***
Гнев и недовольство начали зарождаться ещё в тот момент, когда Отелло так просто позвал двух незнакомых жнецов. Нет, Эрик не был бы против, если бы это был корпоратив, а так это был… исключительно узкий круг. Несомненно, каждый в департаменте знал его в лицо, как опасного отступника, но ему так хотелось, что хотя бы только прибывшие стажеры ничего не знали. Чтобы было с кем хоть немного поговорить, при этом не видеть опасливых взглядом. Он так устал от этих косых взглядов, половина из которых, к слову, была так же порой направлена на Грелля — никто до сих пор не забывал его проделки в ту же Викторианскую эпоху. Устало и раздраженно проведя ладонями по лицу, Слингби глубоко вздохнул, прислонившись спиной к серой, холодной стене. Но даже при таких вот опасливых или осуждающих взглядах, Эрик оставался всегда невозмутим, ему даже долгое время плевать, а потом снова накатывает… некое смятение при нахождении в обществе. — Честно признать, так бы и заехал некоторым по лицу… — Это тихое бормотание никто не услышал, ведь переулок был совсем пуст. Раньше мужчина с радостью мог появиться в компании, и нет, не для общения с коллегами, а просто выпить, поесть. И понаблюдать. Наблюдение за кем-то другим было его основным развлечением, он так любил ловить многие моменты с тем, как кто-то менялся на глазах, как многие друг от друга отличались, между тем имея много общего. И это было так прекрасно, и в то же время от этого было так одиноко. И больше всего мужчина любил наблюдать за Аланом, скромным, тихим парнишкой, который моментально мог измениться и стать сильным, отважным носителем опасной болезни. Блондин, хоть и пылал внутри от злости, оставался в своей обычной манере невозмутимым и спокойным, когда Сун и Мюррей исчезли с их виду, но не смог удержаться от комментария насчет того, что это было зря. Отелло хоть и не так сильно разбирался в чувствах и эмоциях, но он давно догадывался об одной вещи: после стольких лет заключения, даже если Слингби перекинулся с некоторыми парой фраз за эти три месяца свободы, он явно не хотел быть в одном помещении с теми, кто не разделял его ошибки прошлого. Кто не принимал и не понимал эти ошибки. Кто гнался за ним по зимним, тёмным улицам Лондона, желая поставить на нём крест правосудия. Но это ведь не не мешало никому завести новые знакомства? Лишь с весельем и беззаботностью отмахнувшись, Отелло поспешил скрыться в одном из кабинетов. Честно сказать, Слингби знал, что делал и для чего. Ему действительно плевать на всех, но вот так… жить лучше не получается. Мужчина постоянно чувствует раздражение и тоску, понимая, что дома его никто не ждет, его бесит вид любых социальных взаимоотношений: дружба, любовь, братство и прочее. Да даже враги не одиноки, они есть друг у друга, они конкурируют, воюют. А его… просто избегают. Он один. Но Эрик как быстро вспыхивал, так быстро и гас. По крайней мере, раньше он был куда буйнее, до встречи с Хамфризом. Покрутившись в этом переулке ещё немного, мужчина пришел к разумному выводу: по большей мере всех в узде держит именно закон и страх наказания. Если бы у того же Рональда был выбор, помогать ли своему начальнику ловить Слингби, Грелля, или же отстраниться от этого, возможно, он бы как раз выбрал последний вариант. Если бы он, Эрик, боялся тоже, то, наверное, смиренно ждал бы кончины друга и любовника. Что делал мужчина? Правильно, совершал преступления, чтобы спасти друга. Тысяча жертв ради одной жизни. Но такой дорогой и любимой жизни. Вмешивался в мир людей, собирал души раньше срока, бежал от погони, много раз врал Алану, не сдерживая обещаний. Варился в этом долго и нудно, пока не получил то, что заслужил. Что оставалось делать другим, когда дело касалось живого мира и Поднебесья? Верно, встать на сторону закона, дабы уберечь миры от очередного хаоса и проблем, даже если преступник — твой друг или знакомый. От этих мыслей стало легче и спокойнее. Наверное, он даже будет рад снова собраться с коллегами, слушать их рассказы, шутки, наслаждаясь оживленностью вокруг него. Он просто соскучился по общению. По Хамфризу. И просто хотел отдохнуть, хотя бы на час забыть о том, что когда-то было сделано. Может быть, не так уж и плохо будет увидеть среди старых лиц новые. В конце концов, было бы прекрасно найти общий язык с Локи, которого, видимо, в рабочее время предстоит гонять. Но это потом. А сейчас… Слингби может кое-куда успеть. Кто бы что ни говорил, но лето даже в Лондоне порой бывает ужасным, особенно, когда большую часть времени ты проводишь на улице. Правда, такое адское пекло редкое явление, обычно всё более менее сносно. Солнце всё ещё на высоте, но оставались считанные минуты до того, как яркое светило начнет опускаться за крыши домов. Близился вечер. Вдохнув раскаленный воздух полной грудью, Эрик лишь сильнее ослабил галстук, а затем не торопясь двинулся по переулку, скрываясь в тени высоких домов. Постепенно новые здания сменялись на старые, и чем дальше он шел, тем больше появлялось растительности, пока всё это просто не переросло в кладбище, окруженное массивными, высокими деревьями, колючими кустарниками, словно не впуская сюда чужаков и скрывая от глаз самое ужасное. Антураж этого места каждого смертного доводил до холодного пота, и уж столь люди не любили здесь находиться, что со временем сюда больше никто не приходил. Здесь было одиноко до удушающего чувства в груди и горле. Старое, заброшенное кладбище, за которым давно никто не ухаживал, стало вторым домом для Слингби. Помнится, как когда-то жнецы смеялись с баек, которые в очередной раз придумали люди, некогда живущие здесь поблизости. Тогда истории и легенды смертных стали одной из развлекательных программ на корпоративах департамента, хоть и сейчас, возможно, об этом давно все позабыли. Года ведь идут, всё меняется. Без труда пробравшись через дебри, Эрик не торопясь шел мимо множества надгробий, пока не остановился возле серого камня, обрамленного мхом и плющом, которые очень даже хорошо скрывали его от глаз. Никаких надписей, дат, просто имя. Здесь, чуть поодаль от остальных могил, были похоронены самоубийцы, на чьих крестах или камнях не было даже имени. Единственное, что помнил мужчина, когда после яркого света наступила мгла — своё имя. Не более. Это было так давно, черт возьми… даже уже и примерно не вспомнить. Присев на корточки, Эрик стягивает черную перчатку с ладони и бережно проводит по мягкому мху, чуть очищая надпись, чтобы было лучше видно. Внутри всё снова судорожно задрожало, заставляя Слингби резко вдохнуть воздух, просто чтобы сдержать эмоции. Просто было уже невозможно. Невозможно столько плакать и страдать по одной и той же личности, когда ты жнец. Смерть — естественный процесс даже среди тех же существ, подобию ему. И когда кто-то уходит, остается лишь немного потерпеть и со временем забыть об утрате. Но Слингби не забыл. Даже на секунду было сложно отвлечься. И вся его «жизнь» после смерти Алана простая зацикленная пластинка, проигрывающая один и тот же момент, который он, Эрик, до боли и криков ненавидел. Он ненавидел себя, ненавидел ту болезнь, ненавидел всё. Он ночами думал, сидя в холодной камере, что с удовольствием предпочёл бы полное уничтожение, нежели такую жизнь. Жизнь без него. Без друга. Любовника. Коллеги. Но раз вернуть Хамфриза давно как нельзя, а это было самым огромным желанием мужчины, то его второе «желание» было полно злости и жажды мести — плюнуть в лицо Т. Спирсу и всему отделу Суда. До рыка и зуда под кожей хотелось. И на то были, как ему казалось, весомые причины. Не тот ли Уилльям гнал блондина от самого театра, говоря о том, что обязан уничтожить отступника? И где эта — заветная темнота и покой? Где, мать его? Суд был не лучше. Грелль убил не так много проституток, зато сам Эрик убил почти тысячу невинных и должен был быть казнен. А получил лишь крайне долгое заточение наедине со своими мыслями. И это было хуже в миллиарды раз, чем полное исчезновение из этого мира. Поглаживая осевшее надгробие, мужчина смотрит на имя, ласково, почти невесомо касаясь грубыми подушечками пальцев и выводя каждую букву четкой линией.Алан Хамфриз.
Точнее то, что от него осталось. Жнецы буквально распадаются на атомы, если не заслужили прощения, их просто нет. У них нет больше шанса на возрождении, ты никогда их не встретишь, они будут лишь в твоих воспоминаниях. И самый худший исход — кого-то полюбить, привязаться. Ведь даже Смерть способна умереть, когда настанет час. Достав сигарету из пачки, Эрик перестает сверлить взглядом надгробие, поднимая взгляд куда-то наверх, на верхушки сосен, где по веткам резво скачут белки. Неба почти не видно, на глаза попадаются лишь отдельные «проплешины» среди пахучих веток, которые позволяют увидеть участок небосвода. Чирканье зажигалки приятно нарушает эту тишину, Слингби подносит огонь поближе, закуривая, затем прикрывает глаза. Это место прекрасно для захоронения. Пейзаж, который успокаивает, забирая остатки горести чувств и неприятных ощущений. А вокруг лишь тишина. — Спи спокойно, Алан. Скоро увидимся. Вокруг нет ничего, кроме могил, редких мелких животных и высоких деревьев, а из груди вырывается крик, полный ярости, боли, ненависти к своему жалкому состоянию. И нет ничего страшнее того, что ты не смирился, но при этом перестал искать пути решения и бороться. Эрик это знает. Мужчина был здесь впервые. Впервые после смерти Алана. Он даже не застал тот момент, когда его друг и любовник, задыхаясь, умирал. Сидел в тех четырех бетонных стенах, а затем узнал столь горестное и печальное известие. Не мог больше ничего, кроме как молчать, даже не издав ни одного всхлипа, роняя соленые капли на холодный, пыльный пол, смотря куда-то сквозь решетку. Прошло достаточно много времени, прежде чем сигарета дотлела и последний пепел рассеялся на ветру, зато колени невыносимо болели, стоило блондину встать с земли, отряхивая черный костюм. Он не чувствовал ничего, кроме сожаления. Возможно, это было не столь верным чувством, ведь по большей части он жалел именно себя, в прочем, сам же понимал, что не заслуживал этого от слова совсем. В том случае, что он натворил, исчезновение было бы свободой, нежели наказанием, это понимал и сам Суд. А плюнуть в их наглые лица очень хотелось. Как-нибудь на досуге жнец обязательно это сделает, но пока что он старался стойко выполнять данное им обещание, хотя бы одно из них — пытаться жить дальше. Хотя, конечно, давалось это сложно. В паб все явились, на удивление, без опоздания, хоть и кто-то раньше, а кто-то позже. Первым завалился Отелло, тут же просмотрев всё меню, в конце концов, он был спец во всех закусках и выпивках, которые только можно было найти. Кажется, коллеги редко видели, чтобы судмедэксперт что-то не жевал даже за работой, хотя эта профессия… способна любого оставить без аппетита. Эрик долго стоял перед дверью в здание, решаясь войти. Не то, что это труда составляло бы, но в груди всё еще оставался непонятный, горький осадок перед самим собой, перед своими прошлым и действиями. Оставалась надежда на то, что когда он переступит порог, оставив вечернюю, шумную улицу за спиной, все тяжести души вдруг исчезнуть. Но так ведь никогда не бывает. Слингби вздыхает, хватаясь за ручку двери, поднимает взгляд, а в голове, всего лишь на секунду, возникает мысль: Хватит томить. Достал. — Дорогу-у-ша-а, приве-е-е-т! — Сатклифф был в своём репертуаре, словно сирена, привлекает внимание собравшихся к только-только пришедшему жнецу, который замер, оглядывая стол. Новички с интересом рассматривали мужчину, пытаясь понять, с чего же он стал виновником этого торжества? Хотя, в общем-то, Локи и Астре перестали глазеть на Слингби, как только тот хмуро, но уверенно, оглядел лица, а затем сел за стол. — Смерть, тебя кто звал, Грелль? Кажется, ты тут лишний. — Эрик едко усмехается, рассматривая аловолосого, который своей элегантной рукой держал бокал вина, но после сарказма коллеги оскалился, ставя напиток на стол. — Ну как же я могу пропустить тот момент, когда ты взял в кулак всё своё мужество и перестал всех избегать. — Один: один. — Ронни, как ты можешь в такой момент ухлестывать за юбками, когда за нашим столом наконец-то появилась долгожданная личность? — Бывший маньяк протягивает этот вопрос, хитро щурясь и смотря на Нокса как-то недовольно, будто бы тот на весь свет заявил, что ненавидит красный. — Виноват! Старик, с возвращением в компанию, рад тебя видеть! — Блондин выкрикивает слова, сидя за соседним столиком, где проводили время две очаровательные девушки, потягивающие коктейли. Слингби снова усмехается, стискивая зубы, понимая, что двое точно не поменялись со временем. Даже трое. Единственное изменение, которое он обнаружил в Грелле, так это то, что тот стал куда более спокойный, скорее, надменный, хищный, и даже смог вполне свободно надевать женские элементы одежды, весьма удачно их комбинируя с рабочей формой. Возможно, просто потому что теперь к нему более толерантно относились и он ощутил, наконец, ту свободу, когда может быть кем угодно. Хоть кто-то счастлив в этом мире. Снова оглянув стол на наличие меню, Эрик краем глаза замечает, как кто-то ещё покинул их общество, ведь место рядом с Локи пустовало, и не так уж сложно было понять, кто это. Азиат бдительно следил за подругой, которая, изгибаясь, танцевала в окружении совершенно незнакомых людей, совсем не замечая их общества, и будто была незамеченной. Совершенно невидимая, ловкая и плавная, легким касанием руки Мюррей привлекла к себе внимание девушки, продолжая отрываться уже вместе с ней. — Скотина… — Сун приподнял удивленно брови, буркнув себе под нос. — Что, мальчишка, упустил свою неверную даму? — Грелль смеется, чуть перегибаясь через стол, чтобы оказаться поближе к брюнету, хитро оглядывая новичка. Как ни странно, но поведение Сатклиффа не обескуражило жнеца, наоборот, только лишь раззадорило, из-за чего из зеленных глаз посыпались искры. — Да какая из неё дама, когда передо мной сидит такой очаровательный образец женственности? — Хитрая улыбка, показывающая, что Локи принял своеобразную игру от аловолосого, совсем не обращая внимания на остальных. — Ребят… — Эрик давится, заходясь кашлем, он настолько был возмущен, что только что принесенный эль не лез в горло. Он ничего против не имел, если бы они остались здесь один на один, но таки неловко слушать это. Отелло, кажется, было поперек на происходящее, и он, черт возьми, опять уминал за обе щеки пирог… — Великая Смерть… — Не будь таким душным, мог бы тоже поговорить с нами, мы здесь ради тебя, между прочим. — Грелль поворачивает голову в сторону Слингби. — Оно и видно. Каждый убежал в более интересный ему угол. — Мужчина, почесывая бородку, кивает в сторону Рональда и Астре. В общем-то, ему было всё равно на весь этот цирк, устроенный якобы в его честь. Эрик как был наблюдателем в компаниях, так и остался, и его это вполне устраивало. Среди танцующей толпы мелькнули волнистые, белые волосы, и, проводив пышные локоны взглядом, Слингби уткнулся взглядом в ирландский эль. — Меня больше интересует, почему наш самый ярый самец не бегает за той блондинкой? Имя её не помню. Невзначай Локи и Отелло переглядываются, после чего начинают хохотать, вспоминая тот недавний инцидент, и сквозь смешки пытаются донести суть, на что Эрик внимательно вслушивается, пытаясь уловить, в чем дело. — Астре? Она его спугнула и грубо отослала. — А затем растоптала его исключительно мужское эго тем, что в долю секунды охмурила тех красавец за его столом. Но, конечно, своё он вернул. Хоть и с большим трудом…— Сун подхватывает ответ Отелло, иногда прерываясь на смешки. — С её стороны это так грубо, настоящая мужланка. — Грелль морщит носик, после чего, как и остальные сидящие, вздрагивает от неожиданности. — Долго будете меня обсуждать, собаки? Мюррей внезапно выныривает из-под руки брюнета, отбирая у азиата ром, и смело припадает к стакану, игнорируя и взгляд, полный возмущения, и свой коктейль, которого осталась половина. Такое обращение дало Эрику понять, что девушка явно адаптировалась к ним и совсем не выбирала выражений, отчего он довольно усмехнулся. Не одного его будут подстрекать в грубом поведении. — За дело разговаривают, нечего было отшивать такого завидного мужчину, как я. — Нокс улыбается, пододвигая стул ближе к столу друзей. — Но твоим подружкам явно было интереснее со мной… — Астре ухмыляется, намеренно дразнясь. Никто ни на кого не обижался, скорее, они даже обрели шутки, которую поймут только узкий круг. — Не волнуйся, я не буду с тобой конкурировать, ведь останешься ты ни с чем по итогу. — Эй! Мужчина даже не помнил, как засмеялся с их бессмысленных и глупых шуток, но… он действительно смеялся. Впервые за долгое время, ощутив себя не таким бесчувственным, грубым камнем, каким был изначально, когда вышел из заключения. Эрику даже было сначала неловко так выбрасывать эмоции, но он не мог остановиться, до боли в прессе и груди хохоча. Стало легче, недавние сомнения будто растворились в этом полутемном помещении и огромном бокале эля, испаряясь сизым дымом, который разносил пряный запах трав со стороны стола, за которым раскуривали кальян. Но только вот всё хорошо так быть не могло. Когда эмоции поутихли, первое время были совершенно нейтральные разговоры, в которых Слингби, как само разумеющееся, не участвовал, слушал, смотрел, но ни одного звука он не издал. Следил за каждым, будто пытался найти подтверждение тому, что это всё реально, а не очередной сон, который заслонил собой серую, гнетущую действительность. В общем-то, так ничего и не нашел. Черт блондина дернул взглянуть на того, кто сидел напротив него, и, как странно было осознать, что мужчина не заметил, как на него очень долго, изучающим взглядом глазела девушка. Она тоже наблюдатель, но более избирательный. И да, черт возьми, он снова забыл её имя, ведь ему это неважно. Всё равно они редко будут пересекаться, поэтому что с того? Пусть и невежливо, пожалуй, вот так выкидывать человека из памяти, с которым он сидит за одним столом. Когда их глаза встретились, Астре взгляд не отвела. Всё пялилась смело и открыто, играя, видимо, в гляделки, смотрела в душу, и от этого у Слингби пошли мурашки по коже. Неприятно, когда незнакомая тебе персона вот так смотрит, ведь даже не знаешь, что у него на уме бывает. А её глаза такие же обычные, как и у всех жнецов, желто-зеленые, кислотные такие. Совершенно обычные, спрятанные за толстыми стеклами очков. Но равнодушные, тусклые, и только в бликах, от мягкого рассеивающегося света, видна скрытная дикость и озлобленность. Внезапно Мюррей растягивает губы в едва заметной, теплой, чуть смущенной улыбке, из-за чего Слингби, хоть и с тяжестью, но удается остаться невозмутимым при всём желании улыбнуться в ответ, словно рефлекс, который остался от жизни до заключения. Ведь никто так давно не выражал ему свои эмоции. Просто, без причины, да ещё и улыбка. Первым отвёл взгляд, побоялся, что выразит хоть какие-то эмоции, помимо равнодушия, и стал вслушиваться в разговор, затем и она, глубоко спрятав весь интерес к его закрытой личности. — Ронни, я что-то пропустила, но где же те девушки? — Грелль, прекрасно зная, что Ноксу и труда не составит привлечь новую компанию, немного удивился, так и не заметив новых собеседниц за их столом. — У них назначена встреча с их судьбой. Кстати, вот-вот они столкнутся с ней, поэтому мне тоже скоро нужно отлучиться, дабы забрать их плёнки. — Задорный жнец деловито постукал пальцами по циферблату наручных часов. — Их собьет грузовая машина. Жаль, одно мясо от этих красавиц и останется. — А когда по городу шныряет маньяк, вы так же не влезаете в дела? Даже подсказку не оставляете для того, чтобы люди нашли виновника? — Зачем? — Рональд удивленно переводит взгляд на Астре, которая серьезно смотрела на него, ожидая ответа. — Мы не имеем право лезть туда, это естественное стечение времени и обстоятельств. Разве вам на первом курсе об этом не говорили? — Я просто ещё не привык. Мюррей как-то удрученно улыбается, смотря на каждого присутствующего, прекрасно понимая, что задала весьма глупый вопрос, хотя обычно так не делала. Смерть его знает, почему захотелось удостовериться снова. Локи, явно не ожидавший такого от подруги, хихикая, толкает девушку локтем в бок, выходит даже немного грубо, от чего Астре шипит от боли. — Однако, милочка, если ты собираешься влезать в мир людей, то не советую. Посмотри на Эрика, ему явно не на пользу пошла темница. — Говори за себя, Грелль. Я тебя просил. — Слингби словно пробудился ото сна, услышав слова Сатклиффа, и моментально пришел в раздражение, враждебно смотря на того. Аловолосый лишь хищно оскалился, сощурив глаза. — Я убил не так много, в отличии от тебя, дорогуша, и делал это в своё удовольствие. А не из-за святых чувств к своему другу, уничтожая заветную тысячу. Почти тысячу. Посуда на столе гремит, когда Эрик резко подрывается с места, угрожающе нависая над Красной Смертью. Отвратительная мразь. Мужчина ведь просил Грелля держать язык за своими гребаными острыми зубами, но на что он надеялся? На что он, мать твою, надеялся, когда просил этого скандалиста не говорить о его проступке направо и налево? Хотелось ударить, растерзать, уничтожить. Но вместо этого мужчина невозмутимо схватил свой пиджак, резким, раздраженным движением снимая его со спинки стула, тем самым рукавом ударив Грелля по локтю, хоть и вышло это совершенно случайно, но своё удовольствие принесло. — Поговорим потом. Я курить. Да, молодец, Слингби, опять убегаешь от проблем. Но разборки можно устроить и потом, он ведь не истеричка, которой прослыл сам Грелль? Блондин уже и не знал. Отвратительно. Ужасно. Это всё его нутро сейчас. И внутри что-то снова скреблось, где-то в груди, раздирая легкие, сердце, ломая клетку. Нельзя дать этому выйти на свободу. Нельзя. Эрик обещал. — Милый Грелль, ты совсем не знаешь, когда остановиться. — Отелло расстроено вертит вилку в руках, смотря на парадную дверь, за которой скрылся мужчина. Пожалуй, это подпортило настроение и атмосферу мирной посиделки. — Я тоже пойду подымить. — Астре поднимается с места, непринужденно доставая на ходу пачку, даже не дожидаясь ответной реакции, если такова и будет. Локи смотрит вслед, затем пододвигает к себе очередной коктейль подруги, снова бурча себе под нос с хитрой улыбкой: «А как же.» Не страдая эмпатией к окружающим, борясь с внутренними демонами равнодушия, Астре всегда старалась помочь тому, кто привлёк её внимание или кто был рядом на протяжении долгого времени. Мюррей вышла с четким осознанием того, что не так уж её и колышет расстройство и состояние Эрика, однако это прозрение улетучилось с первым порывом ветра на вечерней Темзе, моментально прячась среди множества незнакомых лиц и фигур. Народу было немерено, и как среди всей этой плывучей массы найти Слингби, оставалось неясным. Сойдя с небольшой лестницы паба, дабы не получить дверью по затылку, девушка поправила очки, медленно проходясь вдоль моста. Стемнело, в мутной воде ярко отражались фонари, расплываясь, принимая причудливые формы, а гул голосов мешал сосредоточиться, из-за чего внутри зарождалось раздражение. Надо же, в пабе и то было громче, но как-то же блондинка выносила эти звуки? Только вот там всё сглаживалось музыкой, а здесь… какофония из жужжащего общества. Взгляд зацепился за одинокий силуэт, который наглым образом привалился к ограждению моста. Что ж, искать долго не пришлось. Целенаправленно зашагав в сторону жнеца, Астре в который раз обдумывала, почему всё же ей захотелось поговорить? Наверное, причина проста — ей было интересно. В какой-то степени, в Эрике она увидела себя, прекрасно понимала его, но… пожалуй, на этом все причины закончились. Встав совсем рядом, жница вперила свой взгляд в мужчину, который моментально, показывая этим, чтобы его оставили в покое, грубо бросил: — Что тебе нужно? — Всего лишь зажигалка. — Мюррей показательно достает сигарету, смотря в глаза коллеги, и обхватывает фильтр, зажимая в зубах до характерного хруста кнопки. Яро, агрессивно, да так, что даже голова подрагивает — с такой мощью она сжимает челюсти. Эрика вновь передернуло от этого вида и звука, и он в этот момент прекрасно понял, что не хотел бы знать, что творится у неё в голове. Да и зачем ему это? Вздохнув с надеждой на то, что после того, как она закурит, он останется один, мужчина достает зажигалку и протягивает девушке. — Куда свою дела? — Локи стащил. — Непринужденно пожимает плечами, принимая огонь. Слингби невольно засмотрелся, как светлые, длинные ресницы и передние пряди озаряются теплым пламенем, принимая рыжеватый цвет, и тут же огонь гаснет, забирая с собой четкость грубоватых черт лица и оранжевые блики. Астре отходит, упирается локтем в перила, смотря на водную гладь внизу, которая расходилась рябью из-за судна, которое шествовало по каналу. Молчит, и на том спасибо. Эрик принимается тут же за очередную сигарету. Старая, крайне вредная привычка курить одну за одной в стрессовой ситуации. И вроде никак не помогало, а всё равно руки постоянно тянулись за этой гадостью. Он не мог сказать, что вечер испорчен наверняка, но, пожалуй, лучше бы он провел его дома или снова в окружении сосен, чем увидел бы эти лица и услышал, как разговор плавно перестает в его сторону. А чего ты, собственно, ожидал, Слингби? Это Грелль и его вечные попытки разжечь какую-нибудь сенсацию в узком кругу. Это новые лица, обладателей которых жнец так и не узнал хоть чуточку, потому что не общался с ними, да и желанием не горел. Снова сидел. Молчал. Наблюдал. Зато вот теперь все присутствующие прекрасно знали, что Эрик бывший отступник, который чудом сохранил свою жизнь. Громко сказано, конечно. Ему сохранили жизнь. А он этого не хотел. Потирая запястье, жнец поворачивается в сторону Темзы, находясь в раздумьях, после чего внезапно сам заговорил, совсем не зная, чего он сам хочет вообще: — Честно, я посчитал тебя распутной сначала. Столько девушек вокруг себя вертеть даже Рональд не способен. — Смерть Великая, что ты несешь. Заткнись сейчас же, пока в тык не получил. Сам же порой навлекаешь на себя беду. Так думал Эрик, пока не увидел, что Астре даже не дрогнула от его слов, совсем не разозлись. Лишь усмехнулась. — Даже если так, то что с того? Меня крайне удивляет, что людей заботит, скольких я верчу в танцах, а скольких в кроватях. Это меня всё равно не сделает плохой, верно? — Слингби усмехается в ответ, повесив голову, из-за чего пряди волнистых волос упали на лицо, а очки чуть сползли. — Но ты ошибся. И я тебя не считаю ужасным, кстати. Мужчина резко поднимает голову, зло и хмуро сводя брови к переносице. Сама же только что говорила, что людям не должно быть дела до чего-то личного, так чего сама теперь лезет? Дым от дотлевающей сигареты застилает глаза, тут же развеваясь, открывая взору тонкий силуэт девушки. — Спокойно. Я просто к тому, что прошлое порой совсем не имеет значение. И те, кто о нём знают, не должны его использовать против тебя, как Грелль, например. Иначе ты так и не сможешь выбраться из этого, — тушит сигарету, выдыхая остатки никотина, — адского круга. И тебя это будет постоянно ранить, сбивая с пути. Сначала Эрику хотелось нагрубить, да сделать что угодно, лишь бы его больше не трогали с этой темой. Хотя бы не сейчас. Хотя бы сегодня. Хотя бы вообще никогда. Но когда он снова взглянул в эти глаза, не выражающие абсолютно ничего, и только где-то на дне расширенных зрачков пряталась сомнительная злоба, которая не была направлена на мужчину или кого-то ещё, а просто отражала то, что Астре постоянно находится в состоянии защиты, Слингби понял, что слова, только что произнесенные ею, имеют огромный смысл. И девушка им не попрекает, а просто в этих словах рассказывает некогда полученный опыт который, видимо, не хило помог. Хоть, конечно, советов жнец не просил, как и помощи. Но почему-то было приятно, что абсолютно незнакомая личность отбросила все предрассудки и мысли, общаясь с ним, как с обычным жнецом, у которого даже и в голове не было идеи убивать людей. Не важно, ради чего. Словно… Мюррей его понимала так, будто когда-то оказалась в подобной ситуации. И это немного пугало. Да и черт с этим, когда жница так просто закрыла глаза на прошлое. Значит, и Эрика тоже не волнует, что было у неё. — Спасибо. — Хрипло, снова в грубой манере бросает он. — Меня, к слову, Астре зовут. Ну это так, если ты опять забыл. — Мюррей хитро улыбается, прекрасно понимая, что коллега даже не старался запомнить имя. Слингби сначала оторопел то ли от неожиданности, то ли от стыда, а затем хохотнул, искренне, чуть не захлебнувшись воздухом. Это была лишь шутка, ведь оба прекрасно понимали, что завтра он снова помнить не будет ни её имя, ни её лицо. Ему это ни к чему. И какое удовольствие знать, что девушка совсем не обидится. — Ты обратно пойдешь? — Пожалуй, я лучше уйду по-английски. Держи, — мужчина протянул банкноту, — заплатишь за меня. Всё остальное на чаевые. Жница недоуменно смотря на деньги, на автомате забирает их. Вот так просто незнакомке отдать деньги? Хотя, в общем-то, даже если она что-то не то сделает, Слингби её запросто найдет, да и невыгодно деньги себе забирать. — Ну бывай. — А затем снова вернув прежнюю лукавую ухмылку на лицо, показывает мужчине свою зажигалку. Мужчина сначала совсем не понимает, в чем проблема, только вот уже когда девушка находится на приличном расстоянии, практически у входа в паб, до него доходит элементарная суть: источник огня был лишь предлогом для диалога. Зажигалка была при ней. А его буквально обвели, дабы просто ткнуть свой совет. — Вот же…