Цена любви

Огромные, небесно-голубые глаза молодого мужчины смотрели совсем не на ту, которую сейчас так страстно целовали его губы. Взгляд Энакина, такой жадный, ищущий, но при этом нежный и любящий во все глаза глядел прямо на большой портрет Падме, висевший в прихожей, виднеясь из незакрытой двери. Это ей, а вовсе не Асоке предназначалась эта страсть. Да, урок не пошёл впрок, Скайуокер ничего не понял, он продолжает любить эту предательницу, даже зная, что она есть из себя. А с ней он сейчас не по любви вовсе, а из мести. Назло. В пику. Будь Асока постарше и более опытной в любовных делах, она поняла бы то, что чувствует молодой мужчина. Ведь любовь, особенно такая большая и серьёзная, какая была у Энакина к Падме не исчезает по мановению волшебной палочки. На это нужно время и иногда очень большое, и тогда, когда он остынет и посмотрит вокруг, то непременно заметит преданную и верную душу, возможно оценив по достоинству. Надо лишь потерпеть. Но Асока, повторимся, была очень молодой и любя всю сознательную жизнь лишь одного Энакина почувствовала себя сейчас до глубины души униженной и оскорбленной в лучших чувствах. Поцелуй сразу же сделался горьким, как водка. Тогрута резко отпрянула. — Я не могу, — прошептала она, опуская глаза — Не могу вот так. И не дожидаясь его, спустилась вниз по лестнице. Энакин пошёл за ней, но тогруты уже не было, скорее всего она ушла. Но Скайуокер ошибся, Асока была здесь, в этом же доме, только в другом подъезде. Где живет Кловис она не знала, но выяснить смогла легко, помог дроид-привратник, дежуривший на первом этаже. Кипя от злого негодования, тогрута поднялась на третий этаж и решительно позвонила в дверь. Ярость клокотала в ней, её требовалось выплеснуть. И объект был явно на месте. Дверь открылась быстро, слава богатым сенаторам, не жалеющим денег на прислугу. Молоденькая тви’лечка приятного голубого цвета вежливо улыбнулась и произнесла, увидев незнакомку: — Здравствуйте, вам нужен сенатор Кловис? — Нет, я пришла к его... — затруднилась Асока с подбором эпитета для Падме, которую не желала даже в мыслях называть по имени — Любовнице — нашла она наконец подходящий, конечно, про себя Тано обозвала её гораздо более оскорбительными словами, но ситуация вынуждала выбрать самое приличное и мягкое из них. Однако, презрительное выражение лица, которое Асока никак не смогла скрыть, уже сказало всё за неё. И если горничную это удивило, то она никак это не показала, а лишь всё так же вежливо ответила, что сенатор Амидала и сенатор Кловис ушли на службу и вернутся лишь к вечеру. Что ж, так даже лучше. — В таком случае, — сказала Асока с улыбкой — Вас не затруднит передать ей мою записку? Зэйна, так звали горничную, учтиво заверила её, что выполнит поручение подруги возлюбленной хозяина, даже подав ей бумагу, конверт и ручку. И Асока, отвернувшись, начала быстро, лихорадочно корябать на листе, почти прорывая его ручкой. Запечатав конверт, подала его девушке и попрощавшись ушла. Сделанное отчасти успокоило, однако, всё равно обозлённой и обиженной Тано этого показалось мало. И вернувшись в соседний подъезд, она достала ключи из-под коврика и без стыда вломилась в пустую квартиру Падме. Асока знала, что та, рано или поздно, придёт туда, чтобы забрать оставшиеся вещи. Ну, что ж, пускай, будет ей тогда приятный сюрприз. И в крайней степени злорадного удовольствия, Асока пинком распахнула дверь теперь уже бывшей семейной спальни и рванув на себя дверцу шкафа, с рычанием дикого зверя, принялась выбрасывать прямо на пол все висевшие там платья сенатора, топча их ногами и руками отрывая с них ленточки, банты и другие элементы декора. Они летели в разные стороны, слышался треск раздираемых швов и стон рвущейся материи. И вот некогда красивые, а сейчас совершенно растерзанные, падали к её ногам несчастные платья. Не меньше досталось и блузкам, их Асока попросту распорола ногтями, не поленившись оторвать оборки. С юбками и брюками повозилась немного дольше, пришлось активировать световые мечи. «Используй оружие для зашиты, но никогда для нападения и мести,» — прозвучали при этом в голове слова учителя фехтования Цина Драллинга. — Пошёл ты, старый дурак, — не очень вежливо ответила ему Тано вслух — Ты не знаешь, каково видеть, как любовь твоей жизни страдает из-за такой мрази! Мерзкой шлюхи, не заслужившей даже своего имени! Говоря это, Асока всё сильнее распалялась, продолжая уничтожать ни в чём не повинные наряды Падме. Потом, наконец, остановилась. Не потому, что успокоилась, а просто устала, а передохнув, ощутила, что злостный пыл уже начал спадать, сменяясь глубоким моральным удовлетворением. Чтобы умыть разгоряченное лицо, Асока заглянула в ванную и уже умывшись, решила добавить ко всему сделанному дополнительный штрих. И вытащив из выдвижного ящика одну из многочисленных помад, выбрав ярко-красную, как кровь, с мстительной улыбкой вывела на зеркале крупными толстыми буквами: «Дарт Трэя!!!» Только теперь она почувствовала себя полностью довольной. Больше в квартире Падме ей было нечего делать и Асока пошла на выход, полностью уверенная в том, что сделала всё верно. Опять же, неопытность и юность, щедро посыпанные ревностью и уязвлённым самолюбием, сыграли с ней недобрую шутку, не позволив посмотреть на ситуацию объективно и подумать, а так ли на самом деле виновна Падме, как ей хочется это представить?

***

Падме же, в свою очередь, даже не подозревала о том, какая буря разыгралась по поводу её поступка в душе Асоки. Куда больше её волновали вопросы, связанные с беременностью. О ней уже знали все близкие Амидалы, которых, собственно, было не так и много, помимо Раша и друзей из сената была одна лишь Сола - старшая сестра Падме и самый близкий человек. Таковым она стала пару лет назад, когда родители сестер погибли во время авиакатастрофы. Падме очень тяжело перенесла смерть семьи, она и прежде всегда была хрупкой, но это тяжёлое горе ещё сильнее ослабило её. Она стала ещё печальнее, бледнее и почти перестала улыбаться. Особенно это обострилось во время беременности. Она началась непросто, первые недели Падме постоянно тошнило, часто кружилась голова, бывали обмороки. Лицо стало матово-бледным, а кожа почти прозрачной. Это не прошло бесследно и девушка начала всерьёз опасаться за будущего ребёнка, хотя была сейчас только на втором месяце. И как раз сегодня ей предстоял плановый визит к врачу, на который она впервые пойдёт не одна, а вдвоём с Рашем. Правда он сидел в коридоре и молча переживал о том, что скажет доктор Клаудия. Но больше других волновалась Падме, сидя напротив этой ещё довольно молодой, но очень серьёзной женщины. Только, что у неё взяли кровь и ожидая результата анализа, доктор Клаудия, не теряя времени, продолжала опрос пациентки и параллельно измеряла ей давление. Потом последовало обязательное УЗИ, на котором проверялось состояние ребёнка, его расположение и на более позднее сроке сердцебиение. Тут как раз и результат анализа пришёл. - Что я могу сказать, - подвела итог всему Клаудия - К ребёнку претензий нет, положение правильное, развитие соответствует сроку, а вот вам советую получше питаться, побольше времени проводить на природе и меньше волноваться. Судя по анализу крови у вас анемия, пересмотрите свой рацион, добавив в него больше железосодержащих продуктов. И главное, никаких стрессов. Падме пообещала выполнить всё это, тем более будучи уверенной, что теперь это будет несложно, ведь жизнь наконец повернулась к ней светлой стороной. Любимый человек был рядом, впереди была свадьба и ожидание ребёнка. Это ли не счастье? На радостях девушка позвонила сестре и сказала, что в эти выходные прилетит у ней вместе с Рашем, желая познакомить её с женихом. Сола сказала, что будет их ждать, а Раш, обняв любимую за талию, повёл её прогуляться. - Скажи мне, а ты не будешь против познакомится с моей сестрой? - спросила Падме, когда они шли по аллее парка. - Отчего же против? - удивлённо произнёс Кловис - Я очень рад этому, уверен, мы отлично проведём время. - А ещё я покажу тебе все свои любимые водопады и мы вместе проплывем озеро, - с улыбкой строила она планы, не замечая как недалеко от неё стоит и ехидно улыбается некто, которая тоже хочет провести выходные весело. И, вот же совпадение, в качестве отдыха, тоже выбрала пляжи Набу.