Цена любви

Энакин проснулся не через два, а через три часа. Асока, поговорив с Падме, некоторое время посидела на кухне, приходя в себя и переводя дыхание. Разговор с Падме отнял у девушки неожиданно много душевных сил. Прежде всего потому, что она, во-первых, не ожидала ничего подобного от этой особы, во-вторых, если в принципе Тано и допускала возможность такого поступка, но уж точно не отностельно Энакина. Почему не ожидала? Потому, что видела, какая любовь была у этих двоих, казавшаяся такой искренней и настоящей, видела каким нежным и мягким светом лучились глаза Скайуокера, глядя на Амидалу. Такое сильное и глубокое чувство невозможно было разрушить и тем более, предать, уйдя к другому. Почему тогрута не допускала такого относительно Энакина? Да потому, что любила его, едва ли не с раннего детства. С самых трёх лет, когда её привезли в Храм джедаев. Энакина доставили на полгода позже и он был в её глазах почти взрослым десятилетним мальчиком. Он с первой секунды понравился ей, но открыто подойти и заговорить с ним Тано стеснялась, привыкнув, что старшие дети часто относятся к тем, кто моложе со снисходительным обидным презрением. Энакин, конечно, не походил на способного обидеть или оттолкнуть, но всё равно Асока никак не могла решиться сделать первый шаг. Она лишь наблюдала за ним издалека, когда выдавалась такая возможность, пусть даже и нечасто. Никому даже словом не обмолвилась о своём обожании, даже Магистру Пло, который привёз её в храм и был при ней кем-то вроде отца или старшего друга. Тот, видимо, что-то всё равно понимал, но так же не решаясь задеть чувства тогруты, до поры, до времени не заводил разговора об этом. Так продолжалось до того, как Асоке исполнилось четырнадцать, вернее, до того, как до дня рождения оставался месяц. Она тогда не видела Энакина довольно долго, несколько месяцев. Сперва он, вместе с его Учителем, а так же Магистром Ундулли и её ученицей Баррис Оффи улаживали серьёзный конфликт у границ Ансиона. Там, якобы, начали качать права жители городов, притесняя племена кочевников. Миссия выдалась ужасно трудной, но всё же была успешной, Луминара и Баррис после неё вернулись в храм, а Энакин и Магистр Кеноби, не успев отдохнуть, приняли новое задание - расследовать покушение на убийство какого-то сенатора и после сопроводить её домой. Подробностей этого дела Тано не знала, её больше волновал другой вопрос - о том, что её совсем скоро обещали сделать падаваном, но не сказали чьим именно. И эта мысль всецело занимала ум и сознание юной тогруты. Кстати говоря, Баррис, с которой они неплохо общались, рассказала Асоке некоторые подробности миссии на Ансион, о которых не стала упоминать в Совете. - Асока, представь себе, - таинственным шёпотом вещала Оффи, когда они вдвоём ночью пробрались в рекреацию и затаились за цветком - Меня там похитили, прямо так, усыпили какой-то дрянью из баллончика и сунули в мешок. - Да ладно! И как ты потом выбралась? Небось положила всех похитителей одной левой, - смеясь предположила Асока, про себя немного позавидовав, ну и весёлая же жизнь у падаванов. - А вот и нет, - хитро прищурилась Баррис - Всё было вообще не так! Оказалось, что эти похитители, кстати, коренные ансионцы, настоящие безумные, в медицинском понимании этого слова, ну полные идиоты. Так вот, я им и предложила: освободите меня и я тогда вас вылечу. Сама не верила, что получится, но получилось! Представь себе, они стали совсем здоровыми! Даже шутки понимать научились. - Не понимаю я тебя, Баррис, - покачала головой Асока, явно разочарованная поступком приятельницы - Они тебя чуть не убили, а ты им не только не врезала, а ещё и помогла, да я бы на твоём месте им такое устроила, хвостов бы не собрали! - Напрасно ты так, Асока, - мягко укорила её Баррис - Иногда просто махать кулаками не достаточно, это не решит проблемы, а лишь усугубит. Прежде необходимо понять всю ситуацию и потом искать пути решения, так и тебе и всем будет легче. - А ещё что-то с тобой случалось? - спросила Тано, решая сменить тему, уж очень не любила она чтения этих моралей, особенно от лица своей почти, что ровесницы. - Ещё как, случалось! - легко поддалась Баррис на эту провокацию - Ты только представь, плывем мы через реку верхом на своих скакунах, с шестью ногами, и вот в какой-то момент я неудачно наклонилась и соскользнула в воду. Так Энакин мигом со своего зверя соскочил и бросился за мной. И вытащил ведь, я так перепугалась! А потом, ты просто не поверишь, что было! Магистры велели нам снять с себя всю одежду, вообще! И лечь на траву, обсохнуть. Я чего угодно ждала, но не такого... - Удивилась, наверно, - только и смогла произнести Тано, при звуках знакомого имени мигом превратившись в слух. - Ещё как, - согласилась с ней Оффи - Но всё равно не так сильно, как ансионцы. В первую очередь тем, что у нас совсем нет шерсти, только на голове, как сами они сказали. Слава Силе, что мы не угодили к вуки, только и могла я тогда подумать. Асока же в этот момент явно думала бы не об этом, окажись случайно на месте Оффи. У неё даже дыхание приостановилось от мысли о том, что Энакин совсем близко от неё и на нём нет никакой одежды, как и на ней. Дальше тогрута думать не могла, слишком сильно путались мысли и краснело лицо. Спасибо темноте и природному цветы кожи, Баррис не видит её смущения. Ведь всё это произошло при том, что Оффи всегда была отьявленной скромнягой, ценившей Кодекс и правила более всего остального. И при этом так запросто разговаривала с тем, на кого Асока могла лишь взирать издалека. Тано сделалось стыдно своей нерешительности и она твёрдо пообещала себе, что как только Энакин вернётся со второго задания, она подойдёт и заговорит с ним. Ничего особенного, заговорит о тренировках, о наставниках, обычный разговор, ничего особенного. Тем более, что он знает, что она скоро станет падаваном и не удивиться её интересу. Так, решение принято, осталось только дождаться. И ждать пришлось недолго, скоро Энакин вернулся, да не один ещё, а с красивой молодой женой. Оказалось, что эта самая сенатор была та самая его подруга детства, в которую тот был давно влюблен и вот они встретились и больше уже не расставались. Странное чувство овладело Асокой в тот миг, когда она это узнала. Сперва ей показалось, что стало труднее дышать, потом тяжесть спустилась вниз, на уровень сердца, заставив его сильно замедлить бег и наконец стало ужасно больно внутри, неясно, где именно, но просто невыносимо. Асока понять не могла, отчего ей стало так плохо сейчас. Так плохо, что к вечеру поднялась температура и её освободили от вечерней тренировки, уложив в кровать и заставив выпить противное лекарство. Тогрута проглотила его, даже не поморщившись, горечь в душе была сильнее. И обострялась она в те моменты, когда мысли Асоки касались этой самой жены. - Как же я ненавижу тебя! - шептала она ночью в палате медкорпуса, до боли в пальцах сжимая край одеяла - Как ненавижу тебя, мерзкая ситская тварь! Ненавижу за то, что отняла его у меня! И очень хочу, чтобы ты сдохла! Эти слова вырвались сами собой, тогрута особо не думала откуда они взялись и чем продиктованы. Её даже не волновала причина подобного отношения к неизвестной ей пока ещё девушке. Ведь до сих пор она видела Энакина с разными людьми, со своим Учителем, с канцлером, с другими падаванами, но никакого негатива у Тано это не вызывало. Сейчас же всё просто кипело в её душе от праведного гнева и звало вершить самую страшную расправу над соперницей. Но чувствами своими Асока ни с кем не могла поделиться, умом понимая, что Орден не одобрит этого и решила держать в себе, при этом стараясь как можно реже видеться с Энакином, чтобы не дразнить свою боль. К тому моменту Тано уже не была наивной маленькой девочкой и вскоре сообразила, что с ней такое - она влюбилась, всерьёз и надолго. А то, что испытывала она к его жене называлось коротко и ясно - ревность. Однако от осознания этого легче не стало и от необходимости постоянно держать себя в руках, тогрута сделалась резкой, раздражительной, постоянно ко всему придиралась и постепенно растеряла почти всех друзей. Но вот пролетел положенный месяц и Асоке в один из дней объявили, что сегодня же отправится к своему будущему учителю. Ей бы обрадоваться, вроде, но данное сообщение почти не вызвало энтузиазма, а окончательно добило то, что её Учителем будет... Энакин Скайуокер. Узнав об этом, тогрута едва не зарыдала от отчаяния. Сила! Ну отчего жизнь так несправедлива? Почему, когда Асока дни и ночи мечтала с ним хотя бы просто поговорить, она не могла с ним даже повидаться, а теперь, когда решила никогда его больше не видеть, её к этому не просто вынудили, а обязали! Ужас, как много сил и выдержки ей потребовалось, чтобы ничем не выдать истинные чувства и пережить первую встречу довольно спокойно. Однако, не совсем всё получилось так. Неразделенное чувство то и дело заставляло её грубить учителю, не слушаться его и нарочно провоцировать на споры. Что же касалось Падме, этой самой его жены, то она оказалась довольно милой и приятной особой и при других обстоятельствах они с Асокой могли бы действительно подружиться, но на самом деле Тано приходилось лишь изображать дружбу с ней, дабы не огорчать Энакина, любовь к которому не прошла вопреки всем здравым суждениям. Но вот со стороны её поведение смотрелось просто ужасным и большинство сверстников и старших товарищей скоро начали считать Тано просто взбалмошным сумасбродным подростком, которого попросту мало наказывали в детстве, не подозревая об истинных чувствах тогруты, запрятанных глубоко в душе. Так было все последующие три года и вот теперь всё начало меняться, только Асока была этому совсем не рада. Боль Энакина мигом стала и её болью тоже и потому безумно хотелось отомстить за неё и она твёрдо пообещала себе сделать это. - Ну берегись, Падме, тебя ждёт большая война! - произнесла тогрута, не разжимая губ и поднявшись с дивана, принялась заваривать чай, ведь скоро проснётся Энакин и явно захочет есть.