой, — вдруг вспыхнула Джинни, которая стояла в стороне и терпела до последнего. Её волшебная палочка уверенно приставилась к бледной шее слизеринца, но в его глазах не было и толики страха, что ещё больше взбесило рыжеволосую, заставляя ту сильнее надавить на древко.
— Мисс Уизли, быстро уберите палочку от шеи мистера Малфоя! — появившаяся Макгоногалл уверенно спустилась по ступеням, придерживая руками юбку шотландского платья. — Мисс Уизли! — настойчивей повторила женщина, после чего Джинни все же нехотя исполнила просьбу, впрочем, не переставая гневно взирать на слизеринцев. — Мисс Грейнджер, объясните, что здесь произошло.
Мисс Грейнджер? Какого черта опять я? Мерлин, Гермиона была готова взвыть, но от ответа это бы не избавило. И что отвечать? Валить на слизринцев, чтобы один из них — допустим, самый блондинистый и высокомерный — подсыпал ей в чай «Медленную смерть»? Но и сдавать друзей не хотелось. Тем более, тут одинаковая вина каждого.
— Профессор Макгоногалл, мы просто повздорили. Все хорошо, Джинни не собиралась делать чего-то противозаконного, — уверенно произнесла гриффиндорка, хотя в последнем немного сомневалась: вспыльчивость подруги не имела тормозов. Пришлось выбрать какую-нибудь середину. — Мы уже идём на уроки, не переживайте.
Женщина ещё раз мазнула по всем ученикам серьезным взглядом, но, видимо, поверив лучшей ученице, продолжила свой путь, напоследок кинув «Не задерживайтесь». Хотя явно была не удовлетворена таким расплывчатым ответом. Джинни не переставая смотрела разъяренным взглядом на Малфоя, который, на удивление, насмешливо смотрел на Грейнджер, щеки которой покраснели из-за вранья профессору, а Гарри и Пэнси сверлили друг друга глазами в немой битве, что было суждено разрушить Гермионе.
— Идём, ребят, у нас Зелья, — окликнула она их, осторожно взяв подругу за запястье.
— На них и свидимся, гриффиндорцы, — напомнила Паркинсон, к счастью которой она могла медленно выводить из себя Поттера ещё добрый час. Драко, к слову, испытывал похожее предвкушение, твёрдо решив довести Грейнджер до крайней точки кипения. Чтобы она была уж слишком близка к тому, чтобы пустить ему «Аваду» в шею.
На том и порешали.
***
— Мисс Грейнджер, вы хорошо себя чувствуете? — пискляво вопросила женщина, которая, общим советом, сравнивалась с пиявкой. Те же огромные глаза, непропорционально мелкий рот и нос, мерзкий голосок и вытянутое книзу лицо.
Нет, мисс Грейнджер чувствует себя отвратительно, язвительно думает Драко, не переставая ухмыляться в листок с заданиями. И он был готов дать себе за это шоколадную медальку. Этот урок определенно войдёт в историю худших для Грейнджер, и лучших для Малфоя. Потому что это был рекорд. Прошли лишь жалкие тридцать минут, — половина пути — а рука гриффиндорки уже несколько раз дергалась к месту изъятой палочки. На самом деле это было странно. Конечно, они сотню раз писали всякие проверочные работы и так далее, но оружие всегда оставалось при них. Малфою все больше не нравилась профессор Паклин, но выбора особого не было, да и опасность никому не грозила, так что ученики списывали всё на идиотизм преподавателя.
— Да, да… Эм, а можно пересесть? — пробует Гермиона, краем уха слыша усмешку.
Заткнись к чертям, Малфой.
— Только если вы готовы потерять статус лучшей ученицы факультета, мисс Грейнджер, — слащаво пищит рыжеволосая, ответом которой послужил отрицательный кивок головой. — Тогда, прошу, продолжайте выполнять задание. Класс, осталось двадцать четыре минуты, поторопитесь!
Она уже даже не пыталась наслать на него мысленные проклятья, моля о помощи Мерлина, Годрика, Салазара и всех по списку. Почему? Потому что за предыдущие тридцать шесть минут ничего не произошло. Конечно, по отношению к Малфою. Он просто-напросто выводил её из себя каждым колким комментарием, не исключая возможности напомнить про её происхождение, тем самым слишком отвлекая от теста. А самое главное то, что этот самовлюблённый придурок, хоть и качественно выводил саму Гермиону, успешно выполнял задания, постепенно заполняя бланк ответов.
— Неужели мисс Грейнджер готова потерпеть меня еще двадцать три минуты, лишь бы не потерять статус лучшей гриффиндорки? — почти сразу послышался новый колкий вопрос справа, заставляя девушку ещё сильнее сжать пальцы с пером.
— Мисс Грейнджер не собирается жертвовать чем-то ради какого-то заносчивого Хорька. Малфой, ещё хоть слово и я вспомню все виды ритуальных убийств, которые знаю, а читала я немало. Уверен, что хочешь поспорить со мной в этом?
— Уверена, что я только читал о них?
Гермиона на секунду крепко зажмурила глаза, сдерживая желание прямо-таки по-детски толкнуть его в плечо, чтобы Слизеринский Принц к чертям навернулся со стула, заставив одноклассников тихо посмеяться над ситуцией.
Потому что над ним не посмеются. Но ответить что-то привычно-колкое не дал писклявый, но от этого не менее громкий оклик профессора Паклин.
— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, вы уже закончили свои работы? Раз вы успешно со всем справились, то прошу сдать бланки и удалиться из кабинета.
— Без проблем, — весьма бодро отозвался Драко, вставая и вручая рыжеволосой женщине пергамент, а потом и забирая палочку.
— Отлично, мистер Малфой. Мисс Грейнджер?
— Профессор, я ещё не закончила.
— Тогда, милочка, не стоило разговаривать со своим соседом по парте, — слащаво пролепетала она, заставляя Гермиону скривиться от такого фамильярного обращения. — Что ж, дам вам ещё десять минут.
Драко насмешливо закатил глаза, расслабленной походкой покидая кабинет и, поняв, что это был последний урок, направился в подземелья, чтобы наконец выполнить пришедшее в конверте задание. Давно пора, да руки чего-то не доходят. Он даже не открывал его. Ну, Драко просто закинул конверт куда-то в сторону, решив, что сделает это позже. Сегодня среда, ЗОТИ по расписанию завтра нет, так что слизеринец мог расслабленно вздохнуть и занять вечер чем-то полезным.
Едва он вошёл в гостиную, как в него сразу прямо-таки впечатался тяжёлый взгляд Блейза, который, несмотря на то, что сейчас середина среды, держал в руках наполовину наполненный бокал с огневиски. Кажется, один из его ныне почивших отчимов имел целую комнату с коллекционным алкоголем, а ещё погреб, с простым запасом огневиски. Эта часть наследства явно принадлежала самому Забини, потому что иначе обосновать количество качественного алкоголя нельзя было никак.
— Рановато, даже для тебя, Блейз, — фыркнул Драко, присаживаясь рядом, когда итальянец без слов наполнил ему аналогичный бокал и протянул ему в руки, не принимая отказа. — Хорошо, я побуду твоим психологом, но только за огневиски.
— Ты не видел, — всё так же тяжело вздыхая заключил мулат, заставляя друга напротив напрячься и нахмурить брови. — Только не нервничай сильно, Драко. Ты же знаешь, что в «Пророке» всегда додумывают.
Едва мулат потянулся за газетой, как Малфой резко выхватил ту из рук, бегая глазами по напечатанным словам. С каждой буквой, написанной безустанной Скитер, его брови всё сильнее хмурились, руки сжимались в кулаки до побеления костяшек, которые и без того были обтянуты почти пугающей бледной кожей.
Блять.
Блять. Блять. Блять. И ещё трижды блять.
Раздражённо швырнув бумагу в сторону, Драко с силой приложился кулаком по рифленой стене гостиной, не замечая, что из кулака теперь бежит ярко-алая кровь. Этого быть не должно. Это, чёрт возьми, просто невозможно. Но ухмыляющийся на первой странице Люциус, колдография которого была сделана явно до Азкабана, доказывал обратное.
Без слов опрокинув свой, а следом и бокал с огневиски Блейза, Малфой, взмахнув палочкой и кинув короткое «Акцио, конверт», который, в свою очередь, мгновенно появился в его руке, буквально со скоростью света покинул гостиную, а через задний ход направился к Чёрному озеру, где и собирался вскрыть письмо.
Ежедневный пророк
1 октября 1999 год.
Второй или третий шанс?
Как все мы знаем, не так давно небезызвестного Люциуса Малфоя судьи Визенгамота отправили в Азкабан. Напомним, что он получил срок заключения на 12 лет за содействие Пожирателям Смерти и Тёмному Лорду. Но что же теперь? Повторное слушание мистера Малфоя проводится 31 октября, то есть, ровно через месяц.
Нам пока неизвестно, каким образом глава рода Малфоев получил данную поблажку, но это лишь вопрос времени! По нашим сведениям, сам Люциус полностью уверен в себе и «ходит высоко подняв подбородок». Неужели светловолосый чистокровный волшебник смог найти настолько хорошего адвоката? Остальные представители рода пока что отмалчиваются, видимо, избрав тактику игнорирования.
Обо всем с первых слов вы узнаете на главных страницах нашей газеты.
С уважением, всегда Ваша Рита Скитер
.
***
Кудрявые волосы туго собраны в хвост, а обычный сарафан умело трансфигурирован в слитный купальник алого цвета. Девушка на ходу повторяла заученное заклинание, пока поверх купального костюма натягивала уже излюбленную толстовку и джинсы. Последний короткий взгляд на раскрытый конверт, внутри которого лежали несколько полосок общеизвестных жаброслей, которые с таким аппетитом поедал Гарри на четвёртом курсе. Но в конверте их было слишком мало, чтобы час дышать под водой, ведь это было бы слишком легко. Эта травка была направлением в нужную сторону — Чёрное Озеро, что-то связанное с жаброслями. Именно поэтому Гермионе пришлось немного поискать в знакомых книжках необходимое заклинание.
Но это было лишь для того, чтобы освежить память. Заклинание головного пузыря подходило отлично, а использовалось во время «правления» Амбридж уж очень часто: навозные бомбы и вонючая дробь регулярно летали по школе, а дышать как-то было нужно.
Несмотря на тот факт, что начался лишь октябрь, на улице темнело рано, а шатенка вдобавок чуть задержалась в гостиной, когда её перехватил Невилл, показав газету. Люциусу назначили слушание. Это было на самом деле не так плохо, но и хорошего Гермиона ничего не видела. Ей было откровенно всё равно, потому что она давно поняла причину служения Малфоев Волан-де-Морту, а та оказалась до необыкновения проста.
Семья.
Семь простых букв, но Малфои всегда были приверженцами кровных уз. Люциус служил ему, чтобы семья могла не то чтобы жить, но
существовать без слишком открытой угрозы. Глава рода брал основной удар на себя, а к концу Войны вообще выглядел как живой мертвец. А Нарцисса… Эта женщина поистине сильна. Гермиона чувствовала пусть и не восхищение, но уважение к представительнице Блэков. Потому что не каждый пойдёт на
ложь предательство Тома. Да, это было именно предательство, но вновь с уклоном на семью. Она сказала, что Гарри мёртв, едва получила ответ о сыне, который в это время слонялся по замку. А что сам Драко… Она видела. Однажды Гарри показал в омуте памяти то, что произошло в башне. Его надрывный голос, серо-голубые глаза, полные грусти и какой-то смеси принятия и борьбы с ним, а ещё опускавшуюся палочку. Да, он придурок. Да, он не давал им жить с первого курса. И, опять же, да, он провёл Пожирателей в школу. Но была и другая сторона. Он защитил её тогда в лесу, а потом отдал Луне. Он не дал Монтегю войти в комнату.
Он поцеловал её, останавливая истерику. Ни он, ни его отец не сказали тогда, что это был Гарри. А Драко определённо узнал. Да и с Люциусом они имели честь пересечься, так что скорее всего глава семейства просто имел свои мотивы.
А пока гриффиндорка рассуждала об этом, то уже дошла до небольшого причала, с которого, предположительно, можно было начать. Сложив толстовку и джинсы аккуратной стопочкой у одного из больших валунов, Гриффиндорка, зябко поежившись, наложила на себя заклинание головного пузыря, а следом и согревающие чары, дабы не слечь после своих подвигов на пару дней.
Едва над её головой образовался «аквариум», как девушка с тихим чертыханием прыгнула в ледяную глубь воды, зажигая «Люмос». Она правда не понимала, что искать, а согревающие чары исполняли свою функцию не так хорошо, как хотелось бы. Решив, что лучше не бездействовать, гриффиндорка уверенно поплыла вглубь, пытаясь увидеть нужные водоросли.
Драко, всё ещё сидевший на берегу озера, услышал тихий всплеск воды, предположив, что это одно из щупалец их местного огромного осьминога. Вскрытый конверт ясно давал понять, что нужно нырять в мутную воду, но сам Малфой как-то не сильно мечтал об этом. Но выбора особого не было, так что он, движением палочки трансфигурировав боксёры в купальные шорты, а на себя головной пузырь — первое, что пришло в голову — слизеринец нырнул в чёрную муть воды, сразу проклиная низкую температуру: холодно, как в фамильном склепе. Проматерившись сквозь зубы, блондин быстро наложил какие-никакие согревающие чары, несмотря на то, что метке было явно приятнее в прохладе. Вспомнив про увиденный срез подводного кувшина в конверте и чешуйке русалок — чёрт знает, как те вообще пошли на это — слизеринец отточенными движениями стал погружаться на дно, несмотря на то, что с каждым метром становилось всё холоднее, а давление било в голову.
Удачно блеснувший в «Люмосе» золотой галлеон, что был припрятан между жаброслей, сразу привлёк внимание девушки, которая по-русалочьи поплыла к нему. Она чуть скривилась, когда её кровеносные сосуды не выдержали и лопнули, заставляя алую жидкость стекать из носа на губы и подбородок. Но возможности убрать её не было, а она тем более не возросла, когда одна из Русалок приставила остроконечный трезубец к её шее, что-то зло шипя. Серая кожа мерцала в воде, хотя девушка была уверена, что если к ней прикоснёшься — пальцы станут липкими. Длинные-длинные темно-зеленые волосы, больше походящие на водоросли, в беспорядке болтались по воде, то обрамляя лицо существа, то вновь уходя назад. Желтые глаза были чуть прищурены, неровные зубы скривились от злобы, а на шее — ожерелья из чуть обросшей налетом галькой.
— Двинеш-ш-шс-ся, и я проткну твою ш-шею.
— Я по заданию для «Отбора сильнейшего»! Простите, если заплыла на вашу территорию, — сразу сказала гриффиндорка, сжимая в ладони палочку и надеясь, что в случае чего сможет отбиться. Потому что русалки —
рихнутые на голову имеют свои принципы и свой народ.
— По договору не больш-ш-ше одного человека в озере. А вас-с-с двое. Выбирай. Или ты, или он!
Драко, вовремя успевший наложить чары невидимости, наблюдал за разворачивающимся на его глазах спектаклем и совершенно не понимал, что делать. Он не понял, в чём был смысл задания, а если лишний раз шелохнётся, то попадёт в липкие и пупырчатые ладони этих существ. Но делать что-то было нужно. Не то чтобы он блистал героизмом, хотя, Драко уверен, что Грейнджер в этом случае отхватила за весь Гриффиндор и Слизерин разом, но оставлять эту девчонку тут… Всё-таки неправильно, как ни крути. Грейнджер была ярким красным пятном в воде, а купальник явно не шёл в схожесть с паранжой, так что округлые ягодицы девушки были прямо перед глазами.
— А того, кто останется — убьёте? — спросила шатенка, чуть поморщившись, когда «вилка» сильнее нажала на тонкую кожу шеи, да так, что могут остаться синяки. Мы все уже выяснили, что кровеносные сосуды у неё расположены весьма близко.
— Заберём с-себе, — хитро прошипела русалка, кажется, облизнув языком очень тонкие губы.
— Тогда меня.
Малфой мысленно проматерился, проклиная гриффиндорский пресловутый героизм. Хотя бы по отношению к грязнокровке. Вот, пожалуйста! Конечно, она не обязана жертвовать жизнью, но так хладнокровно согласиться с тем, что кого-то из однокурсников навсегда заберут эти мерзкие твари, явно перечит её факультету. Может, всё-таки стоило её тут оставить?
— Тебя? Х-хочеш-шь, чтобы мы его наш-шли, а тебя отпус-с-стили?
— Нет. Оставьте тут меня, — уверенно кивнула Гермиона, хотя откровенно не понимала, что и как делать. Это мог бы быть и решивший прогулять первокурсник, который явно не справится с русалками, а вот у неё ещё мог быть шанс.
Но страха не было. Уверенная в себе гриффиндорка, пусть и не знала, что делала и что делать, все же не собиралась давать на попятную.
Ага. Ага. Вот где подвох, подумал Драко, забирая невысказанные слова назад. И всё так же мысленно добавляя, что этой идиотке явно в детстве отшибло все мозги. Может, чемодан в поезде упал? Или, ну, допустим, с метлы грохнулась? Или всё это были не шутки, а сам Мерлин действительно в своё время открутил все инстинкты самосохранения? Ответа, к сожалению, не нашлось, как и идей по их дружному освобождению из этого капкана старика. Это явно была его идея. Но, опять же, оставлять Грейнджер тут был не вариант, тем более после того, как она — что? — принесла себя в жертву? В Малфое закипело дикое желание хорошенько приложить идиотку «Ступефаем», если… когда они выберутся. А ведь она даже не знает, кто с ней в озере. Но потом останки тины, словно прочитав его мысли, вновь заговорила.
— Даже не с-с-спрос-сишь, как его зовут? — кажется, существо на секунду удивилось, чуть ослабив давление, но тут же вернуло его с ещё большим энтузиазмом, желая просто насквозь проткнуть шею Гермионе.
— А какая разница? Только какова вероятность, что с ним ничего не случится? Н
а слово верить я перестала лет эдак в восемь.
В восемь? Грейнджер, я бы мог тебе и в восемь, и в восемнадцать доказать, что ваше Золотое Трио катастрофически тупое. Хоть словом, хоть делом, видит Мерлин. Несмотря на то, что в свои восемь она и не подозревала о существовании магического мира. Но пресловутый героизм грязнокровки заставлял мысленно взвыть ровно столько же, сколько и поаплодировать. Идиотский, необоснованный, безрассудный, но героизм.
— Видиш-шь монетку? Ес-сли с ним что-то случится, то она будет горячей, как уголь, — покрутив ей перед лицом шатенки, русалка нагло засунула её в чашечку лифчика, заставляя бледную Грейнджер покраснеть. Дожили. Но пока что та была вполне обычно температуры, что дало девушке право расслабленно выдохнуть.
— Если она нагреется, то вы отпускаете нас обоих, а мы, может быть, не докладываем Министерству. Ведь за это вас по хвосту не погладят, не так ли? — язвительно замечает Гермиона, тут же жалея о своём чрезмерно длинном языке. Поржавевший трезубец проходится по коже одним из заостренных углов оставляя тонкий порез, из которого незамедлительно выбегает тонкая струйка крови, красиво растворяющаяся в тёмной воде.
Красиво, почему-то думает шатенка, но сразу хмурится абсурдности своей мысли.
Русалка оборачивается к ещё одной такой же, давая Драко возможность тихо подплыть ближе, которой он сразу и воспользовался. Она, наверное, почувствовала приближение кого-то, ведь всё её тело стало напряжённым, как натянутая струна.
— Пять секунд, Грейнджер. Ты первая, я сразу за тобой, — прошипел-прошептал он на ухо, заставляя гриффиндорку тихо вздрогнуть, что, к счастью, ушло от внимания существа.
— Малфой, какого чёрта? Я сама могу за себя постоять. Быстро уплывай отсюда.
— Пять.
— Я не шучу, придурок.
— Четыре.
— Идиот, их больше, они сильнее, а я ещё не выполнила задание.
— Три. К чёрту задание, Грейнджер. Один. Асцендио!
Получилось достаточно громко, а план-капкан по быстрому отступлению самого слизеринца с крахом провалился: его ногу окутала крепкая водоросль, а сразу пятеро — чёрт, за что так дохера? — русалок направили на него трезубцы, заставляя скрывающие чары развеяться.
Гермиона громко откашливалась, болтаясь на каком-то камне, пока понимала, что произошло. Холодный воздух резал лёгкие покруче самого острого меча, пока в глазах то темнело, то ослепительно белело. Но Малфой не вылетел за ней. Заставив себя подождать ещё с десять секунд, гриффиндорка вновь наложила на себя заклинание головного пузыря и уверенно нырнула вглубь, обещая себе придушить этого… Нужных слов не нашлось.
— Вот и наш-шёлся, — прошипела одна из них, ткнув трезубцем в парня, который брезгливо поморщился — особой любви к этим рыбкам он явно не питал.
— Да я и не терялся. Ну, что ж, поиграем, девочки. — нагло ухмыльнулся Драко. —Петрификус Тоталус! Инкарцеро! Коньюктивитус! — парень посыплася заклятиями, но его всё-таки успели полоснуть по открытой ноге острым металлом, пока тот отвлекся на отрезание водоросли с ноги. — Ай, блять, чтоб тебя, грёбаная жаба. Петрификус Тоталус!
— Протего! — прикрикнул женский голос где-то очень рядом, защищая Драко от какого-то заклятия на русалочьем языке, которыми сыпались существа. У неё в груди вдруг очень сильно нагрелась монетка, заставляя заметить кровоточащую ногу блондина. Впрочем, сам слизеринец весьма красочно высказался матами, что он думает о её возвращении под воду. Но всё же она вернулась вовремя, ведь когда девушка была нагло вытолкнута из воды, то заметила, что русалок оставалось пять, а сейчас все десять, причём настроены они точно не на чаепитие. — Вердимилиус! Гребаный придурок. Фурункулюс! Чтоб твоя белая шевелюра стала такой же тёмной, как и у Гарри, Малфой. Петрификус Тоталус!
— Звучит хуже «Авады», — фыркнул тот, вновь переходя на крик. — Я прокляну тебя, блять, наверху, Грейнджер. Протего! Вердимилиус! Готова?
— К чему?
— Оппуньо! — взмах в сторону русалок. — Асцендио, Грейнджер! — указав палочкой на ту, он заставил девушку мигом оказаться на поверхности, а пока все морские существа нападали на русалок, он проделал тоже самое с собой. — Асцендио!
Второй для Гермионы раз лёгкие прорезал уже буквально ледяной воздух, заставляя глухо откашливаться, но не забирая возможность сверлить глазами слишком спокойного слизеринца. Их выбросило на весьма большой булыжник с грубыми краями, из-за которых у Грейнджер стерлись коленки после столкновения. Боль она не чувствовала, или просто не хотела, а премерзкое ощущение мелкой мыли и камушков, что смешались с алой жидкостью, явно не заставляли улыбаться.
Тебе комфортно, Малфой? Если бы он услышал вопрос, то ответил бы простым и лаконичным «Да», ведь он даже не закашлялся. По бледной коже бусинками стекала вода, подсвечиваемая лунным светом и отблеском озера. Они начинали свой путь на обтянутых и выступающих ключицах, стекая вниз по тросу на подкачанные кубики пресса, а потом исчезали на резинке купальных шорт.
— Запоминай, Грейнджер. Будешь вспоминать и ласкать себя ночью, — хмыкнул парень, видимо, заметив её взгляд.
Все мысли о благодарности слизеринцу мигом вылетели из головы, заменяясь нелестными высказываниями в его же сторону. Да как он вообще смеет такое говорить? У него правда нет ни стыда, ни совести. Щёки девушки быстро налились розовым, выдавая смущение с головой, что заставило ухмылку на лице блондина проявиться ещё больше.
— Ты. Да ты!..
— Да я… — протянул он, словно поторапливая и прося продолжения.
Гермиона не успела вывалить на него весь свой словарный запас, чтобы объяснить, насколько он придурок, потому что послышался тихий всплеск воды, а оба волшебника инстинктивно вскинули палочки на выплывшую русалку.
— Мы на своей территории. И если нужно будет, то продолжим, — угрожающе прошипел Малфой, злобно стреляя глазами в сторону существа.
— Продолжить? — кажется, она была искренне удивлена, но через пару секунд шепеляво рассмеялась, хлопнув хвостом по глади воды. — Не с-стоит. Вы приш-ш-шли за заданием, и вы его выполнили. Она, — русалка ткнула трезубцем в Гермиону, которая сильнее сжала древко. — пожертвовала собой, чтобы кто-то другой смог уплыть. Ты, — тычок в сторону Драко, который чуть скривил губу. — не уплыл, хотя был совсем рядом, и помог подруге выбраться. В моих водах русалкам видны спрятавшиеся под заклинаниями невидимости волшебники.
— Она мне не подруга, — выплюнул Малфой.
— А он мне не друг, — тут же вставила гриффиндорка, ничуть не обидевшаяся на его слова. Они друг другу кто угодно, но точно не друзья. Однокурсники, враги, знакомые, собутыльники, но не друзья.
— Ты же Грейнджер, верно? — поинтересовалась русалка, подплывая к кивнувшей девушке ближе. — Нас-слышана, что ты немало читала. Что ты знаешь о нас?
— Почти ничего. Я не особо увлекаюсь водным народом, если честно. Знаю, что дом
а вы строите обычно из камня, что всех русалок и тритонов в мире объединяет любовь к музыке, а ещё вы не любите людей. И магглов, и волшебников.
Русалка заливисто рассмеялась. И этот смех отнюдь не ласкал слух, наоборот, хотелось побыстрее закрыть уши от этого рваного, чуть скулящего звука, сопровождающихся похлопыванием хвоста по глади воды, которая только успела успокоиться от прошлых нападок существа. Волшебники смотрели на это зрелище с непониманием, а Драко даже скривил в отвращении губы.
— А ты попробуй узнать получш-ше. «Фантас-стичес-с-ские твари. Водный народ» — в этой книге ты найдёшь ответы. А пока дос-стань с-свою монетку, иначе задание не зачтётся.
Нахмурившись, Гермиона сунула ладонь под чашечку купальника, доставая нагревшуюся от собственного тела монетку, которую тут же цапнула русалка, покручивая в перепончатых пальцах.
— Ну? — первым не выдержал слизеринец, который порядком задолбался стоять в таком виде на холоде. Кинув короткий взгляд на гриффиндорку, он без труда заметил побледневшую кожу и мурашки на ней. Замерзла, заключил Драко.
— Вам должны сказать, что с этим делать, — непонятно откуда существо достало ещё одну такую монетку и кинуло волшебникам, которые легко поймали их. — Надеюсь, ещё свидимся,
не друзья.
Вновь шепелявый смех, а потом громкий всплеск воды, которая орошила и без того подмёрзших волшебников. Задумчиво крутя монетку в руках, Драко тихо взмахнул палочками со словами «Акцио, вещи», а те мигом прилетели в выставленную ладонь. Пронаблюдав за молчавшим слизеринцем, Гермиона повторила его действия, а потом, кинув джинсы на камни, натянула толстовку на себя. Прямо на мокрый купальник, пока холодное тело чуть поежилась от промёрзшей одежды, что ни разу не грела. Мурашки вновь совершили набег на её чуть загоревшие после лета ноги, останавливаясь где-то на запястьях, которые девушка прикрыла натянутыми рукавами голубой ткани. С удивлением нащупав упаковку сигарет в кармане, Гермиона достала одну из них и подкурила с помощью палочки, как завороженная наблюдая за белыми клубами дыма, слетавшими с той и растворяющимися в ночной темноте.
— Почему ты не ушёл? — слетело с обкусанных губ девушки, которая, кинув взгляд на блондина, заметила, что тот тоже прикурил, но уже стоял одетым: всё та же белая рубашка и черные брюки, а оба предмета одежды идеально выглажены.
— Хреновый вопрос, Грейнджер. А у тебя, я смотрю, всё никак не уйдёт синдром героизма? — хмыкает он, приступая сверлить каким-то злым взглядом усыпанную кровоподтёками шею. И злился Драко точно не на саму Гермиону.
— А если бы это был первокурсник? Чем они владеют? Скажут как Рон «Вингардиум левиос
а», без возможности элементарно защититься? — шатенка задумчиво покачала головой, словно отгоняя от себя эти мысли. — Нет, Малфой, так нельзя. Я бы в любом случае справилась. На худой конец, Джинни бы начала бить тревогу, если бы я не обсудила с ней вечером новую страничку «Пророка», — саркастично заметив, она только потом поняла, что ляпнула, поспешно добавляя и смущенно опуская глаза вниз. — Извини, сказала не подумав.
— Грейнджер, если бы ты осталась одна, то хер бы справилась с этими тварями. Их, как минимум, больше.
Белый дым шоколадно-мятного табака медленно рассеивался по воздуху, пока сам Драко задумчиво смотрел именно на него. Его это как-то не задело. Просто не хотелось думать про отца, который, если вернётся, то… А что, блять, будет? Вновь соберёт Пожирателей? Станет тиранизировать мать? Вступит в гребаный Орден Феникса? Драко не знал. Но он почему-то не понимал, как Люциус способен выйти из тюрьмы, заставив суд забыть о двенадцати годах заключения, за которые дементоры бы высосали из него всё живое.
— Хочешь сказать, что без тебя я бы не справилась? Малфой, мне кажется, что тебя пора в Гриффиндор. То от Кентавра спас, сейчас вот от Русалок. Может, заразился геройством от кого?
Дерзко вскинув подбородок, Гермиона с удивительной выносливостью встретила его зло прищуренные глаза, на дне который чертики отплясывали танго, а то и лезгинку. Но ответить чем-то резким не дала тихо зашипевшая змея, что по валунам целенаправленно приближалась к ним.
— Мерлин! — воскликнула Гермиона, отпрыгнув и от испуга обронив палочку где-то в темноте. Сигарета, к которой она ни разу не прикоснулась губами, упала в воду, но думать нужно было не об этом.
— Боишься змей, но сидишь в двух метрах от меня, Грейнджер? Смею напомнить, что тётка-Шляпа распределила меня точно не к Барсукам, — хмынкул Драко.
Но Гермиона знала, чего бояться. Бумсланг приближался прямо к ней, сверкая в лунном свете зелёно-чёрным покрытием, и не переставая угрожающе шипеть. Два идиотских ядовитых метра олицетворения Слизерина, злобно прищурил чёрные глазки-пуговки.
— Она ядовитая, Малфой. Яд бумсланга сильный, но медленнодействующий. Из его шкуры мы готовим Оборотное.
— Отличное время для лекции, Грейнджер, — саркастично заметил блондин, не двигаясь с места, пока за него уже проскальзывала гриффиндорка. — Нам не хватает твоего малыша-Потти. Это же он в перерывах сплетничает с такими.
— Малфой, ради Мерлина, просто обезвредь её!
— Салазар, — закатив глаза, он всё же взмахнул палочкой с сухим и совершенно безэмоциональным заклинанием. — Петрификус Тоталус. Боишься таких, а, Грейнджер? Левиосо.
Она буквально заставила себя не дёргаться, когда слизеринец заставил змею подлететь слишком близко к лицу, но когда Малфой кинул насмешливое «Фините», вынуждая рептилию недовольно задёргаться всё еще рядом с ней, гриффиндорка всё же сделала шаг назад. Понаблюдав за стойкой, но немного испуганной девушкой, Драко отправил бумсланга в кусты, из которых та, недовольно зашипев, уползла от волшебников подальше.
— Хорошо. Да, боюсь. Все чего-то бояться, — философски заключила Грейнджер, а потом неуверенно протянула. — Эм, можешь помочь мне с палочкой?
— С чего бы это? — вздернув бровь, парень сухо усмехнулся. — Салазар, Уизел бы отдал всю свою Дыру, чтобы понаблюдать за тем, как ты в таком виде будешь наклоняться в поисках палочки.
— Нору! — зло поправила Гермиона. — И какое тебе дело до Рональда? Просто…
Пожалуйста, призови её простым «Акцио».
— А что мне с этого? — словно ребёнок спросил Малфой, хотя, Греймиона могла дать руку на отсечение, что в его планах явно не было чего-то детского.
— Эм, буду должна желание?
— Ты же понимаешь, что я могу загадать всё что угодно? Даже потрахаться со мной в Большом Зале.
— Ты этого не сделаешь, — с улыбкой покачала головой она. —
Слишком просто для такого, как ты. Но я слышала, что палочка упала в камни, так что если я неаккуратно дёрну её, то могу сломать.
— Аргумент. Но как мне скрепить твое обещание, а?
Тяжело вздохнув, Гермиона протянула ему ладонь для рукопожатия, не заметив насмешливо вздёрнутой брови.
Даже так? По-маггловски?Подумал Драко, но всё же сжал её руку в ответ, другой призвав палочку, которую гриффиндорка буквально выхватила из его рук. Покрутив древко в руках, Гермиона взяла в руки джинсы и, надев те, по привычке дважды подпрыгнула.
И так делает девушка? — мысленно спросил себя Драко, сразу приводя параллели с Пэнси. Было нереально даже представить, чтобы она так впрыгивала в свои брюки. Возможно потому, что она вообще не носила джинсы. В движениях слизеринки всегда присутствовала мягкость, плавность и привитый аристократизм, не позволяющий сделать лишнего движения. А она… Просто магглорожденная.
Сразу за осознанием последнего, пришла почти физически ощущаемая оплеуха. Магглорождённая, Малфой? Когда ты последний раз называл так грязнокровок? Ну, примерно никогда. Решив, что слишком надолго задумался, Драко всё же задал последний вопрос, хотя не особо хотел знать ответ.
— Почему ты так уверена в этом? — уточнять в чём именно было бессмысленно — гриффиндорка и так всё поняла.
— Потому что это ты, Малфой, — несмело улыбнулась Гермиона, сразу ускользая в ночной темноте и оставляя слизеринца думать о своих словах.
