Вечный шах

— Вы должны были явиться на прием в понедельник. Доктор Уоррен стоял посреди гостиной, отстраненный и застегнутый на все пуговицы дорожного сюртука, Мориарти напротив него — несобранный, в домашнем халате, только высвободившийся из объятий Майкрофта и Морфея. Он то и дело щурился, пытаясь избавиться от сонной рези в глазах. Взгляд не задерживался на враче и плыл, а сам Мориарти терял концентрацию. Вероятно, виною были тяжелые сновидения, особо измучившие его перед рассветом. — У меня возникло дело. Сожалею, что не смог предупредить. — Но сегодня уже вторник. — То дело было срочным. — Мне кажется, вы не осознаете серьезность проблемы. Сновидческая болезнь требует постоянного наблюдения. — Я от него не отказываюсь. — Ваши зрачки не расширены. Явно не принимали лекарств — ни тогда, ни сейчас. — При всем уважении, доктор Уоррен, их побочный эффект… — Вы опасны для общества, мистер Мориарти. Врач даже не смотрел в его сторону, блуждая совершенно пустым взглядом по выцветшим обоям гостиной. А между тем Мориарти начал терять терпение. Он будто вел диалог с миссис Хадсон, которая увлеклась рассказом о своем ревматизме и сортах петуний. — Общество на меня еще не жаловалось, — сухо ответил он. — Можете спросить майора — он подтвердит, что угрозу я представляю только каминной полке нашей домовладелицы. — Я предупреждал вас о последствиях отказа от лечения. — Повторяю: я от него не отказываюсь. Разберусь с текущим расследованием и уже завтра буду в вашем распоряжении. Неожиданно доктор Уоррен повернул голову и пристально посмотрел на Мориарти. Его черные глаза, слегка налитые кровью, глядели тускло и безжизненно. Мориарти вдруг понял, что за странность в облике врача не давала ему покоя с их первой встречи. Куда бы ни обращал лицо Уоррен — к солнечным окнам гостиной, к зажженному камину или к слабо коптящей керосиновой лампе, — в его смоляных глазах продолжала плескаться бездонная чернота без малейшего отблеска света. У него возникло ощущение, что перед ним стоит не человек, не Древний, а сущность иного рода. Мориарти передернуло. В одно мгновение вязкая сонливость пропала, тело застыло в оцепенении, а все чувства обострились и напряглись. Он вспомнил, как похожее ощущение описывал ему майор, когда делился воспоминаниями о роковой экспедиции вглубь афганских пещер. Однако у него не было времени задуматься над этим явлением, потому что врач уже натягивал шляпу. — Будете сегодня вечером. Я пришлю за вами, — он вежливо кивнул Мориарти. — Хорошего дня. В дверях гостиной доктор Уоррен едва не столкнулся с Майкрофтом. Посмотрев на него пустым, мертвым взглядом, он слегка приподнял свой цилиндр. — Добрый день, мистер Холмс. Майкрофт застыл на месте, сжимая в руке «Звезду Альбиона». Поглощенный своими мыслями, Мориарти не придал этому значения. Не заметил он и того, как смертельная бледность покрыла лицо Майкрофта и как за спиной раздались тяжелые шаги, а затем — скрип кресла. В голове уже запустился вычислительный механизм. Слова Уоррена были прямой угрозой назначить принудительное лечение в стенах психиатрической лечебницы имени королевы Виктории. Скорее всего, бессрочное и с постоянным проживанием. Этот вариант Мориарти не устраивал. Если дело зашло так далеко, то защиты от Ее Величества ждать не следовало. Уже вечером ему предстоит исчезнуть — возможно, не только с улиц Лондона, но и с островов вообще. Значит, от их с Майкрофтом временного пирога только что остались одни крошки. Мориарти повернулся: — Майкрофт, у меня для вас не самые приятные… И осекся на полуслове. Майкрофт стоял спиной к нему. Видна была лишь рука, крепко вцепившаяся в темную обивку кресла. Она выглядела белым пауком. Мориарти приблизился и накрыл ладонью дрожащие пальцы. На ощупь они оказались холодны, как металлическая поверхность его микроскопа. — Что с вами? Ему удалось развернуть Майкрофта к себе. Веснушки чернели на бледном лице, уголки посеревших губ судорожно дергались, а из двух темных впадин на Мориарти смотрели лихорадочно блестящие глаза. Негустые рыжие волосы растрепались, лоб покрылся потом. Майкрофта всего трясло, будто в ознобе. — Кто был тот человек? — его голос походил на хрип. — Что он делал в вашем доме? — Мистер Уоррен — мой лечащий врач… — Мориарти нахмурился, когда Майкрофт рванулся к окну и отдернул штору, тревожно оглядывая улицу. — Вернее, был им, пока не решил отправить меня в бедлам. Послушайте, что происходит? Майкрофт уже рылся в ящиках его стола. Он вытащил на поверхность револьвер и коробку с патронами, порвал ее, отчего те рассыпались по столу, упали на ковер и закатились под шкаф с химикатами. А затем выругался. Тут Мориарти понял, что с мельтешением пора заканчивать. Если с губ Майкрофта срывалась нецензурная брань — он был близок к умственному помешательству. Не без борьбы он отобрал у него оружие и спрятал в карман халата. На сей раз револьвер не был заряжен. — Сядьте. Майкрофт рухнул в кресло. А Мориарти отыскал где-то чистый стакан, налил шотландский виски и, сдвинув рукописи на столе, сел напротив. С выжиданием он смотрел, как Майкрофт пил, пытаясь унять дрожь в руках. — Я думал, что убил его, — прохрипел он наконец. — Еще тогда, десять лет назад. Глаза Мориарти расширились. — Ваш друг. — Сущность в теле моего друга, — поправил его Майкрофт уже прежним голосом, но теперь в нем сквозила горечь. — Тот демон, что завладел им. — Вы никогда не думали, — Мориарти старался подбирать слова — его рационализм почти всегда перевешивал сочувствие, — что могли совершить ошибку?.. — Нет, — твердо ответил Майкрофт. — Не мог. Видите ли, Джеймс, в нашу первую встречу я умолчал о деталях той проклятой ночи… но теперь я готов поведать вам историю целиком. Он тяжело выдохнул и зарылся рукой в редеющие волосы. Сейчас Майкрофт все меньше напоминал Мориарти бывшего студента — сильные переживания отнимали у него годы жизни быстрее, чем это делало бремя сновидца. — В отличие от меня, Ричард не обладал сновидческим даром и не мог путешествовать в иные миры. Он никогда не признавался, но его вольной натуре были ненавистны любые ограничения. Возможно, потому так стремился найти путь в подземный мир, куда закрыта дорога даже сновидцам… При этих словах Майкрофт неожиданно слабо улыбнулся. — И утереть мне нос, как он это называл. Его изыскания привели нас на древнее кладбище, к склепу, указанному в безумном индийском трактате. Мы вместе очистили надгробье и сдвинули могильную плиту. Оттуда, из черного провала, на нас повеяло таким гнусным запахом разложения, что мы долго не могли приблизиться к могиле… На мгновение Мориарти и самому показалось, будто в гостиной стоял странноватый горьковатый запах. Однако он списал это на свое разыгравшееся воображение. А между тем Майкрофт продолжил: — В то мгновение я словно прозрел, Джеймс. Я привык доверять не мифическому предчувствию, а здравому смыслу, который изменил мне, когда я согласился на эту авантюру. Мною овладел ужас, и я попытался отговорить Ричарда от этой затеи… — губы Майкрофта скривила мрачная усмешка. — О, поверьте, я испробовал все: в ход шли и просьбы, и угрозы, однако мой друг оставался глух к любым увещеваниям. Ричард, он… Тут горло Майкрофта будто сжал какой-то спазм. — Ваш друг был безумен. — Так о нем говорили, — на лице Майкрофта вновь появилась грустная улыбка. — У Ричарда были такие особенные глаза, знаете… как два черных омута. И взгляд тяжелый. Многих он пугал, но не меня. — Полагаю, с вами он проделывал другое. — Не ревнуйте, Джеймс. Должен же был чей-то разум развлекать меня, пока я не встретил вас… — Touché, — усмехнулся Мориарти. — Продолжайте, прошу вас. — Однако те многие, кто твердил о помешательстве Ричарда, были правы. Должно быть, мне попросту не хватало храбрости… — Майкрофт запнулся, — наблюдать, как близкий человек погружается в пучины безумия и я не властен его остановить. Безумия, причина которого не болезнь, не прикосновение Древнего и не фолианты с неведомыми письменами, а его собственное безрассудство. Ричард не шагал к пропасти, он к ней бежал. А я потакал, потому что чувства лишили разума и меня. Майкрофт помолчал. — Порой мне казалось, что наше будущее ему безразлично… и мое, и свое собственное. Словно у нас его и не было вовсе. Он мотнул головой, стряхивая с себя горькую задумчивость. — Тогда Ричард ответил, чтобы я не сотрясал воздух попусту — он спустится все равно. Мне же была отведена роль того, кто будет ждать его триумфального возвращения. После этих слов он достал из своей поклажи переносной телефонный аппарат* — такой, знаете, бывает у военных и железнодорожников. Я сразу понял, что мой друг все спланировал заранее. Ричард был настолько убежден в моей трусости, что и не допускал мысли, будто я соглашусь спуститься с ним, во тьму… Где-то в коридоре хлопнула дверь, раздались шаги, и Майкрофт вздрогнул, тревожно обернувшись через плечо. Мориарти не обратил на это внимания. Неожиданно рассказ завладел им, хотя его исход, казалось, был уже известен. — После того, — продолжил Майкрофт, убедившись, что шаги в коридоре стихли, — я ощутил бессилие. И обиду, хотя Ричард был прав в своих обвинениях… Страх перед спуском и задетое самолюбие вынудили меня покориться. Мы условились, что Ричард будет на связи, он взял с собой провод и начал спускаться в подземелье. Мне оставалось лишь ждать… о, Джеймс, вижу, вы очень заинтересованы в технической стороне вопроса, но стесняетесь меня прервать. Мориарти лишь махнул рукой — разговоры о свойствах переносных телефонных аппаратов можно было оставить на потом. — Ричард долго молчал. Когда я уже начал беспокоиться, в трубке раздался его шепот — нервный, испуганный. И, поверьте, после всех тварей мира этого и мира иного, которых я встречал, не было зрелища более отвратительного, чем то, что он описал. Я немедленно приказал ему возвращаться, но он лишь твердил, чтобы я вернул плиту на место и бежал, пока не поздно. Теперь уже Ричард грозил мне и умолял… однако я не мог оставить его одного с тем чудовищем, понимаете? — Вы полагаете, то был Древний? — осторожно уточнил Мориарти. — Из вашего описания неясно… — Нет. Годами позже я кое-что выяснил. Оказывается, эта тварь была человеком. Когда-то… — Майкрофт странно хмыкнул, будто заново поражаясь своим давним открытиям. — Однако в ту минуту мне было не до того. Ричард продолжал умолять меня бежать, но его голос слабел с каждой секундой… под конец он попрощался со мной и перестал отвечать. Не знаю, сколько времени я провел, пытаясь дозваться его — может быть, прошел час или лишь пара минут. Представьте, что я испытал, когда в трубке наконец раздались щелчки… Я снова позвал Ричарда, но в ответ услышал чужой, нечеловеческий голос — как скрип ржавого механизма. «Он мертв, мистер Холмс». Последние слова Майкрофта отдались в голове Мориарти голосом доктора Уоррена. Он поморщился. — Вы не задвинули могильную плиту. — Не мог, Джеймс. Сперва мне нужно было убедиться… потому я зарядил револьвер и принялся ждать. Едва эта тварь показалась на поверхности, сразу стало ясно, что Ричард мертв. Оно сохранило его оболочку, но поглотило сущность. — Глаза, — неожиданно заметил Мориарти. — Они не отражали свет. — Верно… Я спустил в это существо целую обойму, но, видимо, ему удалось выжить. А меня обвинили в убийстве, которого я не совершал. Все время, пока Майкрофт вел свой рассказ, он то и дело оборачивался к Мориарти и бегло поглядывал на него с нарастающим волнением и тревогой. Теперь же, когда история подошла к концу, Майкрофт вмерз в кресло, а его взгляд странно окаменел. В нем более не читалось ничего, кроме нестерпимой душевной боли и горечи утраты, которые пришлось пережить вновь. Мориарти молча изучал его. Всю свою жизнь Майкрофт Холмс воображал себя всадником на спине своих чувств, погоняющим эмоции кнутом и усмиряющим их вожжами, когда в том была необходимость. Ему доставляла удовольствие мысль, что он мог это позволить, в то время как многие неслись в этой безумной скачке длинною в жизнь, падая и разбиваясь. Примерно так же, как Мориарти играл с собственным умом, Майкрофт играл своими чувствами, и они оба полагали, что управляют этой собственностью железной рукой. Голова Мориарти в последнее время напоминала раскаленный котел, в котором доваривался его мозг, а в каждом движении Майкрофта чувствовался натужный скрип пробудившихся сантиментов. Змеи обломали зубы о собственную шкуру. Мориарти бесшумно опустился на колени перед креслом. — Не погружайтесь в подсознание так глубоко, Майкрофт. Вернитесь ко мне, — он едва заметно улыбнулся. — Иначе мы оба заснем и уже друг друга не расколдуем. Почувствовав прикосновение руки Мориарти к своей щеке, Майкрофт выпрямился, и взгляд его немного прояснился. — Похоже, теперь уже я позволил себе слабость духа… — Хотите, чтобы я унес ваш секрет в свою могилу? Губы Майкрофта тронула улыбка, и он уже собирался что-то ответить, как вдруг в коридоре вновь раздались шаги — на сей раз со стороны лестницы. Через мгновение в комнату зашел Моран. На его лице застыло выражение крайнего изумления и растерянности, свойственное человеку, которого поутру настигает известие о банкротстве. На плечах у майора гордо восседала Королева Мария. — Удивительное дело, — пробормотал Моран. — Просыпаюсь — а у меня в кровати кошка сидит. Если б не знал, что миссис Хадсон их терпеть не может, то подумал… Он осекся — взгляд его упал на кресло за столом. Мориарти молча поднялся на ноги, а Майкрофт отвернулся, незаметно вытирая глаза. — Это моя кошка, Моран. Временно, — Мориарти сощурился — на майоре был новый сюртук. — Куда-то собираетесь, друг мой? — Вы так спрашиваете, будто сами уже не вычислили, — буркнул Моран. — По пеплу на ботинках или, не знаю, запонкам. Кстати, не видели мой портсигар? — Поищите в моем секретере — вы вечно там что-то бросаете. — В нашем секретере. Это все же общая гостиная, а не ваш кабинет… Мориарти чуть усмехнулся. Легкая ворчливость майора всегда проявлялась, когда он был чем-то крайне доволен. — Собрались со своим другом на выставку? Никогда не думал, что вас интересует морская фауна. Моран только промычал что-то с неопределенной интонацией и выдвинул ящики секретера. Майкрофту пришлось отодвинуться вместе с креслом, освобождая дорогу, и кошка тут же спрыгнула к нему на колени. — Меня-то, может, и нет… — заметил наконец Моран, засовывая найденный портсигар в карман. — Но он там что-то проектировал. На лице Мориарти отразилось удивление. — Вы говорили, что ваш друг — химик, а не… Договорить он не успел. Со стороны окна раздался оглушительный треск. Банка с К’нанской сывороткой лопнула и взорвалась, заливая подоконник, стены и персидский ковер миссис Хадсон омерзительной зеленой слизью. Гостиную наполнил горький тошнотворный запах. К несчастью для майора (и к счастью для остальных), задело только его. — Проклятье! — Моран в раздражении стянул с себя испорченный сюртук. — Говорил же вам — уберите эту чертову банку с окна… — Простите, друг мой, — Мориарти скривился, словно от зубной боли. — Признаю: я забыл о ней… у вас, кажется, был второй сюртук? Моран ему уже не ответил, скрывшись за дверью в коридор. Вскоре оттуда донеслись голоса — майор выяснял у миссис Хадсон, можно ли было как-то спасти его выходной наряд. — Мне тоже стоит извиниться, — хмыкнул Майкрофт. — Похоже, я занимаю слишком много места в вашей голове. — Вижу, вы уже пришли в норму, — сухо ответил Мориарти. — Что не может не радовать. Вам известно о содержании моего разговора с доктором Уорреном? — Да. Поэтому, Джеймс, я хотел предложить… Майкрофт осекся, когда в гостиной вновь появился Моран. При появлении майора на его лице застыло брезгливое выражение, однако он сдержался и промолчал. — Моран, уж лучше пиджак, — заметил Мориарти, проследив за взглядом Майкрофта. — Вы где-то порвали рукав… — Не порвал, а пролил какую-то вашу гадость, — угрюмо ответил Моран и поправил рукав, пытаясь скрыть прореху. — Правда, еще вчера там была дыра размером с пуговицу… Мориарти резко изменился в лице. — Давайте сюда свой сюртук. — Что?.. — Немедленно! Он выдернул из рук майора сюртук и поднес рукав к глазам, разглядывая его на свету. Края прорехи были покрыты белой сукровицей и чуть дымились. Ткань будто что-то медленно разъедало изнутри. — Моран, опишите вашего друга. — Ну… высокий, — майор явно растерялся от неожиданности. — Глаза серые. Волосы темные. Вьются, так, слегка… Дальше он замолчал, смутившись. А Мориарти вдруг издал звук сродни шипению змеи и схватился за голову. — Мигойская кислота нейтрализует любые запахи… — процедил он. — Даже тяжелые парфюмы. О Древние, какой же я идиот! Мориарти принялся мерить шагами комнату, морщась и невнятно бормоча себе что-то под нос. Поймав изумленный взгляд Майкрофта, Моран неохотно пояснил: — Это он так на себя злится. Подождите немного, угомонится и все объяснит. Резко замерев на месте, Мориарти повернул голову и бросил: — Мы его нашли, Майкрофт. Действовать нужно быстро, пока он снова не ускользнул. — В этот раз я пойду с вами. — Исключено, — отрезал Мориарти. — Не будем рисковать. Я уговорю Верне прийти… а вы будете ждать нас у двери в клубе Диоген. — Да что, черт меня побери, тут происходит?! — не выдержал Моран. — Вы-то его откуда знаете? — Боюсь, я с вашим другом знаком еще дольше, чем с вами, — хмыкнул Мориарти. — Простите, майор, я до последнего не хотел втягивать вас в эту дурную историю. — До сегодняшнего дня вы меня не предупреждали, а в дурные истории втягивали все равно, — Моран махнул рукой. — Если это касается вас, друг мой, и Ше… мистера Верне, то я готов слушать. — Это особый случай. Вас могут обвинить в государственной измене. Моран скрестил руки на груди и выжидающе уставился на них обоих. — Слишком долгая интерлюдия. — Что ж… Майкрофт, расскажите ему. Все. Мориарти уже покидал дом 221B на Бейкер-стрит, когда поймал себя на мысли, что он, должно быть, в последний раз спускается по этим истертым ступенькам. Вряд ли доктор Уоррен позволит ему такую роскошь, как сборы перед побегом. Вслед ему из гостиной донеслись обрывки приглушенного разговора: — Но прежде чем мы перейдем к сути вещей, майор, я хотел бы убедиться, насколько серьезны ваши намерения относительно моего брата… — Вашего… кого?!