***
В узкой квартире дешевого пансиона в Шордиче царила духота и отвратительный смрад разлагающегося тела. Едва Мориарти зашел в комнату, то сморщил нос. Он мог спокойно переносить запах трупа Древнего, но с трудом терпел присутствие инспектора Грегсона. Эти чувства были взаимными. — Опять вы тащите любителей на место преступления, Лестрейд, — сухо заметил Грегсон и посмотрел в сторону Мориарти. — А вам здесь делать нечего. Мы уже заканчиваем. — Мне понадобится лишь десять минут. — Десять минут! Нет, ну вы слышали? — инспектор развернулся к одному из полицейских. — А мы тут торчим целых три часа! Ну и дураки… — Как, и совсем ничего не нашли? — губы Мориарти против воли скривила улыбка. — И правда как-то не очень разумно… — Ну почему же ничего, — вмешался Лестрейд, загораживая своим грузным телом побаговевшего Грегсона. — Вот хотя бы эту надпись… Он ткнул пальцем в брызги зеленой крови на стене. — «Freund» — должно быть, это написал кровью убийца. У него две ошибки в слове «друг». Следовательно, — Лестрейд возвел палец к потолку, довольный своей наблюдательностью, — преступник безграмотен! Мориарти поморщился. — Это… — «Друг» по-немецки, — оборвал его Грегсон. — Да, Мориарти, полиция тоже умеет пользоваться словарем. Что-нибудь еще? Лестрейд втянул живот и надул щеки. А Мориарти отвернулся к стене, пытаясь подавить приступ гнева и собраться с мыслями. Правда, вызвал этот гнев вовсе не инспектор. Ему было ясно, чье тело лежит у кровати в узоре зеленых пятен, накрытое грубой холщовой тканью. «Я выхожу замуж за очень влиятельного господина… Особу зеленых кровей». Ему был известен мотив преступления. «Ах, простите, какой я грубиян — отчитываю почти замужнюю женщину! Вы же без пяти минут миссис Драго…» И ему было очевидно, чьей кистью начертан этот этюд в изумрудных тонах. «Я очень дорожу своей подругой, мистер Мориарти…» Он скрипнул зубами. Одно его слово — и Шерри Верне будет схвачен. Скорее всего, тот не дастся живым. Верне слишком хорошо знает, что случается с пойманными реставрационистами. Одно его слово… — Лестрейд, найдите мне бумагу и перо. — Я вам не секретарь… — И посыльного.***
— Дело должно быть раскрыто. Мориарти глубоко вдохнул и сконцентрировал взгляд на пустом пространстве за головой Ее Величества. — Непременно, миледи. Он сделал шаг вперед, и хтоническая чернота глаз королевы пронзила его голову, насильно вторгаясь в разум. Мориарти спешно отбросил истинные мысли на дальнюю полку сознания, заполняя пространство ничего не значащими глупостями: дело о пропавшем кокер-спаниеле, счет миссис Хадсон за испорченную полку, белая кошка на кладбище, бестолковый любовник Морана, рассыпавший табак по гостиной, погоня за проклятым псом по Гримпенской трясине, зеленая тина, изумрудный платок… Его пульс замедлился на секунду и тут же пустился в прежний пляс. …статьи Герберта Уэста, работа над «Динамикой астероида», покупка нового пера с гравировкой, агрессивная полемика с двухсотлетним вампиром, письма от бывших коллег его университета… — Их было двое. Первый — хирург, скорее всего бывший военный врач. Второй — виновник той истории с кладбищем… …университет, бывший однокурсник, Доджсон, Алиса, мышка Соня, живущая в чайнике… На лбу Мориарти проступила испарина. Губы автоматически шептали нужные слова: — Да, я понимаю… полагаю, это так… да, миледи… …сказки про трех сестричек, которые рисуют всякую всячину: мышеловки, месяц, математику, множество — все на букву «М», Ма… Мориарти с усилием сконцентрировал свое сознание на всякой чепухе. Его власть над разумом неоспорима и незыблема, любую мысль он может вбить в подкорку сознания или предать забвению, мозг должен безоговорочно подчиняться человеку, как руки и ноги, и он — человек, человек… Он делал это десятки раз. Прежде у него получалось. И сегодня получится. — Я найду его… конечно, миледи… …безумный Шляпник, сумасшедшая упырица, мертвый разум, болезнь, пожирающая мозг, пир слепого бога… В голове взвизгнула проклятая флейта. Сознание Мориарти сделало последний отчаянный рывок вверх, к безмятежному потоку пустых, искусственных мыслей. Но было уже поздно. Он упал в трясину. Перед глазами замелькали видения страшных геометрических фигур, а с лица Королевы будто начала сползать фарфоровая маска. Щупальце коснулось его щеки. — У вас кровь. Мориарти достал из кармана платок и вытер кровоточащий нос. Ключ от клуба Диоген тут же нагрелся в его кармане. — Очень плохо выглядите. В вашей голове всякий хлам. — Сожалею, миледи. Его трясло. …обездвиженное тело, изуродованное сознание, он еще ничего не успел, ничего… — Найдете убийцу. Уйдете на покой… — Да. …в секретере осталась последняя упаковка с патронами. Пустая?.. — Вы хорошо послужили короне. Доктор Уоррен позаботится о вас. Он сам о себе позаботится. — Спасибо, миледи. До свидания. — Прощайте, Джеймс.***
Мориарти гипнотизировал взглядом пепел в камине. Окно было распахнуто, и в гостиную вместе с вечерним воздухом просачивался зеленоватый туман. Последний час в доме стояла тишина: миссис Хадсон уже отправилась спать, а Моран ночевал у своего друга. Мориарти расслышал знакомый стук трости, но даже не повернул головы. — Я навещал Асенат, — Майкрофт остановился у его кресла. — Выражал соболезнования по поводу ее утраты. — И как она? — О, безутешна! Такой куш уплыл прямо из-под носа… Майкрофт посмеивался. — Она назвала вас «этот мужчина». Ума не приложу, как вы заполучили это звание, Джеймс, но чем-то вы ее впечатлили. — Я польщен. Изучающий взгляд холодных серых глаз остановился на его лице. Мориарти поддался приступу малодушия и отвернулся. Он знал, что сейчас Майкрофт изучал его с предельной легкостью, как раскрытую книгу. — Встреча с королевой прошла скверно, я полагаю. Мориарти скривился. — Ваш брат — актер, выступает под псевдонимом Шерри Верне. Я отправил ему пустое письмо. Посыльный передал, что со вчерашнего дня Верне не появлялся в театре. Видно, успел скрыться. Полиция ничего не знает о нем. И если узнает, то не от меня, — Мориарти сгорбился в кресле. — На этом все новости. А теперь катитесь к черту, Майкрофт Холмс. Трясина уже затянула его с головой. Ему не хотелось ни с кем делить это интимное чувство. — Покачусь. Но сначала скажите, передумали ли вы насчет моего предложения, — Майкрофт помедлил, будто тщательно подбирал слова. — Хотя для меня уже все ясно… ваш сегодняшний поступок говорит о том, что вы поддались чувству… — Поддаются чувствам лишь идиоты, — сухо ответил Мориарти. — А вас я выбрал осознанно. И позволил себе влюбиться в вашу голову. — Только в голову? — Внешне вы тоже ничего. У вас милые веснушки. — Не очень рациональное действие, Джеймс, — улыбнулся Майкрофт. — Я как капитан дальнего плавания, только хуже. Уплыву и не вернусь. — Переживу. Мне все равно недолго осталось. — Опять за свое… — он тяжело вздохнул. — Признайтесь честно: вы наслаждаетесь этим недугом. Видно, у вас в жизни было так мало серьезных переживаний, что теперь вы их смакуете. — Вы в своем уме? Я скоро буду лежать в гробу. — Ну вот видите, я прав — смакуете. Хотите, я один раз вас пожалею, и вам больше не придется заниматься этими глупостями? — Следите за языком. Самообладание изменило Мориарти, и отрывистая реплика прозвучала как удар кнутом. Он закрыл лицо ладонью. — Джеймс… — добавил Майкрофт уже мягче. — Я не издеваюсь над вами, поверьте. Возможно, я выбрал неудачный способ достучаться до вас… Раздался стук трости и шелест ткани. — Я понимаю, что вам больно. А еще — очень страшно. Вы такого никогда не испытывали… Мориарти отнял левую руку от лица и с удивлением обнаружил, что Майкрофт опустился на колени перед его креслом. — Брюки помнете. — Все ради вас, — Майкрофт вновь слабо улыбнулся. — Ну так что, я прав? — Мой разум — единственное, что у меня есть. Если я начну терять рассудок или впаду в кому… нет, я не допущу этого. Взгляд Майкрофта упал на другую руку Мориарти, которая покоилась на его бедре. — Опасная это привычка, Джеймс Мориарти, держать заряженный револьвер в кармане халата… Мориарти поджал губы и ничего не ответил, крепче сжимая рукоять сквозь ткань. Но затем посчитал это ребячеством и позволил рукам Майкрофта мягко разжать его пальцы и достать на свет револьвер. Тот молча разрядил его и положил на стол Мориарти. — Это ваша «Лунная соната»? — Что? Майкрофт кивнул на толстую стопку черновиков «Динамики астероида». — Когда Бетховен писал свою знаменитую сонату, то уже страдал от глухоты и думал наложить на себя руки. Единственное, что удерживало его от самоубийства — мысли о той музыке, которую он еще не написал… — Он помолчал. — Знаете, что было потом? — Никогда не интересовался, — прохладно ответил Мориарти. — Он застрелился? Умер от пневмонии? Жил долго и счастливо? — Оставил завещание и после этого протянул целых двадцать шесть лет, — усмехнулся Майкрофт. — А вы проживете еще дольше, я уверен. И будут у вас не только сонаты, но и симфонии, и концерты… Он сжал руки Мориарти в своих. — Я знаю, вы доверяете только фактам, и если вам нужен факт, то вот он — перед вами. Разве я выгляжу безумцем? — Нет. Вы выглядите как статистическая погрешность… — Да выбросьте уже из головы свою проклятую математику! — оборвал его Майкрофт. — Я и сам математик. Вернее, стал бы им, если бы не умер. — Она была так безумна… та сновидица, из лечебницы… — Мориарти болезненно скривился — ему вновь почудился звук демонической флейты. — И другая… они называли себя слугами слепого бога. — С вами этого не случится. Вы умны, у вас здоровый рассудок, способный справиться со сновидческим даром. Слышите меня? К звукам фальшивящей флейты в его голове присоединился тонкий, насмешливый визг свирели. Эта дикая, первобытная мелодия обволакивала разум, наполняла его своей отравляющей мглой и побуждала броситься прямо в бездну… Мориарти почувствовал прикосновение к щеке. — Джеймс, слушайте мой голос. Вернитесь ко мне. Флейта смолкла, а вслед за ней — и дьявольская свирель. В его голове наступила тишина. — Не погружайтесь в свое подсознание так глубоко, — Майкрофт убрал прядь волос с его виска. — Иначе придется расколдовывать вас поцелуями, как спящую красавицу. — Странные у вас угрозы, Майкрофт Холмс… — Вижу, вы и правда вернулись. Вам уже лучше? На Мориарти навалился запоздалый приступ стыда. У него тут же возникло желание встать с кресла, отойти к окну и отвернуться от пытливого взгляда серых глаз к багровому лику луны. Но перед ним на коленях стоял Майкрофт Холмс, и бежать было как-то несподручно. — Да. Прошу прощения, что позволил себе слабость духа… такого больше не повторится. — Ничего, Джеймс. Этот разговор уйдет со мной в могилу. Майкрофт поднялся на ноги, опираясь на трость. — Уже поздно… я провожу вас и сам пойду спать. Мориарти кивнул.***
Уже в коридоре Мориарти обернулся к своему спутнику и, дотянувшись до тонких губ, быстро поцеловал его. А затем толкнул дверь в спальню и молча посторонился, замерев у дверного прохода. На лице Майкрофта промелькнуло уже знакомое растерянное выражение, будто у мальчишки перед первым экзаменом. Он посмотрел на Мориарти с немым вопросом, и тот чуть усмехнулся в ответ, давая понять, что догадка была правильной. — А вы уверены, что это хорошая идея в вашем состоянии? — Утомлен мой разум, а не тело. Кроме того, — Мориарти хмыкнул как-то легкомысленно, чувствуя приятную опустошенность после недавнего всплеска эмоций, — приятно хоть пару часов не думать. Иногда. — Что ж… если вы в этом уверены… Возможно, дело было в кровавых отблесках луны, но скулы Майкрофта заметно потемнели. — Предлагаю подняться на чердак, — Он откашлялся. — Не хотелось бы беспокоить вашу домовладелицу… На лестничном пролете Майкрофт отвел его волосы в сторону и поцеловал в обнажившуюся шею. От такого Мориарти споткнулся на ступеньках и зашипел, поворачиваясь: — Если я сломаю ногу, будем с вами заниматься всю ночь не любовью, а акробатикой… Его шипение переросло в новый поцелуй. Ногу Мориарти не сломал, но подвернул лодыжку. А Майкрофт с непривычки стукнулся головой о низкий потолок чердака. — Нам стоило заняться этим во сне, — пробормотал он и потер затылок. — Никакой боли, бездна удовольствия. — Уже пробовали? — поинтересовался Мориарти, расстегивая жилетку. — Кстати об этом. Вы ведь не… — Разумеется, нет, — ответил Майкрофт прохладно, словно задетый этим предположением. — А вы? — Нет, давно нет. Вас всегда интересовали только мужчины? — Всегда. — Значит, я удачно отказался от предложения мисс Адлер… — О чем это вы? — Неважно. Давайте не будем отвлекаться. Он уже разделся до рубашки и брюк, а Майкрофт лишь неторопливо спустил с плеч пиджак и аккуратно повесил его на стул. Выглядело это настолько церемонно, что Мориарти скривился. — Ну и кого вы здесь стесняетесь? Чердачных мышей? — Не люблю оголяться, — поморщился Майкрофт. — Любоваться там нечем. Если позволите, я останусь в таком виде… — Нет. Я вас не понимаю. — Да куда вам, — ответил он прохладнее, чем обычно. — Не воспринимайте это как неуважение к вам… скорее комплимент. — Вы симпатичный мужчина, Майкрофт. Майкрофт сильно изменился в лице, дрогнули уголки его губ. А затем случилось кое-что из ряда вон выходящее. Он рассмеялся. То был искренний, но неприятно болезненный смех человека, которого только что развлекла одному ему известная шутка. В разговоре, где вовсе нечему было смеяться. — Не несите, пожалуйста, чепухи, мой дорогой Джеймс… — заметил Майкрофт, отсмеявшись. — Я некрасив, и с этой реальностью давно уже смирился. — Можете мне не верить. Я лицо заинтересованное, и мои наблюдения субъективны. Впрочем, сейчас мы говорим о категориях, где других наблюдений быть не может… — Вы совершенно очаровательны, — Майкрофт улыбнулся, но как-то натянуто. — Пожалуйста, давайте закроем тему. На его рыжих волосах играл лунный свет. Мориарти вспомнилась их первая встреча. Тогда в окно светило белое солнце, и он тоже стоял против света, а Майкрофт — на свету, один поднимался наверх, а другой — спускался вниз. У него отчего-то возникло желание вновь укрыть своей тенью собеседника. Что он и сделал. Едва Майкрофт приблизился к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки, как Мориарти вдруг сделал шаг в сторону и с игривой дерзостью перехватил его за запястье. Казалось, Майкрофт прочитал его мысли. И прищурился. — Приглашаете на поле битвы? — Нет. Это другое, — в голове Мориарти промелькнули слова одного актера с Друри-лейн. — Не воспринимаю отношения как вечную войну. — Хорошо, когда встречаются два разумных человека… — Майкрофт все улыбался. — С такими разумными взглядами на все что угодно. — Да, — лицо Мориарти, напротив, омрачилось. — Это большая редкость. — Будете по мне скучать? — Вероятно. — Не стоит, — Майкрофт крепче стиснул его ладонь. — На вашем месте я бы побыстрей выкинул меня из головы. — К сожалению, я уже позволил своей голове вас запомнить. Выкинуть вас будет непросто. Майкрофт чуть усмехнулся, задержался взглядом на его шее, обернутой изумрудным платком, а затем притянул Мориарти к себе, обхватывая рукой его поясницу. — Ну, право, Джеймс… у такого умного человека, как вы, не должно возникать подобных трудностей. Даже как-то неудобно учить вас элементарным вещам… — Просветите меня. — Вы когда-нибудь занимались верховой ездой?.. А, вижу, занимались. Здесь тот же подход: хлестнете кнутом, и лошадь понесется вперед, натянете вожжи… — пальцы Майкрофта коснулись его шеи, оттянули платок и тут же отпустили, — она остановится… Понимаете? Мориарти не понимал. Ледяной ужас, который сковывал Майкрофта Холмса перед лицом своих чувств, был ему незнаком. Сам он их испытывал приглушенно, будто всю жизнь находился на морском дне, и все, что он мог ощутить, растворялось в толще воды. Изредка он силился разглядеть что-то сквозь тучи мутного ила, но быстро бросал это занятие, напоминающее сизифов труд. Мориарти не посмел бы сравнить себя с кем-то из Великих Древних, но он всегда чувствовал к Спящему на дне Тихого океана что-то вроде причастности. Ктулху дремал мертвым сном на вершине подводного города Р’льех и ждал верного положения звезд, чтобы освободиться от оков сна и сумрачных подводных глубин. Мориарти же казалось, что простым смертным не следует полагаться на звезды. Вместо грез о химерах им стоит довольствоваться той реальностью, в которой они имели счастье (или несчастье) оказаться. Его реальностью были математические формулы, небесные светила и хроническая эмоциональная глухота. В остальном он ощущал себя совершенно нормальным человеком. У него даже был понижен болевой порог, поэтому Мориарти недолюбливал зубных и по возможности их избегал. Видимо, Майкрофт боялся чувствовать так же сильно, как он — лечить кариес. — Вы разумный человек с разумными взглядами почти на все что угодно. Майкрофт вежливо приподнял брови. — Разве я сказал что-то не так? Чувства стоит держать в узде, Джеймс. Они отвлекают. — Меня — нет. — Вы счастливый человек. — Если бы вы не сказали мне об этом, я бы так и не узнал. Брови Майкрофта все еще были подняты, взгляд смеющийся. За разговором о чувствах Мориарти лишил его жилета и галстука. Майкрофт не лишил его ничего, зато наградил чувством отчужденности. Они продолжали друг друга не понимать. А между тем Мориарти начал испытывать нетерпение: — Что вы так медлите? — А куда вы так торопитесь? — Очень хочу поскорее стать несчастливым человеком. — Возможно, у меня времени даже меньше, чем у вас. И все же я не спешу… Мориарти и правда не воспринимал отношения как вечную войну. Он предпочитал блицкриг*: — Если вы продолжите стоять истуканом, я сию же минуту раздену вас догола. — Какая же вы язва, Джеймс Мориарти, — пробормотал Майкрофт, потянувшись к приоткрытым губам своего противника и двинув его к постели. Там он аккуратно вытащил жемчужную булавку из шейного платка и развернул ткань, а затем припал губами к коже, забираясь ладонью под рубашку. Мориарти задышал тяжелее и чаще, как после долгой погони, и запрокинул голову, устремив взгляд на чердачные стропила. Так ли уж важны химеры понимания, когда мойры подносят ножницы к нити судьбы? У него было мало времени. У них было мало времени. Потревоженные чувства опустошили его. За этот безумный день Мориарти несколько раз грубо будили, вытаскивали с морского дна, и теперь ему не хватало кислорода, а легкие жгло огнем. Возможно, у Майкрофта тоже получится нарушить его покой. И на сей раз Мориарти понравится. Он разомкнул губы: — Почему вы назвали мои глаза смертоносной трясиной? Майкрофт оторвался от изучения его груди и посмотрел задумчиво и растерянно. — Я чувствую бессилие, когда смотрю в них. Вязну и не могу пошевелиться. Он протянул руку и коснулся его щеки, скользнув пальцем по скуле. — У вас еще лицо… как у привидения. Не бледное, нет, а такое… запоминающееся. Вроде тех, которые преследуют во снах. Губы Мориарти тронула улыбка. — И как оно вам? — Восхищает и вызывает первобытный страх… Руки Майкрофта накрыли его бедра, и у Мориарти похолодели виски, зашумело в ушах, сбился пульс. А внизу все обожгло огнем. На краткий момент химера понимания промелькнула между ними. — Пожалуйтесь на меня Обществу психических исследований*… — успел выдохнуть Мориарти последнюю остроту, прежде чем жар дыхания Майкрофта коснулся его живота и он провалился в бездну.