Разрушая границы

«Странно всё это, — думал юноша, старательно перерисовывая чужеродные символы из книги. Что это было за место такое? Да и человек этот… — Я и не я одновременно. Кто он?» Юноша отметил несколько загоревшихся ламп на потолке. Также в помещении стало значительно теплее. О примечательном зеркале он решил пока благоразумно забыть. Вспомнит потом, когда встретится с ним лицом к поверхности. Он уже не надеялся, что будет в нём отражаться. Раз этого до сих пор не произошло, то никогда и не будет. Юноша принял это, как данность, как аксиому, как константу. Как то, что должно быть именно так и никак иначе. Примечательно было то, что скрежет, который разносился по ту сторону зеркала давно не тревожил юношу. Он прекратился ещё тогда. Когда весь свет погас. И до сих пор оттуда не раздавалось ни единого звука. Этот вопрос тоже решено было отложить на потом. Слишком много вопросов. Тишина угнетала. Однообразность действительности давила на усталый мозг. Он продолжал чертить символы снова и снова, пока руку не свело судорогой. Новая надпись своими символами уже давно красовалась на листочке. Юноша устало потёр глаза кулаками, после растянул конечности в разные стороны. Позвоночник хрустнул, выпрямляясь. Раздался какой-то гулкий звук. Юноша резко повернулся в ту сторону и замер. Вновь воцарившаяся тишина давила на уши своей монументальностью. Он не мог отделаться от мысли, что сейчас что-то произойдёт. Мрачные мысли одолели его голову, одна была страшнее другой. Внезапно он издал удивлённый вздох. Глаза распахнулись в приятном изумлении. Один из стеллажей неожиданно засветился. Прямо на его глазах. С этой стороны. Счастливая улыбка появилась на лице юноши. Он сразу же вскочил с места и направился к столь яркой находке. Он стал внимательно разглядывать каркас с внешней стороны, пытаясь найти какой-то знак или символ, но ничего похожего он так и не нашёл. Юноша решил посмотреть на содержание книг, что хранились в этом шкафу. Он достал оттуда самую новую, самую яркую и симпатичную книжку. Раскрыл её прямо посередине, но на развороте красовались всё те же непонятные символы, что и раньше. Единственное отличие этих книг от тех, что находились в темных стеллажах — это то, что сами книги тоже слегка подсвечивались изнутри. Будто держишь в руках что-то тёплое и волшебное. Самое дорогое, что есть в жизни. Юноша заворожённо смотрел на подсвеченные страницы. Тепло проникало, казалось, в самую суть молодого человека. В его душу, вызывая при этом положительные эмоции. Он не мог прочитать ни строчки, однако, нежная улыбка не сходила с его лица, глаза его лучились счастьем и вселенским добром. Ему казалось, что это то самое, та частичка, которой ему не хватало до этого. Казалось, что именно это он искал в этом странном месте. Именно для этого он и живёт. Через некоторое время наваждение схлынуло. Он закрыл эту прекрасную книгу, бережно поставил её на место и взял уже иную. Пролистал несколько страниц. Провёл пальцем по символам, ощущая углубление каждой чёрточки. Вдохнул приятный запах, исходящий от прошитых листов. Юноша никак не мог насытится этим ощущением цельности. Ощущением, что обнаружил некий клад, что давно и прочно потерял. Он намертво приклеился к этому шкафу. Несмотря на непонимание, он перебирал и перебирал книги, листал их страницы, наблюдал за переливом волшебного света и радовался всему этому, как неожиданному подарку. *** Он оказался куда глубже, чем в прошлом посещении этого места. Глубже означало только то, что помимо ощущения окружающего пространства, он слышал мысли того, в кого вселился. Именно так он реагировал на это, как на вселение в кого-то. Он не знал, как назвать это по-другому. Он будто растворился в этом человеке, стал с ним единым целым. Он им дышал, он им ощущал, все мысли слились воедино. Чувство страха не покидало его ни на секунду. Он боялся. Он жутко боялся каждого звука. Холодный пот струился по телу. Его бил озноб. Он не решался поднять глаза на своего мучителя. Прошло уже то самое количество времени после последнего фото, что ознаменовало начало новой игры. Игры, которую он снова проиграет, но правила которой он знает наизусть. Игры на выживание. На его выживание. Ну, как на выживание? Скорее главным призом была его свобода. Ведь он нужен им живым, если они хотят сделать новое фото. Поэтому они не станут его убивать. Он точно это знал. Не раз и не два уже проигрывал. Честно говоря, он не смог выиграть ни разу. Но всё ещё жив. Ну, как жив? Скорее существует. В этом конкретном месте. Пьёт, ест, спит. Всё общение сводилось к моральному издевательству над ним самим. Единственным собеседником за всё время заточение был этот мерзкий тип, который и придумал эту игру. Остальные никогда не раскрывали свои рты и не вмешивались в происходящее. Они выполняли все поручения этого человека с небывалой точностью. Да юноша и не стремился к общению с ними. Впервые он отправился на эту игру спустя месяц после заточения. Его поймали через всего лишь каких-то жалких пять минут. Это и не удивительно. За тот месяц он успел отвыкнуть от ослепительно яркого солнечного света, от оглушающих звуков природы, банально от каких бы то ни было движений. После этого игра повторялась каждый месяц. И каждый месяц он был не готов. Ни морально, ни физически. Его ловили до обидного быстро. Перед началом новой игры мерзкий человек обязательно заливал ему в уши тонны грязи. Что он ничтожный, что никому не нужный. Что никто его не ждёт и не ищет. И раньше он не верил ни единому слову этого противного мужика. Но ложь эта всё равно проникала в уши, гадкие слова падали на благородную почву. Слова эти прорастали ростками сомнений. Сомнений в собственном я, в том, что его действительно кто-то ищет. В том, что он кому-то там нужен. И вот прошло уже около полугода, но его так и не нашли. Он перестал сомневаться. Он точно знал, что остался здесь один. Никто ему не поможет и не найдёт. Ему пора самому брать в руки свою жизнь и свободу. В этот раз он был готов. Было тяжело тренироваться в таких условиях. Да и тренировкой это можно было назвать с большой натяжкой. Он просто постоянно напрягал мышцы ног и рук. Напрягал и расслаблял. Держал в тонусе, грубо говоря. Это нельзя поставить ни в какое сравнение с приседаниями и отжиманиями, либо какими-то другими упражнениями. Но это было единственное, что он мог осуществить, прикованным к стене. Вот и в этот раз правила не поменялись. Мучитель всё также начал с морального давления. Похититель рассказывал елейным голосом, что он единственный, кто о нём заботится. Что он, такой великодушный, даёт ему шанс самому заработать свободу, раз уж родным на него плевать. Юноше нужно будет всего лишь убежать от них. Похититель даже благородно освободит его от оков и даст ему фору. Около пяти секунд, но это и так огромное милосердие к такому бесполезному ничтожеству, как он, который только и делает, что живёт за их счёт, уничтожая и так скудные запасы продовольствия. Страх разгонял кровь юноши по сосудам. Но каждое новое слово мучителя разжигало в юноше злость. Злость и предвкушение нового противостояния. Он молча выслушал весь монолог мучителя, не поднимая на него глаз. Он боялся. Боялся, что тот увидит в его глазах. Увидит лютую ненависть и решимость и отменит игру. Этого нельзя было допустить. И вот, наконец, настал момент истины. Главный похититель отдал приказ своим прихвостням освободить юношу. Те споро принялись отстёгивать его от стены. После подхватили под руки и поволокли по лестнице. Миновав несколько комнат, подчинённые бросили его во двор. Юноша, естественно, не удержался на ногах, рухнул прямо лицом в грязь. Но это было ему даже на руку, лишняя маскировка не помешает. В этот раз ему повезло. Небо было пасмурным, и солнце не било так в глаза своим ярким светом, однако, глаза всё равно заслезились. Он проморгался, адаптируясь к дневному свету. Юноша понял, что сейчас он может подняться на ноги без особого труда, но необходимо притвориться, что всё — как обычно. Он уже почти поднялся, когда в него прилетел пинок, и он снова повалился на землю, раздирая подбородок. «Ничего-ничего, смейся, пока можешь, урод. Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я сбегу отсюда», — думал парнишка, вновь поднимаясь на ноги.  — Ну, что ж! Да начнётся охота на дичь! — воскликнул воодушевлённый главарь, после чего с заботливым выражение лица добродушного дедушки подтолкнул легонько в спину юношу. — А дичью будешь ты, — противный смех разнёсся по всему лесу. Громкий смех перешёл в не менее громкий кашель. К сожалению, желание юноши о том, чтобы этот мерзкий человек умер просто и банально от того, что подавился, не осуществилось. Прокашлявшись, он скомандовал старт: «Беги!» И был довольно удивлён тем, что юноша действительно отреагировал на команду. До этого приходилось обращать внимание паренька на то, что игра давно началась. В этот раз он рванул, что есть мочи. Те жалкие пять секунд форы пройдут слишком быстро, он и не заметит. Ему нужна каждая мельчайшая часть этого преимущества. Он должен выложиться по полной. Убежать максимально далеко, насколько это возможно. А дальше? А дальше придётся выкручиваться и хитрить. В прошлый раз он приметил недалеко речку, только не смог добежать. В этот раз он приложит все силы, чтобы добраться до вожделенного места. Передвигаться, правда, придётся перебежками, сканируя местность на каждый звук. Да и добежать напрямик не получится. Они уже знают такой его маршрут, поэтому могут перехватить по дороге. Нужно искать обходные пути и, желательно, не провозиться с этим долго. За ним всё-таки охота ведётся, а не увеселительная пробежка. Но чего не потерпишь ради свободы, правда? Юноша подозревал, что скорее всего в этот раз его закроют надолго. Эти самоуверенные шиноби или бандиты, он так и не понял кто они, не смогут простить какому-то шкету такие долгие поиски. Если его поймают — ему придётся очень туго. Но он надеялся, что всё же сможет заработать свою свободу. Он не был настолько самоуверенным молодым человеком, просто он был готов к последствиям своего поступка, и понимал, что, если не рискнёт, не узнает — насколько далеко сможет зайти в своём стремлении к цели. Он слышал, как главарь закончил отсчёт. Теперь в игру вступили охотники. Он приметил густой кустарник и юркнул вглубь его, чтобы собраться с мыслями и сориентироваться. К тому же, необходимо было понять — где находятся охотники, в какую сторону двигаются. Он затаился и прислушался к окружающим звукам. Главное, чтобы среди них не было сенсоров. На примере собственного отца он представлял, какую опасность может представлять шиноби с такими навыками. Особенно если он не на твоей стороне. Он опустил ладонь на землю. Отец какое-то время назад обучал его этому навыку. Естественно, его необходимо было ещё развивать и оттачивать, но небольшое расстояние прощупать он мог. Жаль, что он не придавал должного значения этим тренировкам. Парнишка был довольно тихим малым. Он не выделялся в академии особыми умениями либо знаниями, но и отстающим его тоже нельзя было назвать. Всё-таки сын Хокаге не должен числиться среди худших. Середнячок, такой же как и все. Единственное, он не хотел после академии ходить на миссии. Да, его привлекала идея повидать мир, что простирается за стенами деревни, но, как в некотором роде пацифист по натуре, он не хотел никого убивать. По крайней мере собственными руками. Его больше привлекало нечто другое, а именно — печати. Они завораживали его своими узорами. Он мог часами разглядывать нанесённую на свиток печать и разбирать её на составляющие. Каждый крючок разложить по полочкам, каждую завитушку классифицировать. Он прекрасно разбирался, для чего нужна та или иная чёрточка или линия. Это была настоящая страсть, о которой не знал никто, кроме матери. Мать обещала не выдавать и подумать о том, чем он сможет заняться в будущем с такими умениями. Но ходить на миссии он всё же категорически не хотел, хоть и понимал, что всё это необходимо для деревни и её благополучия. Он ни за что не осуждал никого. Ни шиноби, что уже ходят на миссии, ни ровесников, что так рвутся стать убийцами. Просто, это был не его путь. Никто и ничто не заставит его следовать ему. Хоть он и не собирался становиться убийцей, тренировками не пренебрегал. Всё, чему его обучали, впитывал, как губка. В качестве возможной самообороны. Всё-таки он — сын Хокаге. Мало ли кому взбредёт в голову его похитить. И ведь взбрело. Нашлись какие-то сумасшедшие. Единственное, что было ему непонятно, так это почему отец его не вызволил до сих пор. Он тряхнул головой, избавляясь от мрачных мыслей. Врагов было трое, насколько он успел запомнить. Главарь обычно не тратил время на беготню по лесу, ему было достаточно морального унижения мальчишки, он выполнял роль кого-то вроде судьи. Зато двое других не гнушались поохотиться. Один находился на некотором отдалении, зато второй был достаточно близко. Оба затихли, высматривая добычу, прислушивались к лесу. Парнишка понимал, что отсиживаться в одном месте — не выход. Но покинуть укрытие прямо сейчас — означало повесить на себя мишень и проорать во всё горло: «Вот он я!», больно тихо было вокруг, да и противники прислушиваются. Сразу определят местоположение. Даже птицы замолкли, чувствуя некую опасность. Юноша задержал дыхание ненадолго, после чего стал дышать максимально медленно и тихо, ему всё казалось, что враги его услышат и вот-вот схватят. Ситуация не менялась. Нужно было как-то отвлечь их, чтобы они отправились по ложному следу. Юноша подобрал камень с земли. Аккуратно, чтобы не шелестеть листьями, замахнулся, слегка раздвинув ветки второй рукой. Камень пролетел достаточное расстояние и наделал необходимое количество шума. Двое рванули в сторону этого самого шума. Юноша же покинул укрытие и устремился в запланированном направлении. Противоположном броску. Он спрятался за широким стволом дерева. Перевёл дыхание и осторожно выглянул. Никто его не преследовал. Вероятно они углубились в противоположную часть леса. Немного отдышавшись, он продолжил бег с препятствиями. Он был уже у вожделенной реки, когда мимо со свистом пролетел сюрикен. Ещё один воткнулся в дерево, что обошёл юноша. Парнишка ускорился. Интуиция вопила об опасности и о том, что только в реке он найдёт спасение. Он уже добежал до берега, оттолкнулся от него, чтобы нырнуть в спасительную речку. Предательский кунай впился в бедро, ещё один познал на прочность плечо. «Да уж, с такими ранами я далеко не убегу», — подумал юноша, окунаясь в ледяную воду. Охотники довольно быстро выловили свою добычу. Заодно показали ему, кто тут главный. «Судья» выдал добавки после того, как охотники протащили юношу за ноги через лес. «По крайней мере, я попытался», — размышлял парнишка, отключаясь. Следующая попытка будет явно не скоро. *** Мысли роились в его голове одна другой безумнее. Он пытался собрать их в кучу и рассортировать, однако, это было не такой уж лёгкой задачей. Взгляд был слегка расфокусирован, голова гудела. Он пристально смотрел в зеркало, ожидая, когда картинка соберётся. Зеркало так же пристально смотрело на него, ничего не ожидая. А может и ожидая. Кто эти зеркала знает? Особенно такие необычные. Картинка, наконец-то, собралась. Юноша поднялся на ноги, пошатнувшись, и направился в привычную сторону. «И что это было? Сон? Видение? Реальность? В обоих случаях — это было одно и то же место. Но почему так по-разному? Я видел всё со стороны разных людей, или это был один и тот же человек с раздвоением личности? Звал же в тот раз он какого-то Кураму, может так зовут его вторую личность? Почему тогда я вообще всё это видел? И почему одна личность понимала язык, а вторая — нет? Да и реагировали они на всё по-разному». В архиве стало значительно светлее за время его отсутствия, около трети всех лампочек зажглась на потолке. «Значит, всё налаживается», — обрадовался юноша, усаживаясь за стол и приступая к написанию символов абракадабры. Так и существовал юноша в этом странном месте. Появлялся у зеркала, переписывал новую порцию абракадабры, записывал на листочке новую фразу родными символами, некоторое время уделял книгам, что находились в светящемся стеллаже, исчезал неизвестно куда. Новых «видений» не случилось за всё это время, хотя он их ждал. Хотелось всё-таки узнать, чем закончилась эта история. Постепенно он отметил, что лампы восстановились, как и температура помещения. Здесь уже было даже жарковато. Через некоторое количество появлений перед зеркалом, засветился ещё один стеллаж. Опытным путём удалось выяснить, что они, действительно, должны все светиться, а не делают этого, потому что стоят не на месте. Что-то или кто-то вытряхнул их из привычных слотов. В результате они медленно движутся к своим местам. Если книги, которые встали на свои места, сделали это очень быстро, то шкафы в силу тяжести или наполненности этими самыми книгами, двигаются довольно медленно. Впрочем, оставалось только ждать, потому что опознавательных признаков ни на шкафах, ни на полу, ни где бы то ни было вообще — не было. Так и проходило время в этом странном месте, в котором время значения не имеет. Таким же образом можно было сказать, что время пробежало, пролетело, простояло или протянулось. Кто его знает, что с ним тут происходит. С этим временем в этом пространстве.