Цена любви

Падме провела дома две недели. И это время могло по праву называться лучшим в жизни молодой женщины, если говорить про последнее время. Находясь в привычной домашней обстановке, та расцвела и едва ли порхала по дому и знакомым с детства местам. И если бы не бледность и побритая голова, можно было подумать, что девушка просто прилетела повидать родных. И первое, что она сделала, переступив порог усадьбы, это направилась в душ. Падме долго стояла под упругими струями воды, смывая с себя запах больницы. Она прикрыла глаза и предавалась сладким мечтаниям, когда дверь неожиданно скрипнула и Падме услышала голос Раша: - Ты здесь слишком долго, у тебя голова может закружится. Девушка обернулась в его сторону и попробовала улыбнуться: - Всё в порядке, милый, я просто задумалась. - Советую не увлекаться, - с волнением произнёс Кловис - Ты ещё очень слаба и можешь потерять сознание. Позволь я помогу тебе. Эти слова вызвали у Падме ещё более явную улыбку и подали неожиданную идею. Раш принял эту реакцию за согласие и тотчас же принялся за дело. Он мигом сбросил с себя домашний зелёный халат и ступил через бортик душевой. Падме сразу же ощутила прохладу его тела, прижавшегося к ней вплотную, на контрасте с её, горячим от воды. После этого Кловис взял с висящей на стене металлической полки бутылку геля для душа и параллоновую мочалку. Выдавив на неё нужное количество приятно пахнущей зелёной жидкости, Раш принялся самым тщательным образом проводить мочалкой по коже Падме. Он то и дело поворачивал её к себе нужной ему стороной или боком, просил поднять руки или наклониться. Амидала послушно исполняла все просьбы любимого, но при этом едва сдерживала разочарование. Кловис был внимателен, старался помыть её самым должным образом, но при этом никак не давал понять, что этот процесс доставляет ему удовольствие. Он крутил её в руках словно неживой предмет и это начало понемногу раздражать. Ещё несколько минут и Падме не удержала горького всхлипа. Кловис услышал его и отреагировал: - Падме, что-то не так? Тебе плохо? Ты только скажи. Ну вот, опять он на болезнь намекает, словно помимо неё в их жизни ничего другого больше и нет. На смену обиде пришла злость и повернувшись лицом к Рашу, она ответила самым серьёзным тоном, какой только был в её арсенале: - И ты ещё спрашиваешь, что не так. Да всё не так. Вообще. - Неужели ты совсем плохо чувствуешь себя? - снова встревожился Кловис - Хотя, да, я понимаю, ты устала после больницы, так, что когда помоемся, я отнесу тебя в кровать и ты поспишь. Это было уже слишком и Падме решила перестать играть в деликатность: - Раш, скажи мне откровенно, я, что же, совсем перестала тебе нравится? Да, конечно, я понимаю, что выгляжу сейчас не лучшим образом, но когда я вижу, как на это реагирует, мне становится страшно от того, что так будет всегда. - Падме, милая, с чего это ты так решила? - едва не подпрыгнул Раш от такой откровенности - Поверь мне, ты совсем не изменилась, ты такая же, как и прежде, я совершенно не вижу разницы. - Да, - не удержалась Падме от скепсиса - И потому смотришь на меня, как на пустое место и крутишь в руках словно неживой предмет. Кловис едва не рассмеялся от такого предположения, но почти сразу же придумал кое-что лучше. Он лукаво усмехнулся и положив руки на плечи Падме, развернул её к себе лицом и решительно притянув к себе, произнёс: - Если ты так считаешь, то сильно ошибаешься на мой счёт, вот, скажи мне, разве неживой предмет может вызвать у меня вот такую реакцию? И при этих словах стянул одной рукой резинку трусов, которые пока ещё были на нём. Это позволило Падме увидеть то, на что она уже и не надеялась. А потом, когда Кловис притянул её ещё ближе и впился губами в её, давно уже ожидавшие чего-то подобного, она и вовсе отпустила все сомнения, полностью отдаваясь давно сдерживаемой любви. Раш прижал её к себе, чуть приподняв за ягодицы, а сам оперся спиной о стену, чтобы Падме смогла обхватив его за шею руками, а ногами за талию, позволить ему проникнуть в её горячую страстную глубину. Секунды хватило ей, чтобы возбуждение стало общим и она начала плавно двигаться навстречу, подгоняемая струями горячей воды, по-прежнему лившейся на них сверху. Кловис всё плотнее вжимал руки в спину Падме, наклоняясь губами к её груди, припухшей от нарастающей страсти, а соски, наливаясь кровью, твердели, становясь ярко-вишневыми, блестя от капель воды. Потом Падме сама приняла инициативу, выпустив Раша из своего сладкого плена. Она устроилась на полу чаши душевой, широко разведя бедра. Кловис устроился напротив в такой же позе, а затем приподнял бедра Падме и уложив их на свои, притянул её к себе, снова входя вовнутрь. Это позволяло проникнуть ещё глубже, активируя разные чувствительные зоны друг друга. И наконец, решившись на самую отчаянную дерзость, Падме резко сошла с дистанции и не дав Кловису опомниться, прижала его к стене и не позволив свести ноги, устроилась между ними, одной рукой взяв его возбужденный ствол, коснулась губами его головки. Она медленно погружала его внутрь себя, обводя языком вокруг всей поверхности ствола. Кловис смотрел на неё удивлённым взглядом, но основной шок ждал впереди, когда Падме, снова прервавшись на самом интересном месте, поменяла позицию, в этот раз оседлав своего мужа, в позе наездницы. Вся поверхность душевой была покрыта следами их страсти, безжалостно смытыми душем. После всего этого Кловис помог ей выбраться из душевой и помог вытереться и надеть халат. А затем, взял на руки и понёс в сторону спальни. Они здорово удивили друг друга, а впереди была ещё целая ночь, которую молодые супруги провели в безудержном наслаждения друг другом, отдаваясь страсти так, словно хотели насытиться ею надолго. Словно это было последний раз.

***

Стадия аплазии близилась к завершению и уже скоро Падме следовало опять вернуться в больницу, чтобы начать второй курс химии. Слов нет, ей не хотелось снова возвращаться туда, вкусив домашнего уюта, но при этом она понимала, что должна это сделать. Пройти весь курс до конца, возможно даже и не один ещё, только бы добиться того, о чём мечтает. И Раш готов был помочь ей в этом, поддерживая в самые тяжёлые моменты. То, что легко не будет, Падме поняла ещё по первому опыту, но сказала это лишь потому, что просто не знала второго. Новая комбинация препаратов принималась её организмом ещё мучительнее. Она просто жгла организм изнутри, заставляя дрожать всем телом, едва сдерживая дыхание, потому, что каждый вздох только увеличил бы страдания. Одно хорошо, сразу же после сеанса начинало клонит в сон и это было хорошей возможностью восстановить и так немногочисленные силы. И ещё, Падме верила, что теперь уж точно не напрасно терпит такие мучения, ей просто обязано было стать лучше. Клаудия тоже так считала и поскольку этот препарат был сильнее прежнего, она решила сделать анализ не дожидаясь конца всего курса, а примерно на его середине. Она ожидала увидеть то, что количество красных кровяных клеток хотя бы отчасти увеличилась, однако, увидела совсем другое и ситуация, похоже, не оставляла иного выбора, чем тот, который только и может помочь, если не смогла химия. Впрочем, об этом думать было ещё рановато, ведь курс пока был не окончен, а значит всё ещё могло измениться. Но Падме об этом знать было необязательно, ведь позитивный настрой играет едва ли не самую главное роль в эффективности лечения. Однако, сестре сказать придётся, в скором времени, после второго анализа. И если бы Падме знала, что это вовсе не самое страшное испытание, какое возможно, особенно, если учесть, что отнюдь не весь Корусант желает ей скорейшего выздоровления, кое-кто думает совсем наоборот и в скором времени собирался навестить старую подругу и сказать ей много чего, что по его мнению было справедливым. Осталось только дождаться, когда Энакин снова улетит на задание, а Совет временно забудет о том, что в Храме джедаев есть падаван по имени Асока Тано. Падме, например, уже почти про неё забыла, что ж, тем хуже будет для неё в будущем.