fuck, i'm lonely

Когда Хьюи пошел в третий бар за ночь, уже пьяный, но всё такой же опустошенный из-за Робин, он знал, что напрашивается на неприятности. Он едва мог идти прямо и был один. Он искал что-то грязное, что-то, что отвлекло бы его, что-то, что не дало бы ему сдаться и спрыгнуть откуда-нибудь. С другой стороны, пить до тех пор, пока он едва мог видеть перед собой, не было способом уберечься от опасности. Во всяком случае, он шагал прямо к беде. Беда оказался высоким, темноволосым и красивым, прислоняющийся к барной стойке, с самой густой бородой, какую Хьюи когда-либо доводилось видеть, и в кожаной куртке, к которой хотелось прижаться щекой. Беда пил неразбавленный виски и имел губы, за которые Хьюи кинулся бы под автобус. У Беды были жилистые руки, которые заставляли Хьюи пускать слюни. У Беды были самые темные глаза, которые Хьюи когда-либо видел, такие, что могли сжечь человека заживо. Беда не обратил на Хьюи никакого внимания, когда тот сел рядом, и заказал очередную за этот вечер рюмку водки. Хьюи попытался сделать вид, что не бросает на мужчину тревожных тайных взглядов, но Беда видел его насквозь, темная бровь приподнялась, когда взгляд Хью слишком задержался. Хьюи не был уверен, будет ли Беда игнорировать Хьюи до конца его пребывания в баре или ударит его в нос, если он задержится еще немного. Это не помешало Хьюи опрокинуть в себя рюмку и заказать еще одну. - Что блять с тобой не так? - спросил Беда. Это заставило Хьюи понять, что Беда был так же пьян, как и он, британский голос невнятно произносил слова. Боже, от его гребаного голоса у Хьюи подогнулись колени, он был рад, что уже сел. Прежде чем ответить, Хьюи сделал еще один глоток. - Расстался с девушкой. Бармен налил еще и отошел в другой конец зала. В какой дыре Хьюи оказался сегодня вечером? - Пизда разбила тебе сердце? - Хьюи кивнул. Беда протянул руку и стукнулся своим стаканом с виски о рюмку Хью. - Я выпью за это, приятель. Я Мясник. С этого момента эти двое растворились во взаимном повествовании о своих бедах и пустых постелях. Хьюи пропустил половину сказанного, отвлекаясь на непрерывный поток выпивки, что придвигал к нему Беда, и на руку, которую он положил на бедро Хьюи. Виски или нет, но Хью был заинтересован, более чем заинтересован компанией Беды. Когда их языки уже заплетались и глаза остекленели, а на часах было почти три часа ночи, и их бёдра соприкасались, Беда хитро взглянул на Хьюи, сжав руку на его колене, спрашивая: - К тебе или ко мне? Сейчас было не время думать об отце, оставшемся дома в одиночестве и, вероятно, до смерти обеспокоенном исчезновением Хьюи. Сейчас было не время думать. Хьюи был опустошен, и ему не оставалось ничего другого, как следовать за Бедой туда, куда он приведёт. - К тебе. Пока они ждали такси на улице, Мясник засунул пальцы под чужие джинсы и уткнулся носом в шею Хьюи, вцепившись зубами в его ухо, заставляя тяжело навалиться на него. Было облегчением наконец-то сесть на заднее сидение такси. Не потому что Мясник перестал прикасаться к нему, и это дало Хьюи возможность дышать, прислониться головой к окну и подумать. Нет, такси только дало ему место, чтобы сидеть, не беспокоясь о его дрожащих ногах. Мясник не переставал прикасаться к нему, проводя рукой вверх и вниз по внутренней стороне бедра, почти касаясь его там, где он хотел больше всего, но пока не касаясь. Мясник отказался говорить что-либо в кабине, даже пьяный, отказался смотреть на Хьюи тоже, глядя прямо перед собой на таксиста, делая вид, что они не были пьяны, когда они так явно были. Но Мясник все-таки позволил Хьюи положить голову ему на шею, уткнуться носом в кожу и позволить слюнкам потечь. Мясник позволил ему сделать все это, вознаграждая его крепким сжатием пальцев на бедре и урчанием в груди. Было приятно прислониться к Беде и позволить себе упасть в алкогольный туман, в который он себя погрузил. Ему было приятно находиться здесь, в этой машине, вдали от всех бед в мире и не думать о последствиях завтрашнего дня. Было приятно, когда Мясник вынес его из такси и потащил вверх по ступенькам своего дома. Приятно было прижаться к перилам лестницы и потеряться во рту Мясника, в настойчивом прикосновении его языка к своему. Он будет смущен своими жалобными стонами завтра и еще долго после того, как покинет объятия Мясника. А пока Хьюи позволял себе скулить, стонать и нуждаться, потому что Мясник тихо стонал каждый раз, когда Хьюи становился мягким, нуждающимся, уступчивым. Мясник оттащил его от лестничного пролета на свой этаж, а затем к своей двери, останавливаясь по пути, чтобы пообжиматься у стен и дверей соседей. К этому времени Хьюи уже почти затвердел и размышлял, будет ли кончать в штаны так уж плохо. Это не имело значения, Беда был здесь главным, обхватив его через штаны, бормоча на ухо Хьюи, что он собирается с ним сделать. Мясник был горячим, твердым и Хьюи хотел обернуться вокруг него, как змея, и сжать его изо всех сил. Он хотел от Мясника всех хороших чувств, которые он мог получить до восхода солнца. Они ввалились в темноту квартиры Беды, не потрудившись включить свет. К этому времени рубашка Хьюи была расстегнута, а рубашка Мясника расстегнута наполовину. Хьюи наткнулся на стойку и полки, но Мясник хорошо знал это место и повел Хьюи через темноту в спальню. Мясник не стал включать свет. Хьюи почти захотелось включить самому, увидеть мрачный взгляд карих глаз Мясника, увидеть его во всем его обнаженном великолепии, когда Хьюи наконец вытащит его из одежды. Но Хьюи почти ничего не говорил, его язык отяжелел от выпивки, а язык Мясника прижался к его языку. - Блять, - выдохнул Хьюи, когда Мясник расстегнул молнию на джинсах и обхватил его рукой через боксеры. - Блять, - повторил Хьюи, когда Мясник зацепил его зубами за шею и толкнул обратно к кровати. Хьюи сел, и Мясник вжался в его раздвинутые ноги. - Сними это, - прорычал Мясник, дергая себя за рубашку. Хьюи возился с собственными руками, особенно когда Мясник толкнул его обратно на кровать и потянул за джинсы. Они запутались в ботинках Хьюи, зафиксировав его ноги вот так, и Мясник оставил его в таком виде, в то время как его боксеры все еще были на нем, грудь обнажена, не прикрытая снятой, наконец, рубашкой. Мясник наклонился над ним и позволил своим рукам коснуться бедер Хьюи, чувствуя слабые мышцы. Затем его руки потянули за пояс боксеров, и Хьюи хныкнул, нуждаясь так сильно в прикосновениях. Мясник усмехнулся и стянул его боксеры вниз, ровно настолько, чтобы член Хьюи был обнажен, чтобы почувствовать прохладный воздух квартиры Мясника. Беда провел большим пальцем у основания, и Хьюи подкинул бёдра. - Нам так не терпится? Хьюи кивнул, но потом вспомнил, что Мясник не видит его в темноте. Он не мог пошевелить губами, поэтому снова приподнял бедра и крепче прижался к руке мясника. Мясник снова усмехнулся, а затем его рука исчезла. Хьюи заскулил. Мясник долго отсутствовал, и Хьюи услышал шорох снимаемой одежды. У Хьюи потекли слюнки, и он забрался на кровать, пытаясь сбросить туфли, но у него возникли проблемы. Затем он почувствовал руки на своих лодыжках, Мясник снял кроссовки и потянул джинсы дальше вниз. Хьюи почувствовал, как что-то приземлилось на кровать рядом с ним, а затем кровать прогнулась, когда на нее легла какая-то тяжесть. Колени Мясника приземлились по обе стороны от его бедер, возвышаясь над Хьюи, придавливая его. Мясник прижался поцелуем к шее Хьюи, и Хьюи обнажил себя для Беды, слабый и мягкий под его пальцами. Мясник потерся бедрами о Хью там, где это было нужно больше всего. - Такой прелестной штучке как тебе нужно кончить? И это все? - Голос Мясника был низким и твердым. Это был не вопрос. Раздался звук открывающейся бутылки. Хьюи не удержался и кивнул. - Чего ты хочешь? Хочешь кончить? - Да—блять— Мясник наклонился и обхватил влажной от смазки рукой член Хьюи. Было холодно, но рука Мясника, большая и толстая, обхватила его, и от алкоголя он уже засыпал, так что голова Хьюи упала на кровать, зарывшись в подушки. Мясник подрочил ему, целуя в горло, засасывая кожу до синяков. Бедра Хьюи поднялись навстречу кулаку Мясника. Он попытался заставить Мясника двигаться быстрее, вращая бедрами и прижимая руки к его голове. - Перестань двигаться, - прорычал Мясник, хватая чужую руку и крепче сжимая ее, только на мгновение. - Или мне придется тебя удерживать? - Черт, - Хью зажмурился. - Тебе это нравится? - Мясник снова начал двигать рукой, на этот раз медленно. - Хочешь, чтобы я держал тебя? - Черт, я ... да, я ... — Хьюи крепко прижался бедрами к кровати, напрягая их, чтобы удержаться от движения. - Хороший мальчик, - Мясник вознаградил его, надрачивая быстрее, его борода царапала челюсть Хью. - Да, будь хорошим для меня. Хьюи пытался дышать, пытался понять, где он находится, но не мог. Все сузилось до Мясника и его рук, и как хорошо они заставляли себя чувствовать. Рука Мясника опустилась с его члена на яйца, чтобы надавить на отверстие Хьюи, для того чтобы подразнить его. Хьюи попытался раздвинуть ноги, но его боксеры облепили колени, и он больше не мог раздвигать ноги. Хьюи вскрикнул, но не пытался сопротивляться. Мясник снова и снова прижимался к чужой дырке, но так и не вошел в нее. Хьюи хотел, чтобы он вошел, хотел почувствовать, как он наполняет его, хотел, чтобы он удерживал его и заставил Хьюи принять его. Но затем Мясник снова убрал руку и обернул ее вокруг члена Хьюи, надрачивая его все быстрее. - Почему ты ... почему ты не трахнешь меня? - выдохнул Хьюи, жалея, что не может заглянуть в глаза Мяснику. - Слишком много выпил, красавчик, - усмехнулся Мясник. Хью нахмурился. - Но я хочу, чтобы ты это сделал. Хочу, чтобы ты кончил. Ты собираешься кончить? - Я... - Мясник повернул запястье вверх, большим пальцем потирая уретру. Хью зашипел. - Я, блять, я… - Вот как? Ты будешь хорошим для меня? - Мясник накрыл рот Хьюи своим. Хьюи не мог ответить, но он стонал, стараясь не шевелиться, когда Мясник поглаживал его быстрее, целовал напористее, его борода царапала щеки, его вес был на нем. - Кончи для меня, кончи для меня. Оргазм пронзил его насквозь. Голова Хьюи упала на подушки, его глаза ничего не видели. Алкоголь, оргазм, присутствие другого человека рядом с ним - все это делало голову Хьюи легче воздуха. Мясник гладил его, целуя в подбородок, бормотал одобрения, которые Хьюи не мог расслышать. Когда он стал слишком чувствительным и застонал от этого ощущения, Мясник отпустил его. Прижал его еще ближе к кровати и лег рядом. Хьюи уже засыпал.